Доктор Стивен

Был в Камбрии по личным делам.
Необычные чувства. Все надписи на арубийском, который я уже забывать начал.
Зашёл в камбрийскую больницу, повидать медсестру Дженни.
Она всё там же, в регистратуре работает.

Мы с ней родились здесь, в один день вон в том корпусе.
Потом когда учились в старших классах, ходили в больницу на УПК (Учебно-производственный комбинат). Мыли полы с хлоркой и катали пациентов в операционную и обратно.
И сами катались. Дети же.

В регистратуре на стене, как раз над головой Дженни висел плакат:
"Кому главврач не отец, тому Гигея не мать"
— Очень рада тебя здесь видеть — радостно воскликнула Дженни.
— Я тоже — совершенно искренне ответил я.
Но мне показалось, что она рада видеть не просто меня, как меня, а меня в больнице, как болящего.

Для меня Камбрийская больница в первую очередь ассоциируется с Дженни с её милой улыбкой. Когда то она была в меня влюблена, а я это воспринимал, как само собой разумеющееся.
— А помнишь, как я тебя на носилках с колёсиками катал и мы в стену врезались? — спросил я.
-— Потом поговорим.... сейчас иди на приём к доктору Стивену, это по коридору на право справа последняя дверь — сказала Дженни и протянула мне номерок болящего,
не спросив меня, зачем я собственно здесь оказался.

У дверей собралась очередь, в основном женщины разных возрастов, преимущественно старушки, несколько детей дошкольного возраста и один высокий мужчина со следами глубокого душевного страдания на лице.

— Вы последняя? — спросил я у привлекательной женщины, лет тридцати пяти.
-— Я не последняя, я крайняя — улыбнувшись, ответила она, взглянув на меня глазами разведённой женщины — теперь вы будете крайним.
-— Да, конечно. — ответил я улыбнувшись в ответ.

Перед тем, как зайти в кабинет, болящие поворачивались к людям, делали поясной поклон очереди, касаясь рукой линолеума и говорили:
— Простите меня болящую.
Очередь делала ей ответный поклон и отвечала:
— Главврач простит и ты нас прости.

Подошла очередь женщины стоявшей впереди меня.
Она повернулась ко мне, сделала поясной поклон держа руки на груди, как будто они обнажены и она безуспешно пытается спрятать свою красивую грудь от чужих глаз.

Она зашла в кабинет и закрыла за собой дверь.
Там она разговаривала с доктором Стивеном.
Женщина говорила тихо и что она говорила слышно не было, а Доктор говорил довольно громко и отдельные фразы были слышны вполне отчётливо.

— Вы замужем? - спросил Доктор.
Скорее всего женщина ответила: "нет, не замужем"
Потому что Доктор сказал:
— Это верно вы сказали, что у вас нет мужа, а тот что есть не муж вам, он другой женщины муж, а вам он любовник. Вы целуете его вот сюда?

Непонятно было, что он имеет ввиду под словом "Сюда" и нельзя было расслышать, что она на это ответила, но судя по всему она сказала "Да" так как Доктор громче прежнего стал бранить её:

—-Этого делать нельзя, как же вы собираетесь лекарство принимать оскверненными устами? — сказал Доктор.

Допрашивал он её довольно долго.
Наконец то дверь отворилась. Женщина вышла из кабинета с покрасневшим лицом, с заплаканными, но счастливыми глазами и стала в сторонке у стены, опустив голову.
Сзади кто то прокомментировал шершавым старушечьим шёпотом:
— Новоначальная.

Настала моя очередь идти в кабинет.
Я повернулся лицом к совершенно не знакомым мне людям занявшим за мной очередь и поклонившись сказал:
— Простите меня, болящего!
Подумалось: вот какого болящего? Кривлю ведь душой. У меня разряды по семи видам спорта, включая Бридж, Снукер и шахматы.

Доктор Стивен что то писал в журнале:
— На что жалуетесь? — Спросил он не поднимая глаз от журнала.
— Да не на что в общем.
Доктор Стивен глубоко вздохнул, покачал головой и сказал:
— Душу доставайте.
— Как?
— Что не знаете как?
— Нет.
Доктор снова вздохнул и жестом поманил меня к себе.
— Задерите рубаху.
Я поднял до груди свою клетчатую рубашку и доктор своими пальцами будто отрезками металлических прутьев стал ощупывать мои рёбра с боков ниже подмышек.

Было очень щекотно.
— Душа прилипла к желудку. Сейчас мы её перекисью обработаем.

От прикосновения перекиси к душе возникло ощущение будто я выпил сильно газированного Пепси.

Вдруг вижу в руках у Доктора свою собственную душу, которая дрожала в его руках, как тельце чёрного бесшерстого египетского зайца.
Доктор положил душу на операционный стол и стал разглядывать её через лупу.

— Ну-с. Что я могу сказать. Ничего нового Душа в общем обыкновенная для мужчины ваших лет. Ничего не поделаешь - последние времена.
Вы читаете Теософию?
— Нет, то есть... я - признаться - не знаю, что такое Теософия.
— Кастанеду читали?
— Да.
— Вот о том и речь. От этого низ души несколько тежеловат, отсюда душевная температура 36 и 7. А это говорит о её теплохладности, милостивый государь.
— А что может быть её противоположностью?
— Радение и ревность может быть противоположностью. Вот если бы температура души обладала горением и была не ниже 42 или не выше 35 это было бы нормально. И вы, как истинный болящий могли бы говорить языками, то есть бредить.... А так....

Он будто в тесто углубил свои пальцы в мою душу и вынул оттуда, что то наподобие шипа, из за чего душа задрожала всем телом и стала визжать.

— Семя тли в хорошем состоянии, не смотря на некоторые возрастные изменения — Сказал Доктор, разглядывая шип и на обращая никакого внимания на визг души.
-— Однако с поосторожнее с этим самым делом. Вы же у же не молодой человек.
Сказал врач и засунул шип обратно в глубину души.
Душа тут же успокоилась и перестала визжать, а только тряслась мелкой дрожью.

—- В общем надо принимать лекарства.

— А доктор Джонибек Уоккеров говорил, что....
— Вы знакомы с Уоккеровым?
— Да
— А вы знаете, что он раскольник, что он создал независимую от нас поликлинику?
— Нет, я не в курсе.
— Вы лечились у него?
— Он вынимал у меня осколки кости из раздробленного пальца.
— Ваш Джонибек, да будет вам известно, отлучён от нашей больницы, и незвержен из врачебной должности, как шарлатан.
Гипократ заповедовал "Первая заповедь врача - не навреди", а он лечит людей неизвестно где, в полном отрыве от нашего врачебного единства.
В общем я не могу допустить вас к принятию лекарства. Забирайте свою душу.

Он собрал двумя руками рыхлое тесто моей души и грубо бросил её мне.
Душа тут же оказалась там где и была до этого.
Я несколько смущённый вышел из кабинета.

Болящие с благоговейным видом по очереди принимали лекарство и запивали его какой то жидкостью из маленького стаканчика мутного цвета.

Потом я познакомился с женщиной, которая стояла впереди меня.
Звали её Дося.
Она так сожалела о том, что Доктор Стивен не допустил меня к принятию лекарства что пригласила меня в гости.
 Медсестра Дженни тоже пригласила меня к себе.
У меня был выбор.
И я извинившись перед Дженни и сославшись на неотложные дела пошёл в гости к Досе.
Очень хотелось испытать те же чувства, которые испытывал тот, которого она целовала куда не следует.