Отличник боевой и политической

     Познакомились они случайно.
 
     У Тамары не заводился её автомобиль, семилетний трёпаный «Ауди». Охрана стоянки возле супермаркета нервничала и торопила женщину. Был выходной, стоянка быстро заполнялась, мест не хватало. Тамара, подгоняемая базарным мужиком в камуфляже, была неаккуратна и в спешке заблокировала дверцы своей машины.

     Охранник кричал и обзывал женщину коровой.

     Неизвестно откуда взявшийся Герард выручил Тамару. Он двумя словами нейтрализовал охранника, открыл машину, сел за руль и отвёз женщину домой.
    
     Действовал он спокойно и уверенно. Почти не разговаривал, ничего не советовал, а поступал самостоятельно и  по-мужски предусмотрительно.

     Знакомиться не лез, чем и подкупил Тамару.

     Прощаясь, представился и, кстати, извинился за обормота-охранника.

     - Он, конечно, неправ, - спокойно сказал Герард. - Но понять его можно. Женщина-автомобилист раздражает, вроде камешка под ногой. Я сам порой злюсь на вашего брата. Хотя нашему брату есть чему у вас поучиться.

     - Неожиданный комплимент. Да ещё в такой ситуации.

     - Зато искренний.

     - Может быть, заглянете на чашечку кофе?

     - Тороплюсь. Прощайте!

     И исчез так же быстро, как появился.

     В воздухе осталось облачко запоминающегося мужского парфюма. Им же некоторое время пахло в салоне «Ауди».

     Короче говоря, мужчина Тамаре понравился.  Расставаясь с ним на парковке у дома, она взяла у Герарда номер телефона и, осмелившись, однажды ему позвонила.

     Он узнал женщину сразу. Тамара пожаловалась на то, что в одиночку не всегда справляется с домашними делами. Например, уже целый месяц не может повесить в комнате новую люстру. Потолки трёхметровые. А у меня рост игрушечный, всего метр шестьдесят четыре. Не дотянуться! Электрики не понимаю. Надо сделать, чтобы сначала включались две лампы, а потом все пять. Подвески как бы из чешского хрусталя. Очень легко разбить. Понимаете?

     - Конечно.

     - Не поможете?

     - Запросто. Когда?

     - Когда вам будет удобно.

     - Скажите, когда вам.

     - Например, послезавтра.

     - О’кей. Послезавтра. Днём?

     - Днём.

     - О’кей. Ваш адрес полностью? Дом я помню.

     Тамара действительно жила одна. Три года назад развелась с мужем. Детей у них не было. В прошлом году умерла тяжело болевшая мама. Папа ушёл от них к другой женщине лет двадцать назад.

     Самой Тамаре было сейчас тридцать восемь. Ухоженное лицо чуть-чуть отставало от возраста. Тёмно-коричневые глаза имели шоколадный и домашний оттенок. Даже ручной. Щёки и подбородок напоминали о слове «пылкая».

     По утрам Тамара делала нагишом зарядку и принимала контрастный душ. То есть женщина не ленилась, поддерживала форму и ощущала себя лет на десять моложе, лёгкой и соблазнительной, несмотря на некоторую сдобность тела и широкие бёдра.

     Кстати, именно по этой причине она всегда носила широкие длиннополые юбки и свободные блузки. То есть подчёркивала свою женственность, цветущую в её возрасте особым, плодовитым цветом.      

     Люби себя сама, и тогда тебя полюбят другие, думала она, рассматривая себя в зеркале после утреннего моциона. Тамара верила, что так оно и будет. Однажды появится человек, увлечённый её любовью к себе и послушно полюбивший женщину вслед за её страстью.

     Герард пришёл ровно в двенадцать. Он был в джинсах, в бордовой футболке с надписью «Пинк Флойд» и с букетом голландских тюльпанов.

     Тамара заметила, какие у него красивые руки и сильные плечи. Мужчине было никак не меньше сорока лет, но густые волосы, подтянутые, ловкие движения и особенно футболка с английским ансамблем делали его моложе.

     Он отдал цветы, коротко поцеловал женщине руку, скинул кроссовки и уверенно прошёл в комнату. Тамара, немного волнуясь, пошла за ним.

     Новая люстра лежала распакованной на круглом обеденном столе. Герард рассматривал её, как опытный хирург.

     - Схема в коробке, - пояснила Тамара. – Но там всё написано по-китайски.

     - Разберёмся, - сказал Герард. – Выключите свет и, главное, не волнуйтесь. Сейчас всё будет в лучшем виде. Пустяки, дело житейское, как говорит тот, кто живёт на крыше.

     Тамара улыбнулась.

     - Герард, вам что-нибудь принести? – спросила она, с удовольствием назвав мужчину по имени. – Какие-нибудь отвёртки или плоскогубцы?

     - У меня инструмент при себе. Знаем мы вашего брата. Всё своё ношу с собой.

     - А от меня совсем ничего не нужно?

     - Сварите кофе, пожалуйста.

     - Сейчас?

     - Потом. На закуску. Даю вам пятнадцать минут.   

     И действительно, через четверть часа под потолком сверкала хрустальными подвесками пятирожковая люстра.

     Герард вымыл в ванной комнате руки и подсел к кухонному столу. Тамара нервничала всё больше. Она ощущала знакомый запах мужского парфюма, рассматривала принт на футболке гостя, слушала его голос и, сама не зная почему, то и дело краснела.

     - У вас хороший кофе.

     - Обычный.

     - И очень уютно.

     - Не преувеличивайте. Обычная квартира незамужней дамочки.

     - Зато ухоженная. Я сам уже десять лет холостяк. Живу как на вокзале. Какие-то лишние вещи под руками, посуда случайная, хлеб всё время чёрствый. Кофе почему-то обязательно остывает раньше, чем я его выпиваю. В общем, ощущение постоянных пересадок на скучных станциях. И где конец дороги, неизвестно.

     Женщина молчала.

     Герард тоже замолчал.

     - Вы такой ловкий, - осмелилась Тамара. – Настоящий Левша. А у меня вечно какие-нибудь неприятности. То одно сломается, то другое, то третье.  Рук, как говорится, ни на что не хватает.

     - Звоните. Помогу.

     - Правда?

     - Без проблем. Мой папа, отставной военный, с детства в шутку называл меня отличником боевой и политической. Умею почти всё.  Электрика, холодильник, сантехника, компьютер, машина. Лужу, паяю, ножи тачаю, - на  этих словах Герард встал и, вдруг осмотрев женщину с головы до ног, добавил. – А вашего брата я знаю. Сначала ни слезинки, а потом сразу великий Потоп. Чудачки! До свидания! Если что, звоните.

     С этих пор Тамара начала чего-то ждать. Чего именно, непонятно. На работе в своей поликлинике охотно откликалась на просьбы о помощи. Дома натёрла оконные стёкла до блеска. Чаще мыла полы в квартире. Купила новые дорогущие духи. Прислушивалась к телефону.

     Делая по утрам гимнастику, включала музыку «Пинк Флойд» и чему-то улыбалась. После душа подолгу стояла голышом у зеркала и с удовольствием отмечала, что на её теле возрастных изъянов почти не заметно.

     Иногда вообще целыми днями ходила по квартире раздетой, воображая себя то шалуньей-подростком, то порно-актрисой, то ведьмочкой с Лысой горы. Спать тоже стала без пижамы, и часто видела какие-то непонятные, томительные сны.

     А Герард не звонил. Прошло больше трёх месяцев, и это было странно. В его рассказе о холостой жизни женщине послышался намёк на желание прервать одиночество. Хотя, конечно, она могла и ошибиться, путая свои романтические грёзы с самой грубой реальностью.

     Однако женщины умеют разрешать патовую ситуацию в свою пользу. В августе Тамара купила небольшой кухонный гарнитур. Теперь следовало шкафчики из итальянской сосны развесить. Герард был нужен немедленно!

     Он откликнулся сразу. Приехал с пластиковым чемоданчиком, забитым инструментом, прошёл в кухню, осмотрел шкафчики и стены, расспросил хозяйку, прикинул в уме объём работы, что-то там в уме рассчитал, что-то там продумал и взялся за дело.

     - Тамара! Что если я разденусь до пояса? Ты не возражаешь?

     «Ты» прозвучало неожиданно и вдруг сблизило мужчину и женщину. Как будто убрали занавеску с окна или прибавили звука в магнитоле.

     - Ради бога! – Тамаре стало хорошо и удобно. Она немножко волновалась, потому что вырядилась в тесный топик, обнажавший плечи, руки и талию. - Хозяйничай тут и пустяками не заморачивайся! 

     Через три часа гарнитур красивой полировкой обогатил восьмиметровую кухню. Работал Герард качественно и сноровисто. Он даже подмёл за собой мусор, чего, например, бывший муж никогда не делал, считая уборку женским занятием.

     Потом Герард принял душ и вытерся свежим махровым полотенцем. Его Тамара достала из шкафа. Голубое полотенце словно добавило личной тайны в пока ещё неясные отношения. Как «ты», обнажённое по пояс мужское крепкое тело и волнительная тряпица топика.

     Потом опять пили кофе и говорили. Тамара рассказала, что кончила медицинский институт и всю жизнь работает кардиологом в районной поликлинике. Герард – завпост в Театре музкомедии. Заведующий постановочной частью. «Ночной директор» на их театральном сленге.

     Условились помогать с записью к врачам и с билетами на премьеры.

     Тамара неожиданно для самой себя вынула из сумочки щётку-расчёску и стала прихорашиваться. Герард её рассматривал.

     - Хочешь ещё чего-нибудь? - женщина слегка смутилась.

     - А ты? – вдруг спросил Герард.

     - Я? Нет!
    
     Женщина покраснела, потупила взгляд и стала пальцами ковырять алюминиевую щетинку расчёски.

     - Тогда о’кей. Я побежал. Звони, если нужна будет помощь.

     Осенью мужчина по просьбе Тамары перевесил в центральной комнате книжные полки. Зимой подрегулировал автоматику и сменил дворники на «Ауди». Весной Тамара помогла Герарду без очереди сдать кровь на холестерин и сделать ЭКГ. Он сходил с ней на премьеру мюзикла «Анна Каренина». Кроме того, переделал выключатели и розетки в её квартире, поставив современные «Сименс».

     В общем, они то и дело встречались, общались с удовольствием, душа в душу, но дальше души дело не шло. Герард каждый раз, оказав помощь,  уходил по своим срочным делам, словно не понимал, что ему нужно остаться.

     Странно не понимать такой простой вещи в сорок пять лет, если вообще не унизительно для обоих. 

     В конце концов, уставшая ждать Тамара решилась. Она позвонила Герарду и попросила его повесить на лоджии якобы нужный ей кронштейн для сушки полотенец.

     Мужчина пообещал быть в субботу. Тамара купила бутылку красного вина, надела новое платье и застелила двуспальную кровать свежим бельём.

     Дверь в комнату она прикрыла, хотя всегда держала её распахнутой настежь.
Закрыто – значит, знак. Мало ли что он скрывает?

     Ожидая гостя, она думала о том, что поступает нелепо, но мысли эти отгоняла и старалась просто настроиться на весёлую волну.

     «Будь что будет, - вдохновляла себя женщина. – Хватит мне унижаться. Если он не дурак, то сам поймёт, что делать».

     Герард опять пришёл с букетом тюльпанов, опять поцеловал ей руку и опять ловко и быстро управился с заданием на лоджии.

     Когда кронштейн был водружён на место, вино выпито и стало темно, Герард откинулся на стуле и спросил:

     - Можно задать тебе один вопрос?

     - Конечно.

     - Если я сейчас уйду, ты очень расстроишься?

     -  Не знаю.

     - А если без разрешения зайду в твою закрытую комнату и всё там увижу?

     Она чуть не задохнулась, но взяла себя в руки и как можно равнодушнее переспросила:

     - Что увидишь?

     - Ну, всё.

     - Там ничего такого нет.

     - Странно.

     - Что странно?

     - Прежде всего, все эти наши встречи. Люстры, розетки, кронштейны. Типа одно, а на самом деле другое.

     - А может быть… - покраснев, произнесла Тамара, но мужчина её перебил:

     - Может быть. Но это мне самому решать. По-мужски. Извини за лишние эмоции.

     - Ну почему же лишние? Жизнь даётся нам один раз, и прожить её надо так.…

     - Согласен. Надо. И всё изменится к лучшему. Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе.

     Женщина улыбнулась, словно о чём-то догадалась. Она вздохнула и объявила о своей догадке вслух:

     - Хочешь меня поцеловать?

     Герард отвёлил взгляд:

     - Нет.

     - Ну почему?

     - Потому что… Видишь ли, я люблю одну женщину. Давно. Из-за неё и развёлся. Ездил к ней тайком от жены и всё такое. Но понял однажды, что имея любовницу, обманываю и  её, и жену, и себя.

     - Как сложно!

     - Ничего сложного. Спать с женщиной стоит только ради неё самой. Ловчить, прыгать из постели в постель, лгать – значит, оскорблять прежде всего ту, которую любишь.

     - А которую не любишь?

     - А её - ещё больше. Потому что видишь перед собой не женщину, а постель, чужое бельё, полки, розетки, шкафы, кронштейны…

     - Хватит!

     - Наверное, хватит. О’кей. Но я тебе всё начистоту, как другу. Понимаешь?

     Тамаре вдруг показалось, что её бьют наотмашь по лицу. Было так больно и так жутко, что она даже не смогла заплакать. В голове проносилось: «Розетки, шкафы, кронштейны…» - и ещё что-то, похожее на красное, скользкое, раздавленное.

     Потом она слышала, как хлопнула входная дверь. Видела тёмно-вишнёвое закатное солнце за окном. Большими глотками пила тёплую воду из липкого бокала. Бродила по пустой квартире и старалась не наткнуться на расстеленную постель. В голове что-то шуршало и скрипело, похожее на бумажную ленту электрокардиографа

    А ночью Тамаре приснился никогда прежде не виденный пожилой отставник-офицер в кителе, на отворотах которого было написано «Пинк Флойд» и ещё «Отличник боевой и политической подготовки».

                *   *   *

               
                март 2021,
                Саморядово

...........................................
Марк Шагал, "Над городом".