Поход

С Виктором Оля познакомилась в походе по заброшенным деревням Лодейнопольского района. Было такое коренное население в этих местах – вепсы. Этот малочисленный народ обитал в Карелии между Онежским и Ладожским озерами, занимался рыбной ловлей, сельским хозяйством, а ещё славился своими поделками из бересты, ивовых прутьев, глиняными игрушками и свистульками.
Оля любила ходить в походы ещё со школы, но там были выезды на 1 день за город. А это был первый серьезный  маршрут с ночевками и объектами – деревнями на старой карте.
Народ собрался в основном студенческий плюс два десятиклассника. Виктор был руководителем, он преподавал в физико-математической школе-интернате. Оля сразу познакомилась с рыженькой Галей и Лёшей – они были из этой школы. С Галей как-то сразу спелись и в прямом и в переносном смысле, т. к. она несла не рюкзак, а гитару, а большой совместный рюкзак нёс симпатизирующий ей Лёша.
Группа вышла из автобуса под Лодейным Полем и почти сразу углубилась в лес по дороге с подтаявшим плотным снегом. Был конец марта, и уже аппетитно пахло свежей землёй. Шли долго. Днём решили перекусить бутербродами и чаем из термосов, не разжигая костёр. В группе было 4 парня, и кроме Оли и Гали ещё одна очень эффектная девушка Лера с полными губами и узкими серыми глазами, она была в паре с Толей – светленьким рослым юношей с простым, но располагающим к себе лицом, говорил он с едва заметным прибалтийским акцентом. Два оставшихся молодых человека казались антиподами. Митя – тёмненький, сутуловатый хлипкий очкарик, а Олег – просто мачо с обалденной джодассеновской копной вьющихся волос, кстати, при ближайшем рассмотрении действительно похожий на певца в юности. Приятели знали друг друга по совместным походам на Кавказ и Средний Урал и были правой и левой рукой Виктора.
Виктор предложил в этот день дойти до брошенной деревни и там разбить лагерь. Тем более, что вышло жидковатое, но все таки весеннее солнце и усталости ещё никто не чувствовал.
Надо сказать, что Оля вообще-то была домашней девочкой. Но в старших классах уже поняла, что нервная система у неё оставляет желать лучшего. Беспокоится и переживать из-за всего на свете она могла часами. А вот в походах или долгих прогулках это уходило, что-то перенастраивалось в голове, начинали сами собой приходить верные решения. Сидя неделю назад на лекции по высшей математике, усердно зарисовывая матрицу в тетрадь, она вдруг подняла голову и начала внимательно рассматривать громадную аудиторию без окон, похожую на клетку, с множеством ламп дневного света, которые показались тусклыми. Соседки – Маша и Вика с интересом следили за блистательным лектором. А Оля поймала себя на невыразимой  скуке. Нельзя сказать, что математика давалась ей тяжелее, чем другим абитуриентам. Но радость обучения отсутствовала напрочь. Оля хотела поступать на филфак, но семья была бедная, и ей сказали, что литература никогда никого не прокармливала, а отец вообще возмутился даже одной мысли об этом.
Возможности отвлечься, подумать, "очистить" голову – вот чего ждала Оля от похода. Сессия была ещё через полтора месяца и можно было себе позволить пропустить пару лекций.
Пока шли, Оля успела узнать у Гали, что та тоже любит поэзию и у неё даже есть песни на стихи Цветаевой.
– А ещё она поёт Веронику Долину, – встрял Леша.
– Да, а у тебя вообще много твоих песен, Лёш, не скромничай, – засмеялась Галя.
"Как хорошо, – подумала Оля, – значит есть свои люди". И настроение скакнуло вверх, как вдохновлённый конёк-горбунок.
Так, болтая с Галей и Лёшей,  Оля шла радостно и бодро даже не заметив, что резко потемнело и повалил снег.
– Ну всё, пипец, у меня сапоги промокли, и вообще я больше не могу идти!  – Услышала за собой Оля. 
Лера стояла по колено в снегу. Толя что-то тихо ей говорил.
– Ну, а что я должна молчать, - продолжила она. - Темно, холодно... Через час вообще мрак будет. Где ваша долбаная обещенная деревня, Виктор Михайлович?
– Хорошо – сказал Виктор.- Давайте проголосуем: идти дальше или разбивать лагерь.
Народ мялся.
– Давайте разбивать, – сказала Оля. Ей почему-то стало жаль эту красивую избалованную Леру, тем более, что краем уха она услышала, что та говорила Толику про начавшиеся раньше срока красные дни. Лёша и Галя сразу поддержали. Оставшиеся в меньшинстве обязали всех срочно собирать хворост для костра, а сами стали натягивать палатку. Сучья были влажные, костёр разгорался плохо, пока Олег не плеснул туда что-то из фляжки. Ветер усиливался, концы палатки вырывало из рук.
– Ну вот тебе и экстрим, – пробурчал Митя Олегу.
– Кончай уже, экстремал, давай лучше держи нормально, – отрезал Олег.
Через час костер горел и палатка, правда, одна - бо'льшая из двух была установлена.
– Придется плотненько лечь, – сообщил Виктор. – Ну, в тесноте да не в обиде. Олег и Дмитрий сегодня ночью дежурнят у костра.
В палатке исправно работал газовый обогреватель ТОП, тепло уютно укутывало и убаюкивало.
– Это всё из-за меня, – прошептала застёгнутая до подбородка молнией спального мешка Галя.
– В смысле?– не поняла Оля.
– У меня  прабабушка где-то здесь жила. Дом бросила и в Питер приехала после революции счастья искать. Ну и завертелось всё.
– Ну и что у меня тоже бабушка из Пскова переехала в Питер, – удивилась Оля.
– Не знаю... у нас в семье всё как-то не слава богу с тех пор: и прадед в войну погиб, и дед  в лагерь попал... А я вот решила: а вдруг ту самую деревню увижу. А как она примет меня – не подумала.
Ночью Оле приснилась рябая горбатая старушка ласково зазывающая в дом.
– Я Галина бабушка, – говорила она, – заходите. Но Оля узнала в ней свою пожилую школьную завучиху – маленькую, щуплую и очень злобную.
Проснувшись с головной болью, Оля растолкала Галю и вылезла из палатки. Вчерашние страхи и ночные кошмары рассеялись. Чистое небо и почти летнее горячее солнце, острый запах талого снега сразу взбодрили.
На палке над костром уже висел котелок с гречневой кашей, готовый котелок с чаем дымится рядом.
– Я бросил туда еловую ветку, – сказал Виктор Оле с улыбкой, – для аромата.
– Доброе утро, - ответила Оля. И оторопела. Виктор был как две капли воды похож на Александра III, только не хватало усов и бороды. Почему-то раньше этого она не замечала.  Правда глаза были небесные. Олю внутренне передернуло от такого сентиментального сравнения. 
– Интересно, почему мы не дошли до деревни, – продолжила она.
– А мы дошли, – опять заулыбался Виктор. – Вон она. И он махнул рукой по направлению к ближайшим  берёзкам.
И правда, присмотревшись, Оля увидела угол бревенчатого дома, а чуть дальше на горе ещё один дом.
– Здорово, ну и обидно, конечно. Буквально 20 метров оставалось.
Народ нехотя выползал из палатки. Лера появилась последней и с недоумением оглядывалась. На лице её вырисовывалась мысль: боже, как и зачем я здесь оказалась?  И правда: зачем? – подумала Оля. – Неужели захотелось романтики с новым молодым человеком, который явно выглядел смущенным. Что у них там ночью случилось или не случилась?..
Наконец все сесли к костру и развеселились, узав, что так близко были вчера от цели, но сдрейфили от холода и быстро наступающей ночи, открывшей свою звёздную пасть и собравшейся всех слопать. Митя разливал чай, Галя ругалась на Лешу, что тот перепутал их миски, а Олег исподлобья смотрел на Леру, откусывающую шоколадную конфету. Виктор что-то записывал в блокнот, разложив перед собой карту.
В первом же доме нашлось много интересного. Из самого тёмного угла Олег достал  большой берестяной короб с крышкой. – Для хранения чего угодно, – уточнил Митя. Галя наткнулась на какой-то деревянный каркас при ближайшем рассмотрении оказавшийся ножкой и обломанной лопастью прялки. Во втором доме, поменьше, с продырявленной крышей, Толя нашёл на окне глиняную фигурку бабы, а Лёша нашарил горшок с  потёртым узором по краю горлышка. Третий дом, стоящий в отдалении от двух первых, пострадал от времени больше всех: стены покосились, а крыша съехала. Рядом красовались, казавшиеся обугленными, две искривлённые и, скорее всего, уже не плодоносящие яблони. Когда подошли к последнему дому, оттуда, всех напугав, неожиданно вышел довольный Виктор Михайлович с целой горстью глиняных свистулек.
– Вот так повезло, – сказал он. – Видно здесь мастер жил, для продажи делал.
Свистульки были цвета красного кирпича. Две птички, кот, и две разные собачки: одна сидящая, другая длинненькая с острыми ушками, похожая на лису. У всех фигурок были одна или две дырочки.
– Ну, не будем расслабляться, следующий объект на нашем пути, как отмечено на карте, это островная церковь деревянного зодчества. К сожалению, автор остался не известен.
– А она точно сохранилась? – спросил Митя, протирая запотевшие очки.
– Дойдём увидим, – ответил Виктор. – Надежда есть.
Ребята спустились с горки и пошли по заснеженному ещё достаточно толстому льду неширокой речки.
Галя с Лёшей убежали вперед. Оля и Виктор Михайлович замыкали процессию.
– Выбирай любую, – предложил Виктор, – вынув свистульки из кармана.
– Ну что вы, не надо.
– Неужели ничего не нравится? – удивился Виктор.
– Да, нет, нравится...
– Тогда я сам выберу подарок, – улыбнулся Виктор и протянул птичку с плавной белой линией вдоль спины и как бы раскрытыми крыльями.
– Ой, спасибо большое, мне она действительно понравилась!
 Оля осторожно взяла в руки потеплевшую птичку. На самом деле ей больше приглянулся котик, но эта была тоже чудесной.
– А у тебя в анкете было написано, что на математика учишься? – уточнил Виктор.
– Да, – кивнула Оля, – но вот стала задумываться – правильно ли это.
– Конечно правильно, – перебил Виктор, – вот и мне уже давно помощник в олимпиадах и на вступительных курсах требуется. Математика везде нужна. Если что, можно всегда в бухгалтерию устроиться.
 – Поднимаемся на берег, – без логического перехода крикнул он, ушедшим вперёд, и ускорившись, оторвался от Оли.
Движение продолжилось по промёрзшему болотцу. То там, то здесь на островах торчали чахлые ёлочки и осинки. А на кочках встречалась прошлогодняя клюква, как тёмные капельки крови подстреленного лешего, убегавшего от преследований охотника. Оля взяла ягоду в рот, клюква была почти приторной, с лёгкой горчинкой.
Шли часа четыре. И вот, наконец, в центре небольшого озера, заросшего до половины камышом, как в сказке возникла башня. Именно так и определила для себя её Оля, потому что от церквей, которые она встречала раньше это деревянное строение разительно отличалось. Несомненно, в ней было и что-то нездешнее, несказа'нное.
Снизу толстые бревна складывались в куб на каждой стороне были небольшие окна с вырезанными деревянными кружевными наличниками, потом шла крыша, а над ней следующий куб, только бревна были уже меньше по размеру, затем опять крыша. Так  четыре раза и на самом верху красовался деревянный чешуйчатый купол-луковка. Вся конструкция напоминала многоступенчатую ракету.
– А давайте здесь заночуем, – попросила Лера жалобно.
– Как, не рановато? – обернулся к остальным Виктор.
– Нет, в самый раз – первым откликнулся Леша. – Зачем я гитару-то тащу. Ни одной песни ещё не спели, у костра нормально не посидели.
– Лады, ребята, раскладываемся и отдыхаем, – поддержал Олег, улыбнувшись Лере.
Макароны с тушёнкой уже были готовы, когда последней к костру вышла Лера, источая французский аромат Poeme и села между Толей и Виктором Михайловичем.
– Во даёт, аж до сюда дошло, – прошептала Оле Галя. – Души'ться в лесу... ну это что-то.
Стало темнеть. Олег и Митя, пока все ели макароны по-флотски, рассказывали о последнем походе на Средний Урал. О том, как случайно поймали пару красных рыб с икрой на горном озере,  как чудом обошли медведя, как заночевали на вершине горы под шквальным ветром, который ночью чуть не снёс палатку.
После чая Галя взяла гитару. В бликах от костра её слегка вьющиеся рыжеватые волосы стали золотыми. И пела златовласка просто здорово. Старенькие песни Вероники Долиной звучали очень современно, а когда она дошла до репертуара Земфиры, показалось, что её  напряженно слушает всё ночное пространство, слова сплавлялись с дымом костра и уходили к звёздам. "Завтра свои спою", – пообещала Галя.
На следующее утро, выйдя из палатки, Оля наткнулась на расстроенного Толика.
– Куда-то Лера делась, – выдохнул он, – думал она где-то рядом, покричал – её нет.
– Да отошла, может, по делам. Пойдём хворост собирать, Толь.
Они подошли к Гале с Лёшей,  уже хозяйничевшим у костра.
– Леру не видели? – спросила Оля.
– Да все разбрелись куда-то. Олег с Виктором Михайловичем к озеру пошли, к проруби, может и Лера там, – предположила Галя.
У проруби на карточках сидел Олег и тёр снегом котелок.
Оля вымыла свою миску и решила, пока всё собираются, обойти островок.
Вместе с кустарником, чахлыми берёзками и ельником здесь росли и очень старые дубы, которым по виду было лет 150, 200. "Может, сам настоятель храма посадил", – подумала Оля,  и чуть не врезалась в Леру, которая  стремительно вырулила из-за дерева прямо на неё.
– Господи, как ты меня напугала, – задохнулась Лера.
– Да ты меня тоже! За тобой, что волк гнался? Там тебя Толя ищет давно.
– Ладно, пойду тогда, – заторопилась Лера.
– Оля прошла ещё несколько шагов и непроизвольно обернулась,  раньше мысли о том, что надо обернуться, как это бывает, когда кто-то смотрит тебе в затылок.
В трех метрах, прислонясь спиной к стволу, стоял Виктор Михайлович и курил.
– Доброе утро, – сказал он, как всегда с улыбкой.
– Доброе, а я вот остров решила обойти.
– Хорошее дело, пошли пройдемся, пока Галя с Лёшей кулинарят.
Остров оказался небольшим, никаких других построек на нём не было. Зато корней, вылезших наружу из-под снега хватало. Оля два раза споткнулась. На третий Виктор Михайлович предложил взять его под руку.
– А ты в общаге при Универе живешь?
– С родителями. Они хорошие, только зацикленные. Бояться старость в нищете встретить. Очень обо мне пекутся, чтобы образование там... здоровье, ну и всё такое, грустное...
Они уже подходили к лагерю, когда Оля отметила самый большой, виденный ею за свою жизнь, дуб. Гигантская сломанная ветка валялась рядом. А в стволе до самой земли зияло огромное дупло.
– Ух ты, – обрадовались Оля, – а здесь заночевать можно, если что.
Она сначала обняла дерево, прижавшись шекой к тёплой коре, а потом вошла внутрь.
– На троих места хватит, – сообщила наружу и тут же почувствовала под ногой какой-то предмет, и, подняв со дна что-то шершавое, жесткое, довольно тяжелое, вышла на свет.
Виктор Михайлович, – смотрите, – позвала она, развернув потертый кусок закостеневшей кожи. Внутри были монеты...
– Это клад, – сказал Виктор. Скорее всего разбойничий, ну, а может, и поп собрал и отложил до лучших времён.
Они стали рассматривать монетки. 9 монет были темно-серые, потемневшие на них был профиль Александра III, а на реверсе под двуглавым орлом с короной было написано рубль, монетки были 1893 и 1894 годов. Три жёлтые монетки без портрета  были с надписью на аверсе 3 рубля, на реверсе под гербом стоял 1882 год. Пять золотых монет с профилем Александра III были по 5 рублей. Оля рассмотрела года – 1892 и 1893 гг. И еще 5 монет, были такие же по 10 рублей –1891 и 1892 года.
– Не будем остальным говорить, – сказал Виктор. – Дело тёмное, может распри в коллективе вызвать. В городе будем разбираться.
– Конечно, – испугалась Оля и протянула находку Виктору Михайловичу. Тот  достал одну 10 рублёвую и отдал Оле.
– Пусть на счастье эта у тебя останется, ладно?
– Ладно, – кивнула Оля, и положила монетку во внутренний карман куртки.
Когда они подошли к лагерю, их встретили с возмущением.
– С утра всё разбегаются, – хмуро сказала Галя. - Я больше кашеварить не буду. Все приходят по одному, едят, куда-то опять уходят, а завтрак стынет.
– Где это вы гуляли так долго, Виктор Михайлович, – спросила язвительно Лера.
– Ну, действительно, Виктор Михайлович, – сказал Олег, – мы уже готовы, а вы не завтракали даже.
– Давайте все быстренько собираемся, а мы с Олей пока перекусим в темпе вальса,  – миролюбиво ответил Виктор Михайлович. И положил Оле руку на плечо.
 Оля почувствовала, как начинает жечь щёки и краем глазом увидела, что первой вскочила Лера и направилась к палаткам, за ней потянулись остальные.
Переход на этот раз был трудным. Реки и озера закончились, маршрут продолжился  по разбитой лесовозами лесной дороге. А днем пошёл дождь. Снег под ногами проваливался и разъезжался, так что сохранять равновесие с рюкзаком за спиной становилось всё сложнее. Олег взялся нести Лерин рюкзак. Замыкал процессию всеми брошенный угрюмый Толик.
– Что у них с Толей случилось, – спросила Оля у Гали, кивнув головой в сторону Леры.
– Да по-моему, она уже с Олегом, а Толик даже уйти не может – в западню попал, вынужден за этим всем ещё и наблюдать.
 Виктор Михайлович обещал, что на пути должен быть довольно большой посёлок, где ещё с советских времён сохранились школа и даже молодёжный клуб. Он созванивался с местным управлением ещё зимой и договорился о ночёвке.
Было уже около пяти часов, когда промокших, продрогших, т.к. дневной костёр было не развести, их догнал непонятно как доехавший до наших времён ГАЗ с открытым досчатым кузовом. Так как машине просто перегородили дорогу,  недовольный водила, чертыхаясь, был вынужден довезти, нарушая инструкцию, измождённых людей до посёлка.
Поселение оказалось тоже советским, как будто в 80-ые годы время здесь законсервировалось вместе с обшарпанными домами и общественными постройками огороженными сосновым бором. Школа была  действующей, сюда приезжали на местном автобусе дети ещё с двух окрестных селений. Клуб же был преобразован под турбазу, в которой очень редко появлялись отдыхающие из Питера и Лодейного поля. Директор школы и председатель местного совета в одном лице – Лариса Степановна выделила в клубе для группы 2 комнаты: одна – для девочек, другая – для мальчиков и ещё разрешила использовать местную баньку.
Оля осознала себя уже сидящий после бани на узкой койке у окна. Галя заваривала в кружке кофе. Лера стояла перед обогревателем и укладывала волосы.
– Олег и Виктор Михайлович в местный магазин сходили: колбасы купили, сыр, пирожки. Сбор в столовой через час, – сообщила Лера. – И, слава богу, кроме сегодняшней ночи нам только ещё одна остаётся - в охотничьем домике.
– Зачем тебе вообще этот поход был нужен? – удивилась Оля. – Тебе же явно в тягость всё это.
– Неважно, – отрезала Лера.
– Как хочешь, не говори, – пожала плечами Галя. – Только и не ной тогда, уж будь добра, до конца.
– Ой, какие правильные, – фыркнула Лера и вышла из комнаты.
Ужин оказался  роскошным и, как выяснилось, даже немного разгульным. Олег вытащил только что купленную бутылку красного вина "Фанагория" и бутылку водки. Виктор, наливая вино,  как бы в шутку сел между Олей и Галей. Галя спела несколько своих песен, стихи явно подражали Цветаевой. Леша тоже исполнил несколько песен на собственные стихи, Оле понравилось и она попросила перекинуть текст по e-mail. Потом на столе появилась ещё одна бутылка водки и Оля, глотнув из своей кружки, поняла, что пьёт уже не вино.
Когда перед сном вышли во двор было темно, звезды высыпали в таком количестве, что казалось они засветили всю ночную фотосессию.
– Ну что, пойдем Млечным путём, – послышался  где-то над головой голос Виктора. Он стоял за спиной вплотную и курил. – Так не хочется возвращаться.
– Почему? – тупо спросила Оля.
– У меня мать уже 5 лет с онкологией дома лежит. Вот брата попросил у неё пожить пока. Но он долго не может. У него семья и работа адская – бизнес.
– Ой, сочувствую очень...
– Да всё бы ничего, да вот капельницы, которые ей каждые три месяца ставят безумно дорогие. Брат, конечно, помогает. Но я тоже должен, в кредит залез. Моей учительской зарплаты и подработок мало на что хватает...
– Виктор Михайлович! – осенило Олю, – да мы же монеты нашли. Надо оценить, а вдруг они сто'ящие и вам помогут?
– Оль, спасибо. Подумаем в городе об этом. Спасибо тебе, девочка, – повторил он и притянул её к себе. От него пахло табаком и ещё чем-то сладковатым, похожим на мёд.
Последний переход до домика охотников, находящимся уже в 20 км. до ж.д. станции Оять прошел в похмельной нерасторопности. Толик утром, ни с кем не попрощавшись, уехал в Лодейное поле на местном автобусе.
Лера, Митя и Олег шли первыми, за ними Галя с Лёшей и Оля, Виктор - в конце.
В этом году зима была холодная и первая трава ещё не вылезла, но лес был уже полон голосами засуетившихся птиц. Галя с Лёшей тихо переговаривались за спиной и не мешали Оле вспоминать вчерашний вечерний поцелуй. Да, был ведь ещё и поцелуй, такой неожиданный и в то же время оказавшийся желанным. Всю дорогу она не могла надышаться насыщенным терпкий воздухом весны. Воспоминание поцелуя обжигало и с грохотом роняло сердце в светлую бездну.
На перевале все пили молоко, которое Леша и Митя успели вчера закупить у местных фермеров, и заедали ломтями сельских батонов.
– Даже в Турции в 5* отеле было не так вкусно, – сказал Леша.
– Это всё химия...  Свежий воздух здесь катализатор ощущений, – поддержал Виктор.
Оля старалась не смотреть на Виктора, но он сам подошёл и сел рядом, подлив в её кружку  молока.
– Вот именно – химия и больше ничего, – иронично добавила Лера. – Романтики вы тут все с большой дороги.
Охотничий домик оказался обитаемым. Охотники повесили внутри шкуру только что освежеванного медведя. Все нормально перенесли этот сладковатый запах разложения, но Оля долго не могла справится с наплывами подступающей к горлу тошноты, пока не обманула себя представив, что это запах вянующих трав и сушеных корней. Охотники Сергей и Степан согласились предоставить дом для ночёвки с учётом, что они рано утром придут и проверят: всё ли на месте.
Зато возле дома оптимистично пахло свежая стружка. Вдоль одной стены была выложена небольша поленница берёзовых дров.
Картошка, которой разрешили воспользоваться щедрые добытчики была слегка подмороженной, но с тущёнкой и сухими травами ужин получился отменный.
Оля заснула практически сразу, с непривычки 4 дня переходов дали о себе знать. Проснулась она от того же сладковатого, уже невыносимого духа гниения, который усилился в натопленной избе. Увидев с одной стороны Галю, а с другой мирно спящего Виктора, Оля заулыбалась: вот ведь, тоже помнил о поцелуе, наверное, и стихи вчера у костра читал: "Всё лишь бредни, шерри-бренди, – Ангел мой". Думал я не знаю, что это Мандельштам.
На улице она увидела, что Олег и Лера уже разводят костёр.
– Что так рано ушла спать? - спросила Лера с усмешкой. – Мы тут хором пели жуткие туристские песни.
– А потом все опять Леру искали, – вяло добавил Олег.
– Ну ведь нашли...
С утра хорошо подморозило и в лесу стояла удивлённая тишина. Встали все поздно и не спеша стали завтракать и собираться. Остался всего один небольшой переход до ж. д. станции. Оля загрустила, и ей самой было непонятно почему: вроде и по дому, и по Вике с Машей успела соскучиться, но расставаться с новыми друзьями тоже не хотелось. А если уж быть совсем честной, ей очень нравился Виктор. Нравился его голос, свобода в общении, нравились движения, улыбка. Вот и сейчас она просто засмотрелась на то, как он ловко накладывал в миску кашу.
 Виктор, видимо, почувствовал взгляд, повернулся к Оле, встал и подошёл.
– Скажи мне номер мобильника, Оль, я запомню и свой скину. Потом, когда захочешь позвонишь в городе и увидимся. Хорошо?
– Хорошо.
Оле показалось, что-то скользкое, серое промелькнуло в его взгляде. Она отнесла это не к разговору, а к утренней продрогшей неуверенности всех и всего.
Электричка пришла вовремя. Топили в полную силу, поэтому до самого города все дремали в обнимку с изрядно похудевшими ракзаками.
В городе оказалось, что Гале с Олей ехать на одной ветке метро. Только Галя выходила на Техноложке, а Оля на Нарвской.
– Тебе, я вижу, наш Виктор Михайлович понравился? – спросила Галя, когда они разместились в полупустом вагоне.
– Да, – прямо ответила Оля.
– Он всем нравится. Лера его ассистенкой работает у нас в школе, ты это знаешь? Она давно уже с ним. Но он жениться не хочет, потому она, наверное, и Толю этого в поход с собой притащила, чтобы Виктора Михайловича позлить.
– У него мать болеет, поэтому в дом никого перевести не может, – тихо сказала Оля.
– Мать болеет? Да она в Москве, насколько я знаю, с его сестрой. Он вообще-то один живёт после развода в своей квартире в центре, где-то на Марата. А бывшая жена с дочкой к родителям в Вологду вернулись.
Оле показалось, что её опустили с головой в прорубь с ледяной водой. Одна льдинка дошла до сердца и начала колоть. Галя что-то ещё говорила, а потом дотронулась до руки и вышла.
На Нарвской Олю подхватил поток тёплого воздуха. Проходя мимо речки Таракановки Екатерингофского парка, она бросила туда сначала монетку с профилем Александра III, потом, свистульку, которую долго не могла найти в рюкзаке.
В этом же году Ольга забрала документы из ПМ-ПУ и поступила на вечернее отделение филфака.