Парфентьевская осень

В начале 90-х меня, как и всех студентов-первокурсников,после обязательной трудовой повинности для вновь поступивших (мытье всего и вся в здании института), отправили в сентябре в подмосковный колхоз на сбор урожая.
Насмотревшись художественных фильмов («Баламут» и «Сентиментальное путешествие на картошку») все были воодушевлены не столько счастьем помочь родной стране в битве за урожай ,сколько перспективе вырваться из-под родительской опеки на целый месяц.
Толком еще даже и не познакомились. Дружба началась потом. Как водится, в порыве необъяснимого приятия друг другом. Совместное пребывание «бок о бок» как нельзя лучше проявляет все человеческие качества.
Воздух свободы окутал неокрепшие юношеские умы, отчего случались вполне милые «чудачества». Хотя особой свободы не было из-за банальной нехватки времени. Как мы шутили : «Морковь нам заменяет всех и все»!
Село Парфентьево было совсем рядом с Коломной и в ста пятидесяти километрах от Москвы.
Весь первый курс (а это 3-4 факультета, человек полтораста) высадили из автобусов после двух часов тряски по подмосковным дорогам. Местом для жилья определили старую пустующую школу и огромный деревянный дом, видимо, знававший некогда лавры сельского клуба.
Бывшие школьные кабинеты отныне именовались «палатами». Номер шесть внушал веселый оптимизм. Две смежные комнаты на шестнадцать и три  персоны соответственно, были немедленно оккупируемы как самые удобные.
В первый день нам любезно разрешили обустроиться (то есть выбить пыль из матрасов и подушек), после чего немедленно вывезли «в поля» (ну а для чего же еще мы там были нужны?)
Дважды в день «пазики» трясли в своих чревах студиозусов. С утра и до обеда- поле. С обеда и до ужина- оно же. Собирали, вопреки ожиданиям, не картошку, а морковь. Причем ботву нужно было оторвать перекрутом , лишнюю землю не просто стряхнуть, а еще и очистить перчаткой. Поэтому последние были безусловной "валютой", ибо рвались нещадно. Можно было и обеспечить себе свободное время, собрав норму досрочно, а это-20 мешков в день. Чтобы освободить весь день нужно было к уже собранным мешкам приплюсовать завтрашний максимум. Как-то раз у меня получилось, но было скучно без однокурсников, поэтому больше повторять не захотелось.
Через пару недель нас «перекинули» на свеклу, но затея успехом не увенчалась: свекольное поле кишмя кишело мышами, что вызывало сплошные визги. А «трудовой десант» процентов на девяносто ,не меньше, состоял из представительниц прекрасного пола. Поэтому три дня для показателей колхоза пропали даром.
Вечерами приходилось дежурить. Дежурство выражалось в виде чистки картошки, коей должно было набраться два огромных чана.
После месяца такого «фитнеса» знакомые и родственники в Москве просто не узнавали, а одежду пришлось ушивать ,а то и вовсе менять .
Гигиенические процедуры в основном проводились под холодной водой, потому что с горячей были понятные трудности. Ну а туалетом в виде дырок в полу, щедро сдобренных хлоркой (про «Комет» тогда и не слыхивали) нас, закаленных в пионерлагерях, было не удивить. Впрочем, мой пионерский лагерь вполне обходился фаянсом, но не всем так повезло.
По соседству, всего-то в километре, расположились представители доблестного военно-морского флота, в одночасье ставшие «иностранцами», ибо под закат их службы развалился СССР. Поговаривали, отправили их в колхоз за какие-то провинности, но ,вполне возможно, просто нужны были «рабочие руки».
Лексикон студенток немедленно обогатился понятиями «годки» и «караси» ( в противовес сухопутным «дедам» и «духам») . В качестве подарков многие через месяц увозили гюйсы, погоны пилотки и кокарды. А песни, каждый вечер исполняемые под гитару, помнятся до сих пор.
Некоторые были весьма оригинальными, позднее не слышанные и не найденные спустя много лет даже в Интернете, в котором, кажется , должно быть все.
Естественно, образовывались парочки, переписка со вновь приобретенными друзьями и возлюбленными продолжалась от силы пару лет, сойдя на нет естественным образом.
Из развлечений- ежевечерние визиты моряков , да дискотеки в спортивном зале той же школы. После чего местный парень Юрка живо вообразил, что на этом деле можно «стричь купоны» и стал брать плату -один рубль. Дискотеки проводились пару раз в неделю, так что можно представить ,какой куш сорвал предприимчивый абориген. Впрочем, иногда он делал скидку,а то и вовсе пропускал бесплатно(исключительно на основе личной симпатии).
Тогда нам было не до истории и архитектуры окрестностей-до кровати бы дотянуть. Ограничивались походами в Коломну, да на почту-позвонить домой или друзьям.
Отдельная история-паром, на который было нужно запрыгнуть на ходу, чтобы потом сесть на голутвинскую электричку до Москвы. Такие «экзерсисы» выпадали на долю немногочисленных родителей , приезжающих в выходные проведать своих чад, естественно,с домашней едой.
Вечером начинался пир. На еду в столовой жаловаться не приходилось, потому что молодые желудки переваривали все. Как правило, через пару часов после ужина всех охватывал новый приступ голода, и тогда в ход шла одна (если повезет-две) банки рыбных консервов или сгущенки из местного сельпо К слову сказать, весь его ассортимент в то время и составляли консервы, хлеб и жигулевское пиво. Так что одна банка и полтора десятка вилок-это не преувеличение. Было, подтверждаю.
Через три недели, практически «под занавес», началась эпидемия ветрянки ,после чего в палатах и столовой стало значительно свободнее.
Ночь перед возвращением в Москву проводили весело и разгульно, в зависимости от полученного воспитания.
Кто-то счастливым образом, как тогда казалось, избежал поездки в колхоз, пожалев об этом впоследствии. Потому что рассказов и воспоминаний хватило на долгое время ,и, даже в редкие встречи однокурсников, нет-нет промелькнут имена и курьезы почти тридцатилетней давности, как обычно, начинающиеся с « А помнишь?»
Как жаль, что не осталось фотографий! Но «мыльницы» лавиной хлынули в 93 году(запомнила, потому что стала счастливым обладательницей оной именно тогда, до этого страстно желая сменить «Смену» на черную или серебристую камеру азиатского производителя).
Уже через пару-тройку лет таковые были почти у всех.
На втором уже курсе несколько человек поехали в то самое село -не отпускали впечатления годовалой давности. В школе квартировали танкисты-срочники ,такие же сборщики урожая. Эта школа вообще бессменно предоставляла свой скромный кров труженикам, пока окончательно не превратилась в руины.
Мне жаль те ,поколения, которые ,увы, лишены этого замечательнейшего отрезка жизни. Через какой-то месяц «рафинированности»(мы же в основном были детьми домашними) так или иначе поубавилось, что было, в общем, полезно при столкновениях с суровыми реалиями жизни : там , «на картошке» ,у многих зародилась и дружба навсегда, у кого-то-и первая любовь, и первые разочарования. К слову сказать, впоследствии образовалась и семейная пара из однокурсников, к счастью, являющаяся таковой и по сей день.
И , думается ,идея отметить грядущие четверть века со дня выпуска в Парфентьево, а не в надоевшем ресторане, придется многим по душе.