Усть-Куломская тайга

  Дух бродяжий всё не давал ему покоя. Ему уже перевалило за 60, а он всё интересовался новыми впечатлениями в дороге. Просто так это пройти не могло. Однажды, соблазнившись разговорами, что, в Усть-Куломской тайге бобров очень много, решил прокатиться туда. Посмотреть на месте, сколько там бобров. В живую, он их ещё не видел. Только по телевизору и на фото. Поискал в интернете, показалось очень интересно. Поехал. Навёл справки. Сказали, что возле деревни Дёма их тьма. Просто жить мешают. Ходят как в зоопарке. Плотинами своими перегородили речушки, те из берегов выходят и дороги затопляют. Просто напасть. Тут дело-то приобретает совсем другой оборот. Кроме любопытства, ещё ведь можно и пользу принести. Мостовики, знакомые недалеко от той деревни мост новый делали. «Монди» готовилось лес вывозить. Он к ним на постой и напросился.
    Первый день вышел на разведку и сразу искупался. Привык к болотам северным. На севере кочки широкие, зачастую поросшие морошкой.  Там на кочке вполне можно посидеть, покушать к примеру. А здесь кочки высокие и узкие, как пеньки у деревьев. Наступишь, они в сторону разъезжаются, неустойчивые. Наступил на такую, и сразу по колено в осеннюю воду окунулся. Равновесие не удержал, стал назад заваливаться. Не глядя сел прямо на сучок, тем самым местом. Ругнулся и полез вперёд. Ухватился сразу двумя руками за шиповник. Пошипел, и понял тогда, почему этот кустарник, шиповником зовут.
  Вылез, вернулся на обогрев. Истопил баньку, сушилку истопил. Погрелся, обсушился, на следующий день пошёл в другую сторону. Вышел в 6 утра, уже начинало светать. Прикинул по карте, что можно дойти до деревни Дёма, Там тропинками выйти на речку,  ниже по течению. И по речке вверх по течению вернуться к мосту. По карте показалось, что расстояние примерно, километров 12 – 15. Зная по опыту, что это расстояние можно пройти часов за 5-6, решил, что к обеду вернётся, продуктов брать не стал. С собой был только термос литровый с травяным чаем. Чтобы с костром не возиться. Спички взял, ножи были и верёвка чтобы, к примеру, зайца раздеть.
  Деревня Дёма была расположена в глухой тайге. Дорог туда не было. Только по зимнику завозили всё необходимое. Деревенька маленькая, на 15 дворов. Весной завозили телят, бывало, до сто бычков. Они паслись всё лето на местных заливных лугах. Луга обширные, хватало всем и на сено оставалось для своей скотины. По осени забивали уже солидных бычков, коптили мясо. По зимнику вывозили это на большую землю, в райцентр. Для срочных необходимостей: заболел-ли кто, по беременности или так нужда какая, был возле деревни аэродром. Грунтовое покрытие, полоса короткая, но для «Кукурузника» достаточно. По краям взлётной полосы ржаные поля. Была в деревне и сеялка и комбайн зерноуборочный. В шестидесятых, при Хрущеве была линия партии такая, что бы  все хозяйства стали рентабельными. Посчитали, что  деревня Дёма убыточна. Пусть это и так, но ведь можно было сохранить деревню. Пользы она приносила достаточно. Может быть,   половину жителей  отселить в райцентр, а остальные продолжали бы телятами заниматься. Но  время «плановой» экономики как сверху скомандовали, так все председатели на местах послушно голосовали. Дали задание видимо главе райцентра, он и выбрал эту деревню на переселение. Чтобы было чем отчитываться. Простая прикидка: дармовой корм, уход минимальный. Воровство не возможно. Коптильня была сделана шикарная. Можно было на этом хозяйстве деньги делать. Вот, к примеру, как устроена была коптильня:
  Большая комната, метров 6 на 8. От входа правей, по самому центру, очаг, обнесённый широкими досками, стоящими на ребре, общей  высотой до метра. В центре выложена площадка из кирпичей, на ней  разводился дымящий костёр. Над очагом крепкие крючья для подвешивания окороков. Правей, перед очагом вроде окоп - углубление в полу. Стоя в этом «окопе» хорошо было контролировать процесс копчения. Костёр и дым от него был выше головы. Место между «окопом» и стеной справа занимала каморка.  В неё поступал воздух из-под подполья. Из неё  воздух проходил в коптильную. Находясь в этой каморке, человек, был в относительной безопасности, не угоришь.  А сквозняк нужно было регулировать. Очаг был очень вместительный, вероятно, пару тушь бычков можно было подвесить.
    Широкие двухстворчатые двери в левой стене вели в другую комнату. Она  была ещё больше первой, с несущей колонной посередине,  размером 8 на 8 метров, все потолочные балки в этой комнате были унизаны крюками. Служила она для того чтобы туши отвиселись, пропитались солью и отдали влагу. Туши висели обёрнутые мешковиной с солью. Под каждой тушей стояло ведро для сбора влаги. Из первой комнаты, вправо, вела дверь в комнату готовой продукции. Там крючки были почаще. Висели  окорока до установления зимника.
  Подросших телят с заливных лугов, осенью, пригоняли на убранное поле ржи. Они собирали оброненные колоски и удобряли это поле.  Всё было продумано и хорошо устроено, но!
   Деревня была уже давно заброшена. Как обычно в брошенных домах, случился пожар. Сгорела деревня почти полностью. Осталось только вот эта коптильня и пара домов, стоящих на отшибе. В них теперь жили два промысловика.
  Маленькая банька, без затей. В одной комнате и моечная и полок для парения. Раздевалка с дровяником вместе, как предбанник. Рядом  избушка.
   Треть избы занимает кровать - нары. На них, при необходимости, можно вчетвером поспать. Стоит печь, у окна стол деревянный со скамейками. Вот и вся мебель.
Хозяев дома не было, печь тёплая – пошли по своим делам после завтрака.  Рассмотрев  всё, отправился он дальше по лесной дорожке. Дорожки те были путиками промысловиков местных. Можно было пройти короткой дорожкой, взяв круто вправо, и  часа через два, выйти  к мосту. Но любопытство потянуло дальше. В результате, три часа шёл только до речки, и вышел на неё много ниже предполагаемого места. Как потом местный промысловик  сказал:
- от того места до моста было километров 20. И вообще мы туда не ходим. Там тайга непроходимая.
Но он  этого в тот момент не знал и шёл себе, любуясь обустроенным путиком. На открытых местах, в лесу, где были выходы песка на поверхность, были устроены порхалища. В южной стороне бугорка снимается грунт, освобождается от растительности. Песок выступивший, очень скоро пересыхает и служит для птиц своеобразной ванной. Очень популярное место для всякой крупной лесной птицы.
  На полянках были устроены давилки. Такое сооружение похоже на огромную мышеловку. В качестве приманки лежат красные ягоды. Глухарь, к примеру,  заинтересовавшись этими ягодами, может подойти и наступить на чеку. Чека, взведённая, отлетает в сторону и на глухаря сверху падает бревенчатый плотик. Размеры плотика: 0,6 на полтора метра. В обычном состоянии этот плотик служит для защиты от снеговых осадков, чтобы ягоды не укрыло снегом. Очень всё просто и  надёжно сделано. Но следить за этим хозяйством нужно каждый день, иначе глухарь достанется кунице.
На саму куницу тоже есть настроенные капканы.
  Вышел он к речке и пошёл вверх по течению речки, к мосту. Углубился километра на два, а потом тайга начала смыкаться. Подумав, что это временные трудности, продолжил свой путь и ошибся. По всем критериям 300 метров такой тайги считается непроходимой преградой. В наставлениях по строительству скрытого, партизанского домика так и описывается. А ему пришлось идти такими буреломами километра три. У нас, на Севере,  в Печорском районе если болото, так  болото. Но если лес, то  лес. А здесь в  Усть – куломской тайге, всё вместе. Стоят деревья зрелые уже, корнями переплелись, а попадёшь между корней, там болото по колено.  Взял палку и убедился: - точно болото. На корнях лежал первый, предательский снег. Вроде снега немного, а скользко. Поскользнулся и упал на корень крупного дерева переносицей.  В голове тогда ещё мысль мелькнула:
- так можно и глаза повредить, а попробуй выйти из такого леса вслепую. Достаточно ногу подвернуть и здесь останешься. Видно, что места не хоженые, мобильная связь не   доступна.
 Пошёл осторожней. Из переносицы стала капать кровь:
- Чем можно остановить её в осеннем лесу, когда все травы уже под снегом.
Приложил снег, не помогло. Попытался поискать берёзовые листья, или подорожник – тщетно. Смог остановить кровь только своей мочой. Справился, но время потерял.
 Знал, что без пищи человек быстро слабеет, начал есть плоды шиповника. В них довольно вкусная оболочка плода. Главное, не есть внутренние  семена. Там много волосков, и они начинают сильно досаждать, прилипнув к гортани.
 Ходьба по скользкому переплетению корней, покрытых снежком, вынудила сделать себе посох. Оказалась, очень полезная вещь в такой ситуации. Поэкспериментировав, уяснил, что самой удобный размер: в обхват рукой и длиной метра два. С одной стороны у него должен быть как бы крюк – удобней захватывать и отводить нависающую ветку, а с другой острый конец – им удобней мерить глубину и находить кочки поустойчивей.
  Несколько раз проваливался между корнями. Вечером обнаружил, что ноги до колена были в ссадинах и царапинах.
  Речки мелкие очень сильно петляют. Просто в кольца закручиваются, так кажется. Шёл придерживаясь речки, метрах в 40 от берега. Ближе идти тяжело, часто попадаются болотистые ручейки. Отходить дальше – теряешь речку из виду. Шёл, шёл и вышел на свои следы ведущие навстречу. Речка в этом месте делала большой изгиб и возвращалась  в исходную точку.
 Попробовал срезать побольше – заплутал. Вышел, снова на свои следы, и пошёл как раньше, повторяя изгибы речки. 
 После обеда  уже понял, что может приторчать в лесу. А впереди  ночь. Подвернулась стая рябчиков. В обычном состоянии он их не стрелял, жалел. Но тут пришлось застрелить одного, вечером что-то надо поесть, чтобы были силы идти дальше.   
  Вышел на одно любопытное место. Старое русло речки делало изгиб, и видимо было довольно глубокое. Сейчас берега сильно заросли, вода  не проточная и хорошо нагревается летом. У одного берега, на песку, было много следов лосей. Видимо, летом они здесь купались.
Шёл не торопясь, выбирая место для ночлега. Выбрал полянку, укрытую от ветра и от холодных испарений речки. Костёр устроил под пересечением двух больших, поваленных деревьях. Расчёт на то, что когда перегорят они в костре, образуются четыре брёвнышка. Топора с собой не было. Над костром натянул верёвку, удлинив её веткой. На этой импровизированной сушилке просушил свою одежду. Сверху костра подкладывал брёвнышки, чтобы перегорали, дрова в лесу  ночью лишними не бывают. Посох помог ломать сухие ветки с соседних деревьев.  Мелкие веточки укладывал под ноги, сооружая подстилку. По ней и ходил. Обычно, когда ночуют в лесу, берут лёгкие и непромокаемые тапочки. Их, обычно, зовут сланцами. Тут пришлось ходить босиком. Наломал доступных веток, получилась хорошая куча, которая пригодилась ночью.
 Костёр  хорошо разгорелся, и это позволило раздеться и  просушить одежду. Процесс этот контролировал по ветке, подвешенной с одеждой над костром. Когда начинала береста на ней загораться – уменьшал костёр. Высушив одежду, пожарил дичь. Углей  было достаточно.  Поужинал не торопясь, выпил остатки чая из термоса.
К этому времени нагорело много углей, раздвинул их пошире, образуя будущее место ночлега.
Сапоги к этому времени  высохли. Обулся и принёс охапку травы с берега.
Костёр переместил в сторону, с  учётом ветра. Он должен греть бок человека, но дым от него не должен мешать. Этот момент очень важен. Летом нужно выбирать  место под костёр  так, чтобы огонь грел и комаров отгонял. Сам костёр укладывается  по-другому. Этот костёр в литературе называют «Нодья», он звал его камином.
 На кучу углей, перенесённых от первого костра, нужно уложить сырые ветки, пучком.  Вплотную к ним, в одну линию, укладываются два обгорелых брёвнышки. Обгорелыми частями навстречу друг к другу. Рядом с ними, за ними, кладут сырое бревно, а сверху бревно обычное. Два обгорелых бревна, сведённых друг с другом очень быстро разгораются. Угли снизу помогают высушить и зажечь ветки. Сырое бревно за этим костерком отталкивает жар на человека. Бревно сверху высыхает, перегорает, отталкивая, в свою очередь, жар вниз. Зажатое со всех сторон пламя вырывается  и греет путника. Поправлять такой костёр нужно, примерно, через полчаса. Эти полчаса можно спокойно спать, дремать. Знал это по своему опыту.
На месте первого костра затоптал остатки углей. Уложил принесённую траву. Она сильно запарила, была вся в снегу. Долго ходил, топтал, выравнивал будущую лежанку. Наносил ещё дров. Подготовил три факела и положил их рядом. Бывает, что гости пожалуют, проснешься, а кругом темнота. Всё эту подготовку к ночёвке закончил к полуночи. На лежанке, в одном месте, оказался пенёк. Пришлось его засыпать гнилой древесиной. Получилось довольно удобное место ночлега. Лёг, как на печку, и быстро уснул. Засыпая, смотрел на звёзды:
 вызвездило, значить похолодает;  была последняя мысль.
Но не угадал. В два часа начался снег. Несильный он досаждал, падая на лицо. Одет был в лёгкую, осеннюю курточку. У неё хороший капюшон, широкий, с подкладкой фланелевой. В сухих лесах на такой лежанке можно спокойно спать часов шесть, но здесь, на болоте он проснулся  в четыре часа от холода. Расшевелил  получше, свой камин и дремал до рассвета.  Рассвело в шесть утра. Собрался и пошёл дальше. Его могут упрекнуть, в том что нужно костёр разбросать. Но осенью и зимой костёр, прогоревший, уже никуда не денется. Пока есть силы у него, будут гореть головёшки согреваемые друг другом. Потом затухнут сами собой. Случайный путник будет ему благодарен, что оставил очаг нетронутым. Есть насохшее место и сухие головёшки. В Коми лесах это не писаный закон – заботиться о других охотниках. Зачастую, в избушках лесных к потолку прикреплены мешочки полиэтиленовые. В них можно найти и спички и соль и продуктов немного.
 Начались луга заливные, обширные и изрезанные ручейками.  В тех ручьях вода вполне питьевого качества. Снег, свежевыпавший на траве, начал попадать в сапоги. Брюки стали быстро намокать. Вскоре путник  был уже  по пояс мокрый. Но пока идёшь, холод не страшен. Но ближе к обеду, да на голодный желудок он почувствовал себя неуютно. Пришлось остановиться, развести  придорожный костерок. Делается он на скорую руку и горит, поэтому недолго. Для него нужно только бересты насобирать. Выбрать поваленное дерево и к нему положить сухих еловых веток. Эти веточки на старых елях, внизу под укрытием кроны всегда очень сухие. Берестой устелил брёвнышко, оставил на растопку. Береста очень хорошо загорается, но горит, сильно коптя. От бересты подхватывается еловый сушняк и вот уже можно посушить носки, портянки и низ брюк. В Коми брюки зовут «гачами». Хорошие гачи, спасают в такой ситуации. Они имеют нашитый второй низ. Обычно непромокаемый и пришиваемый выше колена. Внутренний, вставляется в сапоги, а наружный идёт поверх. Когда идёшь по высокой траве или по заснеженным кустам  влага скатывается, не попадая в сапоги.
Посушившись немного, продолжил свой путь. К обеду вышел к мостовикам.
   Промысловик Коля, обнаружив чужие следы в лесу на своём путике, вышел  наперерез путнику. Он сделал это легко и просто, отлично ориентируясь в лесу, прикидывая скорость движения. Шёл по своим, ему одному известных, тропочкам. Их отмечают, обычно зарубками на стволах. Обнаружить их не просто, тут нужен навык.
А побеседовать с незнакомцем для них, промысловиков, всегда удовольствие.
  Путники в лесу – большая редкость.  Поздоровались, осмотрели другу друга оружие. У меня был штуцер калибра 5,45 пятизарядный, а у промысловика старое ружьё 16 калибра с обгоревшим прикладом. Купить новое уже денег не хватает, промысловики теперь профессия нищенская. В царское время пушнина давала четверть всех доходов валютных, а теперь в лагерях делаю зверофермы и пушнина уже совсем не ценится. Промысловики – профессия вымирающая. Да мы все скоро будем вымирающими в ожидании, когда в России будет русское правительство. Тоскливо было ему смотреть на этого промысловика, разговор вертелся вокруг деревни вымершей – Дёма. Коля жил когда-то в той деревне.

                Тропин Сашка – 02г.р.