Как меня призвали в Армию

                Радоваться каждой мелочи, и не расстраиваться
                из-за каждой сволочи!


       Школа позади. Завод, цех, запах металла и машинного масла. Интересно, смогу ли я так, с напильником, 30-40 лет?  Сомневаюсь. А как мои одноклассники? Кто куда. Друг рванул в Институт лёгкой промышленности. Ну понятно, у него отец в Министерстве лёгкой промышленности. А если подумать. Там же не только моделирование и шитьё, там же и станки разные, машинки всякие. Кто-то же их должен делать, собирать, проектировать, внедрять. В общем, есть за что зацепиться, да и за компанию, как говориться …
Экзамены, аттестат – средний бал плюсуется, всё по-честному. 19,5 балов! А нужно 21!
 Я было махнул рукой, но меня вызвали в деканат. Сидят мужики преподаватели.
- Тут у нас вопросы возникли по экзамену. Математика! Вы, вроде, всё правильно решали, а ответа нет.
Ой ребятки. Всё-таки экзамены — это стресс, волнение, паника. У меня получилось, что корень квадратный из Х/2 = 2/на корень квадратный из Х; И я впал в ступор. Как? Как две противоположные величины могут быть равны? И меня переклинило.
Преподаватели положили передо мной мой экзаменационный листок. Я глянул. Увидел последнюю запись и сходу, не думая, написал: Х квадрат = 4; Понятно, что Х = 2!
- Ну вот! Другое дело, - обрадовались преподаватели.
- Ну что? Ставим четыре? – сказал один из них.
- Или как? – он посмотрел на остальных. Образовалась пауза.
Боже, как я был молод и глуп тогда!  Ведь решалась моя судьба, менялся ход жизни.
Только потом я сообразил, что у меня был шанс.  Ведь зачем-то они меня позвали, не пример же решить. Они понимали, что с таким количеством баллов я не пройду, а парней на факультете мало, и, если мальчик ошибся по глупости, то оценку исправить можно.
Мне б, дураку, не побояться и сказать:
- СТОП! Ну раз уж вы меня позвали и готовы исправить оценку, то исправить надо на ПЯТЬ, а всё остальное не имеет смысла. Думаю, не убили бы меня за это. А я растерялся. И мне не хватило всего полбалла.
Хотя, ради справедливости, надо, конечно, сказать, что на факультет поступили 7 пацанов, это без меня. А всего 70 человек. Да что человек, конечно же, девчонок.
Ну и? Разве бы я смог учиться в такой атмосфере?  В подтверждение моих слов могу сказать, что мой друг получил диплом только через 10 лет: 2 академки и армия!
И это, если вспомните, при папе, работающем в министерстве. Так что, может, оно и к лучшему.

* * *

      Не знаю, как сейчас. Какая у молодёжи мотивация, а тогда мало кто отлынивал от армии. Ещё полно было фронтовиков, они грозно смотрели на молодёжь, и первый вопрос был всегда:
- Служил? Нет?
И  те, кто служил, гордо отвечали:
- Да! - а неслужившие прятали глаза.

      1978 год! Проводы были как у всех. Утром всех собирали в Клубе института МИИТ. Потом на автобусах отвозили в Городской Сборный Пункт, где-то на Угрешской.  Странно, но это было совершенно неприспособленное для этого заведение. Это был, вероятно, какой-то техникум или школа. Обычные коридоры, классы, парты. Складывалось впечатление, что после какой-то тревоги и объявления мобилизации надо было срочно всех собирать и ничего лучше не нашли. А потом всё так и осталось. Призывники там находились по 3-5 дней, а кто и больше. Не помню, чтобы кого-то забирали день в день.
       Что ещё вспоминается? Последняя мед. комиссия. Большой зал. Стоят столы в ряд. С той стороны сидят врачи, а мы в трусах проходим вдоль столов от одного врача к другому. А врачи, посмотрев карту, задав пару вопросов, сделав какие-то отметки, передавали карту дальше – следующему врачу, и мы соответственно двигались вдоль ряда столов.
Что запомнилось тогда. Молодая девушка, врач, заглянув в мою карту, ткнула туда пальцем и сказала другому врачу:
- У него же это! - что-то там про шумы, я не расслышал. А вторая, старая врачиха, закрыла мою карту и бросила дальше на следующий стол со словами:
- Да у них у всех! Шумы!
Я это запомнил, потому что в моей жизни это сыграло роковую роль. А тогда я просто прошёл дальше.
Целый день мы сидели в классе за партами. Нас выводили только в столовую. Иногда к нам заходили «купцы» - это офицеры, иногда сержанты. Они выкрикивали несколько фамилий и забирали ребят, которые вставали и уходили с ними. Было скучно. Из происшествий могу рассказать только то, что курили мы в туалете, там провинившиеся тёрли полы. Забегал кто-то и выкрикивал фамилии – кого-то искали. Три дня мы слышали фамилию:
-КОРЗИНКИН! -КОРЗИНКИН!  - так целый день! Он отозвался только на третий день.
-ПОЗДРАВЛЯЮ! – сказали в ответ на его – Я!
- Ты год службы проспал!
Оказывается, набирали в морскую команду, а там служат 3 года, и команда ушла без него. Я так и не знаю, случайно это получилось или так было задумано.
В первую ночь нас построили и куда-то повели. Завели в большой класс, в середине помещения стояли деревянные топчаны, по типу тех, что ставили тогда на городских пляжах. Топчаны были сдвинутые в одно ложе, вплотную, в два ряда. Нас в линейку выстроили напротив этой конструкции. Один строй стоял с той стороны, другие с этой. Дальше поступила команда - налево! Потом была команда бросить вещи на середину. А дальше команда:
- Как стоишь – ложись! И мы боком упали на топчаны.  Почему боком? Да потому что если бы на спину, места бы всем не хватило.
Вот же бред! Что нельзя было выделить больше мест? Да и спать на голой деревяшке – зачем?
Но мы были так запуганы и зашорены, что никто не возмущался. Да и все знали – будешь возмущаться – пойдёшь мыть полы в туалете. Это работало безотказно.
Ночью я проснулся - захотел курить. Я встал, вышел в туалет, там и ночью кто-то мыл полы, отметил я. Вот ведь!? Но когда я вернулся. Меня ожидало ещё большее разочарование. Оказывается, пока я курил, ребята разлеглись, раскинулись во сне, и места, куда лечь, совсем не было. Вот не задача. Что делать? И вдруг, видимо, от безысходности решение пришло само. А что если?  Если скомандовать!? Ведь спросони никто не поймёт, кто дал команду. А вдруг получится. Вариантов-то других всё равно нет.  И я, что есть мочи, крикнул:
- А НУ! ЖИВО! ВСЕ НА ЛЕВЫЙ БОК ПОВЕРНУЛИСЬ!
Это было чудо. Все, даже не просыпаясь, по команде тут же повернулись и даже прижались друг к другу. Появилось столько места, что я лёг на спину и даже раскинул руки, поражаясь своей наглости и удивляясь исполнительности ребят.

       И вот через три дня, я дождался, прозвучала моя фамилия. Нас отвезли на Белорусский вокзал. Потом на электричке в Одинцово. Там нас подстригли наголо, одели в форму. А дальше? А дальше была служба.
       Службу опишу как-нибудь в другой раз. А в этой новелле расскажу, что в конце службы я заболел. Чем заболел, не знаю. Только даже ходить мне стало тяжело, и меня сослуживцы носили на руках. Болели все кости. И даже пальцы на руках стали сгибаться с трудом и болью. Никому до этого не было дела. И вот тогда я понял, что мне никто не поможет. Находясь на боевом дежурстве, я сидел за командным столом, вошёл майор и с удивлением увидел, что я даже не встал, и не отдал честь. Он стал возмущаться, а я спокойно ответил, что я и встать не могу, и руку поднять, чтобы отдать честь, не могу. Вероятно, я скоро умру и вставать будет не надо.
И тогда майор взял трубку и позвонил в санчасть. После этого меня отвезли в госпиталь в Солнечногорск. Там врачи 2 месяца надо мной колдовали, ничего не говоря мне. А я ходил, держась за стены. А потом, когда поняли, что так и не могут определить причину моих болей и потери движения, вызвали меня на комиссию.
- Вы понимаете, что мы должны вас комиссовать? – спросил старый седой полковник.
- Понимаю! – ответил я.
- И это вас не пугает? У вас будет белый билет?
- Ну и что, - ответил я. – Мне всё рано! Я поступлю в институт и буду учиться, и мне всё равно с каким билетом.
Полковники в комиссии посовещались.
- А если мы дадим тебе отпуск на 30 дней? Что скажешь?
- А зачем мне отпуск? Начался октябрь, а в ноябре всё равно Дембель!
- Так, если мы тебе дадим отпуск, это и будет означать дембель. Тебя просто сразу демобилизуют, как только ты отдашь документы.
Я, конечно, обрадовался и согласился. Оказаться дома на месяц раньше, об этом я даже не мог мечтать. Полковники в комиссии, видимо, обрадовались ещё больше, потому как уже на следующий день меня отправили в часть.
Приехав в часть, я отдал документы в штаб, а уже на следующий день офицер в штабе сказал, что приказ о моей демобилизации подписан, и дал мне обходной. В общем, уже вечером я был дома.
Никогда не забуду глаза матери. Мы жили в «хрущёвке» на первом этаже. И когда у подъезда остановилось такси, мама выглянула в окно из-за занавески. Я вышел с палочкой из машины и побрёл к дверям. Я помню лицо матери, в её глазах был ужал, радость удивление, боль. А я брёл в парадной форме, в шинели, с палкой в одной руке и с авоськой с учебниками в другой, больше вещей у меня не было.
      
      А дальше была гражданская жизнь. Учёба в институте. Работа, женитьба. Всё как у всех. Болезнь почему-то отступила, и с виду я выглядел как совершенно здоровый. И все мои жалобы и рассказы, когда я попадал к врачам, вызывали только удивление и намёки, что мне надо обратиться к психологу или к психиатру.
       В 90-е мне как-то удалось, через друзей, попасть на обследование. Какой-то врач со степенью, выслушав мой рассказ и посмотрев мою карту, сказал:
- Погоди! Ты же говорил, что служил в армии?!
- Да! Служил!
- Но ведь это стопроцентное освобождение от армии, - сказал он, ткнув пальцем в одну из моих многочисленных кардиограмм тех лет.
А теперь вспомните начало повествования и молодую врачиху? А потом старую?
Я лишь пожал плечами.
Они стали проводить обследование. Обвешали меня датчиками, поставили на резиновую дорожку и сказали:
- Иди.
Я пошёл. Я шёл и шёл, а дорожка стала подниматься вверх, идти стало труднее, я задыхался, но продолжал.  И вдруг:
- Стоп! Стоп! - закричали врачи, остановили дорожку и стали снимать с меня датчики.
- У вас в два раза занижен порог усталости. - или что-то вроде этого сказали мне.
- Что мне теперь делать? – спросил я.
- Не уставайте! Не напрягайтесь! – услышал ответ.
- Да я, вроде, и так не напрягаюсь. – пошутил я. На этом всё закончилось, и я продолжил свою жизнь, так ничего не узнав и не поняв.
       Наверное, я так бы и жил дальше, если бы перед пенсией на работе не нарвался на нечестного бухгалтера, который воровал примитивным способом, просто оформив всех по совместительству и собирая «вторую» з/плату для своих нужд.  Я давно жил на этом свете и не был уж таким борцом за правду. Просто работа моя предполагала ответственность, а на объекте в результате такой работы появлялись люди, не оформленные на работу вообще. Им бухгалтер платила из своей «заначки» - ей было так выгоднее.
Во-первых - меньше, во-вторых, никто ничего не мог потребовать. А мне-то как? Я ведь не мог постороннего человека направить в тепловой узел, или на крышу, или на электроподстанцию. Да и в случае пожара или ЧП, кто бы отвечал за всё? И начались «тёрки», издевательства, выживание, доносы, провокации.  Моё сердечко не выдержало, и я попал на операционный стол.   
       И представляете? Чудо! На 59-м году жизни мне сообщили, что у меня, оказывается, врождённый порог сердца, какая-то стенка, какие-то сосуды в случае возбуждения кровь не туда качают.  ВОТ ЭТО ДА!
Ну, вроде, кровь направили туда и стенку прижгли каким-то лазером. Только вот работоспособность не вернулась – нет. Так и живу. Это трудно осмыслить. Ещё вчера я играл в волейбол, а сегодня - всё! Я не думал, что старость наступит так сразу, в один миг. Ну а теперь-то чего? Не много осталось.