Лето в Фирюзе II

        Продолжение. Начало в http://proza.ru/2021/03/24/1069

        Итак, объявлено первое построение, которое, как вы понимаете, без сигнала горниста собраться никак не могло. Мы бежим всем отрядом и занимаем размеченную на площадке свою клетку.
        Начальник лагеря, маленький невзрачный человек, причем, в неприличествующих для его должности старых роговых очках, одетый явно не «с иголочки», выходит на середину площади, строго оглядывает построенные отряды и неожиданно трубным голосом начинает свою «тронную» речь:

        - Здравствуйте, товарищи пионеры!

        Мы пребываем в шоке от басовитого гласа начальника лагеря, но, тем не менее, что-то кричим в ответ. Наверное, выражаем радость от первой встречи с нашим руководством.

        - Поздравляю вас с открытием лагерной смены! – само собой разумеется, что продолжение речи было именно таким.

        А дальше начальник лагеря смог привлечь наше внимание неординарными приказами. Более того, он заинтриговал нас в такой степени, что я пришел в восторг и в голове заметались неожиданные мысли:

        «Как здорово, что я поехал в лагерь! Здесь так интересно…»

        В чем же интрига, которая таилась в речи нашего неказистого начальника?

        - Отрядам приступить к подготовке проведения военно-спортивной игры «Зарница»! С завтрашнего дня в столярной мастерской пионеры занимаются изготовлением оружия, покраской его и последующей подгонкой для каждого участника. Параллельно также делают знаки различия для юнармейцев, которые будут пришиваться во время игры.

        Начальник говорил что-то еще, но большинство из нас было настолько взбудоражено открывающимися перспективами, что на последующие задания мы не обращали никакого внимания, а только шушукались: как и где все это будет проходить?

        После построения мы еще возбужденно переговаривались и легли спать с мыслью:

        «Завтра начнется настоящая лагерная жизнь! У нас будет Зарница!..»

        Наивное ожидание делает нашу жизнь более счастливой, но только на время ожидания. Хорошо, если ты ожидаешь неделю-другую, да даже три дня, прожитые в предвкушении, и то здорово. В нашем случае судьба нас баловала недолго: нам была отпущена одна ночь.

        Наутро никто из вожатых о Зарнице разговоров не вел. Как будто накануне нам послышалось. Тему «Зарницы» просто обрезало напрочь. И к этой идее больше никто и никогда не возвращался…

        Самого начальника лагеря за время смены мы видели, пожалуй, еще раза два. В конце смены точно, а вот чтобы наши встречи происходили часто в середине периода – это скрыто в памяти.

        Управляла лагерем старшая пионервожатая, ну, и вожатые отрядов. А наш энергичный начальник лагеря, заставивший однажды радостно биться детские сердца, скорее всего, запил горькую... Да, он имел пагубную страсть... Поэтому и выглядел весьма непрезентабельно.
        А голос? Вот голос у него был поставлен природой на пять баллов! Но не дал он ему развернуться на полную мощь, задавил его порок…

        А как было бы здорово, если бы он нам своим командирским голосом прокричал:

        - Четвертый отряд, в атаку! Занять высоту четыреста восемнадцать!..

        Несыгранная Зарница стала первым разочарованием в лагере. Остальные разочарования, как проза жизни, носили привычный бытовой характер. Местные авторитеты понемногу притесняли разрозненных пионеров. Доставалось и мне, но не шибко: грабить у меня было ничего, посягательств на их авторитет у меня также не наблюдалось. Так зачем им на меня время тратить?

        Вот от вожатого Мурада гонений исходило куда как больше. Крик и тычки по разным поводам от него получали многие, причем, больше городские мальчики и не с темным цветом кожи.
        Не знаю, было ли его поведение основано только на личной неприязни? Или, может быть, оттого, что мы были слишком белые на общем темнокожем фоне? Или все-таки на его скверном характере?

        Мне будет нелегко составить психологический портрет этого типа, ибо не обучен. Но обнаружить у него положительные стороны характера за время нашей смены мне не удалось.

        Однажды он меня шпынял целый день, и я не придумал ничего лучшего, как пожаловаться родителям, когда они первый раз приехали в лагерь. Это произошло в родительский день. Вообще-то, они приезжали дважды, в самом начале смены и где-то ближе к концу моего пребывания в лагере.

        Родители меня услышали и приняли, как они считали, меры. То есть, куда-то доложили. Вполне вероятно, что тому самому пьянице-начальнику. Потом они распрощались и уехали, а жалобе, как говорят бюрократы, был дан ход в лучших традициях советской жизни: поручили разобраться тем же самым вожатым, на которых я жаловался.
       Одно было хорошо: никто из вожатых не понял, от какого конкретно ребенка исходит кляуза. Это меня и спасло.

       На ужине в столовой я обратил внимание, как старшая вожатая Татьяна подошла к Мураду и начала рассказывать, что на него есть жалоба. Самое смешное заключалось в том, что все это происходило возле нашего стола! Я все слышал и сидел ни жив ни мертв, но вида не показывал.

       - Какой-то мальчик, у которого отец военный… - негромко вещала Татьяна.
       - Кого я мучил? Кто это пожаловался?! – разъярился Мурад.

       Потом он немного успокоился и начал поочередно подходить к столам и с коварной ласковостью расспрашивать, мол, у кого отец военный. Этакая восточная хитрость…
       Но я уже смекнул – уж фигушки тебе, чтобы я сам себя сдал… Конечно, я прямо не соврал, отказавшись от отца-офицера, а просто-напросто промолчал. И это был мудрый поступок: еще не мужа, но уже и не мальчика.

       Когда родители приехали в следующий раз, я, как тертый калач, на все их вопросы – как к тебе относятся, не обижают ли, хорошо ли кормят – отвечал браво:

       - Всем доволен, Ваш бродь! Замечаний не имею!

       Как мне показалось, но родителям этот ответ пришелся по душе. Вот остальное в моей жизни и, прежде всего, мой внешний вид им не понравились, но до этого мы еще дойдем.

       Итак, после крушения надежд на участие в приключениях и завышенных ожиданий от лагерной жизни большинство ребят, в том числе и я, начали искать пути, как провести время с интересом. Мы были самостоятельны в своих попытках и, выражусь даже несколько категорично, это пошло нам на пользу.

       Мы больше не ждали манны небесной, а развлекались сами. Главным принципом нашей жизни стал лозунг – подальше от начальства! Чем меньше ты попадаешься на глаза, тем счастливее живешь. Ты становишься практически независимой личностью.

       Если говорить о лагерном быте, то я привык быстро. Самым неожиданным для меня оказались очень прохладные ночи. Иногда температура падала до десяти градусов! Представьте себе: чтобы в Туркмении и в июле десять градусов! Именно этим славилась Фирюза еще с девятнадцатого века, когда селение начали обживать русские военные.
       В первую же ночь я в потемках искал свое свернутое одеяло и, обнаружив и накинув его на свою простынь, счастливо продолжил свой сон. А какой свежий и чистый воздух встречал нас утром! Настоящий горный воздух... Днем мы тоже не мучились от жары, поскольку, как я уже рассказывал, весь лагерь был укрыт зеленым шатром различных деревьев.

       Хотя возможности солнца мы тоже использовали: вода для общего душа подогревалась только за счет солнечных лучей. Но солнце нагревало воду до очень комфортной температуры. Вода прогревалась даже не так, как мы сейчас выражаемся – «до летней», – а намного теплее.

       Месяц совместной жизни да на одной территории сближает даже не знакомых ранее пацанов. Если с «дембелями» мне было изначально не по пути, то кроме них присутствовало немало вполне интересных ребят, имеющими общие с тобой интересы. Конечно, это были только ашхабадцы. Причем, интересы каждого из них между собой никогда не совпадали. Поэтому я с ними дружил, но по отдельности.

       Предположим, кто-то любил книжки и мы с ним ими обменивались, а потом обсуждали прочитанное. С другим мы что-то запускали в речке Фирюзинке, которая пронизывала территорию нашего лагеря насквозь. Третьего я заслушивался, когда он травил байки о своих похождениях, которых у него по малолетству и быть не могло... Но уж больно он красочно описывал!

       Как ни странно, но с последним, его звали Витька, я общался чаще, чем с другими. Он рассказывал, а я слушал. Причем, Витька не требовал взаимности. В том смысле, не ожидал, чтобы и я ему что-нибудь рассказал. Более того, он был самодостаточен и за мной никогда не бегал: я его сам находил, а он тут же начинал очередную свою историю:

       Как где-то вечером встретили какую-то девчонку…
       Как в школе он с кем-то обнимался (и не только) в раздевалке…
       И прочие сказки от мальчика двенадцати лет... 

       Именно Витька меня надоумил перелезть через забор в соседний лагерь «Урожай».

       - Саня, пошли к соседям!
       - Зачем?
       - А у них есть бассейн!

       Продолжение в http://proza.ru/2021/03/26/632