Битва при Pima Butte. Аризона, 1857г

картина Энди Томаса "Резня на Гиле".               




              Битва при Pima Butte (или при Maricopa Wells)
                1 сентября 1857 года.

                «Последняя великая битва между индейцами».

                (Общий обзор и главы из книги К Кребер "Резня на Гиле").


 
Битва произошла 1 сентября 1857 года в Пима-Бьютт, штат Аризона , недалеко от Марикопа-Уэллс  в Сьерра-Эстрелье. Воины племен юма, мохаве, апачи и явапаи атаковали деревню марикопа под названием Секате в одном из крупнейших сражений в истории Аризоны. Это была также последняя великая битва, которую провели юмы, и последнее крупное сражение в истории, которое произошло исключительно между коренными американцами в Северной Америке.
За сотни лет до 1857 года племена юма и марикопа были врагами. Во многих случаях эти два племени собирали своих воинов вместе на вершине горы Berdache Mountain. Там обе стороны выкрикивали оскорбления друг другу перед битвой. Вождь юма по имени  Франсиско возглавил объединенную армию, насчитывавшую не менее 300 человек, и они прибыли в район деревни Секате 31 августа 1857 года. Франсиско начал наступление на следующее утро, захватил деревню марикопа и начал сжигать хижины. Юма и их союзники только что прошли 160 миль за восемь дней, так что люди Франсиско устали и проголодались. В результате юма и их союзники совершили смертельную ошибку, оставшись в горящей деревне, чтобы отдохнуть.  Когда армия Франсиско напала, уцелевшие женщины и дети бежали за защитой в Пима-Бьютт, который находился к югу от деревни. Воины тоже собрались и послали сигнал бедствия в близлежащие деревни пима. Пима послали всех своих воинов в этот район, и тогда началась контратака. Но прежде чем прибыли марикопа и пима, все апачи, явапаи и большинство мохаве  бежали, бросив  оставшихся юма и мохаве  в меньшинстве. Воины марикопа и пима, некоторые верхом на лошадях, окружили нападавших, прежде чем уничтожить их. Большинство юма и мохаве  были убиты, включая и самого вождя Франсиско. 11 сентября или около того, путешественник Джон Б. Хилтон побывал на поле боя и позже писал, что видел девяносто тел в одном месте, лежащих на земле в самых разных позах.

 
12 сентября газета «Сан-Диего Геральд» ошибочно сообщила, что сражение было трехсторонним сражением между племенами пима, юма и марикопа,  друг против друга. В то же время  «Daily Alta California» сообщила, что битва была «...Не имела аналогов в войнах между индейцами» . Сообщается, что от 150 до 160 индейцев  юма были оставлены мертвыми в поле.  Юма стали хорошими соседями с американцами на калифорнийском берегу реки Колорадо. В более поздней статье  «Сан-Диего Геральд»  говорилось следующее: «...Судя по всему, это сражение, в котором марикопа и их союзники пима  так храбро защищали свои дома, уничтожив почти все силы, вступившие в бой против них, является крупнейшим индейским сражением в этом регионе за все  годы».


                Последняя большая битва у горы «М»
                https://www.inmaricopa.com/the-last-great-battle-at-m-
                mountain/

                Дон Махан - 7 августа 2010 г.

Это сокращенная версия статьи Махана 2009 года «Индейцы Марикопа и их последняя великая битва: 1857», в которой подробно рассказывается о столкновении, которое произошло к северу от Марикопа, рядом с нынешней государственной дорогой 347 возле горы «М».
Когда золотые лучи солнца начали освещать темноту раннего утра, женские и детские вопли ужаса   и боевые кличи  дико раскрашенных воинов внезапно нарушили спокойствие двух  индейских деревень - Сакате и соседняя деревня к востоку, были деревнями племени марикопа, расположенными вдоль реки Гила в Аризоне.

Нападавшие, союзная группа индейцев из района реки Колорадо, состоявшая в основном из квечан (Quechan)  прибыла к деревням марикопа накануне вечером, 31 августа. Их запланированное внезапное нападение на людей марикопа должно было произойти рано утром следующего дня. Хотя большинство воинов прошли более 160 миль, покинув свои дома примерно 23 августа, они были взволнованы и рвались в бой. Они были раскрашены и приготовлены к битве. На лицах воинов были красные полосы краски, которые проходили от линии волос до подбородка. Их волосы тоже имели красный оттенок, и были собраны  в пучки на головах. Все тело вождя квечан было выкрашено в черный цвет. Группа  индейцев мохаве, сопровождавшая квечан, также была раскрашена для боя. Они также окрасили и свои волосы. Сам внешний вид воинов  с реки Колорадо был устрашающим. Основным оружие нападавших  были короткие дубинки с толстыми концами, похожими на картофелемялки, а также длинные острые палки. Луки и стрелы, ножи, а также несколько томагавков и щитов несли многие воины. Индейцы марикопа ответили на внезапное нападение тремя способами: женщины и дети поспешно побежали в ближайшее безопасное место, Пима-Бьютт, невысокий холм к югу от деревень,  мужчины быстро отправили гонцов в деревни пима (Akimel O’odham) вдоль реки Гила к востоку от них. Их сообщение было таким: «Торопитесь, приходите на помощь. Кечан напали на нас!». Они не знали, что к квечан присоединилась значительная часть воинов мохаве, а также  чуть меньшее количество воинов явапаи и апачей. Нападавших было несколько сотен. Воины марикопа, хотя их было меньше, схватили свое основное оружие, короткие дубинки и острые палки, и соединились в боевом  ряду. Первоначальное столкновение привело к поджогу многих жилищ марикопа, и гибели некоторых женщин и детей, а также нескольких воинов.

После нападения,  раскрашенные  воины с реки Колорадо,  утомленные и уставшие квечан решили присесть, немного отдохнуть и поесть украденного продовольствия  марикопа - гороха, бобов, кукурузы и дынь. Путь воинов-союзников занял восемь или девять дней, поэтому  они и решили отдохнуть и подкрепиться, а затем  опять сразиться, но это оказалось плохим  и смертельным решение.

Гонцы от  марикопа не только проинформировали своих соседей пима о нападении квечан, но и пимы ответили на их настоятельную просьбу необычным образом. Они собрали как можно больше воинов и всадников, вооруженных  для битвы, а  в   в их вооружение входили и  ружья, которые они начали приобретать около четырех лет назад. Верхом и бегом, пима немедленно отправились  на помощь своим соседям.

Облако пыли, внезапно появившееся на востоке вдоль реки Гила, стало предупреждением для некоторых нападавших, но не для всех. Многие явапаи, апачи и значительная часть мохаве внезапно покинули поле битвы, и решили вернуться в свои дома. Главные нападавшие, квечан, вместе со многими из лучших воинов  мохаве  остались сражаться, и вскоре  битва  закончилась кровавой и смертоносной победой пима. Оставшиеся воины   квечан и мохаве, все пешие, были быстро окружены конными и пешими пима. За несколько минут до этого они стояли в боевом строю лицом к лицу только с марикопа, крича друг другу оскорбления,  и готовые к решающей битве. Прибыли индейцы пима. В игру вступили дубины, пики, луки, стрелы и  ружья. Рукопашный бой был яростным, но множество всадников, навалившихся на отступавших воинов квечан и мохаве, раздавили их сопротивление.   Марикопа и пима били врагов  дубинками и ножами, пока последний речной воин не упал замертво на землю. Около 150, а может быть и 200 воинов из района реки Колорадо лежали мертвыми, разбросанные вокруг.  Некоторые из нападавших добрались до безопасного места в горы, куда   не смогли бы зайти лошади. Почему их отпустили? Неизвестно, но таким образом, эти выжившие смогли рассказать историю своего катастрофического поражения, в их последней великой битве с марикопа.

История героических событий этого дня будет рассказываться в деревнях марикопа и пима  еще долгие и долгие годы.  Несколько индейских летописцев сделали специальные вырезки и зарубки на своих  календарных палочках. Старый Майнян, индеец из племени марикопа, имел календарную палочку которая сообщала: «Юма прибыли  в Сакате, чтобы сражаться». Кутоксу, юному марикопа, было всего девять лет, и он  вероятно  убежал высоко на гору Пима-Бьютт, откуда и  наблюдал за сражением внизу. Позже он вспоминал: «Мы слышали, как они пришли рано утром. Все наши женщины и дети бежали в viva'vis (Pima Butte), когда юма увидели прибывающих  одного за другим всадников, их ряды сходились в битве, они поняли что они проиграли…  убитые лежали грудами,  сраженные на бегу... всадники сбивали их с ног, чтобы те  у кого были дубинки,  смогли забить их до смерти».

Интересен еще один отчет, поскольку он был сделан в самый день великой битвы, 1 сентября 1857 года. Он был записан не на деревянной палке, а в ежедневном дневнике, который вел не индеец, а белый человек. Этот человек, по имени Исайя К. Вудс, был суперинтендантом недавно запущенной дилижансной дороги Сан-Антонио-Сан-Диего.   Утром в день битвы, по чистой случайности,  дилижанс  принадлежавший  этой дороге, прибыл из Тусона на место, известное как Марикопа-Уэллс. Это место, позднее выбранное в качестве места для  станции, находилось всего в полумиле от места сражения.  Вудс доложил генеральному почтмейстеру Соединенных Штатов о том, что ему довелось увидеть тем ранним утром, как о крупнейшем индейском сражении всех времен. К моменту окончания битвы Вудс, как  невольный очевидец кровавой битвы, заметил, что все кроме горстки нападавших «были убиты». Он сообщил, что битва была «Хорошо видна с того места, где я лежал под деревом».

Примерно через десять дней после битвы путешественник Джон Б. Хинтон по пути из Тусона в Юму прошел по полю битвы. Согласно «Примечаниям»  к заявлению Джона Б. Хинтона, он наблюдал «Девяносто трупов, лежащих в одном месте… Тела лежали во всех положениях».  Когда он прибыл в Юму, «Вся страна там выла вместе с индейцами по их мертвым».

Сражение   произошло на равнине между Пима-Бьютт  и рекой Гила, и простиралось оттуда на запад в сторону гор Эстрелла. 
Марикопы позже покинули свои две деревни и двинулись дальше на север. Их прежние дома давно исчезли, а река Гила обмелела.  Теперь есть шоссе Аризона 347 которое проходит между Финиксом на севере и современной Общиной марикопа, в восьми милях к югу. Пима-Бьютт находится на западной стороне шоссе. Это примерно на полпути между рекой Гила и дорогой Каса-Бланка. На южной стороне холма изображена большая буква "М".





                ГЛАВЫ ИЗ КНИГИ К. КРЕБЕР "РЕЗНЯ НА ГИЛЕ".

                Предисловие.


Эта книга - результат проекта, начатого в 1961 году,  как попытка понять битву 1857 года, произошедшую рядом с Пима-Бьютт на реке Гила, на территории нынешней южной Аризоны. Основными нападавшими, которые прошли пешком более ста шестидесяти миль через пустыню Сонора, были индейцы мохаве и индейцы, известные в литературе как юма, но именовавшие себя тогда, как и сейчас, квечан (Quechans). За исключением цитат из других источников,  где встречается термин «юма», мы постоянно использовали слово «квечан», говоря об этих людях.

Людьми, на которых напали в битве 1857 года, были пима (Pimas) на реке Гила и группа, известная как в 1857 году,  так и сегодня для всего мира, как марикопа (Maricopa). Мы использовали это обозначение повсюду, хотя читатель должен знать с самого начала, что термин «марикопа» не появлялся в письменной форме до 1846 года, и что известные таким образом люди на самом деле являются юманоязычной смесью других народов,  которые были вынуждены покинуть свои дома -  аборигенные земли в нижнем течении реки Колорадо, начиная с восемнадцатого века: Опа, Кавелткадом (или Кокомарикопа), Хальчидхома, Кохуана и Халиквамаи. (Opa, Kaveltcadom (или Cocomaricopa), Halchidhoma, Kohuana, и Halyikwamai).

Наш интерес к этой  битве 1857 года привел нас к более широкому пониманию  истории и динамике войн между группами,  говорящими на юманском языке, и между группами юман и другими народами, такими как пима и западные апачи.  Отсюда оставался лишь один шаг к еще одному не менее важному вопросу - о происхождении войны в целом.

Мы использовали битву 1857 года - кровавую встречу индейцев с индейцами, в которой напавшие квечан были почти уничтожены - как трамплин для рассмотрения войны и ее непосредственных и окончательных причин. Читателю предстоит решить, насколько хорошо нам удалось прийти к новым открытиям и пониманию.

 
По ходу работы мы оказались в долгу перед очень многими людьми и учреждениями, не в последнюю очередь среди них покойный Джо Гифф, индеец пима, который провел для нас экскурсию по полю битвы 1857 года; Николас П. Хаузер, который отправился на поиски устной истории для нас;  Киран Р. Маккарти, который пилотировал нас на маленьком самолете над местом битвы 1857 года. Мы выделяем особую благодарность библиотекам и библиотекарям Университета Аризоны, особенно его отделу специальных коллекций; Юго-западный музей, Лос-Анджелес; Библиотека Хантингтона, Сан-Марино, Калифорния; Музей Шарлот Холл, Прескотт, Аризона; Историческое общество Аризоны, Тусон; Библиотека Бэнкрофта Калифорнийского университета в Беркли; Государственный колледж Сонома, Ронерт-Парк, Калифорния; Occidental College, Лос-Анджелес; и Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Мы также должны выразить признательность за помощь со стороны «Проекта устной истории американских индейцев»  Дорис Дьюк в Университете Аризоны, а также за общую поддержку со стороны наших соответствующих институтов, Западного колледжа и Университета Аризоны. Без такой поддержки все это было бы невозможно. КЛИФТОН Б. КРОБЕР, БЕРНАРД Л. ФОНТАНА



                Очевидцы.

                1.Версия белых.
 
 

Исайя Черчилль Вудс выругался. Было уже совсем светло, 31 августа 1857 года, когда он застрял  в тридцати шести милях к северу от Тусона (территория Нью-Мексико), вместе с Р. У. Лейном и пятью другими мужчинами, двенадцатью мулами и фургоном, который был «полностью разбитым» . Ночью  один из главных опор фургона - брус, соединяющий переднюю и заднюю части сломался, и он и его люди соединили его кое-как в темноте, используя мескитовые ветви и веревки. Но в первом  же овраге, в два часа ночи, он снова сломался, и на этот раз все было намного хуже, чем раньше.
Теперь, на рассвете, они тщательно осмотрели объект аварии. Вынув один из шестов, поддерживающих верх фургона, и плотно обернув его и кусок сломанного дерева сыромятной кожей, смоченной водой, им удалось привести свое средство передвижения  в исправное состояние, если они только не желали   перегружать его лишним  весом.  Итак,  Вудс оставил троих своих людей на дороге с мулами, пока он, Лейн и двое других оттаскивали  свои атрибуты   к берегу реки Гила,  к северу от Тусона, примерно в семидесяти милях. Они работали  на почтовую службу. В 1857 году Джеймс Э. Берч получил контракт на перевозку почты США между Сан-Антонио (Техас) и Сан-Диего (Калифорния).  Берч отправил Исайю Вудса в Сан-Антонио в качестве главного суперинтенданта всей операции. Двумя годами ранее Вудс был хорошо известен как партнер и менеджер отделения экспресс-доставки Adams в Сан-Франциско. К сожалению, и он и банк потерпели неудачу во время общего банковского кризиса 1855 года, и очень многие люди потеряли большие суммы денег, в том числе и 300 000 долларов, которые так и не были найдены. Виновен он или нет, но Вудс не сделал ничего для подтверждения своей честности, отплыв в Австралию в сентябре 1855 года. Точно не известно, когда он вернулся в Соединенные Штаты, но к июню 1857 года он был нанят в Нью-Йорке Берчем, крупным акционером California Stage Company, чтобы он отвечал за только что зарождающуюся компанию San Antonio and San Diego Mail Line. В конце концов, Вудс был  опытным курьером, и именно этот факт привел его в лагерь на берегу реки Гила, где он и проснулся перед восходом солнца,  в среду утром 1 сентября 1857 года.

Дорога, по которой Вудс и его товарищи пошли вниз по течению к западу, огибала южный край Гилы. Он был открыт для передвижения на повозках почти одиннадцатью годами ранее,  в ноябре 1846 года, когда генерал Стивен Уоттс Кирни и его Западная армия с вьючными мулами и лошадьми, тянущими две небольшие пушки,  двинулась в южную часть  Alta California  так  быстро, как  только позволяла местность. Они спешили сразиться с калифорнийцами в кампании,  которая была частью войны США и Мексики. Через месяц лейтенант -полковник  Philip St. George Cooke  возглавил  батальон из 339 мормонских добровольцев на этом же участке маршрута. Они тоже направлялись в южную Калифорнию и на войну с Мексикой. Марш Керни привел его по извилистой тропе, идущей вдоль реки Гила вниз от гор Гила в Нью-Мексико. Новая  дорога Кука вела на север от Тусона, соединяясь с  Кирни в восьми милях вверх по течению от деревень индейцев пима.  У  мормонов было пятнадцать повозок.   Одним из результатов путешествий этих солдат стало открытие того, что три года спустя стало называться «Южным сухопутным маршрутом» к золотым приискам  Калифорнии, дороги  для фургонов, соблазнившей тысячи аргонавтов испытать свои навыки и удачу на этом зачастую безводном пути... А до фургонов  испанские миссионеры, солдаты и поселенцы ехали верхом на лошадях,  и шли пешком от Тусона до поселений пима и вниз по реке Гила,  до ее слияния с рекой Колорадо.  А  задолго до лошадей,  тот же путь был пройден индейцами,  на протяжении бесчисленных сотен,  или даже тысяч лет.


 
К 1857 году маршрут достаточно утвердился, чтобы стать привычным  для почтовых отправлений Сан-Антонио и Сан-Диего. Достаточно приятным был участок  пути в окрестностях деревень пима.  Тополя, мескит обыкновенный и мескит болотный окаймляли реку и ее притоки, а местами эти более крупные деревья смешивались с акациями,  как белыми, так и кошачьим когтем (catclaw).
Двенадцать индейских общин протянулись, возможно на целых двадцать миль вдоль Гилы, из которых первые десять, или крайние восточные, были пима,  а две непосредственно под ними принадлежали марикопа.  Именно здесь индейцы возделывали низменности, где песок  и глина имели  более темный оттенок, чем окружающая земля.  Там были десятки небольших  полей, каждое примерно по сто пятьдесят футов (45,72 метра) в ширину,  огороженных рядами кустов и орошаемых простой, но довольно обширной системой канав. Все эти поля были едва или очень близко к естественной пойме реки, узкой полосе возделывания, в которой пшеница, кукуруза, бобы, хлопок, дыни, тыквы и другие тыквы  являлись  наиболее важными культурами.  Пима  ткали одеяла из  хлопковой пряжи, обе группы выращивали   продукты питания как для собственного потребления, так и  для торговли (излишки).

Итак, Исайя Вудс и его спутники покинули лагерь тем сентябрьским утром перед восходом солнца. Они достигли первой деревни пима, когда дневной свет уже согревал пустыню. Их встретил  один из пима, у которого они обменяли кукурузу и немного пшеницы, чтобы накормить мулов, а также  взяли бобы и пару цыплят.  Вудс расплатился с ним  хлопчатобумажной тканью и несколькими колокольчиками,  приобретенными ранее  в Тусоне. К завтраку  почтальоны выехали на своем починенном фургоне за поселения пима в место, известное как Maricopa Wells (в переводе – Колодцы Марикопа),  расположенное рядом с двумя деревнями марикопа. В предыдущие годы путешественники использовали лопаты и свой собственный труд, чтобы выкопать несколько ям глубиной от семи до десяти футов (1 фут =0,3048 метра), в которых вода поднималась на два или три фута от поверхности. Позднее это место было выбрано почтой для станции, и этот водоем на дороге Кука стал официально известен как Марикопа-Уэллс.
Завтракая, Вудс оглядывался по сторонам. В пределах прямой видимости колодцев,  и менее чем в миле к востоку были  видны два скалистых выступа, возвышавшиеся на пару сотен футов над окружающей равниной.  Со временем они стали отмечаться на картах как Пима-Бьютт.  На западе, на расстоянии двух-трех миль, лежал короткий, высокий и крутой горный хребет Сьерра-Эстрелла. К северу, через Гилу, лежала длинная низменная цепь холмов, которую жители Феникса  (штат Аризона), позже назвали South Mountains - Южными горами.  Ближе и немного ниже по течению заросли мескита и  фасоли густо росли на стыке рек  Гила и  Санта-Круз, протекающей на север, хотя это был единичный случай, когда Санта-Круз  достигала  русла реки  Гила. На много миль к югу,  (уже в Мексике) земля была просто плоской.  Действительно,  эта часть пустыни Сонора была типичной для других ее регионов: огромная равнина, покрытая креозотом, зарослями, солончаками и кактусами;  деревья, обозначающие  русла  арройо и рек, где они плавно уходят под землю; и равнинные просторы, прерываемые короткими, крутыми и узкими горными хребтами и иногда изолированными вулканическими холмами.

У колодцев  находились  и другие люди,  ибо это была  уже третья поездка  по почтовой линии с востока на запад, и сотрудники компании,  а также мулы и оборудование,  находились здесь  уже больше месяца. Исайя Вудс сел отдохнуть под большим мескитовым деревом и дождаться прибытия человека, которого он назначил агентом станции. Ниже того места, где он сидел, чуть дальше к северу, он заметил один костер. Потом еще и еще. Горящая трава и ветки поднимали в утреннее небо густой белый дым. «Сигнальные огни», - подумал он. Но  похоже, никто у колодцев не понял, что они означают. 

Загорелось  еще больше костров, каждый в сотне ярдов (91,44 м.) от другого. Звуки  громких  голосов доносились  со стороны костров. В свете раннего утра сквозь деревья можно было увидеть бегущих людей. Потом  все стало ясно. Пламя вырывалось из куполообразных  хижин марикопа,  которые были подожжены факелами.  Деревни марикопа  подверглись нападению других индейцев, и началось сражение! Не было слышно звука выстрелов. Оружием были дубинки, луки и стрелы. Это было сражение индейцев против индейцев, а Вудс и остальные у колодцев сидели  в роли арбитров.  Схватка продолжалась некоторое время. Большинство домов марикопа - по крайней мере в одной из двух деревень - быстро сгорели дотла.  Люди разбегались во всех направлениях,  и крики   стали более различимыми. Нападавшие, в основном  индейцы  квечан (Quechans) и мохаве, были пешими.   Нескольким марикопа, у которых были лошади,  удалось сесть верхом и на полной скорости  уехать в направлении деревень пима, расположенных выше по течению.  Один старик марикопа,  с  почти полностью седыми волосами,  поехал на своей лошади к колодцу.  Он был в полной истерике  и слюна текла по его подбородку,  когда он говорил.  Он объяснил на совершенно чистом  испанском, что его жена была убита нападавшими. Он хотел знать, придут ли белые люди на помощь марикопа  в этом бою? Они этого не сделают. Это была не их борьба. У них не было никакого желания вызывать враждебность квечан, так как  дорога в Сан-Диего проходила прямо через их территорию.  Нейтралитет  в данном случае являлся  наиболее  выгодной политикой.

С отвращением, старик повернул коня и поехал на восток, в сторону поселений пима.

В бою наступило затишье, обе стороны перегруппировывались. Это было роковое затишье для квечан и некоторых мохаве. Прочие же мохаве, а также  их союзники явапаи и тонто-апачи, решили покинуть поле битвы,  и вернуться обратно на север и северо-запад.  Квечан и часть мохаве, однако  задержались  чтобы насладиться своей победой, и пока они отдыхали,  то небольшая армия воинов пима,  многие из которых были верхом, присоединилась к своим соседям из марикопа в атаке. Теперь битва была совершенно односторонней. Перепись, проведенная в следующем году  показала, что 500 марикопа  живут в своих двух деревнях - «El Juez Tarado» и «Sacaton» на испанском - вероятно в местах,  которые пима называют  на своем языке «H;n;m;» и «Tc;utc;K W;tc;K Хинэма».   Триста из этого числа составляли женщины и дети, а остальные -  это 200 мужчин, способных носить оружие. А в восьми деревнях пима проживало 4000 человек, из которых не менее 1000 были  потенциальными воинами-мужчинами. Независимо от того, было ли в поле 1200 пима и марикопа,  или меньше половины этого числа, им теперь приходилось бороться со сравнительно небольшим  количеством квечан и мохаве - 104 воина  по оценке Вудса, и все они были пешими. Фактор неожиданности  более не был на стороне захватчиков,  которые прошли пешком не менее ста шестидесяти миль (257,495 км.) по пустыне от своих жилищ на реке Колорадо. Была уже середина дня, они устали, и они были окружены жаждущими мести марикопа и их союзниками-пима.  Все, что они могли сделать, это  только стоять и драться насмерть, или попытаться  сбежать, спасая свою жизнь.  Далее,  последовало почти полное уничтожение  как сил квечан,  так и  всех оставшихся сражаться  мохаве.  Их пронзали копьями,  стрелами и забивали дубинками. 

Вудс назвал число выживших  не более одиннадцати.  Другие подсчеты, бывшие в употреблении и возможно  менее надежные, выдают  число от одного до семи. Те кто сбежал, уккрылись в скалах Сьерра-Эстрелла, куда  лошади не могли последовать за ними. Когда битва закончилась - около трех часов дня - старый марикопа, потерявший жену во время утренней атаки, снова появился.  Вудс и другие  разговаривали с ним по-испански,  но только теперь он сделал вид, что не понимает ни слова.  В конце концов, зачем ему разговаривать с теми, кто отказал ему тогда, когда их помощь была так  сильно необходима? Марикопа и пима не были настолько озабочены происходящим в тот день сражением, чтобы упустить из виду тот факт, что  почтовая линия Сан-Антонио - Сан-Диего планировала построить станцию у колодцев.  Индейцы считали  всю траву, воду и окружающие  земли своими.   Перед отъездом Вудс договорился, что по возвращении обсудит с ними оплату за охрану станции, а также плату за выпас мулов компании на  ихних пастбищах. К трем часам дня  сотрудники,  которые остались на дороге из Тусона, прибыли в лагерь. Суперинтендант разместил двух человек в Марикопа-Уэллс,  оставив им двух мулов и амуницию,  несколько пайков,  а также некоторое количество  бус, немного хлопчатобумажной ткани, и немного денег для обмена.  Затем с Лейном и двумя другими он отправился в Сан-Диего. Они пересекли реку Колорадо у форта Юма 5 сентября, и благополучно прибыли в Сан-Диего три дня спустя.

К счастью для потомков,  Исайя Вудс был очень грамотным человеком,  который вел ежедневный дневник своих поездок с почтой.  В марте 1858 г. он направил доклад генеральному почтмейстеру США А. В. Брауну. Он касался «Сухопутного почтового маршрута Соединенных Штатов между Сан-Антонио (Техас)  и Сан-Диего (Калифорния)», и состоял по большей части из выдержек из его дневника.  Описанием битвы заняты два абзаца:    

«1 сентября (1857)…  Мы остановились на завтрак в Maricopa Wells, которую мы с тех пор выбрали в качестве места для нашей станции; оставался у колодцев до 15.00,  поджидая  нашего агента, которого я вчера оставил по дороге. Наконец он появился, и мы приготовились к выезду.  Во время стоянки у колодцев я был свидетелем крупнейшего индейского сражения того времени. Индейцы юма (квечан) при поддержке мохаве и тонто-апачей в качестве своих союзников,  атаковали  деревни марикопа  незадолго до рассвета. Марикопа и Пима  прочно связаны между собой. Первые, будучи сравнительно немногочисленными, скорее находятся под защитой более многочисленных пима. Марикопа - более западное из двух племен, и когда юма приблизились вниз по реке то их деревни, следовательно, подверглись нападению первыми.  Некоторые воины и их семьи были убиты,  а их хижины обстреляны еще до того, как стало известно о присутствии юма. Мы видели горящие хижины и думали, что это сигнальные огни. Помимо пеших воинов, в битве участвовал каждый индеец, которому удалось заполучить лошадь,  многие из них прошли полдюжины миль, чтобы добраться до поля битвы. Один престарелый вождь, чья жена была убита юма, яростно подъехал к нашему лагерю и с пеной изо рта  умолял нас на хорошем испанском помочь им в борьбе с юма; конечно мы отказались. Когда битва закончилась, он отказался говорить или понимать что-нибудь по-испански.

Главный бой происходил на берегу Гила, не более полумили от нашего лагеря. Сто четыре юма покинули свои деревни на стыке Гила и Колорадо во главе с молодым и амбициозным вождем, чье новое достоинство требовало поразительных действий, способных  ослепить его народ. Он и девяносто три его воина были убиты в течение получаса на склоне холма, который был хорошо виден с того места, где я лежал под деревом.
Мы стартовали из Марикопа Уэллс в 15.00  и ехали  всю ночь… Сегодня мы одолели  69 миль».


                *******************


Вудс оставил потомкам единственное свидетельство очевидца последней крупной битвы на юго-западе Америки между противоборствующими силами, состоявшими исключительно из индейцев. У него не было причин размышлять, как зритель, сидящий под деревом на юго-западе штата Нью-Мексико, что здесь конец эпохи в истории человечества. Вполне вероятно, что на протяжении более 10 тысяч лет коренные народы этого обширного и засушливого региона Нового Света, охватывающего то, что сейчас является юго-западом Соединенных Штатов и северо-западом Мексики, вступали друг с другом в ожесточенные сражения, будь то ради радости, духа или территории, еды, пленников, другой добычи или ради мести.  Затем, в среду 1857 года, рядом с Maricopa Wells  все закончилось.
Правда, позже были и другие стычки и набеги, и новые войны с участием индейцев Юго-Запада. На ум приходят кампании против валапаи, явапаи, навахо и апачей, которые завершились в 1886 году окончательной капитуляцией Джеронимо. Но в основном эти события были связаны с белыми людьми - часто с индейскими союзниками - сражающимися с индейцами. Или это были сражения гораздо меньшего масштаба, чем эта резня в конце лета на берегу реки Гила.

Почему такое событие осталось незамеченным в анналах истории американских индейцев, требует некоторого объяснения. По любым меркам битва была крупной. Это был не просто рейд, это был эпизод войны. Было задействовано не менее 400 человек - некоторые говорят, что их было около 2000 - и потери были огромными. Любой бой, в результате которого на поле боя погибает более восьмидесяти человек, ставит его на первое место в рейтинге кровавых схваток.
Битва обычно игнорировалась, несмотря на ее масштабы, потому что это была битва индейцев против индейцев. Она  возникла от  древней вражды, которая не имела ничего общего с отношением индейцев к белым людям.  В битве  не участвовали белые мужчины; ни одному белому человеку не грозил немедленный или окончательный исход; это просто не было делом белого человека.

К этому следует добавить тот факт, что в 1857 году неиндейское поселение, ближайшее к деревням пима и марикопа, находилось более чем в восьмидесяти милях от Тусона. Было очень мало свидетелей битвы, или ее непосредственных последствий, из  неиндейцев, и еще меньше было тех, кто когда-либо выражал свои мысли в  письменной форме. То, что в 1857 г. компания  «San Antonio and San Diego Mail Line»  заключила контракт на перевозку почты между этими двумя городами, было простым совпадением. В противном случае Исайя Вудс не увидел бы сражения, и не имел бы никаких оснований составлять отчет о своих повседневных путешествиях. И хотя сражение происходило на главном сухопутном пути в южную Калифорнию, к 1857 году большая часть золотой лихорадки утихла  и стало меньше эмигрантов, пользующихся фургонной дорогой, впервые проложенной в 1846 году подполковником Куком.
Конечным результатом кажется, что существует четырнадцать отчетов о битве 1857 года, сделанных белыми людьми, которые видели или слышали о событии и его последствиях в то время или даже шесть лет спустя. Их рассказы всегда краткие, некоторые - всего лишь одно или два предложения, а самый длинный - всего пять абзацев.


Прибытие Вудса в Сан-Диего 8 сентября 1857 года произошло точно по расписанию. Это был немалый подвиг, и газета «San Diego Herald» от 12 сентября обратила на это должное внимание:
«Почта, которая вышла из Сан-Антонио 9 августа, прибыла сюда в среду 8-го числа, успев доставить груз всего за 30 дней!! -  в точное время по расписанию. Что скажут на это аболиционисты и все прочие, которые выступали против этой  почтовой линии просто потому, что она проходит по южному маршруту? Признают ли они теперь превосходство нашего маршрута над всеми остальными? По какому другому маршруту через континент, мы бы с уважением спросили, можно совершить поездку хотя бы за 50 дней? И эта почта была доставлена в фургонах на 1400 миль».
Почтовая группа также привезла с собой отчет о битве, произошедшей на Гиле, и эта же статья в  «Herald» стала ее первым объявлением для широкой публики:
«Основная новость - это сведения о битве между пима и марикопа с одной стороны, и юма и их союзниками - с другой. Похоже, что юма с помощью нескольких апачей, мохаве и двух других племен, живущих на Колорадо и его притоках, пришли ранним утром в деревню марикопа, которая является самой западной, сожгли несколько хижин, уничтожили столько запасов кукурузы, сколько смогли найти, убив одного мужчину и двух женщин. Пима и марикопа немедленно атаковали их, и после нескольких часов  битвы им удалось отогнать их. Пима сообщили о  17  убитых со своей стороны, и 30 со стороны юма. Почтовый отряд  видел сражение и то,  как юма отступили и взобрались на гору, куда  всадники марикопа  и пима не могли последовать за ними. Один старый вождь очень хотел, чтобы почтовая команда села верхом, и помогла им отогнать юма. Индейцы сообщили о 1000 сражавшихся с каждой стороны; вероятно, 200 было бы более близким числом. Юма, должно быть, пошли прямым маршем к Колорадо, поскольку почтовая группа заметила некоторых вдоль реки Гила».
Этот отчет, немного отличающийся от того, который записал Вудс в своем дневнике, вероятно, был представлен газете Р. В. Лейном. Лейн был описан в «Геральд» как «проводник-первопроходец», и именно он руководил первым кругом почтового сообщения Сан-Диего - Сан-Антонио, открывшегося 9 августа.
Джон Н. Хинтон - эмигрант, направлявшийся в Калифорнию, прибыл в Марикопа-Уэллс примерно через десять дней после того, как произошла битва. Сорок девять лет спустя он вспоминал: «Старый вождь провел нас по полю боя и объяснил всю битву на языке жестов. Пима и марикопа объединили свои силы, окружили юма и почти истребили их».

А в форте Юма, на калифорнийском берегу реки Колорадо, недалеко от которого были поселения квечан, было принято официальное уведомление о пожаре 1 сентября. Капитан Х. С. Бертон, третья артиллерийская группа, командир форта Юма, 16 сентября написал суперинтенданту по делам индейцев Калифорнии:
«…Некоторое волнение существовало среди индейцев, живущих недалеко от Колорадо, что указывало на проблемы среди них. Фактические боевые действия начались между юма, мохаве, чимивагва (емеуэвис), юмпи (явапай) и тонто апачами с одной стороны, и пима, па-па-гос и марикопа - с другой . . . от 6 до 7 сотен  человек (из первых) атаковали марикопа. Похоже, что пима и марикопа были проинформированы о намерениях юма и т. д. четырьмя кокопа - и встретили своего врага с 1000 или 1200 воинов. Юма и их друзья были полностью побеждены, с большими потерями. Юма, жившие вокруг Поста, потеряли от 60 до 70 воинов, и другие племена пострадали пропорционально. Кокопа долгое время были врагами гораздо более многочисленных квечан, живших над ними на реке Колорадо. Неудивительно, что капитан Бертон услышал, что кокопа приложили руку к разгрому их врагов  посредством пима и марикопа, хотя из рассказов почтальонов кажется очевидным, что марикопа  действительно были застигнуты врасплох,  и не были предупреждены о нападении квечан и мохаве».

Новости о битве достигли Сан-Франциско еще до конца месяца. Городская газета «Daily Alta California» 28 сентября опубликовала статью:
«По прибытии в город из деревень пима, а также через Сан-Диего мы узнаем, что между индейцами пима  с одной стороны, и индейцами юма, и другими индейцами реки Колорадо, при содействии нескольких других, произошла довольно серьезная битва, в которой участвовали и некоторые из апачей.   Спустя немного времени   вождь пима послал известие полковнику Бертону, США, командующему фортом Юма, что его индейцы-юма становятся наглыми и что он должен позаботиться о них, иначе они (пима) будут вынуждены  спуститься и наказать их».
Похоже, что это предостережение не было воспринято юма всерьез, или  во всяком случае, оно не было учтено, так как вскоре после этого юма и другие речные индейцы вместе с некоторыми союзными апачами вошли в страну пима и убили нескольких женщин и детей. Как только прозвучала тревога, пима призвали всех к оружию и поспешно преследовали злоумышленников. Когда их догнали, началась битва, которая не имеет  равных в межиндейских войнах. Сообщается, что 150 или 160 индейцев-союзников, составлявших весь или почти весь отряд, были оставлены мертвыми на поле боя. Пима потеряли в битве около 25 человек. К тому времени, когда история достигла Сан-Франциско, марикопа, настоящая цель атаки квечан и мохаве, был вычеркнуты из истории.  Агент почтовой службы Сан-Антонио и Сан-Диего в  Maricopa Wells  отправил отчет о битве в офис своей компании в Сан-Диего через верхового курьера  компании. Он прибыл в Сан-Диего 30 сентября, а 3 октября  «Herald» опубликовала отчет:
«Сообщения, полученные от агента компании в Марикопа-Уэллс, полнее  и точнее, чем любая предыдущая информация, которую мы получили об этом индийском бое… Во время этого вторжения, юма и их союзники мохаве присвоили кукурузу и дыни, хранившиеся у марикопа, а также и любую  другую собственность, которую они смогли найти, пытаясь  вынести ее при отступлении, но когда преследование стало жарким, они разбросал все по дороге, намереваясь уничтожить, но потом многое было захвачено и собрано скво марикопа. Говорят, что в битве участвовало двести мохаве, которые однако покинули союзных юма еще до того, как по-настоящему началось сражение. Великая особенность способа ведения войны, практикуемого пима и марикопа, заключается в том  что они не снимают скальп со своих врагов, как это принято почти у всех диких индейских племен этой страны. Судя по наилучшей информации, которую мы можем получить,  они отрезают небольшую прядь волос у убитых в бою врагов.

Среди марикопа и пима преобладает один обычай, такой же, как мы заявляли на прошлой неделе относительно юма, а именно, что они уничтожают все имущество своих воинов, убитых в битве, как и тех, кто умирает естественной смертью. Этот обычай является религиозным: они считают, что воин будет нуждаться в своей лошади, его луке и стрелах и некоторой еде, пока он не сможет сам охотиться или выращивать кукурузу,  а также в своей  одежде и украшениях,   как   в следующем мире, так и в этом…  Из всех источников может показаться, что эта битва, в которой марикопа и их союзники пима  так храбро защищали свои дома, уничтожив почти все силы, которые вступили в битву против них, является крупнейшей индейской битвой, которая произошла в этом регионе за многие годы…»

10 ноября 1857 г. лейтенант Сильвестр Моури направил отчет Уполномоченному по делам индейцев в Вашингтоне, округ Колумбия. Он был отправлен в район, приобретенный Соединенными Штатами у Мексики в результате Соглашения  «Гваделупе-Идальго» 1848 года, и покупки Гадсдена 1854 года, чтобы дать отчет о происшествиях среди индейцев региона. В его послании комиссару отмечалось, что «Последняя битва между пима, их союзниками папаго  и марикопа,  и индейцами реки Колорадо в союзе с апачами, вероятно, величайшее сражение индейцев на континенте за  прошедшие много лет». Он продолжил:
«Следующий отчет о битве взят из письма, полученного мной от офицера 3-го Артиллерийского, находящегося сейчас в форте Юма.

«Форт Юма Сент. 16. 1857 г. 
Юма были ужасно избиты марикопа, пима и другими. Они потеряли не менее двух сотен своих сынов. Противоборствующими партиями были, с одной стороны юма, мохаве, ямпаи (явапаи), и тонто-апачи; и один или два Dieganos (Diegue;os); с другой стороны - марикопа, пима и папаго. Приывшая группа начала нападение с того, что сожгла несколько вигвамов и убила женщин и детей, принадлежащих к марикопа. Великая битва произошла у колодцев Марикопа. (Около 160 миль выше устья Гилы). С каждой стороны было задействовано около полутора тысяч человек. Юма и союзники были полностью разгромлены».
«Мы не слышали полных отчетов и ничего не знаем о потерях какого-либо племени, кроме юма. Едва ли кто-нибудь из них остался, чтобы рассказать эту историю: на самом деле, они ничего не знали об этом деле, пока мы им не рассказали. Мы узнали об этом на почтовой вечеринке в Техасе. Все юма в трауре».
В другом письме говорится: «Юма и мохаве сильно пострадали. Наш старый друг, Солл (вождь) Франциско, который действовал как наш агент при спасении Олив Д'Отман (Олив Отман) от мохаве, был убит год спустя. Из примерно сотни юма, которые пошли в бой, вернулись только шесть или семь».


25 ноября 1857 года двадцатичетырехлетний Сайлас Сент-Джон прибыл в Марикопа-Уэллс со стадом скота для  почты Сан-Антонио и Сан-Диего. Он продолжал работать в наземной почтовой компании до 1 октября 1859 года, когда он стал индейским агентом Соединенных Штатов для пима и марикопа. Сент-Джон провел большую часть своей оставшейся жизни в Аризоне, а в 1912 году - крепкий,  и все еще бодрый - он был помощником суперинтенданта Дома престарелых и немощных пионеров в Прескотте, штат Аризона. Вероятно, в том же году кто-то брал интервью у Сент-Джона или, возможно, он записал свои собственные воспоминания. В любом случае, в музее Шарлот Холл в Прескотте есть рукопись, в которой записана его версия битвы:

«…По оценкам, захватчики насчитывали от 250 до 400 воинов - примерно половина юма, остальные - тонто и мохаве апачи, с несколькими кокопа…  Они достигли западной оконечности долины, в которой  расположены деревни пима и марикопа, и ранним рассветом утра 23 ноября их силы развернулись, чтобы окружить самую западную деревню. Предполагается, что одному из кокопа, который является близким родственником марикопа, удалось передать разведывательные данные о предполагаемом рейде марикопа, что позволило им подготовиться к битве; и почти тысяча конных воинов была в седле, окружив врагов, прежде чем они достигли деревни.  В то время долина была покрыта густыми зарослями мескита, под прикрытием которых обороняющиеся силы собрались незамеченными, так как захватчики не отправили новых разведчиков. На северной окраине находился «Кандела» - ветеран войны, насчитывавший около 300 человек. Затем последовал «Кучильо дель Мундо» с отрядом примерно 400 человек - все это были пима, а к югу от линии было около 300 марикопа  под командованием «Хуана Эчевариа». Когда они выехали на открытое пространство, силы вторжения охватила паника; повернувшись назад, они прошли почти две мили, пока их преследовали. Конные силы обрушились на них, накрыв почти всю колонну; устраивают страшные казни своими боевыми дубинками… Те, кто достиг горы Эстрелла, спаслись, поднявшись по крутым скалам, куда всадники не могли последовать. Пима и марикопа не пострадали; было лишь несколько ран от стрел и копий - не очень серьезных. Сражение длилось менее получаса и было последним набегом хищных племен на этих полуцивилизованных индейцев. Антонио Азул был тогда вождем пима, но поскольку ему было всего двадцать пять лет, командование перешло к более старым и опытным подчиненным».
 

Начиная с форта Юма в январе 1858 г., лейтенант. Джозеф С. Айвз возглавил исследовательскую группу Соединенных Штатов Америки вверх по реке Колорадо. Он взял на борт своего корабля одного квечан по имени «Капитан», «молодого вождя, который проявил себя «оставшись невредимым» в битве 1857 года. Поскольку он был на реке в 1853 году,  Айвз был хорошо знаком с мохаве, включая их подчиненных Yara tav и Cairook.  Основываясь на том, что он слышал от них - от Капитана и, без сомнения, от других в форте Юма, он предложил такую версию битвы на реке Гила:
«…Юма… готовились к тайному нападению на деревни пима и марикопа. Они уведомили мохаве о своем намерении, и большое количество отобранных воинов мохаве присоединились к отряду. Предполагаемые жертвы нападения тем временем - через посредство, как предполагается, кокопа - узнали о задуманной атаке и не только собрали все свои силы, чтобы отразить ее, но и получили помощь от папаго – это воинственное племя, живущее в южной провинции Сонора. Это было в сентябре 1857 года, когда сила вторжения, насчитывающая от ста до ста пятидесяти самых выдающихся воинов юма и мохаве, выступила на  деревни пима под руководством видного и амбициозного вождя юма. У них не было подозрений, что их нашествие было ожидаемым, и незащищенный вид первой деревни, в которую они вошли, убедил их, что их появление стало полной неожиданностью. Немногочисленные жители, которые бродили вокруг, в явном ужасе бежали, и их начали горячо преследовать. Атакующий отряд последовал за ними до  входа  в небольшой каньон, где они внезапно оказались окруженными превосходящей силой. Они попытались уйти, но обнаружив, что это невозможно, храбро сражались до последнего. Однако преимущества положения и численности были против них и делали все сопротивление безнадежным. Бой длился меньше часа. Из всего числа нападавших только трое или четверо спаслись бегством, чтобы донести до этих племен горькую историю о неудаче.

Моральный эффект поражения будет ощущаться еще долго. Само слово «пима» или «марикопа» теперь внушает юма и мохаве огорчение и страх… Мохаве поддерживают постоянные дружеские отношения с Chemehuevis и Yumas, и были в союзе с последними во время нападения на Pimas и Maricopas в сентябре прошлого года. В то время они потеряли одного из своих пяти вождей, и множество своих лучших воинов. Индейцев кокопа они ненавидят, и совершают набеги на их страну, убивая и забирая в плен. Невоенные привычки этого племени не позволили им оказать сильное сопротивление этим вторжениям, но они отомстили, предупредив пима, что привело к массовому уничтожению атакующих сил. Враждебность мохаве к кокопа  возросла до высшей степени из-за катастрофы, обрушившейся на военный отряд из-за вмешательства их презираемых врагов. То, что произошло на поле боя в тот день, оставило после себя ужасные следы. И помолвка должна быть навсегда добавлена в список индейских убийств, потому что резня-это было то, что произошло».

Эмигрант Джон Хинтон писал: «Мы нашли девяносто трупов, лежащих в одном месте. Лишь один из 100 юмов добрался до форта Юма. Эти тела лежали во всех положениях. Прошло уже  больше недели после того, как произошла битва, но запаха от тел не было; казалось, что они высыхают».
Агент станции, оставленный у колодцев говорил: « ... Сам прошел по полю битвы и насчитал пятьдесят пять мертвых юма  вдоль дороги, пронзенных стрелами».

«Сан-Диего Геральд» от 3 октября 1857 г.:
«Пима и марикопа оставляют своих мертвых врагов воронам и койотам, религиозно отказываясь прикасаться к телам, но позволяя им оказаться точно в том месте и положении, в котором они упали. Они так же щепетильно относятся ко всему принадлежащему им имуществу, так что луки, стрелы и другие боевые орудия вместе с их одеждой, даже такой небольшой, как у них, не были затронуты на трупах юма».

Джеймс Гамильтон из Калифорнии разбил лагерь в нескольких сотнях ярдов от этого места менее чем через два месяца после битвы. «Кости, волосы и стрелы, - сказал он своей жене в письме, - разбросаны на две мили».
Сотрудник почтовой компании Сайлас Сент-Джон позже вспоминал: «Семьдесят два трупа лежали вдоль дороги, когда я был там 25 (ноября 1857 г.) - все с проломленными черепами».

Майор Энох Стин, командующий фортом Бьюкенен недалеко от границы с Соединенными Штатами и Мексикой, написал 2 ноября 1857 г., что «Эти индейцы (пима и марикопа) подверглись нападению со стороны юма и двух других племен, живших на реках Колорадо и Солт. В бою они убили восемьдесят девять юма». Стин рекомендовал дать пима и марикопа 500 винтовок, 2000 фунтов пороха и 5000 фунтов свинца, чтобы они могли улучшить свою борьбу против  «гила-апачей».

Капитан Джон С. Кремони был с отрядом калифорнийских добровольцев, когда он посетил Марикопа-Уэллс в 1862 году. Он сообщил, что «Земля была усыпана черепами и костями убитых воинов».
Один из членов Калифорнийских добровольцев Джордж Вашингтон Оукс, сказал: «Вокруг было много скелетов. Старый Паулино Уивер, который был нашим проводником из форта Юма, несколько лет назад помог марикопа в этой битве, и рассказал нам об этом. Он сказал, что только один или два юма вернулись в Колорадо».

А через два года там был Джон Росс Браун. Он написал для журнала  «Harper’s New Monthly Magazine», что «Кости семидесяти двух воинов юма все еще лежат на равнине», что заставляет подозревать, что эта часть «воспоминаний» Сент-Джона основана на прочтении отчета Брауна.
Независимо от точного числа погибших, ясно, что река и пустыня рядом с Марикопа-Уэллс были превращены в склеп. Последствия битвы для проигравших были разрушительными. По крайней мере шестьдесят, а может быть и сто пятьдесят здоровых квечан, не говоря уже о мохаве, были убиты в бою. Это значительная доля взрослых мужчин в племени, общая численность населения которого не превышала трех тысяч человек. Нападавшие квечан были почти уничтожены.

Спустя более шести месяцев после битвы, лейтенант Айвз попытался заручиться помощью воина мохаве Yara Tavas   в качестве проводника для своей исследовательской экспедиции, но «Когда он узнал, что нам возможно придется пройти через деревни марикопа на обратном пути, он категорически отказался, не скрывая своего ужаса при мысли о встрече с кем-либо из членов этого племени. Я сказал ему, что мы  сможем защитить его, но он думает, что если они смогли  так легко перебить сотню лучших воинов юма и мохаве, у нашей маленькой группы будет мало шансов против них».
Битва на Гиле закончилась, но память о ней останется. Лучше всего это сказал Сильвестр Моури: «Пима… нанесли удар своим врагам, который их дети и дети ихних  детей будут рассказывать и оплакивать у костра».




                2.Версия индейцев.

Они звали его Tc;k;t Nak, «Совиное ухо». Его длинные волосы, частично заплетенные в косу, свисали чуть ниже плеч и удерживались  на голове от  падения на лицо  куском ткани, скрученным в повязку.  На нем была рубашка с длинными рукавами, жилет с четырьмя пуговицами и белые  брюки - типичная одежда для старейшины пима, жившего в индейской резервации Солт-Ривер в начале двадцатого века. Он сидел на деревянном стуле,  держа четырехфутовую  палку  с зарубками между большим и указательным пальцами правой руки.  Каждая метка представляла  собой календарный год.

   

Tcikut Nak  провел большим пальцем по зарубке и начал говорить на языке пима: «Эта зарубка  означает…»  и он начал  рассказ о выдающемся событии того года, в соответствии с традициями.  Джейкоб Робертс, еще один пима, взял у него палку и засунул большой палец в ту же выемку, прежде чем перевести историю на английский.  Фрэнк Рассел, тридцатитрехлетний антрополог, записал английские слова так, как их произносил Робертс.
Совиное Ухо было хранителем  календарной палочки - одной из немногих, сохранившихся у индейцев пима, когда их посетил Рассел в период с 1901 по 1902 год. Молодой этнограф, по сути, смог найти только пять таких палочек,  и только две  из них могли быть прочитаны  их владельцами.  На этих календарях были вырезаны рудиментарные символы, а символы каждого года были разделены  особой меткой. Для хранителя палочки  это были мнемонические  вырезы и  углубления, которые помогали ему на ощупь вспомнить события за определенный двенадцатимесячный период.

Палочка Совиного Уха начиналась с 1833–1834 годов, и каждый год был особым: набеги, войны, метеоритные дожди, охоты, удачный урожай, наводнения и кражи лошадей. Затем он дошел  до 1857–1858 гг. Робертс перевел, и  Рассел записал:
«Летом снова приехали юма  в сопровождении мохаве.  Они отправили  вперед разведчиков, которые обнаружили  что женщины марикопа собирают мескитовые бобы. Они убили всех женщин  кроме одной, которую оставили в качестве проводника. Она была сестрой известного воина марикопа, и они вынудили ее отвести их в дом ее брата.  Когда они добрались до него, то ее убили дубинкой, а за  мужчиной устроили погоню,  но он был таким же хорошим бегуном, как и бойцом, и они не смогли его поймать. Юма сказали  ему остановиться и умереть как мужчина, но он ответил, что  если они смогут его догнать, то он покажет им, как умирает настоящий  мужчина.  Марикопа бежали из своей деревни, и юма сожгли ее. В тот день гонцы разошлись по всем  соседним деревням,  и под покровом ночи собрались пима  и марикопа. Они подходили  всю ночь,  до следующего полудня. Они обнаружили, что юма расположились лагерем у реки в месте, где они напали на нескольких женщин, и пима были  убиты, защищая их.  Юма провели всю ночь, распевая свои военные песни. Время от времени знахарь выходил вперед,  выпуская   в небо клубы дыма, чтобы их дело могло снискать благосклонность богов.  Совет пима-марикопа закончился около полудня, и было решено окружить юма и приложить  все усилия к тому, чтобы они не смогли добраться  к реке за водой. Выстроившись полукругом, пима и марикопа  окружили  юма с трех сторон.  Вскоре Юма начали колебаться и изнемогать от жажды в жаркий день. Они предприняли несколько попыток прорваться через линию обороны, но потерпели неудачу и наконец,  собрались  единым  корпусом, чтобы сделать последнюю попытку добраться до реки. В этот момент верхом на лошадях  пима и марикопа бросились на врага и  сокрушили  его. После рукопашного боя все юма были убиты, кроме одного, который был оглушен ударом дубинки и лежал без сознания под грудой мертвецов. Ночью он пришел в себя и сбежал. Это была самая кровопролитная битва из  всех известных, и юма пришли сюда, чтобы больше не сражаться».

Хотя Совиное Ухо  безусловно  был живым в 1857 году,  когда произошла битва, нигде в книге Рассела об индейцах пима не говорится, что он лично принимал участие, или был очевидцем этого события.  Однако несколько фактов делают его версию примечательной.  Во-первых, это было тщательно записано опытным полевым  работником  Фрэнком Расселом,  и что это было сказано - предположительно наизусть (вроде передаваемых устных традиций) - с помощью календарной палочки. Независимо от того, узнал ли Совиное Ухо историю от предыдущего хранителя той же палочки или от кого-то еще, он жил в резервации Солт-Ривер к востоку от Феникса  (штат Аризона), где существовала община индейцев марикопа (Halchidhoma), многие из которых почти определенно принимали  активное участие в битве. Наконец,  история Совиного Уха была написана в течение сорока четырех лет после этого события, что сделало ее самым ранним записанным полномасштабным индейским описанием  событий  того дня.  К счастью, это было не единственное  подобное описание.

В 1929 году антрополог Лесли Спайер работал среди марикопа, узнавая от них как можно больше об их истории и культуре.  Он обнаружил, среди прочего, что индейцы  называемые марикопа, на самом деле были объединением нескольких групп индейцев, говорящих на  языке юма, которые в прежние времена жили на реке Колорадо и в низовьях реки Гила. Эти группы были изгнаны из этих прежних  поселений, начиная с конца восемнадцатого века,  другими носителями языка юма - квечанами и мохаве. К 1857 году все первые - собственно марикопа, халчидхома, кохуана, кавелткадом и халиквамаи  (Halchidhoma,  Kohuana, Kaveltcadom,  Halyikwamai)- по-видимому, объединились в два поселения марикопа, расположенные непосредственно ниже по течению от деревень пима на реке Гила.

Так же как и отдельные  пима,  некоторые марикопа  сохранили  в семьях  календарные палочки.  В 1929-1930 годах единственный уцелевший образец находился в руках  пожилого человека, чьим отцом был Кавелтцадом (Kaveltcadom), а матерью – Кохуана (Kohuana). Он начал вести «записи»  в 1873–1874 годах, узнав о более ранних событиях от другого марикопа смешанного происхождения - старика, жившего в индейской резервации Солт-Ривер.  Как обнаружил Спайер, отчет за 1857–1858 гг. был краток: «Юма пришла в Сакате, чтобы сражаться». Сакате – это название одного из двух поселений марикопа.
Главный информатор Спайера, человек по имени Кутокс, родился около 1848 года недалеко от Марикопа-Уэллс. «Когда юма приехали сюда второй раз  - сказал он Спайеру  - мне было около девяти лет (1857). Я хорошо это помню». И он продолжил:

«Было около трехсот юма, несколько явапаи  и мохаве. Мы слышали, как они приходили рано утром. Все наши женщины и дети бежали в viva’vis (Pima Butte; буквально «Одинокая Гора»). На этот раз юма и мохаве не двинулись дальше,  а остановились у первой хижины  деревни.  Некоторых отправили в дома, чтобы они собрали  все хранившиеся  там  припасы. Затем они приготовили  себе чего-нибудь поесть, так как пришли без еды. Они оставались там все утро. Тогда наши люди  попытались их отпугнуть. Но вместо того  чтобы отступить, юма двинулись  вперед.  Марикопа из этой деревни снова послали  за халхидхома и пима.  Затем две стороны столкнулись.  Но когда юма увидели,  что всадники прибывают один за другим и  их ряды сходятся в битве, они  поняли что проиграли. В полдень они убежали. На этот раз, вместо того чтобы заставить  юма спуститься по реке, союзники оттеснили их на юг (юго-запад?)  в горы (Сьерра-Эстрелла?). Убитые лежали кучками, сбитые с ног на бегу. Осталось всего несколько человек.  Они шли на юг, пока почти не достигли подножия гор. Марикопа предоставили нескольким  владельцам дубин прикончить этих юма, но когда они увидели, что те могут сбежать, всадники сбили их с ног  и те у кого были дубинки,  смогли забить их до смерти. На этот раз никто не сбежал. Через шесть лет после этого они помирились. Мне тогда было шестнадцать».

В 1921 году Эдвард Уинслоу Гиффорд,  антрополог из Калифорнийского университета, посетил индейскую резервацию юма. Одним из квечан, с которым он разговаривал, был Джо Гомер. Гомер предоставил Гиффорду отчет о битве 1857 года, самую раннюю версию квечан. Об этом Гомеру рассказал один старик в 1916 году. Более того, Гомер настаивал на том, что кокопа (Cocopas) не причастны к поражению юма, что марикопа и пима несут полную ответственность. Его  освещение  событий  завершается описанием битвы:

«…Они ехали девять дней, прежде чем достигли лагеря марикопа. Незадолго до рассвета они напали на марикопа. Многих из них убили, но некоторым удалось спастись.  Военный отряд  весь день оставался в лагере марикопа. Те марикопа которые сбежали,  принесли послания другим марикопа и пима. Тем временем мохаве и юма, которые страдали от голода, жажды и усталости от долгого  пути,  остались в деревне марикопа  чтобы полакомиться кукурузой и  бобами  марикопа. Тем временем,  марикопа и пима  уже собирали свои силы. Мохаве взяли кукурузу и бобы, которые они приготовили, и пересекли реку Гила, следуя по следу сбежавших  марикопа. Юма последовали  за ними без  запасов пищи.  На южном берегу Гила, в месте под названием Авивава  (Avivava; Pima Butte) их встретили  объединенные силы марикопа и пима. Марикопа начали  атаку. Позже к ним присоединились пима, которые были верхом на лошадях,  и с ружьями.

Вождь  марикопа встал в середине  отряда  и спросил: «Кто из вас юма?» Судя по всему, он не мог отличить юма от мохаве. Человек Альгодонес (Algodones то есть квечан из Альгодонес) сказал: «Я здесь, справа от мохаве. Я - юма ». Марикопа подошли близко к воинам  юма и вытащили  одного человека, которого они зарезали до смерти копьем со стальным лезвием. Затем последовала схватка на дубинках и копьях между марикопа  и юма, которые упали замертво парами. Марикопа пытались прогнать юма, но они стояли  твердо, полные решимости скорее умереть, чем уступить. «Не  трогайте мохаве - сказал марикопа - давайте договоримся с юма». Большая часть мохаве сбежали,  лишь некоторые из них остались  на поле боя с юма и умерли.  Все юма, кроме семи человек, были убиты. Большая часть битвы  была между марикопа  и юма, а не пима и юма.

После боя марикопа оплакивали своих родственников, в то время как пима  добивали   раненых  юма. Двое сбежавших юма поднялись на гору возле  почтовой станции Марикопа.  Они остались там в  скрытном месте.  Вечером к ним присоединились пятеро раненых.  Тем временем марикопа продолжали оплакивать своих погибших. Во время битвы пима избегали рукопашных схваток,  в которых участвовали марикопа и юма. Однако с помощью своих лошадей и  ружей  они отрезали отступление юма. Говорят, что в этой экспедиции было девяносто или сто юма. Среди убитых был человек Альгодонес, ответственный за экспедицию.  Пима и марикопа не предприняли никаких попыток предотвратить возвращение семи беглецов, поскольку они хотели, чтобы  те  вернулись и рассказали  всем юма о том, что произошло».

После квечан,  теми   проигравшими,  которые больше всего интересовались исходом битвы,  были мохаве. В 1925 году Альфред Л. Крёбер напечатал версию мохаве:
«Последняя великая битва мохаве произошла в 1857 или 1858 году, вскоре после их успешного набега на кокопа.  Те же пять лидеров возглавили эту более разрушительную экспедицию, направленную против их потомственных  врагов -  марикопа. К мохаве, в отряде, численность которого точно не известна, но по их собственным оценкам, около 200,  в Avi-kwa-hasala   присоединились  82  воина юма и значительная часть явапаи,  а также отряд из более отдаленного племени, которого мохаве называют Yavapaya-hwacha, «странствующий» или «кочевой явапаи», и описание чьего внешнего вида и манер точно соответствует апачам (тонто-апачи).  Марикопа бились с  хатпа или пима -  «большое племя, состоящее из многих деревень», как мохаве  убедились в их  численности. Битва произошла при Avi-vava [Pima Butte],  на открытой равнине. Апачи яростно сражались какое-то время,  но  затем бежали,  когда все обернулось против них, и  все остались живы.  Явапаи  последовали  за ними,  но потеряли семерых.  Большинство воинов этих племен, вероятно  были верхом на лошадях, тогда как речные народы (мохаве и квечан) сражались пешком. Часть мохаве и все юма была окружена и уничтожена после самой решительной  схватки врукопашную.  Шестьдесят мохаве пали и 80  из 82  юма—Humara-vaache   и Kwasanya   были единственными выжившими  из  последних.  Юма отказались бежать и стояли  плотной массой.  Когда противник атаковал,  они пытались хватать их  и затаскивать в  свои ряды, где они были  быстро изрублены  на куски большими ножами».

Мохаве сказал Крёберу, что их выжившим потребовалось восемь дней, чтобы вернуться домой из Пима-Бьютт, одну ночь, проведенную во сне в стране марикопа, пять в стране явапаи и одну в стране валапаи,  прежде чем добраться до дома в долине Мохаве.  Прямое расстояние  составляло примерно сто шестьдесят миль, но  намного дальше  получалось пешком, по извилистой.  И все это – в жаркой  и сухой пустыне.

Квечан  и мохаве были не единственными проигравшими.  Были северо-восточные явапаи,  юго-восточные  явапаи  и еще западные  явапаи,  которые также вернулись домой после поражения на поле битвы  при Пима-Бютт.  Эти три группы явапаи,  явно признанные самими  индейцами  как таковые, использовали и занимали отдельные племенные территории в западно-центральной Аризоне.  Все говорили на взаимно понятных диалектах одного языка.  Все явапаи относились друг к другу дружелюбно,  хотя враждебно относились к марикопа  и пима.
Так же, антрополог Э. В. Гиффорд  записал  версию боя у члена одной из проигравших групп.  В конце декабря 1929 года - начале января 1930 года Гиффорд  разговаривал с семидесятилетним  бывшим старым скаутом Майклом Бернсом,  выходцем из юго-восточной части явапаи. 

               

 
Бернс сказал Гиффорду  что ни один явапаи, живший в то время, не принимал участия в битве 1857 года, и что он узнал об этом от брата своей матери, который участвовал в ней.  Гиффорд резюмировал историю:

«Незадолго до кампании юма-мохаве против марикопа, марикопа  отправили  100  своих  воинов  против юма. Никто не вернулся. Поэтому марикопа с нетерпением ожидали набега юма, чтобы они  смогли отомстить за  гибель своих сородичей.



Теперь появилась  такая возможность. С юма  их союзниками были мохаве, явапаи (из всех трех племен) и некоторые из тонто-апачей.  (Информатор указал место действия около Лавина (Laveen) и время после полудня. На самом деле, это было недалеко от Пима-Бьют, между реками Гила и Санта-Круз). Юма и мохаве с нетерпением ждали наступления впереди своих союзников-явапаи  в надежде застать врасплох и уничтожить марикопа  без помощи явапаи.  Утром союзники уничтожили  два лагеря марикопа.  Во время боя несколько явапаи были ранены. Воинов юма было 40 человек,  мохаве - 75 или 80,  а явапаи - 1500  (так в оригинале). Им противостояли марикопа, пима, папаго и мексиканцы,  последние из которых были вооружены ружьями.

Во второй половине дня мохаве, явапаи и апачи  испугались и поднялись на Пима-Бьют (the Avivava of the Yuma and Maricopa). Причина этого разгрома заключалась  в том, что их авангард принял арьергард  за врагов и был охвачен паникой,  думая  что их вот-вот окружат. Поэтому они  бежали на холм и не пытались снова вступить в битву, чтобы помочь юма,  которые  действительно были  уже окружены. Возможно, их паника была частично вызвана злыми предзнаменованиями утром,  потому что  когда воины явапаи шли маршем на поле битвы, олень упал перед ними в пустыне, истекая кровью изо рта и носа, но  при этом он не имел огнестрельных ран.  Не иначе, что это было предзнаменованием катастрофы,  и поэтому некоторые повернули вспять. Мастава (mastava; вождь) сказал  что трусы могут возвращаться  домой,  а остальные  должны идти на  битву. У реки на глазах у воинов  вдруг свалился с неба  мертвый ястреб, и остальные  тоже повернули назад.

Воины юма носили отличительную боевую раскраску,  так что марикопа  без труда узнали  их.  Их лица были выкрашены в черный цвет, а тела – в красный.  Мохаве были раскрашены иначе. У юма  были длинные волосы,  украшенные перьями,  и красные  ситцевые  пояса  на талиях.  Все они были  мощными  и красивыми  мужчинами.  Явапаи шли в бой почти обнаженными, на них были только  набедренные повязки и не было леггинсов. Были  разрисованы очень немногие. Только  мастава  (вождь) носил орлиные перья.

Марикопа убили  всех воинов юма, кроме одного. Его ударили по голове дубиной,  которой владел верховой  марикопа.  Удар сбил его к берегу  Гила, по которому он  отошел  в безопасное место. Поле битвы было названо  именем Марикопа,   в ознаменование уничтожения  юма».

 

Ни один явапаи  не был убит, но некоторые были ранены, хотя по-видимому,  очень немногие из них участвовали в битве. Раненые пролежали на поле боя до темноты,  а затем выбрались. Тем временем их товарищи прибыли домой,  и сообщили об их смерти.  Их дома и имущество были немедленно сожжены, и начался траур. Через два-три дня эти раненые прибыли,  к всеобщему удивлению.
Многие источники включают  апачей среди тех, кто напал на марикопа, но нет известных версий  этой  битвы  от апачей.  Ясно задокументировано,  что различные  группы западных   апачей часто совершали набеги на деревни пима,  а поскольку к середине девятнадцатого века марикопа и пима стали союзниками,  первые также стали участвовать  и  в войне апачей.


Нет причин сомневаться в том,  что по крайней мере несколько апачей могли присутствовать в битве на Гиле.  Тонто-апачи были непосредственными соседями самого северного отряда юго-восточных  явапаи;  восточными соседями второй юго-восточной группы явапаи  были апачи  из  резервации  Сан-Карлос.  Многие тонто-апачи были  по крови  частично явапаи.  Несмотря на то, что явапаи  и апачи - совершенно не связанные между собой языки,  многие члены обеих групп были двуязычными.  Известно, что явапаи и западные апачи вместе сражались против чирикауа-апачей,  пима,  папаго и американцев.  Они вполне могли сражаться бок о бок 1 сентября 1857 года. Если среди западных апачей не сохранились устные предания о битве,  то это событие не было полностью забыто среди современных пима  и марикопа.  Индианка  из пима Анна Мур Шоу в 1968 году опубликовала  версию  битвы в  своем сборнике «Легенды  Пима».


Интересно, что главный герой ее истории - квечан,  зачинщик атаки, «Вождь  Ястреб». И ее версия также изображает гораздо более формализованную битву, чем версии кого-либо еще:

«Когда юма приблизились к первой деревне, они встретили  трех скво, в которых узнали марикопа.  Поскольку  их язык был в чем-то похожим,  вождь юма  спросил: «Куда вы собираетесь так рано утром? Скажите нам, где мы можем найти ваших храбрых воинов».  Женщины испугались и побежали в поисках укрытия.  «Мы идем  собирать мескитовые бобы. Воины там!»  - крикнула одна из женщин через плечо, указывая на первую деревню. Некоторые из воинов юма  погнались за женщинами, которые бежали  со всех ног,  и исчезли в густых зарослях мескитового дерева.  Рано проснувшийся воин из марикопа находился на улице  и  присматривал  за младенцем,  пока мать готовила завтрак;  заметив облако пыли,  созданное вторгшимся племенем юма,  он побежал,  забрав  своего ребенка, чтобы предупредить ближайшую деревню пима, с  криками «Враг! Враг!».  Когда пима услышали  это предупреждение,  они послали молодого храбреца на своем самом быстром пони, чтобы передать послание   пима,  живущим дальше в долине Гила.  Новость распространилась со скоростью лесного пожара. Воинам марикопа и пима не потребовалось много времени, чтобы на полной скорости на своих пони встретить вторгшихся воинов юма.  Женщины и дети в поисках безопасности побежали к ближайшей горе. 

Когда противоборствующие племена собрались на том месте, где должна была состояться битва,  пима через перевод марикопа  согласились сражаться в соответствии с планом, предложенным вождем юма.  Две прямые  линии были отмечены на земле примерно в трех футах друг от друга,  по одной каждым из противостоящих вождей.  Затем они разместили своих людей на линиях лицом друг к другу, воины юма, вооруженные луками и стрелами, на своих пони. Договоренность заключалась в том, что воины   должны  были оставаться каждые на своей стороне отмеченных линий.  Когда все были готовы, воины  поразили  друг друга оружием.  Быстрые стрелы пима и марикопа  оказались  смертельны  для воинов юма,  и один за другим они падали на землю.  В грохоте битвы линии вскоре были забыты,  и воины  стали  бегать  по полю битвы.  Вскоре осталась лишь горстка воинов юма. Вождь Ястреб храбро стоял на своем с помощью своего храброго маленького сына,  который  поймал  несколько летевших  в них стрел,  и использовал лук павшего воина пима, чтобы  стрелять из него  в живых пима.  В конце концов,  и отец и сын пали от рук пима, которых они пришли завоевывать.  Горстка оставшихся юма побежала в поисках безопасности к восточному краю горы Коматке (Komatke), но была быстро сбита  с  ног воинами пима  верхом на пони.  Один выживший сбежал и вернулся домой, переплыв реку Гила.  Он рассказал своему народу об ужасной битве.  Так надменный вождь встретил свой трагический конец вместе со своим сыном и его благородными воинами».

Люк Першеро,  марикопа,  которому было семьдесят восемь лет, когда он говорил в диктофон в сентябре 1970 года,  слышал о битве и был готов поделиться своими знаниями с потомками:

«…А потом юма подошли к  месту битвы… Они пришли,  но их убили.  И мохаве тоже пришли  сюда. И они где-то встречаются вместе, не знают друг друга и ссорятся. Только не марикопа. Но они борются с Мохаве. Ну, они выстраиваются,  марикопа,  они выстраиваются.  Они ждут их прихода.  Они выстраиваются в колонну и приходят.  И начальник должен был говорить с ними, знаете ли, что бы они с ними ни делали,  потому что этот марикопа в этом сне он уже все видел.  Они будут к этому готовиться… юма.  Так они и сделали. Они используют лук и стрелы, а некоторые - палки,  знаете ли, и сражаются прямо здесь.  Затем юма начали уходить с места. Там много кустов и всего, что им нужно, и люди просто стреляют в них из лука. Потом еще несколько,  потом у некоторых появилась лошадь, понимаете, потом они прошлись  и  убили  их всех.  А потом четверо из них (квечан) ушли.  Так что он отпустит их,  пойдет домой и расскажет людям, что они с ними сделали. Так что они отпустили их, четверых…  Ну, знаете, вот что я слышал  об этом. Эти юма, оттуда,  они больше не дерутся, и некоторые люди отсюда выходят замуж там,  и у нас здесь тоже есть женщины, здесь и сейчас.  Так что я не хочу поднимать этот вопрос, потому что   они могут снова подраться (смеется). Это все, что у меня есть».

Еще одна пожилая марикопа рассказала о битве в 1970 году.  Это была Ида Редберд, женщина, которая была одним из информаторов Лесли Спьера в 1929 году, а затем стала известным в регионе гончаром.

 

Перед смертью в 1971-м году,  как и Люк Перчеро,  она оставила запись на магнитофонной ленте, чтобы другие могли ею поделиться:  «(Квечан  пришли) из Юмы,  а затем мохаве из Паркера…  И всегда в ненастную дождливую ночь, когда они знают, что все будут в своем доме.  Так и случилось.  Все пришли. И как-то кто-то их услышал.  Хотя, по его  словам, они  наделали  много шума.  Итак, он пошел в разведку, и вот они, все просто спускаются.  И поэтому он разослал предупреждение людям, и все они вышли и забрали своих детей, и все они побежали в поисках безопасного места.  И тогда все мужчины собрались в группу, подождали их, и они начали драться.  А потом известие было отправлено к пима м в Casa Blanca,  и вот они здесь. А потом еще одно слово было отправлено в Блэкуотер и подобные места (то есть деревни пима), вы знаете. И вот они шли,  и было уже почти  светло, когда эти люди входили, входили, и поэтому они знали, что их просто убьют, и мохаве отступили, и все они пошли домой. Так что остались одни юма. И они дрались, дрались.  А около полудня они все еще ехали верхом.  О, эти пима просто ехали!  И они знали, что все будут убиты. Итак, они спустились вниз…  прямо там, где река Гила.  И тогда, конечно,  все они упали и все помчались,  мчались дальше.  А потом эти пима со своими лошадьми просто перевалили через них,  сбили их с ног, забили дубинками и все такое,  пока их  не стало  всего четверо.  Понимание заключалось в том, что в живых осталось только четверо из них.  Потом они вернулись.  А потом, в то время, когда было разослано предупреждение, почему прабабушка моих внуков выходила. Вместо того, чтобы выбраться отсюда, она собирала кое-что, что, как они думали, они могли бы взять с собой.  Она вышла и прямо у порога попала в плен.  Поэтому они  увели  ее с собой.  А потом пима пошел и выстрелил в нее, полагая, что это был враг.  Но потом они заставили нескольких мужчин ухаживать за ней, так что тогда с ней все было в порядке. Она страдала, но потом с ней все было в порядке».

 

В августе и сентябре 1970 года антрополог Николас Хаузер посетил резервацию  форт Юма в Винтерхейвене,  Калифорния, что оказалось по сути тщетной попыткой собрать записанные на магнитофон отчеты о битве 1857 года у пожилых квечан.  Он разговаривал с шестью людьми,  и хотя они говорили о битвах, вражде  с кокопа и марикопа  и  о многом другом, никто не сообщил точных подробностей последней битвы,  в которой было убито так много их предков. Указывает ли это на то, что битва и ее болезненные последствия были вытеснены из памяти племени,  или это просто означает, что Хаузер не смог опросить нужных людей или задать правильные вопросы,  мы не можем  этого знать.  Возможно  те  люди, с которыми он разговаривал, не были потомками Algodones Quechans  и поэтому мало интересовались этим  делом.  В любом случае,  у нас не осталось лаконичной современной версии битвы на Гила, изложенной  устами квечан.

Возможно, одним из самых ярких «индейских» рассказов о битве является беллетризованная версия,  написанная Альфредом Л. Крёбером. Она  явно основана на рассказе о битве, опубликованном Крёбером в «Справочнике индейцев Калифорнии».   

               

Но он также основан на обширных знаниях Крёбера о войне   мохаве,  истории и других аспектах культуры мохаве.

В этой  версии «Земляной Язык» - герой мохаве.  Крёбер проводит его практически через все этапы его жизни в этой биографии сложного, вымышленного человека из мохаве, который был важным воином среди своего народа.  В последние годы своей жизни Земляной Язык стал  известен  как целитель. Крёбер пишет:

«Бои прервали эти (исцеляющие) занятия.  Это был вызов  от  юма, на этот раз против марикопа; и двести мохаве откликнулись.  На седьмую ночь они были на земле марикопа и по договоренности встретили восемьдесят юма;  и утром двинулись  в атаку.  Но марикопа узнали об их приходе,  и когда битва началась,  их поддержало огромное количество пима. Мохаве и юма увещевали друг друга, и  хотя  они один  за другим   падали,  медленно отступали, отбиваясь в меньшинстве. Наконец враг бросился на них со всей мощью. Часть мохаве сломалась от удара  и бежала на север, в конце концов спасаясь.  Но шестьдесят из них  остались  вместе с юма на небольшом холме возле Гила, где они стояли плотной массой.  Когда пима и Марикопа  набросились на них,  они затащили человека  в свой круг, где он получил жестокие удары дубинкой по голове или в лицо.  Дважды Земляной Язык выскакивал,  чтобы схватить противника и перебросить его через спину,  таким образом защищая  собственную голову, в то время как его товарищи избивали  борющегося врага до смерти.  Сражение усилилось. Пима больше не отступали, чтобы стрелять, а непрерывно кружили  вокруг  сжимая кольцо.  Наконец крики прекратились, пыль начала оседать  и все юма, кроме двух, и каждый из шестидесяти мохаве,  лежали с разбитой головой или искалеченным телом на чужой земле».