Из походного дневника-2-15

20.02.81. Пятница.

11.50. Передых. А вышли в 10.30

Отночевали относительно безболезненно. Несмотря на переизбыток зайчатины в желудках. Утром я в духоте и поту приготовил молочную лапшу. Поели, запили, начали собираться. А рюкзаки всю ночь на улице стояли. И было на этой улице минус 34 градуса. Когда заносили в избу, от них клубами исходил холод, и было даже приятно. Я никак не мог найти ходовую шапочку. Искали все, включая хозяев. Но стоило мне вынуть запасную, как «потеряшка» тут же нашлась. О эти «самоволки» вещей! Я её простил.

Перед отходом, разумеется, было общее фотографирование на крыльце. (см.фото) Попрощались. Дядь-Юра подарил свою торпедку, сделанную из фанеры в виде ладьи, сыну хозяйки. Городские санки, так сказать, – последний писк! Прощальные взмахи рук и наша команда ушла из этой точки планеты. Абсолютно точно – навсегда.

12.50. Медленно набирали высоту по тропе, ведущей на перевал Байри по правому (походу движения) борту долины. Сидим, передыхаем. День разгулялся. Солнце лупит из зенита  на полную катушку, а мороз уже всего минус 10. Травим анекдоты. Мужики любят это  дело, можно сказать, душу вкладывают. Получается недурно. Особенно у Шифрина (Павлик Морозов), Полянского (Витвас) и Мишина (Хирург-Палыч). А у меня потрескались губы. Больно смеяться.

Шура идёт нормально, не отстаёт, хотя тропа и скверная. Правда, в рюкзаке у него одна курточка, да кусок спальника. Чтобы спина не мёрзла. С торпедками только я и Глыба. После базы «Орбита» груза у меня только прибавляется. Так что моя «синекурка» очень и очень помогает. Тем более я ее вполне выдрессировал, и она  больше но позволяет себе эскапад, как на «Чёртовых воротах». Поняла, что требуется хозяину. И может быть даже полюбила. Идётся с утра тяжело. Все тоже жалуются и винят зайцев хамар-дабанских. Похоже на правду.

13. 45. Сделали ещё один переход на 45 минут.
Идётся уже лучше. Втягиваемся. Заяц уходит в небеса в виде газов. Такая вот «реинкарнация». Идём по лиственничному лесу с примесью берёзы. Тропа хорошо набитая и, как и все тропы, очень рациональная. Так что, в общем-то – не очень тяжело.

Сидим, медленно остываем. В лицо пышет солнечным жаром, а вдоль спины, начиная от межлопатья вниз, поселился и не уходит мокрый холод.
Вчера в избе я отмыл руки. Все ранки мои затянулись, кроме одной. Сегодня 13-й день похода (но не понедельник!). Погода пока за нас. Ведь совершенно нет ветров и метелей. Ну, а минус 30, так это ЗИМА. Зимой так положено.

21.02.81. Суббота.

Дежурю с 4.25 до 5.25.

5.07. Только что вернулся в палатку. «По клюкву» ходил.  На улице тишина и спокойствие спящей долины. С неба трусит легчайший снежок. Морозно, но сколько точно не ведаю, «врунчики» все поразбежались и заныкались.  Прямо над трубой печурки, из которой строго вертикально идёт синеватый дымок, висит слегка размазанная высотными ветрами луна. Этот дымок, да потрескивания и покрякивания трубы – единственные  признаки существования человека на многие-многие километры вокруг.

Ну, а теперь краткие вехи прожитого вчера дня.
На перевал Байри (будь он неладен!) мы выперли в 17.40. Отдохнули, сменили записку и пошли, так сказать, вниз. И вновь сбросили рюкзаки только в 20.20. То есть шли непрерывно 2 часа 40 минут. Не слабо так покорячились.

Но перед этим был подъём. И в одном месте направляющие – Глыба и дядь-Юра – плутанули. Глыба где-то не туда свернул, а начальник не проконтролировал. В результате мы начали пахать целину и резать склон серпантинами невесть где, и незнамо для чего. Когда осознали, встали. И тут талант дядь-Юры, как НЕ руководителя, проявился в полной красе. Можно сказать, распустился махровым цветом. Он  весь заметался, с ходу обвинил Глыбу, убежал на разведку в непонятном направлении, короче, всячески засуетился. Или, как принято говорить у зимников в таких случаях – «засучил ножками». Наконец, прорезался коллективный здравый смысл. Решили идти по компасу (а до этого шли по тропе).  И как-то так получилось, что во главе цепочки очутились Витвас и я. Через некоторое, не слишком долгое, время, Вито, давя снега по-медвежьи, выпер на потерянную тропу. (!). Чутьё у него что ли?

Здесь его сменил я и пахал до самого тура. Байри мало похож на перевал. Скорее всего это место  можно назвать  перегибом горного склона, откуда тропа очень-очень полого уходит вниз по эдакой террасе. Мы полюбовались видами, пофотографировали, подмёрзли, сменили, как я уже упоминал, записку, и в 18.20 двинулись вниз, к очередной цели похода. Сначала по тропе, но вскоре потеряв её, по азимуту и целине.

Примерно до 19.00 было относительно  нормально. А потом стало быстро темнеть. И часа полтора мы двигались сначала в густеющих каждую секунду сумерках, а затем в 99-процентной темноте. Дядь-Юра упорно ломился, стремясь поближе подойти к вершине Хан-Ула, на которую у нас заявлено восхождение.

Идти в темноте, безусловно, и глупо, и чревато, и нетактично (в смысле, тактически безграмотно). Но мы шли. Хотя уже с 18.30  необходимость остановки буквально висела в воздухе. Мне было интересно посмотреть, что из этого выйдет. Я шёл в известном режиме «Бруклин-бридж», то есть в сознательном состоянии, описываемом словами: «меня ничто не колышет» и «я пасть не раскрываю ни при каких обстоятельствах». Предполагаю, что за дядь-Юрой этой ночью шёл отряд «мостовиков» в количестве пяти человек.

Здесь надо сказать, что путь к цели мог быть двояким. Первый вариант – спуститься резко на восток в долину реки и подбираться вершине по ней. Второй, продолжать идти на север, как мы и шли. Пересекая при этом все распадки левого (походу движения) борта долины. Чем, собственно, мы всё время и занимались, налазившись до дурноты в глазах.

Перед очередным «оврагом» не выдержал Виталий Васильич. Он сошёл с общего бруклинского моста и атаковал Дядь-Юру. «С какого бодуна мы утюжим эти дырки, япона-мать?» Начальник вяловато огрызался, аргументируя тем, что завтрашний день пропадёт, если встанем слишком далеко от горы. Слово за слово получился премиленький хай «косопузых» в «дабанской» ночи.

Стояли на лыжах, под рюкзаками, почти неразличимые в темноте и «наслаждались» матерными трелями фигурантов. Наконец,  решили, что «складка», перед которой мы стоим – последняя.  После чего с превеликим удовольствием спустились в долинку, довольно широкую и удобную. С хорошим местом под палатку. А рядом и сушина, и лапник, и лёд – мечта! Вначале это всех воодушевило, но потом началось неизбежное (и обычное). Накопленная за долгий день усталость, усугубляемая темнотой, вылилась в заторможенность движений, нежелание сделать лишний шаг и помочь товарищу, в неправильность установки и кособокость палатки, в долгое-предолгое ожидание ужина и ещё в тысячу мелких гадостей, несделанностей и стыдностей.

Напруга и раздражение буквально висели в воздухе и давили, давили, давили… Всех.

Правда, Вито, Шура и Палыч пытались  как-то шутить, но даже с закрытыми глазами чувствовалось, с каким физическим трудом это им даётся. Нервная энергия безвозвратно сгорала «синим пламенем»…

А может это уже законная, двухнедельная ходовая и холодовая усталость  открыто давала знать о себе? Не знаю. Но было погано.

Кроме того все страдали «заячьей проблемой».  Она началась вчерашним вечером после ужина, продолжилась утром и днём на ходу, не закончилась и вечером текущим. По общему признанию все шли «тихо умирая» прямо на лыжне. У всех был жуткий метеоризм и тухлая отрыжка. А у иных и ярко выраженная диарея. В общем, «зайцы» мстили по полной! А у меня, дополнительно, еще и саднило в горле. Хотя в целом, шлось неплохо в смысле силы мышц, но в животе было неописуемо отвратительно! Поэтому я не ужинал. Только выпил три с половиной кружки сладкого чая с сухарём. (Лечебный инстинкт организма). В общем, залился так, что тут же и закемарил. (А ели мы у костра). И нужно было просыпаться, вставать, идти  стелиться и отходить ко сну. А я уже писал, кажется, что в лыжном туризме это есть отдельный трудовой процесс.

Последнее, что я запомнил в этом дне, были стрелки часов – 23.55.  И «тумблер» отключился…
 
Всё, 5.35. Бужу Вито, а сам ложусь досыпать. Сегодня, кстати, 14-й день похода. Две полных недели. 13 ходовых, плюс одна днёвка.

Да, забыл. Шура шел вчера очень достойно. Как говорится – всё пучком! Молодец, Павлик Морозов!

(продолжение следует)