О чем сигналят маяки 3 4 5

3
        Следующим вечером, вернувшись из поселка, я сидел за столом, заваленным протоколами, заключениями, чертежами и спецификациями, проектной документацией и прочими продуктами конторской жизнедеятельности. Было уже восемь часов, как в дверь кто-то неуверенно постучал. Я поднял голову, и ничего не ответив, посмотрел на вход. Дверь протяжно заскрипела, в проеме показалась небольшая сухощавая фигура. Это был мужчина неопределенного возраста, было ли ему пятьдесят, или дело шло к седьмому десятку - сказать было трудно. Его внешность также выражала некую двойственность, несмотря на легкую неряшливость, в одежде чувствовались выдержанность и последовательность. Движения и манеры были простоваты, но в тоже время, в них выделялись выдержка и осторожность. Небольшая бородка окаймляла несколько плутоватое, но не глупое лицо. На голове были еще густые, но уже довольно седые волосы. Незнакомец слегка сутулился. Я молча смотрел на него, не выпуская из рук документы.
        - Я вот чего? Думаю, вы тут здесь по нашим делам, отмечусь, так сказать. Леонтьевы мы, Михаил Георгиевич Леонтьев, можно просто - Георгич.
        - Что ж Леонтьевы, проходите, раз уж зашли, - пригласил я, слегка изумившись его бесцеремонности, тем не менее, представился и сам.
        - Звучное у тебя отчество - Георгиевич.
        - Да, батю моего Георгием величали. Генералом был.
        - Как генералом?
        - Генерал, служил при Генштабе.
        - И что же ты, сын генеральский, в этой глуши делаешь?
        - Родом я от сюда, как и батя мой, - лукаво улыбаясь и присаживаясь без приглашения за стол, ответил Георгич. - Батю-то репрессировали, было одно дело, ну а я вот здесь и пригодился.
Георгич опять как-то виновато заулыбался, слегка наклонил голову, залез за пазуху и извлек оттуда бутыль с мутной жидкостью.
        - Своя, личного, так сказать, приготовления. Я ведь, это ни-ни. Вот, когда люди хорошие, да день в календаре значимый. А так!
Осознав, что работа на сегодня закончена, я убрал со стола бумаги, достал из буфета два грязных стопарика, вымыл их и приготовил незатейливую закуску. Я не мог подумать, что этот посредственный и простодушный старик сможет заинтересовать меня, часы показывали уже два ночи, а размеренное течение разговора несло поток любопытных и забавных фактов повседневной жизни здешних мест.
        - Деревня у вас и действительно необычная, как будто в другой мир попал.
        - Вот видите, всего пара дней, а уже обратили внимание. Знаете, чего я вам сейчас скажу? - Георгич сладко крякнул после очередного стопарика. - Дак вот. Живет в этих местах одна старина, верить в ее, иль не верить - это уж на ваш выбор, а по мне так, почему бы и не поверить. Одним словом, слухай! - Георгич перешел почти на шепот. - Деревня-то эта давношная, сказывают даже - в письменах древних упоминается. И было это издосель, как давно - а кто его теперь знает. Деревня жила тогда дородной, избы сроблены знатно, с садиками и огородами, крестьяне пашни обрабатывали, живность на поскотинах паслась. Погодье - што ни день, то шолнешко, вода кротка, ласкова. И вот, однажды появился в деревне некой старец. Толи монах странствушей, иль блаженной, отколь шел, куды путь держал, никто не ведал. Величали старьца Тихоном. Вроде бы нешто особова, мало ли таких страникоф в деревню хаживает, да необычной какой-то этот старец был, речь мудреную сказывал, от хвори неизлечимой избавлял, но главное што, жизнь в деревне как будто по-другому пошла, люд што ли проше стал, добрее, хворать стали меньше, брани поубавилось, деревня истовенно спросветлела. Жил тот старец у одной старой вдовы, за деревней на скале, как раз в том месте, где сейчас маяк стоит. Люди к ему за советом ходили, за помошью, если што случалось. Тихон наставничество духовное спроизводил.
Жила в то время одна дефка важна, истовенно пава, Анисьей величали. Жил у ее и жених, дело к венцу-то уже шло, как влюбился в ее один купец. Влюбился без памяти, голову совсем потерял, все женихатьце хотел. Купец тот был пожиточной, денег бурун-буруном, мыза двуетажная, стояла в поле на краю деревни. «Жить Анисье жонкой моей, и все тут!» - объявил купец вофсеуслышанье. А молодые слезно к старьцу, совета просить. Недолюбливал купец Тихона, а тот ешо и на пути его встал, мол: «Не дам Анисью в обиду, не жить ей жонкой твоей». И вот, один шиш купцу-то на ушко: «Знать, за старьцом одна способность водитца, как Анисью в жонки-то возьмешь, лишит он тебя силы твоей мужеской». Тут купец и оробел. Подговорил казачье свое, те и выманили старьца на взморье, посадили в лодку, камень на шею, и концы в воду. Бережит мужичье обратно, после злодейства сваево, и видят вдали зарево, мыза купеческая горьмя горит, а с им и сам купец.
И пошла оттого жизнь в деревне на иной лад. Вздохнул батюшко, море взбунтовалось, што ни день, то вода пылка, шолнешко и виду не кажет, пучина к себе рыбакоф без разбора прибирает. Земелюшко оскудело, скотинушке жрать нечего, фся и передохла. А люд, словно одичал, сидит в своих избенках и носа не кажет. Вот так-то оно, я тебе скажу.
- Очень интересно. Я тебя одному журналисту порекомендую, любит он всякого такого рода древности.
- Может и древности, только что же столько людей-то на дне морском позабыло? В огороде лопух и тот не растет. Неспроста, все это.
- Георгич, дорогой ты мой, если мы сейчас с тобой в таком состоянии рыбу удить отправимся, мы и ста метров от берега не протянем. А то, что как ты изволил выразиться, «скотинушке жрать нечего», известно ли тебе какие  «Тихоны», «Амвросии» да «Макарии» в проектных бюро сидели, когда строился ваш знаменитый комбинат, прости меня господи. Я удивляюсь, как еще рыба до сих пор кверху пузом не всплыла. Ну а с купцом лихо придумали, вот уж правда, за самое живое мужика ухватили.
        - Э-э-эх… - махнул рукой Леонтьев, опрокидывая очередную порцию уже второй открытой бутылки.
        - Ты мне лучше ответь, сказитель, семья то у тебя есть? Уже ночь, а ты сидишь тут у меня, и ведь даже мысли нет домой поторопиться, баба твоя небось уже всех собак спустила?
       - Семья? - задумчиво переспросил Георгич. - Семья… Дети разъехались по городам, баба уже три года как там…
        -  Чем же ты живешь?
        - Огородик небольшой за деревней водитца, соседям, если што сладить надо… я ведь из дыряваво корыта фрегат сроблю, из местных тут рыбаки в основном одни. Да и самому не в грех за рыбешкой рядом с бережком. Слава богу, брата здесь этого хватает. Так с копейки на копеечку и принимаюсь.
        Мы просидели с Георгичем почти до четырех часов. На следующее утро с тяжелой головой, трясясь в машине, я все вспоминал рассказы моего Георгича об извилистых путях в лабиринтах его непростой и насыщенной жизни.


4
        Потянулись первые дни моей командировки, но как обещал Виктор, с головой уйти в работу пока не удавалось, и было еще очень далеко до того момента, когда «местные пейзажи станут для меня самыми жизнеутверждающими на этой планете». Однако наступил тот день, когда наконец я закончил с бумажной работой, и Виктор вез меня к трехэтажному зданию администрации первого основного производства, расположенному в двух километрах от Управления комбината, где нас ждали главный механик - Герасимов Егор Валерьевич и еще три специалиста, чтобы после обеда отправиться с инспекцией на действующие объекты первого, а затем и второго производства. Погода выдалась отвратительной, шел сильный дождь с пронизывающим холодным ветром. Совещание в кабинете Катышева - заместителя начальника производства заняло около двух с половиной часов. Приглашенные технические специалисты помогли прояснить ситуацию по многим волновавшим меня на тот момент вопросам, картина складывалась не совсем такой, какой я себе представлял. Главный механик периодически вступал в перепалку с Катышевым, то по поводу ремонта компрессорной, то его не устраивало положение с запасами смазочных материалов, однако какой бы вопрос не поднимался, все это больше походило на пустое сотрясание воздуха. В два часа от проходной администрации отправился новенький РАФик. В дороге Герасимов, возмущенный бесцеремонностью зампроизводства, успокаивал себя с помощью небольшой фляжки, заботливо приготовленной им еще утром. Он поносил начальника производства, его зама, уверял, что дело так не оставит и будет обязательно разговаривать со Звягинцевым. Герасимов несколько раз пытался призвать к ответу и Виктора, но тот лишь уклончиво и с улыбкой отмахивался. Однако несмотря на весь внешний гнев Егора Валерьевича, каждый очередной глоток из фляжки придавал глазам главного механика оттенок кротости и добродушия.
        Уже через двадцать минут мы были на месте. Общение с техническим персоналом, хождение под дождем среди многотонных агрегатов, установок, силовых машин и передаточных устройств, обед, дальнейшее скитание теперь уже среди складских помещений, депо, металлических ангаров, бесчисленных сооружений разных типов, размеров и назначений, эстакад и крановых установок -  все это заняло вторую половину дня инспекции. Вечером опять работа с бумагами, общение с сотрудниками, отпускавшими в наш адрес весьма не лестные слова за задержку на работе, ужин, долгожданная постель в гостевом домике при администрации, и вот уже завтрашний день звал нас на очередной участок.
Мы все дальше удалялись от Управления комбината - этого промышленного гиганта, владения которого, в силу рельефных особенностей местности, раскинулись на огромной территории, опутанной сетью небольших дорог, железнодорожных одноколеек и трубопроводов различного назначения. Асфальтированная Ивановская дорога была в довольно хорошем состоянии, она то уходила в густой лес, так что в салоне микроавтобуса становилось темно, то внезапно выныривала на открытые участки, на которых, выстроившись в ряд, стояли тяжелые однообразные корпуса комбината. Изредка попадались грузовики, потрепанные ЛиАЗы, перевозящие рабочих, еще реже - легковушки. Наличие единственных в этой местности небольших деревушек выдавали дорожные указатели, одиноко стоящие возле уходящих в сторону от трассы грунтовок. Чем ближе мы приближались к Белой косе, тем чаще вдалеке, в туманной дымке можно было разглядеть серые каменистые возвышенности, вид которых в ненастную погоду пробуждал ощущение промозглости, заброшенности и одиночества. С целью, явно не относящейся к нашей инспекции, главный механик заставлял нас карабкаться по ржавым лестницам на площадку очередного металлического моста, и преисполненный восторгом, подкрепленным обеденным коньяком, с гордостью рассказывал о волшебстве и неповторимости местной природы и ландшафта. Все дни нашего инспектирования с небольшими перерывами шел дождь, спасением от которого была всегда припасенная Герасимовым фляжка с коньяком.
        Благодаря ровному асфальтовому покрытию мне удавалось делать в пути записи в небольшом блокноте для будущего отчета. Временами авторучка будто сама выводила развернутые и продуманные фразы, подкрепленные множеством цифр и графиков, иногда приходилось подолгу обдумывать каждую деталь. Неоспоримую помощь в этом деле оказали Виктор и молоденький курносый рыжеватый паренек, который хорошо разбирался в геодезии, почвоведении и горном деле. Виктор консультировал меня в основном в части технологических процессов. Егор Валерьевич Герасимов, если он в чем и разбирался, так это в очаровании местных пейзажей, лекарственных растениях, охоте, рыбалке, древних легендах и видах коньяка.
        На четвертый день нашей инспекции мы въехали на Белую косу. Как форма рельефа, Белая коса не была косой в том понимании, какое дают нам энциклопедические источники, это был полуостров, вытянутый в море на двенадцать километров и имевший ширину от трех до шести километров. Однако из-за своей формы местные еще с давних времен называли полуостров косой. Название «Белая» коса получила из-за цвета скал, что было редкостью для здешних северных широт. На полуострове были расположены очистные сооружения комбината, часть которых протянулась по западной стороне, другая - по восточной, а также несколько объектов второго производства, которые были ключевым звеном в цепи множества факторов, влияющих на возможность присоединения второй очереди к действующему производству. Сам полуостров продольно был разделен цепью невысоких, но с довольно крутыми склонами, скал. На самом краю полуострова, на берегу моря, затерялась небольшая деревушка Иваново, давшая название дороге, по которой мы ехали. Попав на косу, сразу обращало на себя внимание смена рельефов, пейзажей, да и самой природы. В лесах в основном преобладала сосна и лиственница, местность была гористая, даже запах был не такой, как на материке.   
        На Белой косе мы провели два дня. Закончив последние на этом участке мероприятия, наша небольшая компания сидела в уютной, уже опустевшей заводской столовой? пушистые лапы хвои заглядывали к нам сквозь большие панорамные окна. Мы отмечали окончание нашей местной командировки. Погода подыгрывала нам, осчастливив первым за последние дни безоблачным ясным солнечным небом. Во время торжественного обеда Егор Валерьевич взял лишку, язык заметно развязался, он что-то говорил про местные обряды, какие-то легенды и различные поверья, смысл которых уже смутно до нас доходил. Неожиданно главный механик замолчал. Его мутный взгляд уставился в невидимую точку, которая спряталась от нас где-то в густой зелени молодых сосен, было видно, что в голове Егора Валерьевича рождалось что-то такое, что начинало приводить его в восторг.
        - А ведь это же отличная идея, - задумчиво произнес главмех. - Идем!
Выражение лиц коллег указывало на то, что отличной идея была только в понимании Герасимова.
        - Валерич, может все-таки в машину?
        - Идем, все равно по пути.
        - Идиот, - послышалось от кого-то.
«Подусталые» после обеда, мы вышли на улицу. Солнце радовало наши затуманенные коньяком глаза, свежий, непривычно горячий воздух располагал на покой. Герасимов быстрым и не совсем уверенным шагом действительно направлялся в сторону РАФика, однако поравнявшись с водонапорной башней, он остановился и хитро с прищуром посмотрел на нас. Всем давно было все понятно.
        - Валерич, вы полезайте с Сергеем, мы вас в машине подождем?
У меня тоже было некоторое желание послать механика, но его клятвенное обещание, что это последний раз, и что именно это «восхождение» представляет собой апогей всех наших предыдущих экскурсий, убедили меня, и я направился с ним в сторону башни.
        Герасимов лез по металлической лестнице впереди меня, чтобы, не дай бог, я смог подстраховать его на случай вполне предсказуемой ситуации. Он влез на четвереньках на верх башни, и удерживаясь за перила, медленно и осторожно поднялся во весь рост. Да… в этот раз главный механик оказался, как никогда, прав. Передо мной раскинулась сине-серая гладь моря, но, что больше всего поразило мое внимание - белая полоска уходящих вдаль скал. Лишь опытный взгляд художника смог бы передать сочетание темно-синей неровной поверхности моря, окутанной легким туманом, белого камня на фоне ярких лучей и густой зелени сосен, величественно возвышавших на вершине скал. На меня произвело странное впечатление созвучие кажущего безжизненным пространства холодного моря, белизны камня, которую еще больше усиливал свет солнца, и живой природы деревьев и кустарников.
Очарованный северным духом, я медленно передвигался вдоль перил, пытаясь не упустить ни одного момента этого восхитительного действия. Вдруг, мое внимание привлекла группа из шести больших серых кругов. Я дернулся к Герасимову, но что-то остановило меня. Я вновь стал вглядываться в эти серые круги, наполненные водой. Это были первичные отстойники восточных очистных сооружений комбината. Шесть отстойников… Почему шесть? Планшет с документами находился в машине. Я опять дернулся к главному механику, и снова меня что-то остановило. О благотворных действиях багульника при лечении подагры я отрешенно слушал, уже спускаясь с водонапорной башни, еще пять минут, и забравшись в дальний угол микроавтобуса, я перебирал бумаги планшета. Вот она - система очистных сооружений комбината, так оно и есть, три… в восточной части должны находиться только три отстойника, обслуживающие первое основное, и часть второго производства.


5
        На следующее утро, превозмогая легкую головную боль после вчерашнего обеда, в полном снаряжении, я сидел в холле здания администрации, и ожидая ребят, с безразличием рассматривал пыльные листы фикусов. На лестнице появился Виктор.
        - Планы меняются, сейчас звонил Ефимыч, нам с Герасимовым нужно быть в конторе. Да вы не волнуйтесь, Сергей Викторович, когда на проектируемый участок поедете, по пути все и досмотрите.
        Виктор скрылся, а я отправился к себе собирать вещи. Через полчаса мы были в Управлении комбината. Подойдя к двери отдела промышленной безопасности, я остановился, постоял с полминуты, и отправился дальше по коридору в сторону приемной главного механика, где находился и кабинет Крылова. Секретарша Герасимова оказалась более снисходительной, учтиво улыбаясь, она указала, что Олег Станиславович сейчас один, и я могу к нему зайти. Я повесил плащ в шкаф, стоявший возле окна рядом со столом секретаря, и собравшись мыслями, постучал в деревянную дверь с табличкой.
        Кабинет заместителя главного механика представлял из себя небольшое помещение, скромно обставленное, но не без претензии на элегантность. Плотные зеленные шторы на окнах закрывали неприглядный вид внутреннего двора, небольшая люстра и настольная лампа являлись единственным источником света в затемненном помещении. Олег Станиславович сидел за небольшим рабочим столом, погрузившись в производственную текучку.
        - Разрешите, Олег Станиславович? - Крылов поднял голову, и с серьезным выражением лица взглянул на меня и пригласил присесть возле его стола.
        - Да, конечно, присаживайтесь, слушаю вас.
        - Прямо с объекта к вам. Мне Петр Ефимович рекомендовал вас, - я развернул стул и присел напротив зама. - Рекомендовал вас как наиболее компетентного технического специалиста на комбинате. Понимаете, в чем дело? Вчера, во время инспектирования пятого цеха я обнаружил… как бы выразиться… В общем, я решил обратиться сперва к вам, проконсультироваться, ну и заодно, так сказать, поближе познакомиться.
        - Внимательно вас слушаю.
        - Понимаете, в восточной части Белой косы расположены шесть первичных отстойников, тогда как в соответствии со схемой, - я разложил лист перед Крыловым. - В этой части должно быть только три.
Крылов выдвинул ящик стола, достал карту и развернул ее поверх моей схемы.
        - Смотрите. Это Белая коса, вот скала Федорова, - он обвел противоположным концом карандаша серое пятно с надписью. - Вот Безымянная скала, здесь проходит стык. Вот первый канал, - указывал он теперь на пунктирную линию.
        - А вот здесь второй. Понимаете, четыре километра, никакие насосы не выдержат. Даже если мы приобретем дополнительные, их просто физически негде будет установить, кругом скалы.
        - Но второе и третье производства подключены к западной части.
        - Скала. Скала, - Крылов стучал карандашом по серому пятну на карте.
А ведь он прекрасно понимает, что система очистки предприятий для меня дремучий лес. И все же, мне так и оставалось непонятным расположение эти проклятых отстойников в восточной части Белой косы.
        - Сергей Викторович, насколько я знаю, вы приехали сюда с первичной инспекцией для анализа присоединения второй очереди. Видимо до меня еще не успели довести, что вами из Москвы получены дополнительные директивы?
        - Нет, дополнительных директив у меня нет.
Не выпуская из рук карандаш, Крылов слегка поддался в мою сторону и некоторое время молча и внимательно рассматривал меня.
        - Знаете, а ведь я вам завидую. Имея время и возможность, у вас есть прекрасный шанс для самосовершенствования, а это очень серьезное подспорье в решении своих чисто профильных вопросов. - Крылов вновь облокотился на спинку кресла, все так же не выпуская карандаш из рук. - Понимаете, человек получает образование, защищает диплом, приобретает опыт на производстве, но уже за партой института он совершает большую ошибку, он убеждает себя в том, что знания и опыт должны прилагаться лишь в области его ответственности, проникновение в смежные области может нарушить сформированный им образ мышления. Нет, я не опровергаю постулат, что каждый должен заниматься своим делом, но поверьте моему опыту, в жизни можно найти немало ситуаций, которые требуют нестандартного подхода, и «профессионал», каковым он себя считает, в своей ограниченной компетенции оказывается не в состоянии найти нужного решения. Вы меня даже приободрили, оказывается есть еще люди, которые не замкнулись в своей «профессиональной скорлупе» и…, - раздался звонок телефона, Крылов взял трубку. - Да, сейчас иду. Герасимов вызывает. Сергей Викторович, - вставая из-за стола, Крылов робко улыбнулся. - Честно признаюсь, приятно было с вами познакомиться, пусть и несколько односторонне, но я уверен, что у нас еще будет возможность узнать друг друга поближе. Если будут какие вопросы, всегда обращайтесь, что знаю… я ведь тоже не бог, - Крылов ухмыльнулся. - Обязательно постараюсь помочь, - уже в приемной он пожал мне руку. - Думаю, мы с вами еще сойдемся.

Продолжение следует