de omnibus dubitandum 119. 295

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.295. ПУЛЕМЕТ…

   «Русская революция является расовой, а не политической или экономической. Под покровом извращения социализма и его пустых фраз о международном братстве кроется ясно обрисованный план расового стремления к мировому могуществу, в котором нет ничего русского, и который стремится попрать здравый смысл и общие интересы цивилизованного человечества»

Генри Форд

    О Моисее Марковиче Гольдштейне (Володарском) известно немного.
Родился он в 1891 году в местечке Острополье, Волынской губернии, его родной брат Лев Маркович Гольдштейн (1911—1989) — советский хозяйственный деятель, начальник ЦСУ СССР в 1975—1985 годах, вместо своей родовой фамилии также стал именоваться Володарским. Партийный псевдоним старшего брата стал официальной фамилией младшего.

    Из гимназии его исключили, и юный Моисей Гольдштейн несколько лет работал приказчиком в мануфактурном магазине в Лодзи, с 1905 года состоял в партии Бунда, затем организации украинских социал-демократов Спилка.

    В 1915 году он был сослан в Архангельскую область (см. фото), но через два года попал под амнистию февральской революции и вскоре эмигрировал в Северную Америку, где долгое время работал портным-закройщиком в Филадельфии.

    В 1913 году после эмиграции состоял в Социалистической партии Америки, где с Лейбой Бронштейном (Троцким) и Бухариным издавал в Нью-Йорке газету «Новый Мир».
Вернулся из САСШ в апреле 1917 года и вошел в президиум Петроградского Совета, был главным агитатором Петроградского комитета большевиков. Поднялся до комиссара печати и пропаганды в Союзе коммун Северной области, но ненадолго, в мае 1918 года назначили а, 20 июня 1918 уже грохнули.

    Ходили смутные слухи, что товарищ Гольдштейн связан с германско-масонскими аферами Израиля Лазаревича Гельфанда-Парвуса, но кто из заграничных товарищей не был с ними связан?

    В чем курьез В. Володарского? Дело в том, что Моисей Маркович Гольдштейн взял себе не очень вразумительную партийную кличку «В. Володарский». Володарский – простая еврейская топонимическая фамилия, образованная от названия посёлка Володарка в Киевской области Украины. Но почему она оказалась с инициалом? Тайну первого инициала и отсутствие второго самые подробные энциклопедии не приводят. Что означает эта таинственная буква «В» перед вымышленной фамилией? Виктор? Всеволод? А может быть Валентин? Пишут, что псевдоним «В. Володарский» не имел имени (см. БСЭ), следовательно, должен восприниматься как единое целое; некоторые исследователи революционных событий вместо инициала иногда используют имя «Владимир» - неясно, правда, на каком основании. Но если псевдоним должен восприниматься как единое целое, то и улицы городов Российской Федерации должны носить имя «В. Володарского», а не просто «Володарского». И хотя доселе Моисей Маркович не только не играл никакой заметной роли в революционном движении, но и вообще не состоял в партии большевиков, в революционном Петрограде он сделал блистательную карьеру. Никому не ведомый районный агитаторишка производится вскоре в главные агитаторы Петроградского комитета.

    Скоро товарища Гольдштейна избрали членом Петроградского комитета партии, а затем членом Президиума Петроградского Совета. Однако думскими делами Моисей Маркович себя не утруждал, целиком отдавшись борьбе против Временного правительства. Участвовал в подготовке и проведении октябрьского переворота, агитацией способствовал формированию отрядов Красной гвардии из уголовников.

    После переворота избран в Президиум ВЦИК.

    Володарский стал комиссаром Союза северных коммун по делам печати, пропаганды и агитации, а также одним из главных устроителей большевицких митингов в Петрограде, на которых призывал беспощадно бороться против врагов революции путем террора.

    В начале 1918 г. командирован ЦК на съезд армий Румынского фронта для агитации среди военных. Создатель и редактор одного из главных партийных органов печати - «Красной Газеты».

    Благодаря доступности для интеллекта малообразованных людей она вербовала сторонников большевиков успешнее, чем «Правда».

    В должности главного советского цензора Володарский был инициатором разгрома не только тех печатных изданий, которые критиковали большевиков, но и тех, которые пытались стоять в стороне.

    Моисей Маркович, несомненно, имел огромные заслуги в деле пропаганды богоборческих идей, насилия и ненависти. Однако его публичные выступления удавались не всегда. На Обуховском заводе рабочие были настроены антибольшевицки и освистали его.

    Считается, что стремительному росту партийной карьеры Моисея Марковича способствовала секретарь ЦК РКП(б) Е.Д. Стасова*, прозванная в партийных кругах товарищем Абсолютом.

*) СТАСОВА Елена Дмитриевна (евр.)(1873-1966) - «Великий организатор и конспиратор»  родилась в 1873 году в дворянской семье. Чаще всего в советской литературе этот факт не упоминали, а писали просто: «Родилась в семье юриста» (Л.В. Грикопелец «Елена Дмитриевна Стасова», 1973 год). Дмитрий Стасов действительно был адвокатом и, в частности, защищал в суде революционеров-народовольцев. Стасова признавалась, что семья оказала на нее огромное влияние. Однако были и другие факторы, которые сформировали мировоззрение Елены Дмитриевны. После окончания гимназии Стасова устроилась учительницей в воскресную школу для рабочих, где и познакомилась с Надеждой Крупской. Крупская же привлекла коллегу к работе в Красном Кресте. Вскоре Елена Стасова начала помогать своим товарищам в хранении подпольной литературы. В 1898 году (в 25 лет от роду - Л.С.) она вступила в РСДРП: сотрудничала с газетой «Искра», вела активную подпольную работу в Петербурге и других городах. Вячеслав Менжинский, слова которого приведены в издании Т.К. Гладкова и М.А. Смирнова «Менжинский», несмотря на аресты Стасовой, отзывался о ней как о «великом конспираторе и организаторе». Рафаил Гругман, автор книги «Советский квадрат: Сталин, Хрущев, Берия, Горбачев», представляя Елену Стасову, как секретаря Ленина и Сталина, добавляет скобках: «Только ли?». Таким образом, Гругман намекает на близкие отношения Стасовой с вождями. Это предположение не лишено оснований, если принять за истину случай, изложенный бывшим генералом НКВД А. Орловым в издании «Тайная история сталинских преступлений». Орлов (Фельдбин) утверждал, что однажды Иосиф Виссарионович пригрозил Надежде Крупской, что если та не прекратит критиковать его, он выдаст за настоящую жену Ленина — Стасову. «Да-да, — якобы сказал Сталин, — партия все может». Как бы то ни было, официальной супругой Владимира Ильича или кого-либо другого Елена Дмитриевна становиться не собиралась. Известно, что именно она оказала огромное влияние на Александру Коллонтай. Стасова убедила Коллонтай в том, что семья – это тюрьма, из которой необходимо вырваться для того, чтобы служить настоящему делу – избавить народ от гнета царских сатрапов. Владимир Пятницкий в своей книге «Заговор против Сталина» пишет о том, что Стасова в 1920-х годах (в 47 лет! от роду - Л.С.) все же заключила брак, но лишь фиктивный. Тогда Елена Дмитриевна работала в Берлине, ей был необходим вид на жительство, для чего она и вышла замуж за немецкого коммуниста Эрнста Вильгельма.
Тогда же, в 1920-х годах, Елена Стасова стала Председателем ЦК Международной организации помощи борцам революции (МОПР). Стоит признать, что слова Стасовой не расходились с делом. Так, именно она в 1933 году вместе с Ивано-Вознесенскими рабочими, как указано в издании «Политические, экономические и социокультурные аспекты регионального управления на Европейском Севере» (Коми, 2010 год), стала инициатором создания Интердома, Ивановского интерната для детей, родители которых оказались за решеткой в странах с реакционными и фашистскими режимами. Когда же фашистская Германия напала на СССР, Стасова просилась на фронт, но ей отказали и отправили в Красноуфимск. Правда, в 1942 году (65 лет от роду - Л.С.) она снова вернулась в Москву. В первый послевоенный год, то есть уже на восьмом десятке, Елена Дмитриевна решила выйти на пенсию. На этом настояли врачи. Однако доктора ошиблись, или, возможно, именно их забота продлила жизнь старой большевичке, но Стасова прожила еще ровно 24 года. В отличие от членов непосредственного окружения Ленина, Стасову репрессии миновали. Впрочем, Айно Куусинен в своей книге воспоминаний «Господь низвергает своих ангелов» упоминал о том, что в конце 1930-х-начале 1940-х годов Елену Дмитриевну, занимавшую должность редактора журнала «Интернациональная литература», уволил сам Сталин, после чего она 8 месяцев провела в тюрьме. Как бы то ни было, Стасова вышла на свободу. Мало того, она пережила Сталина и умерла в 1966 году, когда ей было уже за 90.

    26-летний портной, не растерявший и в дороге через океан своей филадельфийской франтоватости, прилизанный, в отутюженном костюме, сверкая золотом в зубах, произвел неизгладимое впечатление на 44-летнюю Елену Дмитриевну. Эта ведьмистая, по выражению товарища Красина, и кровожадная баба {Г. Соломон. Среди красных вождей. Антология «Литература русского зарубежья». М., «Книга». т. 2. с. 281} явно запала на Моисея Марковича.

    После Октябрьского переворота Елена Дмитриевна продвигает приглянувшегося молодого человека в члены Президиума ВЦИК, помогает занять пост редактора «Красной газеты».

    Скоро Моисей Маркович Гольдштейн под именем В. Володарского стал весьма значительным лицом в Петрограде. Будучи комиссаром по делам печати, пропаганды и агитации, он ведал всей здешней большевистской пропагандой и считался самым последовательным проводником в жизнь ленинского Декрета о печати, принятого Совнаркомом на третий день Октябрьской революции.

    Надо сказать, что со Стасовой Моисею Марковичу повезло.

    Судя по другим воспоминаниям, несмотря на свою приказчичью щеголеватость и золото в зубах, у многих он вызывал не симпатию, а омерзение.

    Говорят, что помимо прозвища «Пулемет», полученного за умение произносить речи на любую тему, некоторые партийцы между собою называли Володарского «гаденышем». Это «погоняло» было дано Моисею Марковичу за змеиную улыбочку, за редкостную, дивившую даже товарищей-большевиков подлость характера и немыслимую жестокость.

    «Он был весь пронизан не только грозой Октября, но и пришедшими уже после его смерти грозами взрывов красного террора. Это скрывать мы не будем. Володарский был террорист. Он до глубины души был убежден, что, если мы промедлим со стальными ударами на голову контрреволюционной гидры, она не только пожрет нас, но вместе с нами и проснувшиеся в Октябре мировые надежды» {А. Луначарский. Володарский // А. Луначарский, К. Радек, Л. Троцкий. Силуэты: политические портреты. М., Политиздат, 1991. с. 280}.
 
    «С литературной стороны речи Володарского не блистали особой оригинальностью формы, богатством метафор… Речь его была как машина, ничего лишнего, все прилажено одно к другому, все полно металлического блеска, все трепещет внутренними электрическими зарядами…

    Голос его был словно печатающий, какой-то плакатный, выпуклый, металлически-звенящий. Фразы текли необыкновенно ровно, с одинаковым напряжением, едва повышаясь иногда. Ритм его речей по своей четкости и ровности напоминал мне больше всего манеру декламировать Маяковского. Его согревала какая-то внутренняя революционная раскаленность…

    Казалось, он ковал сердца своих слушателей. Слушая его, больше чем при каком угодно другом ораторе понималось, что агитаторы в эту эпоху расцвета политической агитации… поистине месили человеческое тесто, которое твердело под их руками и превращалось в необходимое оружие революции» {А. Луначарский. Володарский // А. Луначарский, К. Радек, Л. Троцкий. Силуэты: политические портреты. М., Политиздат, 1991. с. 279}…

    Володарский организовал подтасовку результатов выборов в Петроградский Совет депутатов, т.к. значительное число голосов было подано за «буржуазные» партии – кадетов, правых эсеров и беспартийную интеллигенцию «старорежимного» толка.

    Володарский «спускал» избирательным комиссиям цифры, которые те вписывали в протоколы подсчета голосов. Наблюдателей удаляли красногвардейские патрули.
Были существенно «откорректированы» списки избирателей: потенциально «ненадежные» граждане просто не включались в них. Зато была «организована» принудительная явка на выборы целых трудовых коллективов, члены которых до голосования подпиской обязывались «поддержать большевистскую партию», что с успехом практиковалось все годы советской власти. За «правильный» подсчет голосов Володарский выплачивал денежные премии из сумм, выделенных на это Лениным.

    Всего Володарским было закрыто 150 буржуазных газет.

    При этом самовлюбленность Володарского превышала все мыслимые размеры.

    Петроградские газеты сообщали, например, что 27 мая на процессе против буржуазных газет он вдруг потребовал сделать перерыв.

    — Зачем? — удивился председатель суда Зорин.

    — Я должен сейчас сказать речь… — объяснил Моисей Маркович. — Необходимо вызвать стенографистку из Смольного…

    Любовнику своей супруги товарищ Зорин отказать не смог, и речь, произнесенная Моисеем Марковичем, была застенографирована и по праву может считаться образцом большевистской демагогии, которой — отдадим ему должное! — Володарский владел в совершенстве.

    — Товарищи! — разглагольствовал он. — Окопавшиеся в этой газете (газета «Новый вечерний час» — Л.С.) люди под видом опечаток распространяют лживые, провокационные слухи. Они создают нервное, агрессивное настроение. С помощью сенсаций пытаются поколебать умы, нанести удар в спину Октябрьской революции, подорвать основы Советской власти. В тяжелый момент, когда общественного спокойствия и так мало, когда жизнь каждую минуту хлещет трудящихся по нервам, красть это неустойчивое спокойствие, воровски подкладывать поленья в костер, на котором и без того достаточно жарко — колоссальное преступление. Печать, товарищи, оружие огромной силы, и если вы сознательно им пользуетесь против Советской власти, мы вырвем его из ваших рук!

    Ну и, конечно, самовлюбленный Моисей Маркович, как это бывает с говорунами, часто впадал в то особое состояние стервозности, когда человек вроде бы и сам понимает, что зарапортовался, но остановиться не может, и только еще стервознее лезет вперед, загоняя, как писал товарищ Маяковский, «клячу истории».

    Как правило, отвратительное позерство совмещается в таких особах с трусливой наглостью и непроходимой глупостью.

    Видимо, так было и у Володарского.

    Упиваясь собственным красноречием, он зачастую выбалтывал то, о чем до поры положено было молчать…

    Еще задолго до открытого разрыва с эсерами Моисей Маркович во всеуслышание ляпнул на заседании Петросовета, дескать, борьба с оборонцами, меньшевиками и правыми эсерами «будет вестись пока бюллетенями, а вслед за тем — пулями».

    Нет-нет!

    Мы не станем обвинять товарища Володарского в сознательном саботаже директивы «Всемирного Израильского Союза» о соблюдении осторожности. Моисея Марковича подвел сам характер его профессии — оратора-пулеметчика, предполагавший основой как раз эту вдохновенную, клокочущую стервозность, которую А.B. Луначарский называл внутренней революционной раскаленностью и, которая и не позволяла Володарскому удерживаться в разумных рамках осторожности…

    Промахи Володарского можно было понять и объяснить, но по городу уже поползли слухи, что сам Израиль Лазаревич Гельфанд-Парвус недоволен Моисеем Марковичем, и товарищи по большевистскому ремеслу стали косо посматривать на него.

    В июне 1918 г. по дороге на очередной митинг Володарский был убит эсером Сергеевым за дискредитацию социалистических идей. Похоронен на Марсовом поле. Его убийство стало предлогом для репрессий по всей России. Ненависть к Володарскому была в Петрограде так сильна, что первый памятник ему, установленный у Зимнего дворца, в 1919 г. был взорван.

    Кстати мотивов, организаторов и исполнителей убийства так и не нашли, свалили на рабочего-эсера Никиту Сергеева, который якобы, в районе Фарфорового завода, воспользовавшись заглохшим двигателем автомобиля подошел и несколько раз выстрелил в Володарского. В общем, террорист убил террориста. Убийство Володарского, Урицкого и покушение на Ленина, было собственно и началом красного террора, со всеми вытекающими последствиями гражданской войны.

    Н. Сергеев на следствии утверждал, что мотивы его поступка были бытовыми: Володарский принуждал к сожительству его несовершеннолетнюю дочь.

    Дело об убийстве Володарского не попало в суд: Ленин распорядился казнить Н. Сергеева во внесудебном порядке, а проверку его показаний проводить запретил, опасаясь, что они могут оказаться правдой, и тогда не миновать скандала.

    Как писал "видный революционер" Ф. Раскольников:

    "20 июня 1918 г. убит, видимо, за то, что пустил часть порученных ему партией ценностей "налево". Большевики списали это убийство на эсеров".

    После убийства Володарского раздались голоса в пользу усиления террора против врагов революции. Ленин, узнав, что руководство Северной коммуны пыталось затормозить эти инициативы, телеграфировал Зиновьеву: «Это невозможно! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает».

    Собственно говоря Володарский не пережил бы 30-е, учитывая его занимательные знакомства с Лейбой Бронштейном (Троцким) и Бухариным и членство в Бунде.

    Закопали Моисея Гольденштейна на Марсовом поле. Назвали Литейный проспект его именем, который в 1944 году благополучно переименовали обратно. Поставили памятник из гипса, через год в 1919, на Конногвардейском бульваре, который 15 мая 1921 года успешно взорвали какие-то злодеи.