Колыма. Часть 18. Лесоруб

Часть 18. Лесоруб.
(Воспоминания моего дяди - узника ГУЛАГА )

Однажды мне удалось вырваться за зону лагеря. С группой заключённых, подвозивших лёд для пекарни, я оказался в посёлке. Нас было четверо. Лёд мы выдалбливали ломами в речке Утиной, промерзшей до дна на глубину более трех метров. Затем погружали его в специальные короба, укрепленные на деревянных полозьях с железной оковкой для лучшего скольжения. Двое из нас спереди впрягались в постромки вместо лошадей, двое других, упирались ногами, подталкивали сзади. Тянуть эту махину, весом до тонны, нужно было в гору. Рывками, под команду "раз, два, взяли", обливаясь потом, мы доставляли короб к пекарне. Затем выкладывали лёд в огромные железные бадьи и заносили их в помещение.
Время от времени работники пекарни подкармливали нас горячим хлебом и рыбой. После тюрьмы и длительного этапа мы порядком истощали, поэтому с жадностью поглощали все, что нам предлагали. Животы наши пучило так, что чуть не лопались ослабевшие кишки. Последний короб льда мы должны были доставить для лагерной кухни. Это было нелегким делом, так как тащить нужно было на высокий подъем. Упираясь ногами и обливаясь потом, мы останавливались каждые 10 метров. На одной из последних остановок между нами состоялся любопытный разговор.
- Ну, как вы думаете, стоило мне учиться на ветврача, - сказал один из нашей четвёрки, - чтобы таскать теперь короб вместо лошади!
- Ты ветврач, а я зоотехник! - с горечью в голосе ответил ему другой.
- А я - агроном! - добавил я. Четвёртым из нас оказался педагог.
- Нечего сказать, хорошая подобралась команда грузчиков.
- Раз-два взяли, - скомандовал нам педагог. И мы, чувствуя своё унижение, с болью в сердце тянули этот ненавистный короб. Дальнейшая судьба этих людей была такова : зоотехника через два года освободили из лагеря после пересмотра дела, ветврача замучили на моих глазах в штрафной командировке, а педагога искалечили, и он стал инвалидом.
Мне вспомнился этот случай с подвозкой льда, как характерный для нашего лагеря, куда, в основном, были согнаны молодые специалисты,многие работали на различных руководящих постах.
Работая по лагерю под руководством нарядчика, меня никто не подгонял. Одно не устраивало : не было угла для ночлега. В бараке, в котором я был первоначально поселен, почти никого не осталось. Я там замерзал, как на улице. Среди оставшихся в бараке была небольшая бригада лесорубов, которая заканчивала постройку отдельного барака и готовилась покинуть нас. Узнав это, я стал просить бригадира взять меня с собой. Пилой и топором я пользоваться умел. Силенки у меня было ещё достаточно - не всю вытрясли в этапе и тюрьме. Десятник проверил меня и согласился принять в бригаду.
Поселились мы - двенадцать человек, в теплом бараке с печкой-бочкой. Здесь не страшны были для нас лютые морозы. С питанием тоже выкручивались неплохо. Помимо лагерного пайка, наш десятник регулярно прикупал у барыг хлеб и другие продукты.
С первого же дня я зарекомендовал себя заправским лесорубом - пригодилась моя деревенская выучка. Все остальные члены бригады работали не хуже меня. Мы выходили на лесоповал в 8 часов утра и работали по 12 часов в сутки. В конце дня являлся на деляну наш десятник, делал замер, и мы спокойно возвращались без всякого конвоя в свой барак.
После работы мы занимались починкой своей одежды. Между делом разговаривали обо всем на свете. Был среди нас журналист. Он сочинял интересные рассказы, а вечерами зачитывал их нам. Я хорошо запомнил его рассказ под названием " Ржавый гвоздь". Сюжет был очень прост : от одного ржавого гвоздя погиб человек. Это наводило на размышления : порочный стиль в работе руководителя может погубить целое государство.
( продолжение следует)