Убогость. Старая история

По высокой эстакаде летит пыхтя паровоз, таща за собой вереницу вагонов. Ясно, что в вагонах разные товары, зерно в мешках. И понятно, что паровоз летит на ярмарку в Нижний Новгород. Паровоз тянет вагоны с моим товаром. Поведя взгляд вниз под эстакаду видно, что глубоко внизу все в механизмах, отовсюду идет пар и хотя ничего не слышно, чувствую, что то и дело раздаются гудки и свист паровых машин. И тут возникает момент, мне надо завести очередной механизм. Передо мной какой-то механизм с торчащими железками и что-то надо сделать. Что надо сделать? Волшебное слово сказать. Я говорю: «Но-о-о!» Пытаюсь сказать еще громче. Слышу, уже явственно «Но-о-о!»
Просыпаюсь. Бричку дернуло. Извозчик, продолжая понукать свою лошадь, негромко ругается:
-«Пошла, холера.»
Мимо перед глазами проплывает стоявший на обочине мужик, обнажив голову, за его спиной виднеется дом Семенова. Ветерок треплет заросшую голову крестьянина и поднимает пыль с дороги ведущей к дому, дорога, как во всех деревнях, просто наезженная телегами. Солнце разогревало летний день. «Да, не Англия», проскользнула уже любимое сравнение.
Пока подъезжал к дому, вспомнил недавнюю поездку по Европе, особенно понравился Лондон. Я там знакомился с мукомольным делом. Очень интересовала паровая мельница. Мысли мои были об этом: «Для России строить паровую мельницу пока не выгодно, дорого. Но надо готовиться. Европа тянет Россию на развитие промышленности. Вывоз зерна растет, но муку выгодней продавать.»
Глядя на дом помещика подумал: «Вот Семенов если и отпустит мужиков в наем то только с большой выгодой. Можно купить работника, оплатить мужику «Вольную», но это дорого. Крепостное право, будь оно не ладно! Кто бы мне дал крепостных.»
Барина нашел на пруду за домом. Стоит, что-то в руках рассматривает. Глаза сощурены, на лице гримаса радости. Рядом стол с самоваром, плетеное кресло и дворовая молодая баба. Увидел меня:
- А Прохор Петрович! Чаю?
«Сказал бы, что чаи гоняют бездельники, да нужен мне Семенов, ох как нужен.» Подошел и опешил, в руке Семенов держал червяка и радостно на него глядел.
-Что это вы Тимофей Степанович делаете?
-Охота на щуку. На червяка поймаю пескарика, а на пескарика щуку. Вот удилище, надо настроить глубину, сейчас я вам покажу.
-Да зачем же мучиться, позвать мужиков с бреднем и пусть ловят.
- Это Прохор Петрович неинтересно, интересно самому поймать.
-Нет времени, жалко оставлять Ваш гостеприимный дом, надо еще к Носову Кузьме Матвеевичу, договор есть с ним, а бумаги готовы.
Смотрит на меня Тимофей Степанович с гримасой как на червяка, но новый блеск в глазах придает лицу хищническое выражение:
-Так за пуд 80?
-Тимофей Степанович, как договорились, по 77 копеек. Уговор был.
Про себя подумал: «Лови щуку, меня не поймаешь. Да какой из бездельника торговец!?»
-Ну давай бумаги.
Ставит подпись и я ловлю себя что смотрю на его руку, подписывающую договор, с выражением как Семенов смотрел на своего червяка. «Это моя пойманная щука», проносится в голове. «В этом году надо поднять состояние до 20 тысяч и будет 2 гильдия.»
Уехав от Семенова, в голове стали вертеться размышления о червяке. «Как все завязано на ловле, удовольствии. Пескарь лопая червяка думает вкусно откушать, а потом щука хватая пескаря, утоляет свои желания. Вот я поймал у Семенова доход на 1000 рублей, червяком было безделье барина, барин тоже в выигрыше, за все платит крепостная деревня.»
Опять мысленно представил выражение лица, когда Семенов смотрел на червяка и мое, когда Семенов подписывал бумаги. «А ведь это как знак», подумал я о выражении лица. «Смотришь на лицо и видишь: готовят тебе приманку? Можно здраво размышлять – глотать приманку или нет.»
В моей памяти всплыл взгляд жены, когда я дарил ей драгоценности, брошь и кольцо с сапфиром. На меня смотрела любящая женщина в предвкушении удовольствия, после моих слов о подарке. Потом, помню, как поменялся ее взгляд, смотревший на драгоценности. «Взгляд был как у Семенова, смотревшего на червяка. Может это взгляд ожидание вожделения? У каждого свои страсти, а суть одна.»
«Да страсти.» Вспомнил, как в душе радовался, что Волков остался без мельницы. Еще Волков купцом не стал, но чувствовалась хватка и умение работать. Часть зерна я тогда не досчитался на мельницах на Чусовой. Даже Прохору, тамошнему моему приказчику пожаловался. И вот Бог услышал… Волкова жалко, сыновей его сразу взял на работу, а мельницу он через год восстановит, но мне это уже не будет мешать.
Возникла картина перед глазами: Волков стоит передо мной, с поникшей головой, прося о ссуде и предлагая сыновей в работники. Я радуясь в душе, не смог сдержать эмоции, обещал денег и глядел на Волкова как Семенов на червяка.
Наконец дела в губернии закончились. Через несколько дней я был в Самаре. В Самаре буду ждать обозы с зерном, часть в Нижний отправлю, часть в Варшаву, все уже оговорено. «Железных дорог нет, все делается медленно. Да это не Англия!»
За обедом поймал себя, что смотрю на поданные мне Пожарские котлеты с тем же взглядом вожделения, как Семенов смотрел на червяка. Убрал улыбку с лица. «Вот и еда приманка.»
Убивая время в Самаре, прогуливался по торговым рядам. Привлекла вывеска часовщика над окном цокольного этажа, наполовину вросшего в землю, небольшого доходного дома. Вспомнил о обереге, доставшегося от отца, карманных часах. Они недавно перестали ходить, но для солидности висели на серебряной цепочке в жилетном кармане. Зашел. За конторкой заставленной предметами часовых дел сидел старый еврей. Увидев меня, его лицо мгновенно сморщилось в улыбке, говорившим о готовности служить.
«Да брат, умеешь ловить клиента», подумал я.
В ответ и я заулыбался. Пару дней я навещал часовщика и радовался, что он сразу не смог оживить мои Буре, все развлечение. Часовщика звали Карл. Постепенно я и его каморку разглядел. Бедный интерьер, настенные  часы, рядом клетка со скворцом, стол на котором в небольшом горшке цветок с не маленькими на удивление яркими цветами. Наверно вся радость часовщика в этих предметах. Когда я приходил узнать результат ремонта моих часов, можно было понаблюдать за живой картиной «Работа часовщика». Если подойти тихо к окну, можно разглядеть, освещенное лицо лампой, склонившееся над работой и спокойный взгляд одного видного с боку глаза. Но стоит проявить свое присутствие, как взгляд меняется, он не только становится добрым, какой-то огонь любезности загорается в глазах. Последний раз зайдя за часами, я застал часовщика державшим червяка над вывернутым горшком с цветком и глумливо улыбающимся. Хотел пошутить: «Откушать собрались?» Но сразу все понял, услышав щебет скворца. С цветком конечно ничего не будет, а вот скворец за что-то заслужил угощение. Может скворец самое близкое живое существо в убогой жизни часовщика?
Меня эта убогая картина развеселила. «Да это не Англия!», как всегда про себя подумал я. «Вместо войн с Турками, лучше бы железные дороги строили да крестьянам дали волю. Нарисовать бы этого часовщика с червяком и показать в Европе какова Россия.»