Он женился на 999 жёнах

Он женился на очень многих женах. Он женился на девятистах девяноста девяти женах, не считая Прекраснейшей Балкис; и все они жили в большом золотом дворце посреди прекрасного сада с фонтанами. На самом деле он не хотел девятьсот девяносто девять жен, но в те дни все женились на очень многих женах, и, конечно, королю приходилось жениться на гораздо большем количестве жен, чтобы показать, что он король.

Некоторые жены были хорошими, но некоторые были просто ужасными, и ужасные ссорились с хорошими и делали их тоже ужасными, а затем они все ссорились с Сулейманом-бин-Даудом, и это было ужасно для него. Но Балкис Прекраснейший никогда не ссорился с Сулейманом-бин-Даудом. Она слишком его любила. Она сидела в своих комнатах в Золотом дворце или гуляла по дворцовому саду и искренне жалела его.

Конечно, если бы он решил повернуть кольцо на пальце и призвать джиннов и афритов, они бы магией превратили все эти девятьсот девяносто девять сварливых жен в белых мулов пустыни, борзых или зёрна граната; но Сулейман-бин-Дауд думал, что это будет показухой. Итак, когда они слишком много ссорились, он только прогуливался [232] один в одной части прекрасных дворцовых садов и пожалел, что никогда не родился.

Однажды, когда они ссорились три недели - все девятьсот девяносто девять жен вместе - Сулейман-бин-Дауд, как обычно, ушел в мир и умиротворение; и среди апельсиновых деревьев он встретил Балкиса Прекраснейшего, очень печального, потому что Сулейман-бин-Дауд так волновался. И она сказала ему: «О мой Господь и свет моих глаз, поверни кольцо на свой палец и покажи этим царицам Египта, Месопотамии, Персии и Китая, что ты великий и ужасный Царь». Но Сулейман-бин-Дауд покачал головой и сказал: «О, моя Госпожа и радость моей жизни, помните животное, которое вышло из моря и заставило меня стыдиться перед всеми животными во всем мире, потому что я хвастался. Теперь, если бы я хвастался перед этими царицами Персии, Египта, Абиссинии и Китая только потому, что они меня беспокоят, мне могло бы стать еще больше стыдно, чем я был раньше ».
***
He married ever so many wifes. He married[231] nine hundred and ninety-nine wives, besides the Most Beautiful Balkis; and they all lived in a great golden palace in the middle of a lovely garden with fountains. He didn't really want nine-hundred and ninety-nine wives, but in those days everybody married ever so many wives, and of course the King had to marry ever so many more just to show that he was the King.

Some of the wives were nice, but some were simply horrid, and the horrid ones quarrelled with the nice ones and made them horrid too, and then they would all quarrel with Suleiman-bin-Daoud, and that was horrid for him. But Balkis the Most Beautiful never quarrelled with Suleiman-bin-Daoud. She loved him too much. She sat in her rooms in the Golden Palace, or walked in the Palace garden, and was truly sorry for him.

Of course if he had chosen to turn his ring on his finger and call up the Djinns and the Afrits they would have magicked all those nine hundred and ninety-nine quarrelsome wives into white mules of the desert or greyhounds or pomegranate seeds; but Suleiman-bin-Daoud thought that that would be showing off. So, when they quarrelled too much, he only walked[232] by himself in one part of the beautiful Palace gardens and wished he had never been born.

One day, when they had quarrelled for three weeks—all nine hundred and ninety-nine wives together—Suleiman-bin-Daoud went out for peace and quiet as usual; and among the orange trees he met Balkis the Most Beautiful, very sorrowful because Suleiman-bin-Daoud was so worried. And she said to him, 'O my Lord and Light of my Eyes, turn the ring upon your finger and show these Queens of Egypt and Mesopotamia and Persia and China that you are the great and terrible King.' But Suleiman-bin-Daoud shook his head and said, 'O my Lady and Delight of my Life, remember the Animal that came out of the sea and made me ashamed before all the animals in all the world because I showed off. Now, if I showed off before these Queens of Persia and Egypt and Abyssinia and China, merely because they worry me, I might be made even more ashamed than I have been.'