Перст и персть

продолжение

СТЭФАН
Дядя, папин брат, так он представился, сказал, что его отец может с ним поговорить сейчас. Мальчик сжался. Он не мог увидеть отца. Тот только его видел. Но голос ему понравился. Что-то среднее между тенором и басом. Может быть, просто был приглушен. И это его имя – Степан Задворкин – ему не понравилось. Он даже рассердился. Мальчик  почувствовал это по ноткам в мужском голосе, родном, но таком незнакомом. Хотя сам он, мальчик, к этому «прозвищу» уже привык. Но папа… (Как это слово странно звучит в его мозгу…  Его он искал… ждал… теперь рядом…) папа прав, сын должен носить фамилию отца. Шнейдер. Стэфан Шнейдер. Шнейдер – что-то знакомое… Да, на венчание Шнейдера Рудольфа их привезли… А это кто был? Тот, кто женился? Или другой, однофамилец? Он сказал о братьях. Каких братьях? У него другая семья? Жена. И зачем им он? Отцу, наверное, и надо. Сын всё же… Фамилия, наследник… А его жене? Он маме-то не нужен стал такой…
Они ехали долго. Женщины: тетя Настя и другая, видимо, дядина жена – сидели всю дорогу молча. Но вторая была напряжена и недовольна. Мальчик чувствовал это по флюидам, которые обильным потоком источались от незнакомки. И почему-то она сердилась на тетю Настю. Молчал и дядя. Это было тягостно и страшно.
- Стэфан, – мальчик услышал голос обретённого дяди и своё новое имя, – ты Рексу понравился. А, может быть, твоя музыка. Этот пёс очень любит музыку. Пьеро, это пёс Михаила, он тоже брат твоего отца, тоже любит музыку. А ты сам кого: собак или кошек – любишь?
- Не знаю. В детдоме мне не разрешали их заводить. Потом  стало некогда.
- В зоопарке когда-нибудь был?
- Да, ходили с тетёй Настей. Но я тогда видел нормально.
- Я думаю, это у тебя от волнения. Излишнего волнения. Почему  ты стал учить немецкий? Тебе же ближе итальянский.
- Я и его знаю. Просто язык пошёл легко. Я понимаю все европейские языки. Мне просто нравится Глюк и Альтенбург.
- Такие старые века?
- Вильпиус ещё.
- А Беренд?
- У каждого свои вкусы.
- Согласен. Мы подъезжаем. Я вас обоих: тебя и … твою тетю – размещу пока в палатах.  Это позволит сделать сразу суточное наблюдение и некоторые исследования. Не бойся.
- Для чего?
- Твой отец требует выяснить причину потери тобою зрения.
- Я завтра не смогу участвовать в концерте?
- Но я понял, что твой отец запретил тебя заставлять участвовать в концерте.
- Меня никто не заставляет. Я рад, когда играю. Я тогда могу с собою ладить.
- Хорошо. Сейчас уже вечер. Покушаешь и ложись спать. Завтра я познакомлю тебя с бабушкой, папиной мамой. Она очень волнуется и ждёт тебя. Хорошо?
- Хорошо. А разве она обо мне знает?
- Теперь уже знает. И очень сердится на твоего отца.
- Зачем?
- Потому что он ничего не сказал о тебе ей раньше.
- А он обо мне знал?
- Нет.
Мальчик  сокрушенно опустил голову: мир для него сник.
Ингрид остановил авто, помог выйти  мальчику и проводил его в палату, которая была уже подготовлена. В отдельный блок санитары увели и Анастасию. Женщина поняла, что сейчас с ней церемониться не станут. Как, впрочем, и то, что её беспощадно тянуло к Рудольфу. И она была готова на всё, чтобы вновь, хоть на миг, прижаться к нему. Но её мозг жестоко выдавал: между вами пропасть, поможет только камнепад.
Мальчик вошёл в комнату. Белую-пребелую. Здесь был и умывальник, и ванная, и  унитаз. Все мелочи, как говорила тетя, для жизни.  Дядя помог ему раздеться, улечься в ванную и понежиться. Не спеша. Никуда не бежать. Затем надел халат. Принесли еду. Необычно вкусную.
- Здесь так кормят?
- Нет. Это бабушка тебе прислала. Я сказал, что повезу тебя сразу в клинику, и она прислала еду сюда. Кушай.
После ужина на тело мальчика  прикрепили датчики.
- Не бойся. Твой отец с ними тоже ходил. Он тогда снимался в фильме…
- Он актёр?
- Нет, военный. Рудольф Шнейдер. Если полное его имя, то  Вчера он третий раз женился, теперь на Жанне Шварцкопф. У тебя есть семь братьев и две сестры. Самый старший Амлет. Это приёмный сын твоего отца или первый сын Кристины. Она была второй женой твоего отца.
- Была? Почему?
- Она умерла год назад. Также у тебя  есть двоюродные братья и сестры. Так что – наша семья очень большая. Всё, хватит. Тебе пора спать.
- А когда я… встречусь с отцом?
- Как только я разберусь, что с твоим зрением. Брат требует полный отчёт. Спи. Спокойной ночи. И приятных снов. Ничего не бойся. Здесь хорошая охрана. И за тобой наблюдает медицинский пост, – с этими словами Ингрид погладил мальчика по голове и поцеловал его в лоб.
Мальчик этого не ожидал. Но уснул он быстро. И спал долго.
А когда проснулся, его уже ждала бабушка. И странно: мальчик видел лучше, четче.
Бабушкой оказалась женщина средних лет, от которой пахло молоком. В семье с мальчиком обращались все так, словно  его здесь знали, ждали и любили. Особенно малыши. Те – бесцеремонно. Играй – и всё! Да ещё сами включились в игры, притащив кто губную гармошку, кто дудки… Взрослые только смеялись над таким оркестром, но позволяли всей детворе резвиться. Пока не пришёл муж бабушки. Он подошёл к мальчику, сел рядом за инструмент и наиграл мелодию.
- Дальше, – сказал он мальчику. – Импровизируй.
И  он разошёлся. Иногда вступал в игру мужчина, вносил  что-то-то иное, а Стэфан вновь продолжал тему, новую тему.
Когда концерт закончился, муж бабушки изрёк:
- Что-то я не припомню такого чуда в семье.  Что ж, хорошо, будем учить тебя дальше. Но только, чтобы тебе это было по силам. И так ты себя уже пересилил.
- А сколько времени? Я не опоздал на концерт?
- Ты хочешь принять в нём участие?
- Да. Это большая удача. Там будут выступать маэстры, – и мальчик перечислил  музыкантов.
- Хорошо. На вертолёте. Рихард, сопровождай.  Приставьте к мальчику пса-поводыря. 
- Я уже лучше вижу.
- Это для нашего спокойствия. Особенно бабушкиного. Если очень разволнуешься, пёс будет рядом. И ещё охрана.
- Охрана? Мне? Зачем?
- Для моего спокойствия, – он услышал голос бабушки, спокойный, бархатистый, нежный. – Иди.
При объявлении его выхода вышла заминка. Сначала объявили как прежде,  Степан Задворкин. Затем сказали, что вчера состоялось его последнее публичное выступление. Таково требование  его отца Рудольфа Шнейдера. Зал ахнул. Затем прозвучало название произведения и исполнитель: Стэфан Шнейдер. И только тогда мальчику позволили сесть за инструмент. И от названия и вступления осталось только первые аккорды… Музыкант-медиум,  сплавив звуки, разбивал телеса на атомы, нейтроны, позитроны, взрывал уставшие от земного тяготения души – и плавно  опускал обновленные тела и воспрянувшие  души на твердь планеты.
И все рассуждения о чуде-ребёнке ушли: он – Шнейдер, сын Рудольфа Шнейдера, значит – это нормально.
Закончив играть,  мальчик встал. Зал молчал. Мальчик повёл рукою – пёс, его ошейник, уже был рядом. Он взял пса за ошейник и медленно пошёл со сцены. И зал взорвался аплодисментами.
За занавесом  его ждал Рихард.  Точнее – Рекс. Он сразу лизнул мальчика в щёку.
- Стэфан, тебе несут цветы. Но по нашим правилам, только после проверки мы можем их передать.
- Цветы? Нет, не надо. Я чувствую, как они увядают. От них исходит такой  дикий аромат, что кружится голова. Пусть их отдадут другим.
- А игрушки?
- Мне – нет. Я не играю в них. Малышам если…
- Хорошо. Пойдём. Дай мне руку.
Мальчик шёл очень осторожно.  Его сопровождал гром аплодисментов. Он слышал, что впереди шли люди… военные, скорее.  Позади – тоже. Затем они вновь сели в вертолёт. Он взлетел.
- Ты … играл… удивительно. И то произведение, и не то…
- Я запомнил игру с мужем бабушки…
- Это герр Арнольд, мой отец.
- А вы мне кто?
- Братья. Видишь, как смешно устроен свет.
- Брат? Вы мой брат? А Амлет?
- Но тоже твой брат. Но он чуть тебя старше. Я же намного.  Амлет учится в школе. Я служу в армии.
- В полку?
- Можно сказать и так. Когда твой отец отсутствовал, мне пришлось  взять командование полком на себя.
- Вы – офицер? Но на вас нет мундира.
- Я чаще хожу в штатском. Чтобы не привлекать внимания. Как у тебя сейчас со зрением? Со сцены ты уходил… вслепую.
- Лучше. Появляются очертания предметов.
- Может быть, тебе пока надо прекратить игру на публике? Играть для своих, в маленьких компаниях. Или  сочинять музыку…  С младшими заниматься игрою… Учить их музыке…
- Возможно. Но на что я буду жить? За концерты, особенно такие, хорошо платят. Я могу заплатить за учёбу.
- М-да, дядя был прав…
- Дядя? Какой дядя?
- Мой дядя, а твой отец.  За твою учёбу теперь  будет платить семья.  Сейчас самое главное – твоё здоровье, твоё зрение. И все концерты только с разрешения твоего отца. Главное – что сейчас бабушка скажет. Завтра я с Игридом летим к твоему отцу. С нами полетишь?
- Да.
- Сейчас подлетаем. Ингрид вновь тебя  заберёт в клинику. У него там какие-то непонятки с твоим обследованием.  Завтра вылетим. А на гитаре играешь?
- Немного.
- Отлично.
… И вот до встречи с отцом остались час… полчаса…  двадцать минут… десять…
Навстречу шёл широким военным шагом высокий широкоплечий мужчина. Он держал за руку малыша. С другой стороны малыша держал за руку подросток. Маленький вырвался, побежал. Подбежал к Стэфану, схватил его за руку и спросил:
- Ты будешь меня учить играть?
- А ты хочешь научиться? – вопросом на вопрос ответил Стэфан.
- Алёша, – Стефан признал голос отца, хотя на этом просторе он звучал по-другому, зычно, с раскатом, – брату надо отдохнуть сначала. Надо было оставить тебя с Жанною. – Мужчина вплотную подошёл к мальчику, прижал к себе. – Ну, здравствуй. Извини, что раньше не встретились. Знакомься с братьями. Это Алёша или Алекс,  – он указал на младшего, затем на старшего: – Это Амлет. Думаю, подружитесь. И сними очки. Я хочу увидеть твои глаза. Ты меня сейчас видишь? Чётко видишь?
- Вижу. Не очень. Расплывчато, – подросток ответил и снял очки.
На людей смотрел змеиный зрачок. И это было… жутковато.
- Понятно, – сказал Рудольф. – Надень. Ингрид, надо поработать с голограммой, попытаться расшифровать и соответственно – как пользоваться. Изучить, как им воспринимаются предметы на изменённых температурах, освещении. Тогда мальчику будет легче  адаптироваться в среде. М-да, генный сбой.
- Я это уже начал делать, – ответил Ингрид.
- Вот и прекрасно. Всё, мальчики, можете идти впереди. Нам надо поговорить.
Теперь Амлет и Алёша встали по сторонам от Стэфана, взяли его за руки и пошли вперёд. Поначалу  Стэфану было неловко ощущать чужие ладони. Но мальчишки наперебой задавали вопросы, ему приходилось так же на ходу отвечать – и он вскоре  позабыл, что рядом с ним шли  в общем-то незнакомые ему люди. Не чужие, но не знакомые.
Дети подошли к воде.
- А там, чуть дальше, начинается океан, – проговорил Амлет и спросил старшего: – Стефан, ты умеешь плавать?
- Да, мы ходили с тётей Настей в бассейн. Но не очень.
- Покупаемся?
- Мне тётя Настя без неё не разрешила в воду заходить.
- Но её здесь нет. Здесь отец. Давай у него спросим разрешения.
В ответ тот только пожал плечом: для него было много нового, и, как себя вести, он просто не знал.
Мужчины подошли к мальчикам. Амлет  обратился к Рудольфу:
- Отец, можно Стэфану с нами в воду?
- Пока никому. Волна сильная. Поваляйтесь на песке, погрейтесь. Или по берегу погуляйте. Но в зоне видимости. Соберите лучше для Жанны ракушек. Не будет хоть маяться от безделья.

14 марта 2020 г.


ВДОВЕЦ
…Генрих взял Алекса-Алешу на руки. Тот сразу обхватил его за шею, но при этом зорко посмотрел на запеленованных детей. Мужчина сказал:
- Это твои брат и сестры. Младшие.
- Это я уже понял. Сейчас скажу  тетё Бану. Пусть платья для девочек сошьёт. Красивые. Чтобы мне понравились. И что это Жанна так долго лежит?
Они не заметили, как к ним подошла Бану. Она спокойно взяла с мгновенно ослабших рук Генриха мальчика, прижала к себе и ответила:
- Она очень устала. Спит. Смотри, каких  трёх славных детей она родила.
- Моим сестрёнкам надо сшить красивые платья.
- Да. Пойдём, подберём материал и фасон, – с этими словами она поставила мальчика на пол, взяла за руку, оглянулась на брата, который молча наблюдал за сценой, кивнула ему, он – в ответ, и увела из комнаты.
Когда они вышли, Рудольф подошёл к матери, братьям, новорожденным.  Посмотрел на последних. Сказал:
- Симпатичные куклы получились. С девчонками всё ясно. Свою я выдам за Амлета. Как только у неё месячные начнутся. Мне парня в семье надо укрепить. Своих племяш сам пристроит. Мальчишку, может быть, в контрразведку запустим? Традиции надо поддерживать, продолжать и развивать. Ингрид, посмотри, он под какой планетой ходит? Под Ураном или Сатурном?
- А чем тебе Юпитер не нравится?
- Мне они все нравятся. Но ты меня понял. Племяш месяца на два точно вылетел. Охрану президента пока будет обеспечивать армия. Я в сауну. Мишка, ты со мной?
Миша уже стоял за его спиной, молча кивнул.
Оба вышли.
- Ты как себя чувствуешь? – Михаил спросил.
- Водки и баб!
- С первым нет проблем. Со вторым – заминка.
- Все брюхаты?
- Интересы мужей.
- Мишка, мне тошно.
- Поверь, тем двоим тяжелее. Да и Елизавете тоже. Ты как бы с боку припёка.
- Благодарю за напоминание. Сам будто бы не знаю. Наську сюда.
- Зря. Пользы не будет. Растравите друг друга, натравитесь друг на друга.
- Мишка… понимаешь… да мне… сейчас… А-а-а, достало всё! Куда-нибудь спрятаться от всех.  Отлежаться.
- Спрятаться-то, например, можно.
- Где? Вновь какие-то тайны?
- Для меня – нет. Для тебя – не знаю.
- И?
- Ты, надеюсь, хоть мимоходом, слышал о спецклинике? Её возглавляет женщина. Она, говорят, состояла в любовной связи… с дедом.
- И?
- Есть сыновья.
- Сколько?
- Двенадцать.
- Она старуха?
- Нет. Очень приятная женщина. Но странная.
- Мы все на этой планете странные. Потому что странники. Хочешь отправиться к ним в гости? Что это мне даст?
- Смена впечатлений. Как говорят, клин клином вышибает.
- Хм… И как давно ты это знаешь?
- С годик. Рихард и Вильгельм при мне разговорились.
- И тебя только сейчас нашлось время мне это сообщить.
- Я думал…
Зрачки глаз Рудольфа начали рыжеть, и что бы увидел Михаил, если бы из комнаты не выскочил Алекс-Алёша. Он сразу побежал к отцу, попросился к нему на руки и развернул перед его лицом несколько листов бумаги. Сообщил:
- Мы нарисовали платья для девочек.
- Молодцы, – ответил Рудольф. – Но, думаю, им они ещё годик не потребуются. Пока их будут только пеленать, и ползать они будут в подгузниках.
- Тятя, вы куда?
-  В сауну. Помыться надо. Устал.
- Я с вами хочу. Жанна  только и говорит, что я вырос. Что я должен с тятей или дедей ходить мыться. Можно с тобой?
Миша хмыкнул и сказал себе под нос:
- Водка и бабы отменяются.
- Переносятся на некоторое время, – недобро отшутился вдовец в ответ и сказал сыну: – Сбегай за своими старшими братьями. – И опустил мальчика на пол. – Жду вас в сауне. – Малыш убежал, а Рудольф  обратился к брату: – Позови Наталью. Ей тоже надо успокоиться. То молоко потеряет. Да и Вильгельму скажи. Если Ингрид вырубил Рихарда, сообщи и ему.  Посидим.
- Я попрошу Катрин накрыть стол. Отцу сообщу. Просто. Что сидим.
- Ладно. Я пошёл. Догоните. И в полку прикажи приспустить флаг.
- Это сделано сразу.
Полкан кивнул и широким шагом направился в моечное отделение. Он хотел, и отдохнуть от всех и вся, и просто помыться. Хотя бы потому, что просто вспотел от напряжения. Сауну он запустил ещё за час до начала родов. Холодильник  в ней был им забит ещё вечером. Ибо ещё тогда он решил, что не зависимо от результата, здесь зависнуть на ночь.
Поэтому, войдя в помещение, он сразу скинул с себя одежду, схватил с полки простынь и ушёл греться. Один. В тишине. Странно, но тридцать минут ему предоставили. Затем сначала появились дети. Они нагло ворвались в отделение,  сели рядом на полке.  Амлет серьёзно посмотрел на отчима. Выждав паузу, спросил:
- Это правда?
- Если о твоей женитьбе, то да.  Надеюсь, ты понял причину. И надеюсь на твою порядочность и верность семье.
- А если мы не будем нравиться друг другу?
- Тогда это будет поводом для шуток нашего барона. Выбирай.
- Отец, но это – внучка…
- Ты с двенадцати лет как юный гений под охраной его подчинённых.
- Работа – одно, чувства – другое.
- Не понимаю, в чём твоё сомнение.
- Я предлагаю компромисс.
- ?
- До совершеннолетия девушки.
- Принято. При условии: вы свободное время будете проводить вместе.
- Отец, это… может создать двоякое мнение.
- Это должно беспокоить только сплетников.
- О чём дискуссия? – Михаил с банкой пива вошёл в помещение.
- Амлет борется за свою свободу от хомута женатого человека, – усмехнувшись, ответил Рудольф.
- Правильно. Он ещё молод. И пусть гуляет. Как можно дольше.  Хотя бы до тридцати.
- Разочаровался в женитьбе?
- Я свою любимую встретил. А ему ещё это предстоит. Так что не дави на  мальчишку. Понравится ему малышка – поверь, тебя не спросят особо.
- Поживём – увидим.
- Время покажет, время рассудит.
- Пароль прозвучал. Врата открылись.
- Детишки, по-моему, вы уже согрелись. Амлет, проследи за братьями, чтобы они хорошо помылись. И всех троих  за дверью  ждёт Бану. Поторопитесь.
- Амлет? – вдруг с вызовом произнёс Алекс-Алёша. – Почему он? Как он может жениться на сестре?
Рудольф вновь усмехнулся: узнал себя в дерзком юнце и ответил:
- Он не кровный вам брат.
- Значит, не может командовать нами!
- Но он – для вас – старший брат! И вы обязаны его слушаться. Как и другие мои дети.
- Как так? Что за соединение несоединяемого?
- Просто. Мозг и сердце функционируют отдельно, но правят  телом, определяя его будущее из настоящего.
- Антимония какая-то…  – фыркнул малыш.
Левая бровь на лице Рудольфа приподнялась… Тайна синтеза начала и конца… Милостиве, помилуй нас, сомневающихся…
- Нет, диалектика, – произнёс Михаил.
- Ландшафт, – певуче продолжил Стефан, – треугольник резисторов, что селёдка с молоком, соткали плотность мира нитью паутиной…
- Хватит оксюморонщиной заниматься, – рыкнул Рудольф – Марш мыться! В итоге всё равно получается… спирт… Мишка, хватит пиво жрать! В холодильнике водка есть!
- Тебе сюда принести? И закуску тоже? Вонизму тут разводить?
Рудольф усмехнулся. В очередной раз. Но спустился с полка, помог мальчикам. Те ушли в моечное. Рудольф за ними. Там началась возня и радостные  возгласы. Совсем как бы ни ко времени. Ни к месту. Но дети резвились. И жизнь напомнила о своём продолжении.  Умытых, причёсанных, одетых в чистые одежды мальчишек покормили и под присмотром Бану отправили в их комнаты.
Взрослые, среднего возраста, заняли свои места за столом, содержимое которого Наталья и Катрин предусмотрительно обновили.
- Завтра служба, и нам надо быть всем в форме. Расхлябанность ни отцу, ни крестному не понравится, – произнёс Вильгельм.
- Так вы, господа, трезвитесь. Пить буду я, – вновь усмехнувшись, сказал Рудольф и дал команду Михаилу: – Миша, по-русски, полный гранёный стакан. – И он пил, хмель его не брал. И ходил то в сауну, то в парилку, то рыбой вертелся по дню бассейна.
На третий день после рождения детей он прибыл в полк. Спокойный. Подтянутый. Внимательный к мелочам. И его жизнь помчалась дальше.

…Прошло пять лет после смерти солнышка немецкой овчарки, то есть Жанны, возлюбленной Рихарда и третьей жены Рудольфа. И приблизился очередной день рождения Бану. И в этот год он выпал не просто на будень, а на сверхзагруженные сутки для мужчин. Рудольфа можно было в расчёт не брать: он и так пахал чрез всякой меры, за десятерых.
- И что? Соберу днём женщин. Их мужья подтянутся позже. Когда освободятся. Ладно, подготовлю комнаты для ночлега гостей. И все проблемы. Но, брат, ты-то сможешь приехать пораньше? Что тебе  в полку особо делать? Через день у тебя командировка, – наивно, по-детски ответила Бану на все его возражения.
Рудольф пожал плечами: поживём – увидим.
«Поживём – увидим» на практике оказалось очень просто: Вильгельм вспомнил за полчаса до отъезда Наташи, что её машина на ремонте.
- Рудольф, заедешь за Наташей! – скомандовал. На все его возмущение ответил: – Выедешь на час раньше!
Дополнением к этому известию до полкана дошло, что зять, то есть муж Бану, сегодня дежурный.  И заменить некем: двое на больничном, двое в отпуске, третий отпросился по личным обстоятельствам. Он почесал затылок и попросил  позвать Даниэля.
Мальчишки гоняли в футбол. Даниэль затормозил на скорости, развернулся на 120 градусов и побежал в кабинет. Его братья было открыли рот, но махнули рукой, перестроились и продолжили игру. Причём девчонки  от пацанов не отставали. Потные, грязные, лохматые…
В кабинет он вошёл спокойно, строевым шагом: отец ни в чём никому не давал поблажек. Даниэлю вообще казалось, что с него он драл семь шкур.
- Значит так, мальчик, – сказал Рудольф, – ты знаешь, что у нашей Бану сегодня день рождения. Первое, передай сестре, что она вместе со мной едет на семейный обед. Выезжаем через полчаса. Ей умыться, причесаться и переодеться. В платье. Второе. Мужу Бану тоже надо быть на её вечере. Поэтому после вечерней поверки дежурным по полку будешь ты, а он поедет домой. И передать-принять полк под подпись. И чтобы в полку шло так, как запланировано. Свободен.
Мальчик отдал честь, развернулся на каблуках, выскочил за дверь и помчался на поле играть.
- Командир, ты всерьёз?
- Я в семь лет уже с автоматом бегал.
- Он в пять уже стреляет из него. Но полк.
- Учения у нас через сутки запланированы. Считать он умеет. Писать тоже.
- А если  не то подпишет?
- Исправим.
- Рудольф!
- Пауль! Тебе  сегодня надо быть дома!
- Там бабья  компания собирается… То есть дамы… Пусть посидят, поговорят… Ты – брат, единственный. С племянниками поиграешь. Букет роз моей маме не забудь купить.  Мы к полуночи подтянемся. Может быть, раньше.
Рудольф прикинул и так, и этак, махнул рукой и вышел из кабинета. На улице осмотрелся. Ребятишки  носились за мячом. Луиза в числе них.
- Луиза! – крикнул Рудольф. – Почему не переодета?
Дети сразу прекратили играть. Хотя нет: Луиза в секунду замешательства забила гол в ворота противника. Мальчишки взвыли,  посмотрели друг на друга, затем на Даниэля; тот почесал голову, что-то  сказал, затем махнул рукой – игра продолжилась без сестры: та со всех ног бежала к отцу.
- Папа, в чём дело? Мы только разыгрались. Видел мой гол?
- Видел, видел. Неожиданно и красиво.
- Теперь братья на меня будут сердиться. Скажут, что ты мне подыграл. Зачем ты так сделал?
- Я попросил Даниэля тебе передать, чтобы ты переоделась. Поэтому игру могли закончить и раньше. Мы едем на день рождения к Бану. И надо ещё за Натальей заехать.
- К Бану? Ты ей скажешь, чтобы она мне сшила новое платье. Мои мне стали малы.
Рудольф взял девочку за руку. Пацанка и пацанка. Вновь порванные джинсы, ноги в ссадинах, сама тонкая, звонкая и бледная. Хотя загар эту бледность искусно скрывал.
Переодевание украло три десятка минут. Девочка, хотя и в простеньком платье, но причёсанная, села на заднее сиденье. Так что, когда они подъехали к дому Шварцкопф, Наталья с нетерпением поглядывала на часы; около её ног стояла сумка-переноска больших размеров. Рудольф развернул авто, поставил сумку в багажник, чмокнул сестру в щеку, та села на первое сиденье, оглянулась. На заднем, свернувшись в клубок, спала Луиза.
- Прямо с поля? – спросила. – Худая, словно не кормите.
- Завтра в командировку. Хочу попросить Бану за ней присмотреть, пока летаю. Мальчишки как-то легче переносят отсутствие матери. Девочки нет. Хорошо, что Зоя около тебя крутится. Луиза с братом боится расстаться.
- Скорее, это ты не хочешь их обоих от себя отпускать.
- Возможно. Они – единственное, связывает меня с Кристиной.
Наташа промолчала в ответ, но покачала головой.
Авто Рудольфа и Катрин, в котором  были Инга и Файруза, подъехали одновременно.  Парковка была свободна. Рудольф по очереди поздоровался с женщинами, затем достал сумищи из багажников, спросил:
- Девчонки? Что это?
- Борщ и пельмени. Разговорчики! Бери и неси. Столько голодных мужиков после работы! Бану на вас не наготовится, – Наташа дёрнула плечом и хотела взять Луизу за руку, но та в прыжок оказалась около отца. Женщина переглянулись, но промолчали. Но вдруг заметила: – Надо было и Зою взять.
- Ага! Ещё и Иоанну, её подружку. А также, – но перечислить он не успел: им навстречу из дверей выбежала именинница.
Поздоровавшись и наобнимавшись, Бану взяла Луизу за руку и повела за собой. Гости за ней. Замыкал женское отделение Рудольф. Он шёл и усмехался: куриный пастух.
В дверях их встретили ещё три женщины: сватья, её подруга и супруга Огюста-Курта.
Не успели гости переступить порог, как следом прибыло восемь курьеров с цветами. Со всех сторон света. Женщины отошли в сторону, образовав полукруг. Бану замерла в центре. Удивление и восторг на её лице. Курьеры посмотрели на Рудольфа и поставили все корзины около ног Бану.
- Брат! Как это? – прошептала она. – Они все живые? С корнями?
- Должны быть. Это для твоей оранжереи. Думаю, что другие дамы тоже смогут насладиться их цветом и ароматом, а также сфотографироваться. Цветочки можете уносить, – распорядился. Женщины сразу схватили по горшку с понравившимся цветом и ушли. Почти убежали.  Осталась Луиза, растерянная и ошарашенная. Она подняла на Рудольфа свои  большие глаза… Тот улыбнулся. Посмотрел на рядом стоявшего курьера. Тот расстегнул китель, протянул мужчине вытянутую узкую продолговатую коробку. Рудольф взял её за дно. Открыл. Королевская орхидея предстала перед глазами девочки. Та расцвела в улыбке. Рудольф расплатился. Затем прижал дочь к себе,  поцеловал.
… За трапезу сели минут через тридцать: женщины охали, фотографировались, Рудольф  с Луизой закончили сервировку стола. И она проходила весело.  Особенно веселился Рудольф: попал в бабье царство всех возрастов и мнений. Успевай и вино разливать (да себя не забывать), еду подкладывать, а затем и музыцируй для особ да ещё танцуй с каждой. Но и его поджидал сюрприз: пока он развлекал серьёзных дам, Бану увела с собой племянницу, а, когда возвратились, на девочке было пышное бальное платье, волосы уложены с капельками росы… Мужчину хватил шок. Он онемел на некоторое время. Когда же справился с оторопью, подскочил к своим девчонкам, обеих обхватил за талию и закружил.
Веселье длилось уже часов пять, и начало смеркаться. Разгорячённый, ублажённый, счастливый Рудольф лениво опустился в кресло. Бану к нему подошла мгновенно, наклонилась, предложила:
- Брат, может быть, отдохнёшь? Я присмотрю за девочкой.
- Да, пожалуй. И у меня к тебе просьба. Я на две недели в командировку. Надеюсь. Пусть Луиза поживёт у тебя. Поможет тебе с малышами.
- Да. Я только рада. И без каких-либо условий. Пойдём, я провожу тебя в комнату, – сказала, взяла за руку и увела.
Луиза тот час усекла такой манёвр и поспешила за отцом. И когда увидела, что он ложится, быстро скинула с себя наряд, легла рядом, прижалась к нему. Это произошло так стремительно, что взрослые только рты раскрыли. Затем Рудольф улыбнулся, прижал к себе дочь, поцеловал. Девчонок он всегда любил. А сестры уже за мужьями находятся.
- Папочка, ты меня любишь?
- Да. К чему вопрос?
- А Зою? Мэтью?
- Их тоже. Как и всех моих племянниц. Мэтью вырастит, выдам за твоего брата Амлета.
- Он же тебе сын!
- Не кровный же. Закон семьи сохранен. Тебе тоже найдём хорошего мальчишку.
- В полку?
- Можно и в нём.
- А если он мне не понравится?
- Найдём того, кто тебе понравится.
- А если он будет жить очень далеко?
- Поколдуем, покалядуем – и встретитесь. Спи-ка лучше, малышка. Рано тебе такие разговоры вести. Спокойной ночи.
…Мужчины пришли через час.  Сватья их встретила, пожурила за опоздание, пожелала всем «спокойной ночи» и удалилась. И супруги веселились всю ночь.  Под утро на часок легли – в восемь выехали на службу, после утреннего кофе, искусно приготовленного молодой хозяйкою. Рудольф же покинул дом в шесть. И сразу в полк. В кабинет, где на диване, не разоблачаясь, в полглаза спал Даниэль. Он наклонился над мальчиком – тот сразу ответил:
- В полку всё спокойно.
- Знаю. Молодец. А сейчас усни на два часа нормально.
Мальчик кивнул.
… Из командировки Рудольф вернулся через месяц. По традиции отметился у муттер, получил полный доклад расходов в полку и поехал к сестре за дочерью. И не узнал её. Она стала просто девочкой. С розовыми щёчками. С стильном, но детском платье.
- Папочка, ты за мной?
- Да, малышка.
- Поедете, но только отобедав, – заметила Балу.
- Точно. Я голоден.
Они сели за стол. Простенько так. Сестра наблюдала, как брат кушает. Спокойно, отрешеченно, устало. Когда он выпил и чай из трав, который Бану приготовила только для него, женщина произнесла:
- Брат, тебе надо найти женщину.
- Она не даст ни с кем сойтись. Трёх уже убрала.
- А ты найди вдову. Пусть даже и старше тебя. И желательно с детьми. Ты любишь малышей.  Главное, чтобы она любила своего мужа, помнила о нём. Ты поможешь ей вырастить её детей, она отблагодарит тебя своей женской заботой о тебе.
- Такое долго в тайне не удержать.
- И не надо это делать.
- И где я её найду?
- Ты по всему свету летаешь.  Присмотрись. Разреши другой женщине к тебе подойти.
- Ты с чего такой разговор завела?
- Внимательно наблюдала за тобой в тот день. В тебе стали проявляться те же черты, что ослабили нашего отца и… И его конец стал не минуем. Тебе нужна женщина, верная женщина, которая просто будет тебя согревать.
- Так ты свой праздник только потому и устроила да ещё таким образом, чтобы меня проанализировать?
- Брат, ты у меня один.
- Один? А мама?
- У мамы есть другой муж.
- М-да, другой муж, да… Х-м, – усмехнулся Рудольф. – А, может быть, ты и права. И твои слова сейчас к месту.
- Вам необязательно официально оформлять свои сексуальные отношения. Если, конечно, свои… своих не…
- Я понял. Странный разговор.
- Главное, чтобы он был ко времени. В твоём сердце ведь только одна Кристина живёт. Другим ты так… благодарен, – на протяжении всего этого разговора женщина осторожно подбирала слова.
- Странно, но в этот раз я встретил одну туземку. Случайно. Просто так сложились обстоятельства.
- Она знает, кто ты в реалии?
- Не знаю. Военный – да. Командир – да.
- Она что умеет?
- Всё, что должна уметь жена рыбака. Теперь уже вдова. Старший её в переделку попал. Парню семнадцать лет.
- Как Амлет.
- Да, но у Амлета голова на плечах.
- Благодаря помощи семьи. А сколько у неё ещё детей? Сыновья? Дочери?
- Младшему пять. Смышлёный пацан.
- Старший может ревновать тебя из-за своей привязки к отцу. А младшему ты понравишься.
- Странный разговор. Хотя…
- Брат, ты не железобетонный. Но попроси племянника  сначала проверить их и взять под контроль. Ты рядом с президентом. Конкуренты легко твоей… привязкой смогут воспользоваться.
- Да, – и на секунду отключился, закрыв глаза. – Сейчас к нему съезжу.
- Луизу заберёшь?
- Даниэль по ней уже соскучился.
- Муж привозил его сюда.
- Хорошо. Тогда пока оставлю. Коль в департамент поеду.
- А потом некогда тебе будет заехать сюда. И девочка надуется. Это же папина дочка.
- А Зоя?
- Бабушкина внука.
Он усмехнулся, прищурил глаз и хитрющее спросил:
- А Мэтью?
Бану его веселья не разделила:
- С ней не всё так просто. Она словно винит себя за всё и вся. Хотя к этой вине не имеет никакого отношения. Вздыхает при муттер, вздыхает при Елизавете. Словно во всех мировых проблемах только её вина.
Рудольф хмыкнул и сказал:
- Точно, как только у неё гормоны заиграют, сразу выдам за Амлета.
- Не рано ли? И я не уверена, что она найдёт счастье в семейной жизни.
- Ничего, семья поможет. Один страдает от вечной обиды не понятно на что, другая – от собственной вины не понятно из-за чего… А так.. обида плюс вина дают в итоге…
- Но, брат, они оба не глупы и не безответственны.
- …сарказм.
- Щедро приправленный доброю шуткою.
- А это лучше, чем шипение старой девы при каждом повороте головы или шаге.
- Брат! Ты шутишь?
- Я? Нет.  Маме нравился один поэт, очень грустный шутник. Он говорил:  «Со смехом-то жить легче! Это великое счастье понимать шутку и уметь шутить. Смехом на Руси всегда открещивались от всех слёз и бед. Любую другую страну от этих напастей давно бы в клочья разнесло, а мы смеёмся. Причём русский человек любит хохотать над собой. Знаете почему? Потому что если не уметь смеяться над собой, то тогда над ним будут смеяться другие. Вот такой интересный приём». Надо будет спросить, как его кличут.
- Да-да, вашу с братом привязанность к той северной стране я знаю.
- Это знают все… Демьяныч… Илларионыч… У Мишки надо спросить. И мне пора. Пусть собирается. Отъезд через десять минут.
- Я ей обновила гардероб. Всё старые платья убери там. Или привези мне. Я их… с ними поработаю. Одеяло ей сошью, или коврик под ноги… Подумаю. И я хочу своё ателье сделать. По индивидуальным заказам.
- Хорошая идея. А хакерство уже не интересует?
- Это так… от безделья… Свой сайт и страничку оставлю. Там и буду развлекаться. Но что-то хочется такого… материально стабильного.
- Хорошо. Накидай свои планы… Посоветуюсь с Вильгельмом. Хотя здесь и Наталья может помочь. Если квалификацию не потеряла.
- Нет. Мы уже поговорили. Финансовую составляющую она готова взять на себя.
- Хорошо. Деньгами тебя я помогу.
- На каких правах? Даешь в долг? Под какой процент?
Рудольф откинулся на спинку кресла и сбоку посмотрел на Бану. Её глаза смеялись. Он понял и принял её  шутку и – присоединился:
- А это надо посчитать… как мне выгоднее, – и оба засмеялись. – Но любое собственное дело – вещь хлопотная. Муж знает о твоей затее? Поддерживает?
- Считает, что мне достаточно того, что на мне дом, дети, мама.
- Согласен.
- Но я же могу начать с маленького.
- Сестра, прежде всего заказчика будут интересовать – помимо качества, исполнения его капризов – ещё и сроки. Сутками сидеть над изделием даже я – против. А брать помощников… Развёртывание производства… Муж военный… Дети…
- Они подрастают и все в полк переселяются.
- Полк понятие временное. Для дисциплины и физической закалки. И военное дело. Мужчине это всегда пригодится… Ладно, подумаем… Нам пора… Луиза, все свои платья собрала?
- Да. Уже около двери.
- И как это вы дотащили? – Рудольф засмеялся и стал подниматься с кресла.
- Малые помогли. Да их немного. Часть брат уже увёз.
- Даже так?..
…Авто Рудольфа подъехало к департаменту. Припарковалось. Мужчина помог выйти девочке из машины, взял её за руку, и они направились к входу. Военные здоровались между собою.  Мужчины, женщины… И все глазели на эту пару.
- Папа, – девочка осторожно потянула руку отца, – а мне мундир пойдёт?
Рудольф сразу остановился, посмотрел на дочь сверху вниз и, смеясь, произнёс:
- Мне твоей мамочки достаточно.
Рекс встретил их на лестнице, проводил в кабинет хозяина. Девочка была здесь впервые и с удивлением рассматривала обстановку. За сохранившимся старом дизайне мебели скрывалось сверхсовременное техническое оснащение. За спинкой кресла хозяина на стене висело огромное стереофотополотно, на котором был изображен остров-государство Надира. На противоположной стороне – огромный портрет… дедушки, в полный рост, старого письма.
- Давно я здесь не был, – произнёс Рудольф, поздоровавшись с хозяином. – Произвёл перестановку? Стало лучше.
- Не портрет же кумары…  Официальность есть официальность, но меня могут назвать лицемером.
- Вновь самокопание. Понятно теперь, чей характер Мэтью заполучила.
- Зато у Беллы ваш. С улыбкой бьёт крепко между глаз. Так что вас, дядя, так срочно ко мне привело?
- Один момент. Сестра посоветовала обратиться за помощью. И разговор с глаза на глаз.
- Хорошо. Рекс, отведи девочку к шефу. И там останься. Мы подойдём позже, – скомандовал Рихард псу, тот кивнул, подошёл к Луизе, подтолкнул её к двери. Когда за ними закрылась дверь, Рихард спросил: – Разговор пойдёт о даме-туземке или рыбачке, к которой у вас возник интерес?
- Следишь?
- Выполняю свою службу по охране президента.
- Отлично.
- Вы хотите с ней сойдись? На официальную часть семья разрешения не даст. Хотя – партия… удобная.  Когда вы намерены с ней встретиться в очередной раз?
- Не думал. Как время сложится.
- В принципе, верно. И ей много не обещайте. Если согласится сюда переехать,… не знаю, как привыкнет. Если там… оборудовать безопасную избушку. Но вас могут легко вычислить.
- Что ты предлагаешь?
- Я контролирую, вы себя проверьте… Но её старший сын… не глупый, не тупой… Да вы и сами смогли в этом убедиться…  Но – без стержня, цены своей жизни не знает… У вас с ним много проблем может быть. А младшему вы нравитесь. Так что – вы поможете ей поднять её сорванцов, она – своеобразной заботой о вас. Паритет.
- Хорошо.
- Только официально брак не заключайте. Ни в каких традициях. Это так… от нужды. Так что, думаю, надо подождать… стечения обстоятельств.

И эти «стечения обстоятельств» себя долго ждать не заставили.
Юго-восток вновь был неспокоен. И объединенным планетарным военным силам вновь  объявили боевую готовность. Рудольфу пришлось отбыть в курируемый им район. Аппаратура вела объёмное круглосуточное наблюдение. И от неё не ускользнуло, что в надвигавшийся шторм вдова рыбака вышла в море за ловом: надо  кормить мальчиков. Она даже не сделала попытки разбудить старшего: время было дорого, а тот пока да этак…  Волна застала её на обратном пути.
«Дур-ра!», – выругался Рудольф, потребовал подать боевую морскую капсулу и выплыл рыбачке  навстречу. Приблизился он к ней вовремя: очередная высокая волна опрокинула лодку, увлекая в водоворот и лодку, и улов, и дерзкую слабачку. Выловил. Направил капсулу к берегу, разрывая волны, затем и песок на две части. Силой вытащил женщину из капсулы, взял на руки, ногой открыл дверь в её хибарку, поставил на ноги. Мокрую, изумлённую, уставшую, обалдевшую, огорошенную, испуганную. Её сыновья в раз появились. Он зыркнул на старшего, скомандовал:
- Марш отсюда! Оба! Вернётесь через три часа! – старший было упёрся, но Рудольф, не обращая на него внимания, надел на младшего плащ и обоих мальцов вытолкнул за дверь. В дождь и ветер.
Их мать сжалась. Видимо, до неё только сейчас начал доходить весь ужас того, что могло бы произойти несколько минут назад. Она начала было оседать, но крепкие мужские ей это сделать не дали. Наоборот – подхватили, унесли на постель и сорвали с тела все мокрые тряпки.  Затем мужчина обнажился сам, резко лег на женщину и… вправил ей мозги:
- Ты детей могла круглыми сиротами оставить, – шипел. – О чём думала?
- Я думала, успею. Еды не было, – она старалась оправдаться, но её тело уже подчинилось этому чужестранцу. В прошлый раз спавшего её старшего сына, теперь и её саму.
После очередной забытой, но такой жаждавшей волне неги она провалилась в сон. Он же, освобождённый, облегчённый, встал, оделся, приготовил еду и стал поджидать  её сыновей. Первым вбежал младший и, широко раскинув руки, бросился к нему на шею. Старший вошёл хмурым, нахохлившимся, насупившимся, посмотрел на мужчину сычом. Рудольф спокойно выдержал его взгляд, покормил младшего, который, насытившись, уснул у него на руках. Полкан отнёс его в помещение, отгороженное от кухни занавескою, уложил мальчика рядом с матерью и вернулся. Старший как стоял, прислонившись в косяку двери, так и стоял. Рядом с ним топтался, переминался с ноги на ногу старик. Видимо, дед его, отец кому-то из родителей. Рудольф  подошел к подростку и спросил:
- Почему мать одну отпустил? Вы же могли круглыми сиротами остаться?
Вместо ответа парень сделал ему шаг навстречу, подошёл вплотную. Слишком вплотную – на лице старика появился страх, оно сменилось удивлением,  затем возмущением. Рудольф неуловимым движением перехватил руку парня, в которой был зажат нож. И зажал. Другой достал аппарат связи и поднял свой полк по тревоге.
Чем там, в тысячах километрах от места стычки, сначала вызвал  стопор, недоумение. Но ещё минута – и боевой расчет, в котором бежал и Амлет, взлетел на скоростной технике. Команда по цепочке поступила и наверх.
- Вам, господин президент, надо страной руководить, – тихо сказала муттер. – Это мой сын, и вылечу я. Ингрид, самолёт к взлету. Полный комплект для операционной.
В воздух поднялся малогабаритный скоростной самолёт клиники. Следом вылетел Генрих со своей командой для урегулирования конфликта. Последним, на своей технике, Рихард с Рексом.
Военный патруль планетарного состава прибыл к рыбацкой хижине одновременно с десантировавшимися солдатами полка. Солдаты с оружием вбежали в помещение. И остановились как вкопанные.
Картина была впечатляющей: взрослый боец держал за запястье парня, в посиневших пальцах которого был нож. Солдаты, как по команде, наставили  автоматы на парня. Щёлкнули затворы на предохранителях.
Это прозвучало, как отлаженная музыкальная композиция – парень обделался. Мужчина хмыкнул. Не отпуская его руки, просил:
- Ты, молодец против овец, хоть знаешь, с кем связался? Кто я? Кто мой отец? Из какой я семьи?
Тот ссял в портки и отрицательно качал головой.
- Отец, – произнёс Амлет, – хватит с него. Навонял здесь только. Дайте отбой.  Сейчас и муттер будет здесь, и шеф. – И  первым опустил оружие, поднял стекло каски, снял её.
- Вольно, – скомандовал полкан и обратился к обосравшемуся: – Беги к воде. Умойся и выстирай свои хламиды. Сам. Мать не позорь.
Парень попятился к выходу. Солдаты уступили ему дорогу. Взад пятки он вышел через порог. Ещё так прошёл шагов пять. Затем развернулся. Военная техника, солдаты окружили их жалкую, ветхую лачугу. В небе стремительно приближалась другая. Не то самолёты, не то ракеты… На скорости подходили и другие бронемашины… До парня вдруг дошло то, что какой термитник он разворошил. Спотыкаясь и падая, он побежал к воде. Увы, в окружении солдат. Которые держали автоматы наперевес. В боевой готовности. И он шкурой чувствовал, что они над ним ржали. Под шлемами это было просто не видно.
Летательные аппараты, наперекор встречному  ветру и острому дождю, точно приземлились. Офицеры спешили навстречу друг другу. Парень это скорее это чувствовал, чем видел или слышал. Там  разгорались страсти.
Женщина в военном камуфляже уже выговаривала высокому стройному мужчине, окружённом людьми.
- «Генри! Что это значит? Где мой мальчик?»
- «Муттер, я тоже это хочу знать. Но сигнал поступил, как угроза для жизни младшему».
- «Это война? Наши войска, которые здесь не зарегистрированы, на чужой территории!»
- «Нет, муттер. Такой момент оговорён в соглашении. То есть Рудольф имел право вызвать подкрепление из своего полка в случае помехи в связи с приданном ему здесь гарнизоном».
- «Где этот мальчишка? Я ему сейчас трёпку задам! Кто будет утрясать политические неурядицы?»
- «Михаил уже вылетел»…
Казалось, гнев женщины был настолько велик, что даже буря стала отступать перед его напором. И как-то стремительно стихла. А, возможно, и не от этого. Ибо в это время как раз совершил посадку аппарат Рихарда. Первым по трапу легко сбежал пёс. Встал  всеми четырьмя лапами на землю, стряхнул с себя капли воды, осмелившиеся упасть на его шерсть и – кратко прорычал. Или один раз  пролаял. Рыкнул или рявкнул.  Штрафника вновь проняла медвежья болезнь. Люди все замолчали. Чуть ли не по стойке «смирно» встали с равнением на  собачий рык. По трапу медленно, величаво, торжественно, грациозно, представительно, важно, сановито, чинно, церемонно, молодцевато сходил северный принц. Остановился на середине, с высоты осмотрел  всю местность и дислокацию на ней людей. Его взгляд выхватил паршивца – пёс и человек переглянулись – через минуту Рекс с возмущённым лаем подлетал к ослушнику и охальнику. И встал перед ним на задние лапы. Во весь рост. И залаял прямо в лицо. Парень обсерался и падал в воду, на карачках полз по прибрежной полосе… Пёс не выпускал его на берег.
Рихард подошёл к муттер. Та потрепала его по волосам. Спросила:
- Ты в курсе здесь происходящего?
- Догадываюсь, бабушка.  В принципе, всё может сойти  на отработку взаимодействий военных подразделений, расквартированных друг от друга на большом расстоянии. Заодно проверим и новые образцы техники. По-моему, они выдерживают экзамен. Но я дойду до дяди и узнаю подробности. Интересно… Ха! Амлёт сюда идёт. Вот и первый доносчик.
Амлет подошёл быстро, отдал честь и передал Рихарду пакет с ножом, сообщив при этом:
- Старшин сын вдовы рыбака, которую спас дядя в шторм, держал его в руке, когда я вошёл в комнату.
- Вновь женщина? – проговорила муттер. – Нам нужны такие проблемы?
- Возможно, дядя просто решил помочь этой женщине вырастить из её недоросля нормального… мужчину.
- Если он так мелок от рождения, то кроме обиды планетарного масштаба от него ждать нечего.
Меж тем Рекс пригнал подлюгу к муттер. Хорошо, хоть по дороге ему дали тряпки, чтобы был прикрыт его срам.
Следом за ним, лёгким бегом, подоспел и Рудольф. Муттер, указав на хилого, в грязи, подростка, его спросила:
- И из-за этого… дерьма вы, герр, подняли армию! У вашего старшего  брата сердечный приступ! Да знаете, как это называется? – и муттер позволила дать волю своим чувствам, вспомнив боцманский лексикон.
Мужчины скромно  опускали в землю глаза, псы во все стороны крутили головами и повизгивали, у подлюки опускалась нижняя челюсть. Когда муттер отпустило, Рудольф обратился к дрянцу:
- Racaille (ракалия), – Рудольф обратился к каналье на чистом французском, – тебя бы надо по-мужски поучить, но у нас разные весовые категории. Поэтому я уступаю свой бой моему старшему сыну. Это Амлет. Вы одногодки, правда, его мама – офицер нашего полка, – он театрально сделал жест в сторону Амлета. Тот уже скинул боевую амуницию и к потасовке был готов. Аж, кулаки разминал. Весело. Но полкан его остудил: – Боец, не расслабляться: он – трус! Бой!
Это было смешно. Один махал руками, вкладывая в них ни хилую силу, другой ужом уворачивался.
- Может быть, уже хватит юлить? – возмутилась муттер.
Амлет кивнул – и врезал. По-военному. Говницо летело далеко и больно шлёпнулось на землю.  И тут… на сцену вышел Васька.
- А ты откуда? – удивился Рудольф. – А кто за полком присматривает?
На возмущение хозяина кот мяргнул и в два прыжка оказался на груди повергнутого. Сначала раскрыл пасть и громко, по-звериному замяукал, затем  стал передними лапами  бить по щекам мальчишки. Выражение лица ослушника было настолько комично, что псы валялись  по земле и давились весёлым визгом.
Именно это и застал малыш, вышедший на улицу после сна. Точнее сначала он увидел много военной техники, много солдат, говоривших на разных языках, много незнакомых людей. И очень сердитую бабушку, одетую, как солдаты. А потом наглого кота, бившего его  брата по щекам и при этом издававшего звуки, которые напоминали не то мелодию, не то целую песню. Мальчик быстро развернулся, вернулся в дом, положил на большой зелёный лист самую большую рыбу и побежал к коту. Присел перед огромнейшим и толстейнейшим  котярой на корточки и протянул ему еду. Кот посмотрел на рыбу глазом, слегка понюхал… Свежая…  Тогда встал на все четыре лапы прямо на груди грубияна, повернулся на девяносто градусов, приблизил свой анус к носу твари и громко протяжно пукнул ему в ноздри. Парня вырвало. Ладно, кот успел спрыгнуть, схватить рыбу с листа…
- М-да… Интересное представление, – произнёс Рихард, – но его пора закончить, – и обратился к дяде: – Как я понял, солдаты полка будут здесь расквартированы.
- Да.
- Здесь много змей.
- Договоримся.
- Мальчики, у меня складывается впечатление,  что это… сговор, – прошипела муттер.
- Скорее стечение обстоятельств. Это когда несколько  прямых, крайние точки на обеих сторонах которых «двигаются» самостоятельно,  независимо друг от друга пересекаются в одной точке, – монотонно произнёс внучик.
- Аксиома ты моя любимая, дедушкина отрада, – ответила бабушка нежно, прижав голову внука к себе. – Но для чего вы свою прямую на эту координату приблизили? – И обратилась к Рудольфу: – Только, сына, не говори, что из-за женщины. Пока Мэтью не исполнится восемнадцать лет, даже не заикайся о женитьбе. И так трижды овдовел. Надо в этом вопросе взять тайм-аут.
- Я не собирался, мама. Просто это стечение обстоятельств. Хотя…
- … просто исполняем мечту отца и деда, – вместе ответили Рихард и Рудольф. Весело и задористо.
- Что?
- Он всегда хотел отвезти тебя на берег райского моря. Чтобы ты погрелась, полежала, понежилась…
- А ты о старшем брате подумал? А ты – об отце?
- Он уже взрослый и в состоянии позаботиться о себе сам, – буркнул Рудольф.
- Ревность? Прорвалась? А как же соблюдение законов рода?
- Бабушка, потому мы и здесь, – вставил своё слово Рихард.
- Уточни!
- Сначала, мама-мамочка-мамуля и племянник, обед. Лично я кушал за три часа до того, как вылетел в капсуле…
- …и подробный мне отчёт, – добавила женщина и обратилась ко псу, сидевшему  около их ног: – Мальчик, приведи ко мне всех основных участников и свидетелей.
Рекс убежал. Роки последовал за ним.
- Мне надо переодеться, – сказала женщина. – Становится жарко.
- Муттер, вы можете пройти в самолёт и там переодеться, – Ингрид, постоянно находившийся за спиной матери, наконец-то подал голос. – И, если не требуется моя помощь, я бы улетел. Ваши вещи можно перенести на другое судно.  А вернуться можно и с Рихардом. Или с Михаилом. А вот он и сам, – сказал и указал на Михаила, который с послом прилетел на вертолетё и уже спешно шёл к ним.
- Никуда ты не улетишь, – буркнул Михаил и кивком головы поздоровался со всеми одновременно.
- Сынок, что с тобой? Где твоя дипломатическая сдержанность? – удивилась женщина.
- При всём своём уважении к Рудику, я не очень люблю змей, – буркнул тот в ответ.
- Ничего не понимаю. Какая связь между змеями и Рудольфом?
- Мама, вся эта поляна окружена змеями! Рудик, убери их отсюда! Что ты тут вытворил?
- Я? Ничего. Ну, почти ничего.
- Рудик, освободи от урока этих божьих тварей. Они не виноваты, что якобы разумные с разумом не дружат. Быстро! – скомандовала муттер.
Мужчина улыбнулся, закрыл глаза, замер. От его тела отошла незримая тёплая волна. Пройдёт семь минут – ближайшая округа от пришлых пресмыкающих была свободна. Но другие, местные, остались на боевом посту, хотя и попрятались от людей. Особенно – от Мишеньки и трёх  собачек.
Муттер  переоделась. Сначала окруженная своими мужчинами она пообедала. Местная пища ей понравилась. Мишеньке тоже. Солдаты тоже успокоились: одни уехали, другие перешли в режим планового патрулирования.
Всех этих событий вдова рыбака не знала. Она спала. Измученная нервная система страхами за старшего сына, из-за голода детей, из-за той волны, наконец – позабытым блаженством. Её не могли разбудить не шумы за стеной хижины, ни плач  младшего. Рудольф  вернулся в хижину, когда происшедшая внештатная ситуация было урегулирована. Вошёл и увидел большого балбеса, готовившего еду. Лицо младшего распухло от слёз.
Рудольф прошёл в комнату. Подошёл к старшему и дал ему увесистый подзатыльник. Затем к младшему, присел перед ним, погладил по голове и сказал:
- Всё уже позади. Надеюсь, что твой старший брат  свой урок усвоил. Всё будет хорошо. Твоего брата я закреплю за своим старшим сыном. Пусть от него ума-разума учится. А тебя познакомлю с моей мамой. Ты ей понравишься. – И посмотрел на манипуляции старшего. Спросил его: – Почему ты не вышел в море вместе с матерью?
- Она меня не просила.
- Никогда не думал, почему?
Тот в ответ пожал плечами.
- Подумай.
Тот вновь пожал плечами.
- Вы оба могли остаться круглыми сиротами.
Тот сразу встал и посмотрел на мужчину. Он же спокойно продолжал:
- Без отца дети полсироты. Я это знаю. Нас с братом вырастила одна мать. Но без матери, даже при живом отце, дети круглые сироты. Я это вижу, поэтому знаю.  Все мои дети растут без матери. Как бы семья не проявляла о них заботу, им чего-то, очень важного, не хватает. И это важное – мама. Несколько часов назад вы могли остаться круглыми сиротами. Если бы не наша военная техника.
- Мама умерла? – осторожно спросил младший. На его глазах навернулись слёзы…
- Нет, малыш, она просто спит. Она ведь дышит?
Малыш кивнул. Рудольф погладил его по голове.
- Но она долго спит, – вдруг сказал старший.
- Это от испуга. Если бы ты был рядом, всё было бы не так. Вы успели бы до начала  бури.
- Я не знал.
- Ты думаешь, так должны отвечать мужчины?
Дрянцо опустило голову.
- Видишь ли, малой, мужчина и женщина – разные по природе. И женщина может, как и мужчина,  выполнить и мужскую работу, и свою, бабью. То есть вынашивать и рожать детей. То есть она даже в некотором роде сильнее мужчины. Это сказки для слабаков, желающих принизить мужской род. У мужчин своя доля ответственности в этом мире. Ни им не следует заменять женщин, ни их – женщинами. Надо просто жить вместе. Этому надо учиться.
Рудольф, возможно, хотел продолжить свой монолог, но в хижину без стука вошёл Амлет, за ним голову просунул Васька. Увидев его усы, малыш аж отпрянул, а старший оторопел. Но кот уже вошёл в помещение, по-хозяйски его обошёл и сел напротив хозяина.
- Отец, – сказал вошедший, – муттер ждёт. Герр Рихард ей что-то такое сказал, что она очень… Отец, она потребовала, чтобы вдова рыбака пришла.
- Она ещё спит. Будить я её не стану. Муттер придётся подождать.
- Может быть, ей позвать доктора?
- Проснется – посмотрим. Я пойду, а ты пригляди за этими братьями, – сказал, встал и обратился к детворе. – Это мой старший сын. Амлет. Его мама… умерла. Так что можете поговорить, – и вышел. Кот направился следом.
Спрыгнув с крыльца, резко отскочил в сторону и зашипел. Рудольф тот час посмотрел в сторону, в которую шипел его любимец, и увидел маленькую, с маленькими глазками, узким ртом, из которого то и дело выскакивал раздвоенный язык змейку. Он ей подмигнул, та быстро исчезла. Затем взял питомца на руки, погладил и сказал:
- Нашёл, кого пугаться. Выползла малышка, чтобы поздороваться, на тебя полюбоваться – а у тебя шерсть дыбом.
Кот возмущенно отстранился, упёршись одной лапой в плечо хозяина, и строго на него посмотрел: мол, у тебя все дома? Там же Амлет!   Рудольф погладил своего пушистого телохранителя, прижал к себе. Тот  удобнее разместился на его плече. В таком виде они и предстали перед муттер.
Она уже переоделась в свободное  закрытое лёгкое платье, шляпа с широкими полями на голове.  На землю был брошен широкий ковёр, на котором стояли  складные стулья. В центре сидела муттер, справа от неё Ганс, пасынок, сын первого мужа, десятый по счёту, слева – Рихард, у его ног Рекс. Рядом с тем Пьеро, пёс Михаила, и Роки, пёс герра Генриха.  Сам Михаил, видимо, купался. Генрих  беседовал с послом, его команда стояла вокруг. Напротив муттер, на подушках, сидело несколько пожилых мужчин и женщин, за их спинами стояли более молодые. Над муттер, как и над псами, были раскрыты зонты.
Поглаживая Ваську, Рудольф подошёл к кругу. Судя по лицам, здесь разговор уже состоялся, и решение было принято. И муттер обратилась к нему официально, чем очень удивило и насторожило молодого мужчину. Он сразу быстро оглянулся, ища Михаила, но… он где-то расслаблялся. Видимо, посчитал, что его присутствие в данный момент необязательно или… нежелательно. Муттер смотрела на своего старшего сына строго:
-  Шнейдер, тебе поручается взять на воспитание мальчиков, двух сирот рыбака, мать которых ты смог спасти в бурю. Они являются частью отдалённой ветви семьи. Как вести себя с самкой, которая дала жизнь самцам, решишь сам. При определении для неё условий жизнесуществования прошу руководствоваться законами семьи и рода.
Рудольф на несколько секунд потерял дар речи. Его друг тоже. Оба смотрели на муттер, выпучив глаза. Наконец кот чихнул. Мужчина мотнул головой, посмотрел на Рихарда и гаркнул:
- Рихард! Рекс! – те сразу подняли на него головы, хорошо хоть не вскочили по стойке «смирно», – вы уверены? Вы хотите сказать, что этот мальчишка – отпрыск нашей семьи, и он напал на меня?
- Да. Он мал и  глуп. Поэтому его воспитанием займёшься серьёзно. Чему его обучать, тоже решишь сам, – спокойно подтвердила муттер.
Человек и кот посмотрели друг на друга и одновременно заорали, каждый на своём языке:
- Мишка!!!!
Мишка, прыгая то на левой ноге, то на правой и тряся головой то налево, то направо, подходил к ним со спины. Спросил:
- Что тебе надобно, старче?
- Ты слышал?
- Что? Когда?
- Сейчас!
- Я плавал. Хорошая вода. Тебе  тоже советую поплавать.
- Да пошёл ты с такими советами! Ты знаешь, что мне шьют?
- Очередную бабу с её приплодом. Ты сам к ним прилип. Карма у тебя, брат, такая.
- Какая такая?!
- Слабый пол к тебе липнет. Альфа самец ты наш. Краля-то эта где? Спит всё?
- Ты шутишь?
- Я? Нет. Тебе пора немного отдохнуть. Сколько не спал? Ладно, – Ингрид уже подошёл к Михаилу, проверил его пульс и помогал надеть белую  прямую хламиду с капюшоном и рукавами, закрывающую всё тело от солнца. Миша же говорил: – Я уже подумал. Во-первых. Это прекрасно, что наши Рихард и Рекс обнаружили осколки семьи. Другой вопрос, как они здесь очутились? Рихард? – он обратился к Рихарду, который уже копался в своем аппарате связи.
Тот сразу ответил:
- Полная информация у главы рода. Все причинно-следственные связи.
- Хорошо. Значит, окончательное решение по данному вопросу примет отец. Но я продолжаю. Во-вторых. Со стороны члена рода нарушен закон. Как я понял, он напал с оружием да ещё из-за угла, со спины, из-под тишка (как хотите, так это и называйте) на брата по отцу главы рода. Знал-не знал, вольно-невольно – это никого не интересует. Закон суров – но он Закон. Dura Lex, sed Lex. Закон рода требует жёсткого наказания. И как быть? Герр Рудольф? В-третьих. Брат, ты который раз в этих местах в спецкомандировках? Что тебя сюда присасало? Только не говори о женщине. Ты к ним равнодушен. Любимая с тобою всегда рядом. И это мы знаем. Может быть, это подсказка рода? Тогда, брат, может быть, тебе стоит более подробно изучить ситуацию в этом направлении и за всех сородичей, здесь проживающих в отрыве от корня рода, взять на себя ответственность? Время для развития семьи благодатно. Мама, – он обратился к муттер, – ты как думаешь?
- Я слушаю, – ответила женщина.
- А я всё сказал. И я хочу кушать. Затем полежать на солнце, поплавать… А Рихард пусть работает.
- Ну что ж, – женщина  поднялась со стульчика. За ней последовали другие. – Рудольф, распорядись об обеде. А мы, Ганс, прогуляемся по берегу… Помою ноги в океане. – Она улыбнулась, взяла пасынка под руку, и они медленно направились к переменной, непостоянной, расплывчатой линии соединения воды и суши. За ними охрана из числа офицеров герра Генриха. Увязался и Пьеро. Но тот сразу пошёл прыгать по воде, раскидывая брызги во все стороны, особенно на себя.
Рудольф же словно замер на месте: он не понял, что произошло. Затем резко повернулся к обоим братьям, которые оживлённо говорили, размахивая руками в сторону высочайшей скалы над водою.  Скала была острая, неприступная, птица да смельчак-самоубийца могли побывать на её острых краях. Сказал:
- Мишка, ты бы лучше акулу поймал, чем такое выдать!
- Извини, поймать не смог. Она юркая. Но, когда подплыла, врезал пару раз. Увы, в нокаут не ушла. А так бы приволок тушку за хвост, – на полном серьёзе, спокойно ответил Миша.
Нижняя челюсть Рудольфа отвисла, Васька её поднял. И посмотрел на обоих мужчин, затем поднял лапу к своему виску и покрутил около него, смотря на говорившего.  Рудольф махнул рукой, спросил Ингрида:
- У тебя есть мне во что переодеться? Мои вещи в лагере. И впрямь надо окунуться, отдохнуть. Ничего из слов Мишки не понял. И про какую мою любимую ты загнул?
- Армию, конечно. Твои же солдаты уже расквартировались, переоделись, искупались и вольно  жарятся на солнце, – ответил Михаил. – А я – их почетный командир – голодный.
- Так вот и скомандуй, – буркнул в ответ Рудольф и скомандовал Ингриду: – Пошли со мной! – Двое мужчин переглянулись, кивнули друг другу, Ингрид пошёл за старшим братом, Михаил направился к группе герра Генриха: там  между ним, членом правительства государства и послом шёл жаркий спор.
Войдя в самолёт клиники, Рудольф нежно, осторожно опустил кота в ближайшее кресло, бухнулся и сам в соседнее. Посидел с минуту и стал разуваться. Верно, он в этой амуниции уже больше суток. От сверхнапряжения он не чувствовал ни усталости, ни голода. Но Мишкина «акула» его вернула в реальность. Акулы в здешних прибрежных водах  некогда были замечены. Не от неё ли, поговаривали, погиб рыбак? Рудольф напряжённо думал. Затем медленно достал блок связи, связался со штабом ограниченного контингента и приказал проверить все воды на предмет обнаружения хищницы. Если что – сообщить и или отогнать, или выловить. Сейчас здесь отдыхала муттер. После этого продолжил раздеваться. Ингрид спросил его:
- Сейчас здесь поспишь или сначала искупаешься?
- Принял бы душ. А идти куда-то просто нет сил.
- Хорошо, я оботру твоё тело, а ты ложись. Тебе, брат, надо поспать. У тебя вновь воспаляется нога.
- Устал просто. То эта баба, то её детёныш… Дурь одна.
- Несмышлёныши.
Через пять минут Рудольф уснул, кот лег рядом.
Так что Рудольф не видел, как прошла встреча вдовы рыбака и муттер. Но женщина терпеливо выслушала все суровые  нотации муттер в дипломатичном переводе Михаила, только Рихард при этом то и дело усмехался. Хотя – он и так писал.

Когда через месяц Рудольф вернулся из этой командировки, Арнольд попросил брата пройти в кабинет. Следом подошли старшие. Когда все заняли свои места, Арнольд сказал:
- Брат, ситуация по тем отдалённым родственникам такова. Лет четыреста назад между семьями началась драка за грааль. Грааль погибла. Те, кто стал причиной её гибели, бежали. Триста лет связи с ними отслеживались, затем прекратились. Видимо, в какой-то момент запах следа пропал. Тогда бежало пять семей. След одной Рихард нашёл в Африке, другой – в Латинской Америке, третья – как ни странно, в Северной. А две на юго-востоке.
- Хорошо разбросало! – улыбнулся Рудольф. – Это какой же силы в тротиловом эквиваленте бомба рванула?
- В приличном.  Поэтому я согласен с предложением Михаила о том, что ты берёшь под контроль остатки обнаруженной семьи. Пока одной. Других попробуем по-другому убедить восстановить с нами связь. Но за эту отвечаешь ты. Ты – там глава.
- Иными словами, все самки мои.
В ответ дружный мужской хор:
- Рудольф!!!!
- Понял. Исправляюсь. Только детородные.
Арнольд закрыл лицо, качал головой и хохотал.
Альфа самец!

Вдова рыбака только через четыре месяца поняла, что она в тяжести. Задержку и немощь, к которой присовокупилась лень, объясняла теми часами, что выпали на бурю. Когда до неё дошло, что беременна, и в её голове сразу пронеслась мысль: «Что делать?», малой сразу выскочил с радостью за дверь. Она поняла, что идёт змей. Так, и только так она для себя обозначила мужчину, который  спас её из воды. И он вошёл. Зоркий, безжалостный, бездушный, беспощадный. Малец был уже на его руках. Искуситель сразу к ней. В  полтора шага. Поставил мальчика на пол и посмотрел ей прямо в глаза. Она скорее почувствовала, чем услышала: «Рожать! В прятки со мной играть опасно».  Малыш тут же сказал:
- Мама болеет. У неё живот растёт.
- Эта болезнь у неё хорошая, – усмехнулся Рудольф.
- Как это?
- Будет у тебя брат или сестра. И, возможно, и оба, – мужчина взял запястье женщины, послушал пульс. Усмехнулся. – А ты как баба ничего. Четверо, если не ошибся.
- Как? – вновь спросил малыш.
- Просто. – Засмеялся. – В воде рыбьих яиц нахваталась.
- Что тогда будет?
- Родится у тебя сестрёнка мурена да братик скат.
- Ой! Они страшные.
- А ты кого бы хотел? Каких рыбок любишь?
- Тунец, селёдка…
- Хорошо. Вот сейчас мы из них ужин и сделаем, – и вышел.
Вдова рыбака задумалась. Любимого не вернёшь. А этот змей говорил, что у его любимой тоже был сын от другого. Змей ему помогает, защищает. Она это сама видела. Может быть, её несмышлёныша сможет поддержать, поднять, к умному делу приставить. Младшенький  вообще с его рук не сходит. К родному отцу так не шёл, да тот и грубоват был. А этот на ласку не скупится. Родит она ему. Признает, около себя держать будет. Подумала и вздохнула: а что скажет его мать? Второго с ней разговора она… желает избежать. Женщина устало поднялась с циновки. Она не знала, что ждёт её впереди. Знал он.
Её змей.
Циновка, прикрывавшая вход, приподнялась, и вошёл её обалдуй. Он осмотрел мать, которая с трудом поднималась с пола, спросил:
- Залетела? От него? И…? Самим жрать нечего, а здесь ещё его оглоед.
- А ты ему это сам скажи, – неожиданно для себя предложила сыну мать.
- И скажу, – тут же завёлся  неуёмный. И вдруг резко затормозил: в хижину вошёл… он.
И спросил:
- Что ты мне хотел сказать? Что твоя мать беременная от меня? Знаю. Она мне подходит. Так что сделаем так. Мой дом на скале ещё не закончен.  Но нижний, на перевале, готов. Поэтому моя женщина со своим младшим сыном будет жить там. Тебе придётся выбирать. Ты – взрослый. Или ты остаёшься здесь, в отцовой хижине, заботишься о себе сам. Или – идёшь в армию. Я уже договорился. Маловат, правда, слегка.  Но, как говорят, связи делают всё.
Женщина и её старший сын молча переглядывались. Рудольф продолжил:
- Понятно. Растеряны и удивлены. Вы, господа, мне как бы родственники. Весьма отдалённые. А глава рода передал всю вашу семью с родственниками вашими под моё начало. Так что мои желания, недоросль, никем из вас не обсуждаются. Таковы законы семьи. Хотя, – он подошёл к салаге, – мозги-то твои недоразвиты. Пожалуй, пока я здесь, тебя при себе подержу и кое-чему подучу. Не примешь – сдохнешь вскоре. Твой выбор.  Хитрить тоже не получится. За кровной роднёй у рода особый пригляд. Понял, мальчик? Доверия вам пока нет. Поэтому и цацкаться с вами никто не будет.
Тот в ответ  молчал: на него смотрели два огромный зрака змея. И душил ядом воздух. И паршивая овца в стаде услышал:
- Мы своих охраняем. Предавших нас уничтожаем. – Заметив удивленный взгляд матери и сына, пояснил: – Когда-то, давно, пять семей из-за своих амбиций нанесли вред всему нашему роду. И сбежали.  Вы, её потомки, – одна из них. Марать руки об кого-либо из вас северный принц не станет. Зато и Рекс церемониться не будет. – И спросил в упор бунтаря: – Жаждешь повторения? Конец только будет иной.
- Я это уже понял, – усмехнувшись, помолчав, ответил парень.
От взгляда полкана, от которого замирала, уходила в небытие жизнь вокруг, избавил, спас малыш. Он вольно подбежал к сердившемуся дяде, дёрнул его за руку, сказал:
- Он хороший. Глупый, но хороший.
- Я знаю. Только он этого не знает.
- Я там… всё… накрыл.
- Учись, малой, у малыша жизни.

Селение как-то спокойно приняло верховодство полкана. Да он особо и вмешивался в их простую жизнь. Всё шло привычно. Только ни тогда, когда поднялся очередной шторм. Предупреждённые военными население спешно поднялось по удобной лестнице на опасные скалы, укрылось в малой крепости главы семьи. Рудольф прибыл уже на исходе непогоды. Осмотрелся. Люди живы, накормлены, дети спят или играют, а хижины  новые построят, лодки тоже.
Вскоре и непутёвый ушёл служить в армию. Жизнь его постепенно выправилась. Он получил инженерное образование, ушёл работать на верфь.
В срок разродилась и вдова рыбака четырьмя славными крошками. Ингрид присутствовал при родах. Малюток решено было оставить при матери, т.к. их отец всё равно здесь будет наездами. Вдова, несмотря на то, что её материальное положение было стабильным, не ленилась, не чуралась никакой работы. Подрастая, дети спускались со скалы и целыми днями носились, играли с другими сельскими. И в то же время в них было нечто, что отличало их деток от сверстников. Когда им исполнилось пять лет, прибыла Бану, сестра змея. Золовка долго смотрела на племянников, те ей корчили рожицы, змей готовил обед, младший сын вдовы ему помогал, но с тревогой то и дело посматривал на странную тётю, увлёкшую малолетних своими фокусами. Те от неё тоже не отставали.
- Как, брат, ты их собираешься учить? Здесь им вольно, но силы скоро в них проявятся, – спросила она за обедом.
- Потому ты и здесь.
- Хочешь предложить мне открыть здесь  филиал моего ателье?
- Хорошая идея. Только тебе  надо будет здесь выбрать место.
- Что ж, прогуляемся по окрестностям. Сегодня или завтра?
- Возьмём детей и пойдём.
Так началось обучение четырёх повелителей стихий.

Пройдёт ещё какое-то время, и дружба между Амлетом и Мэтью перерастёт в привязанность. Амлет стал зорко за ней наблюдать, что не ускользнуло от Рудольфа. Он попросил Ингрида посмотреть звёзды, тот сообщил о приближавшем положительном моменте. Рудольф кивнул и пометил как первоочерёдную задачу обустройство этой молодой семьи.
И оно не заставило себя ждать: прошли очередные месячные у Мэтью, и Амлет оставил девушку у себя.
Рудольф прибыл к ним часов в десять; Амлет как раз стоял в дверях и объяснял изумлённой молодой женщине обязанности хозяйки дома и супруги. Рудольф нажал на кнопку звонка. «Отец», «папа», подумали одновременно молодые. Амлет открыл дверь.
- Опаздываем на службу? – спросил он строго пасынка.
- Задерживаюсь. Отец, я предупредил, что этот день у меня может быть коротким.
- Хорошо. Позвони  герру Генриху, сообщи эту новость и… лучше ужинайте у дедушки и бабушки. Если будет поздно, останетесь  там. Со старшим братом и муттер я поговорю сам. И… напоминаю, что в выходные у нас семейный обед. Традиция. Теперь, сын, можешь идти. Охрана тебя уже заждалась. А я поговорю с дочерью.  Кофе приготовь, малышка…
Узнав вечером, что Мэтью отец выдает замуж, Бэлла возмутилась:
- Дедушка, как так? А я?
- Тебе, наша красавица, пока ни твой папа, ни твой отец жениха не нашли. Или присмотрели, но молчат.
- Но у отца же есть… наложница, а у неё есть старший сын. Он одногодка Амлету!
- Сомневаюсь, что они согласятся на такую кандидатуру.
- Почему?
- Причин, малютка, много. Первая из них, что тот молодой человек некогда поднял нож на твоего отца. А твой отец – сводный брат главы рода. Что касается твоего папы, то он сын главы рода и его наследник.  И твой папа как наследник будет настаивать на соблюдении законов рода, хотя того отпрыска и пожалели. Во-вторых, старший  уже сошёлся с женщиной, и та от него родила.  Повёл себя при этом несколько неправильно. Отодвинул себя от матери. А это в роде ставится как серьёзное нарушение закона.  Главное, он знал, что у семьи есть глава. Это приказ главы рода.  И надо было сначала поставить в известность не только мать, но и герра Рудольфа. Хотя есть ещё и младший, который с первых часов встречи с младшим братом трётся около него. И ему скоро восемнадцать, что для закона рода важно. Может быть, тебе его держат. Малышка моя, это только для заметки, но не команда к действию. Решать в любом случае будут твои родители. И ещё, я думаю, это – в-третьих,  вы – двойняшки. Скорее всего, натальные у вас почти одинаковые.  Хотя выйти замуж в шестнадцать лет – это рано. Но…, возможно, учитывая энергетику твоих родителей, и нормально. Чтобы пиво не перебродило и не закисло.
- Дедушка, я предпочитаю, чтобы меня сравнивали с брызгами шампанского!
- Оно тоже, постоит – и остаётся просто неприятная водичка. Лучше скотч или спирт.
- Кому мне это передать? Папе или отцу?
- Религия твоего папы – трезвость, а отца – тот в критическую ситуацию и жидкость для реактивных двигателей выпьет… И… а лучше и не думать о последствиях… Змей-горыныч.

Наступило восемнадцатилетие младшего сына вдовы рыбака. Сама вдова в этот день с утра чувствовала удивительную немощь, поэтому не встала с восходом солнца по привычке. Старшая, рождённая ею от змея, подошла, наклонилась, послушала пульс: у неё уже проявились способности к целительству. Позвала:
- Скат, сообщи папе, что жизненные силы покидают нашу матушку.
- Да, мурена.
Женщина печально подумала: «Растут, и по таким кличкам между собой общаются, только люди их знают по кличкам, только на них откликаются. Страшная у них будет жизнь или чудная – не ведаю», – и тяжело вздохнула.
Рудольф с Ингридом прибыли к полудню по местному. Имениннику хватило терпения дождаться, когда отец обнимет  младших, потреплет их по волосам. Затем подошёл. Тот сгрёб его в охапку, приподнял с земли, попробовал провести захват, но  юноша увернулся.
- Молодец! С завтрашнего дня ты зачислен в мой полк! Это тебе мой подарок.
- Отец, но я же подданный этого королевства!
- С твоим королём старший брат уже договорился. Они, видите ли, родственники по крови. С правящими монархическими домами запада по отцу, с восточными – по матери. Так что беги к друзьям, сообщи эту новость. С девушкой попрощайся. Зазноба-то есть?
- Её нет. Парням завтра скажу. Или вечером. Я хотел с ними этот день отпраздновать. Уже рыбу наловили, фрукты собрали. Младшие тоже приглашены.
- Хорошо. Только ненадолго. То твоя мама будет волноваться. Старший-то собирался приехать?
- Как-то неопределённо. У него с его женщиной вновь раздор.
- Ты хочешь, чтобы я вмешался?
- Это будет правильно?
- Не знаю. Давай вернёмся к этой теме завтра. Сегодня у тебя по нашим меркам праздник. Беги! Гуляй! Мы тебя любим. И присмотри за малыми.
Дети убежали, а Рудольф прошёл к умирающей.
Ингрид с Ингою заканчивали её приготовление к уходу. Она была одета искусно и богато. Возможно, никогда так при жизни. При виде его, они быстро собрали свой инструмент и вышли. Он подошёл к ней, сел на пол рядом с её постелью. Он сказал:
- Тебе пора.
- Я знаю. Благодарю тебя. За то, что спас моего старшего, помогаешь моему младшему. Спасибо за твоих деток. Они очень не похожи на тех, кто рядом. Но ты же сможешь их уберечь?
- Только то, что мне дано сделать для них.
- И у них есть имена. А они только по кличкам, которыми ты назвал их в первый раз. Возможно, шутя. Ты же колдун, маг. Ты же знаешь, как твоё слово действует. Ты же был согласен, чтобы я детям дала имена. Как им жить с такими страшными кличками?
- Это всё, что тебя сейчас беспокоит?
- За наших детей с мужем я спокойна. Ты за ними крепко приглядываешь.
- Я то, что ни разу внука не видела?
- Я их люблю и благословляю.  Ты им это передашь?
- Тебе надо подождать. Ещё несколько часов. Не в этот день. Пусть мальчик веселится. Я всех детей заберу с собой.
- И моего?
- И нашего. Он уже определен для прохождения службы в мой полк. И я думаю женить его на Бэлле, это дочь  моей третьей жены.
- А что будет со старшим?
- Он получает свой урок, причина которого его гордыня. От неё избавляются небыстро и нелегко. Я надеюсь, он вскоре сделает правильные выводы.
- Но я его не увижу.
- Мать видит сердцем. Закрой глаза, – и он опустил свою ладонь на её лоб.
Она увидела своих родителей, их любовь, своё рождение, детство, встречу с любимым, их свадьбу, их игры, рождение первенца, гибель троих младенцев, рождение младшего…  Дыхание у неё стало учащённым.
Рудольф приподнял руку.
Женщина открыла глаза. Заулыбалась. Произнесла:
- А тебе молодую надо. Силы в тебе ещё много.
- Каркаешь?
- Советую, мой господин. Извини, если твою душевную боль растеребила.
Они так сидели рядом друг с другом до темноты, пока не прибежали с гулянья дети. И сразу к матери. Сели кругом, стали рассказывать, как прошёл их этот день. Весело, но давая высказаться другому. В это время на придомовую техническую  площадку сел вертолёт. Из него вышли Рихард с Рексом, старший сын вдовы рыбака со своей женщиной и двумя детьми. Рудольф встал и пошёл навстречу  племяннику. Сразу провёл в комнату.
Дети встали, поздоровались.
Старший подошёл к матери, встал перед ней на колени, извинился.
- Прощай, сынок. Поцелуй моих внуков моих. И его слушайся. Не то в большую беду попадёшь, голову свою потеряешь.
- Да больше, мать, некуда. Всё ерепенился, что-то кому-то доказывал, а баба по рукам и ногам спеленала.
- Главное, что ты понял. Теперь всё наладится. С ним посоветуйся. Теперь он тебе и за отца, и за мать. И он – глава всей нашей семьи. Он – начальник. Идите с миром.
Старший сын встал с колен. Отошёл.
Часы забили полночь.
- Простите. Прощайте. Заботьтесь дети друг о друге, – сказала уходившая.
Рихард приблизился к снохе.  Встал над ней. Произнёс:
- Покойся с миром.
Странно, но на похороны снохи семьи прибыли все некогда отколовшиеся семьи. Почти в полном составе. Прибыл и Михаил. Для перевода. С ним Бану и Бэлла. Для охраны. Даже представители знатных фамилий.  Всё было чинно, мирно, достойно.
Во главе поминального стола посадили шестерых её детей. Рудольф, Рихард, Михаил, Ингрид сели рядом друг с другом. Бону встала за спину брата. Бэлла – Рихарда, папы.
И всё посматривала на младшего снохи. Тот скашивал глаза на неё.
Словом, познакомились.

Вылетали на следующий день. Каждого из мужчин ждала служба. Когда все чемоданы были упакованы, Рудольф сказал, обратившись к четвёрке:
- Дети, вы жить будете у Бану. Ваш старший брат, конечно, в полку. Как и все призванные для прохождения срочной службы.
- А его там никто не обидит? – спросил скат.
- Хотел бы я посмотреть на того, кто это посмеет сделать, – с усмешкой, недоброй усмешкой, ответил Михаил.
- А мы почему у Бану? – теперь задала вопрос мурена.
- Потому что вам надо учиться, – спокойно ответил Рудольф. – Бану вас учит. Живя рядом с ней, вам всем будет легче. Позже мы определим дни, когда вы будете приезжать и ко мне, и в семью. В семью, как обычно, выходной или семейный праздник. Всё, дети, разговоры отставить.
Подростки наклонили головы, молча разобрали  чемоданы и направились к летательным аппаратам. Они поняли только то, что их отец решил держать их подальше от себя. То есть, особо не признавать.
Уже на подлёте к чужой стране планы пришлось поменять: муттер потребовала, чтобы все приехали домой.  Прежде всего.

Ужинала вся преогромная семья за одним столом.  До этого мужчины помылись, отдохнули. Детей тоже разместили. 
Всё шло спокойно, пока Рудольф не произнёс:
- Благодарю за ужин. Я устал и хочу спать. Проснусь – сразу  в полк. Мальчик, ты со мной. Ты уже давно должен быть на службе.
- Нет, – сразу тихо ответила муттер. – Ты можешь, если отдохнул, ехать. Мальчик да и другие дети останутся здесь. Недели на две, может быть, на три. Пока не пройдёт акклиматизация. И какой она будет, мы не знаем. Медики здесь рядом, клиника тоже. Что касается учебной части молодого бойца, то, думаю, братья помогут. А так ты замордуешь мальчишку своими нормативами.
- Мама, это нарушение дисциплины.
- Если здесь кто и нарушает дисциплину, то это только ты, – каждое слово грааль произносила медленно, отдельно, тихо и покойно.
На неё посмотрели мужчины.  Затем переглянулись между собой. Обратили свой взгляд на главу рода. Тот пил чай и молчал. Взрослые и дети переглядывались.  Муттер вновь открыла рот:
- Почему ты мать своих детей  похоронил там, а не в семейном склепе? Как это положено, – и посмотрела на сына.  – Круг воплощений может быть прерван.
- Мама, она из другой семьи. Некогда сноха семьи потеряла мужчину, которого любила до последнего дыхания. Я, пользуясь своим положением, просто её поддержал и помог  вырастить ей их детей. И только.
- И в четвёртый раз ты проходишь через пытки вдовца?  Это обязательно? Так и не заметишь, как эта твоя жизнь закончится.
- О! Нет. Я собираюсь жить долго. Лет так до двухсот, может быть, и трёхсот. Как любая древняя рептилия.
Произнёс – и тишина.
Арнольд медленно пил чай. Маленькими глотками. Из маленькой фарфоровой чашки. А стол смотрел на него.
- Муттер, в данной ситуации закон сохранён, – наконец-то проговорил старшой. – Там был Рихард. Для всех отколовшихся семей он – наследник главы рода. Если бы надо было сделать по-другому, он бы сказал. И Рекс проследил бы. Всё сделано правильно. Но меня, брат, беспокоит другое, – он посмотрел на Рудольфа. – В той местности, конечно, привыкли к необычным именам. У нас так не принято. Поэтому с этого дня эти позывные «мурена», «скат», «селедка», «тунец» использовать только при выполнении военных заданий. То есть в армии. И местное наречие заменить аналогами на латинском.  Дети имеют имена, под которыми они записаны в семейной книге. Первая девочка – Хурватат. Следующий – Джам. Вторая девочка – Анахита.  Второй мальчик, соответственно, – Говад. Все четверо носят нашу фамилию. Прошу это запомнить и впредь выполнять. Что касается сыновей  снохи от мужа, то семья продолжит их поддерживать при соблюдении ими законов семьи и рода. Имена у них остаются те, которые им дали родители. Это первое. Второе. У нас только неделя, чтобы девочки Мэтью и Бэлла были переданы мужчинам. Между Амлетом и  девочкой отношения завязались. – Он посмотрел на Рудольфа и Рихарда, спросил их:  – Вы нашли второй девочке… жениха?
Отцы переглянулись. Затем оба посмотрели на девушку и легким взмахом голову молча задали интересовавший Арнольда вопрос: есть кто?
Бэлла встала, произнесла:
- Я не знаю.
- Это не ответ, – резюмировал Арнольд. – Или мы сейчас принимаем решение о твоём замужестве, или ты никогда не будешь с мужчиной.
- Брат, я против такой позиции как старая дева, – быстро отреагировал Рудольф.
- Тогда я жду. Мне надо определиться с днём передачи.
Дядя и племянник переглянулись. Рудольф со вздохом ответил:
- Я бы не хотел принимать такое решение столь скоропалительно. Но уж коль так поставлен вопрос, то… по-моему, рано… не подготовлен нормально… Хорошо. Ну, – он обратился к младшему сыну вдовы рыбака, тот посмотрел на него, – мальчик, согласно законам нашей семьи, ты в указанный срок главой рода женишься на этой милой красавице. Эта Бэлла. Она рождена моей третьей женою.
У юноши широко раскрылись глаза. Он медленно повернул голову в сторону…  Парень не знал, как определить для себя эту пиранью, но она ему  нравилась.   И Ну кивнул.
- Хорошо, – подвёл черту под разговор Арнольд и приказал Ингриду: – Проверь ещё раз расчёты и мне доложи.
- Всё? – Рудольф встал из-за стола. – Я к себе. Остальное всё без меня. Я хочу спать. – И ушёл.
На неделю.
Так что свадьба девочек и его воспитанников прошла без него. Она была скромной, но торжественной.

Замужество малолеток и появление в полку в качестве рядового сына покойной любовницы полкана и по совместительству зятя по имени Ну военнослужащими было встречено не однозначно. Особенно данная ситуация взбесила Иоанну. Но открыто противостоять племянницам она не рискнула: ей тогда бы пришлось выступить против союза дедушка-внучек-полкан. А желаемый мужчина был свободен, хотя его в любой момент могла заграбастать приживалка.
Настроение у Иоанны было очень прескверное. И Михаил подвернулся вовремя…



26.12.2020 – 17.01. 2021