Первый концерт Артёмки

Конечно же, Артёмка мечтал о баяне, но для  пятилетнего малыша этот инструмент был слишком большим и тяжёлым, и родители, пообещав сыну купить баян года через три-четыре, подарили ему на День рождения балалайку.
Приглашённый в качестве педагога  по музыке  сосед, научил мальчика играть всего лишь одну песню, но для ребёнка с отличным музыкальным слухом этого оказалось достаточно, и через месяц, перещеголяв своего доморощенного  учителя,  Артёмка свободно мог сыграть любую из известных ему песен. Музыкальные  успехи  мальчика росли  стремительно, и в первый класс общеобразовательной школы он пошёл умелым балалаечником.
В том же году, на работу в школу устроился и новый учитель пения, который во второй четверти объявил набор в струнный оркестр. Артёмка с радостью в него записался и, хотя совершенно не знал нот, сразу же стал его солистом, потому что для разучивания своей партии ему требовалось всего лишь два-три раза прослушать её в исполнении учителя, и на следующее занятие он приходил уже с разученной мелодией.
Оркестр много и с удовольствием репетировал и восьмого мая впервые выступил в концерте школьной художественной самодеятельности, посвящённом Дню Победы.
Так уж получилось, что в этом представлении активный первоклассник  появлялся на сцене несколько раз: в первой половине концерта он прочёл стихотворение «Бородино», в середине – сыграл в сопровождении оркестра «Марш нахимовцев», а потом должен был спеть песню, аккомпанируя себе на балалайке. И вот перед самым его выходом на сцену, в актовый  зал  вошла  завуч  и объявила: «Товарищи учителя! В связи с поздравительной телеграммой из области, просьба пройти в кабинет директора – и, повернувшись к учителю пения, добавила: – А вы, Петр Иванович, продолжайте вести концерт».
Учителя вышли. Объявили следующий номер, и Артёмка спел песню «Там вдали, за рекой». Так громко и безостановочно, как ему, до этого ещё никому не аплодировали.
Пётр Иванович выдержал паузу и сказал мальчику: «Артём, тебя вызывают на бис, выйди, поклонись залу». Тот вышел и неуклюже раскланялся, но аплодисменты не прекращались. В ту же минуту к учителю пения подошёл физрук со словами: «Вас тоже приглашают к директору».  Пётр  Иванович подозвал к себе девятиклассницу-конферансье и попросил: «Ира, продолжай  вести концерт, а я минут через десять вернусь». Но так как овации не смолкали, он спросил у первоклашки: «Артём, ты можешь спеть что-нибудь ещё? – тот утвердительно кивнул головой. – Ну тогда выйди и выступи! – сказал учитель пения и торопливо направился в кабинет директора, а «набирающий популярность артист» вышел снова на сцену. Зал затих, и Артёмка сам объявил: «Частушки!».
Это была премьера! Даже родители ничего не слышали из этого нового репертуара сына. Про себя он решил, что споёт четыре частушки, причём  первые  две, для смеха,  женским голосом, а третью и четвёртую,  для ещё большего веселья, басом дяди Саши. Мальчик бойко сыграл вступление и запел лукавым голосом плутоглазой соседки тёти Лены, жены дяди Саши. Слова частушки были такими:

Мой милёнок на рыбалке
Не поймал ни окунька,
Но вернулся не пустым он,
А принёс мне триппака.

Когда Артёмка  услыхал эту частушку на гулянке  у соседей, за которой он наблюдал через щель в заборе, то, в силу своего малого возраста, он и не догадывался, что там на самом деле принёс милёнок тёти Лены. Глядя на весело поющую соседку, он представил её в день прихода мужа с рыбалки: дядя Саша держал на вытянутых руках крупную и необычную рыбу со странным, никогда не слыханным названием «триппак». Рыба была с зелёными плавниками и добрыми голубыми глазами навыкат. Внутри рыбьего рта, на верхней и нижней челюстях виднелось по одному зубу, и Артёмка представил, как этими зубами она осторожно брала за верхние плавники расшалившихся маленьких рыбок и, потрепав их для острастки, отпускала на свободу...
Но так как натура мальчика была творческой, то он, чтобы подчеркнуть важность последних слов частушки, которые были спеты соседкой с особой гордостью за улов мужа,  добавил ещё две строчки от себя, которые спел два раза подряд:
О-па! Гоп-ля!
А принёс мне триппака!
Пока Артёмка играл залихватский проигрыш перед следующей частушкой, в  зале  установилась   гробовая  тишина, как на уроке у директора  школы, Ольги  Павловны.  Старшеклассники, переглядываясь, и не веря своим ушам, смущённо улыбались, а старшеклассницы, покраснев до корней волос, сидели не поднимая глаз, лишь ученики начальных классов, глядя на них, ничего не понимали, и с удивлением вертели головами по сторонам.
Вторая частушка  нравилась  Артёмке  больше  первой, потому что тётя Лена пела её ещё задушевнее. Слушая её на той же гулянке, воображение мальчика нарисовало ему картину такую же радостную, как и первая: дядя Саша, в форме артиллериста, подвёл свою жену к сарайчику, открыл ворота и выкатил из него небольшую, но настоящую пушечку, только что с завода, выкрашенную в тёмно-зелёный цвет. И тётя Лена, увидев её, обрадовалась так, словно ей подарили новый Мерседес. Она бросилась на шею своему мужу и принялась его жарко целовать. Именно об этом пел Артёмка, не имеющий никакого представления о двойном донышке большинства частушек:

Целовала я тебя,
Прижималась грудию,
Ну, скорей же покажи
Мне свою орудию!

Он с поразительной точностью передал все интонации тёти-Лениного исполнения, где слышался и странный для женщины интерес к орудию, и  нетерпеливое желание это орудие увидеть. А закончил он частушку традиционным взвизгиванием:

И-и-и-и-их! Их!!!

И эта добавка  к  частушке  оказалась  спичкой, поднесённой к бочке со смехом. Взрыв гомерического хохота потряс всю школу!
Испуганные учителя в мгновение ока выскочили из учительской и стремглав бросились к актовому залу, в котором в спазмах и корчах смеха бились мальчишки - старшеклассники, заливались до икоты и слёз девочки - старшеклассницы, а  школьная  малышня  надрывала  животики, глядя на тех и других. Вдохновлённый Артёмка, радуясь, что его выступление так понравилось залу, ещё более виртуозно музицировал перед пением двух «мужских» частушек, предполагая исполнить их сразу после того, как установится тишина.
В этот момент в актовый зал влетел Пётр Иванович и бросился к окаменевшей ведущей. Та посмотрела на него выпученными глазами и, беззвучно открывая и закрывая рот, начала показывать ему на сцену непослушной  рукой. Посмотрев на умирающих со смеху учеников, учитель пения понял, что произошло что-то ужасное и, в три прыжка очутившись возле разухабисто играющего балалаечника, он в одну руку схватил его вместе с балалайкой, в другую  –  стул и под невообразимый  хохот зала вынес их за кулисы.
Артёмка понял, что он спел что-то не то, и, когда учитель пения и прибежавшая Ольга Павловна начали восстанавливать в зале тишину, мальчик  незаметно выскользнул из актового  зала  и, открыв школьную дверь, вприпрыжку понёсся домой.
После наведения порядка было решено концерт продолжить. Объявили номер, и очередной выступающий вышел на середину сцены. И только он собрался открыть рот, чтобы прочесть стихотворение, как неизвестно чей, тихий голос из зала, глумливо произнёс: «А может, лучше частушечку?» – после чего, вспыхнувший с новой силой смех, не удалось погасить даже директору школы.
Вдруг все  вспомнили о главном  виновнике срыва концерта, но быстро поняли, что с задержанием балалаечного «паганини» безнадежно опоздали. Перекрикивая шум, Ольга Павловна назвала с десяток фамилий учеников-отличников, с первого по последний класс, и приказала им подойти к её кабинету. Поочередно вызывая детей к себе, она каждому задавала один и тот же вопрос: «О чём пел в своих частушках  первоклассник?»  Но девочки -старшеклассницы после этого вопроса становились краснее учительских чернил и смущённо отвечали:  «Ольга Павловна, это нельзя пересказывать!!!» Мальчишки-старшеклассники, со смехом отвечали ей точно так же.
Когда же этот вопрос был задан второкласснику Петрову, то мальчик на него ответил смело и искренне: «Первая частушка была про рыбалку, а вторая про  артиллериста». Ответы  всей остальной  школьной малышни точь-в-точь повторяли ответ Петрова.
Последним в кабинет директора был вызван провинившийся Пётр Иванович, который, проведя  собственное расследование, пришёл к такому же результату, как и Ольга Павловна. «Да о чём же он пел, в конце-то концов?! – возмутилась испуганная, но уже и заинтригованная директриса и строгим голосом приказала учителю пения: – Пётр Иванович! Встретьте этого  частушечника, после  праздника, за  километр до школы и вместе с ним – прямиком ко мне в кабинет!»
10 мая, в кабинете директора, с глазу на глаз, Артёмка  пересказал Ольге Павловне обе частушки. И, увидев, что лицо директрисы отчего-то покрылось  красными пятнами, мальчик заботливо сказал: «Да  не волнуйтесь, Ольга  Павловна, я хорошо спел. Чисто. Всем понравилось, весело было. Может, мне  балалайку  сюда,  да спеть  частушки  Вам? А то без музыки – какие это частушки?»