В Ургуне. День четвёртый

 После завтрака моё утро началось с того, что я пошла копать дождевых червей. Я их не боюсь. Да и какая же рыбалка без наживки! Затем бабушка снимает мне с крыши навеса удочки, и я примеряю их к себе по весу. У меня есть одна любимая удочка, но в прошлый раз на ней порвалась леска, а привести леску, чтобы поменять, я забыла. Да и если честно, не особо я умею это делать... Вскоре за мной заходит Олеся. Бабушка долго с ней разговаривает. Она в подробностях спрашивает её, в какое именно место мы пойдём рыбачить. И просит её за мной присматривать, сообщая о том, что я не умею плавать.
 Мы идём к шуму и очень аккуратно, по камушкам, переходим на другую сторону реки. Олеся находит местечко чуть дальше от камней и мы забрасываем удочки. Я, как всегда, насадив червяка на крючок, плюю на него и тихо приговариваю: "Ловись рыбка большая и маленькая". Проходит время. Я по-прежнему стою с удочкой и у меня нет ни единой поклёвки, даже червяк не тронут. Зато Олеся выуживает одну рыбёшку за другой. И когда я замечаю, что в её ведре их уже штук двадцать, у меня наворачиваются слёзы от обиды и зависти. Она, видимо заметив это, предлагает мне поменяться удочками. Я только-только закидываю её удочку в реку, как сразу же идёт поклёвка. Ёршик !!! Затем через очень короткое время я выуживаю и краснопёрку. После этого Олеся забирает у меня свою удочку и я снова, безрезультатно, пытаюсь ловить своей.
 Внезапно слева от меня раздаётся всплеск. Это Шарик, Олесина собака, перевернув моё ведёрко схватила одну из пойманных мной рыбёшек, и помчалась от нас наутёк. А вторая рыбёшка, подскакивая на мокрых и скользких камнях, плюхнулась обратно в речку. Я этого не ожидала и не успела схватить в воде рыбу. Олеся захохотала, а я разревелась и крикнула: "Но почему он моё ведро перевернул, а не твоё?" "А он знает, что ему за это достанется",- ответила Олеся. Я бросив удочку и ведро побежала домой. Я плохо помню как пробиралась по мокрым и скользким камням на другой берег. Я вбежала в калитку размазывая по щекам, склизскими от рыбной чешуи руками, слюни и сопли. И стала звать бабушку. Моё состояние очень её напугало - мало ли что там могло произойти на реке. Я захлёбываясь ей всё рассказала, а она успокаивая меня сказала, что у Олеси удочки специально настроены на ту глубину реки, где мы рыбачили, и чтобы я не расстраивалась насчёт второй рыбы, видимо ей была судьба жить дальше...
 Чтобы хоть как-то поднять мне настроение бабушка решила печь вафли в вафельнице. О! Это было целое действо! Мне казалось, что этим сладким запахом пропитывались даже стены домика. Я любила вафельки подсушенные по краям. Но пока они были горячими, они были мягкие, поэтому я дула по кругу и потом отправляла себе в рот маленькие кусочки. И от этого вкуса и аромата все мои детские печали просто растворялись. А вечером пришла Олеся. Она принесла мою удочку и ведро. Но я не стала к ней выходить. Вещи забрала бабушка. Наши вечера в деревне проходили по разному. Когда наступала пора сбора подсолнухов, а бабушка высаживала их в большом количестве, мы до поздней ночи пальцами вытаскивали из них семечки. Помню, что я всегда пыталась схватить подсолнухи с полосатыми семечками, потому что они были крупными и процесс шёл гораздо быстрее. Порой я даже засыпала при такой работе. А ещё бабушка учила меня ориентироваться по звёздам и узнавать созвездия. Но в этом деле у меня способностей не оказалось. Я с огромным восторгом вглядывалась в звёздное небо, и даже протягивала руку, чтобы ухватить одну из самых ярких звёзд, настолько небо в деревне казалось близким и низким... А ещё мне казалось, что если бы можно было забраться на косогор, который был виден за лесом, то с него, обязательно, можно было бы дотянуться до звезды.