В углу дивана

Десятилетие окончания школы  решили отметить у Сереги  на даче. Собралось полкласса. Девушки выкладывали из пакетов сыр, колбасу и фрукты, а ребята   —  самые разнообразные бутылки. После того, как сходили в сарай за дровами и  разожгли камин, все  стали пить, а потом почти одновременно говорить:  о семейной жизни, работе, детях, разводах, и поездках. 


Число пустых бутылок в углу увеличивалось.  Стефан, глядя на потрескивающие дрова,  произнес:


Но в камине дозвенели угольки.

За окошком догорели огоньки.


— Блок?  — спросила Ника.

— Да. Помнишь, когда Марь Ванна болела,  у нас студент уроки вёл?

— Помню-помню.

— Меня тогда так зацепило. Все перечитал.

— Я тоже. 


У Стефана был высокий лоб, греческий нос  и небольшой, но крепкий подбородок. Он засучил рукава на синем свитере, подбросил в камин дров и немного подумав,  спросил:

— А помнишь, как мы на пляже к экзаменам готовились?

— А то. Лисичкой меня больше никто не называл. 

— Я  считал  лису самым   красивым животным на земле. Ты была такая высокая, яркая, интересная, постоянно прически меняла. То ежик короткий у тебя, то кудряшки, потом в рыжий цвет покрасилась, сейчас - блондинка. Слушай, а если бы я тогда в школе...  предложил  дружить. Ты бы согласилась?


Ника помолчала и вполголоса ответила: 

— Наверное… да. 


Ника попросила  шампанского. Стефан сходил на террасу, принес холодную бутылку,  открыл и налил в пластиковый стаканчик. Пошевелил  кочергой в камине и сказал, не решаясь смотреть в ее сторону:


— Я влюбился в твою улыбку, в твои зеленые глаза. Я хотел сказать об этом, но боялся, что  ты поднимешь меня на смех. Помнишь, как мы танцевали с тобой на выпускном? 

— Конечно, помню. Как пионеры, на расстоянии вытянутой руки. А давай сейчас потанцуем!


Ника вытащила Стефана на середину комнаты. Во время танца она засмеялась, потом взъерошила  его волосы, а потом крепко обняла. Стефан  прижался к ней  всем телом. Неожиданно для себя они потянулись друг другу и поцеловались. Когда музыка закончилась, они немного неловко посмотрели друг на друга и пошли на диван, где сидели до этого. Ника закурила. Глядя на нее, Стефан тоже взял в руки сигарету, неумело затянулся и стал говорить о том, что боялся дотронуться до Ники и она  для него до сих пор самая красивая. А  потом  сменил тему и  спросил:

— Ты сейчас где?

— В Москве. В коммерческом банке, — ответила Ника.

— Я тоже в  Москве, в поликлинике — урологом. Ты знаешь,  у меня мечта, —  уехать в Польшу и там работать. 

— Подожди. Так Стефан — польское имя?

— Ну да, меня же  в честь деда назвали, — слабо усмехнулся он. — Отец военный, мы там год жили, до того, как я в ваш класс попал.  Язык знаю. Там родня есть. А здесь денег мало платят врачам… Год копил, у меня уже шестьсот долларов.

— А я в месяц столько получаю.


Прошло двадцать лет...


Дверь минивэна с иностранными номерами распахнулась и из машины вышел высокий крупный  мужчина  с букетом  в руках.

— Как я соскучился за тебя, — он обнял Нику.

— Господи, Стефан! Чудо в перьях. Надо говорить  — соскучился по тебе.

— Прости, разбойница, забыл, будешь меня поправлять. Это тебе, — мужчина в льняном пиджаке протянул яркий пакет.


Ника разглядывала содержимое, а мужчина в  профессорских очках комментировал. Это детям  — конфеты, это... 

— Солпадеин! Польский...  Стефан, ты — прелесть! Все помнишь.

— Лечи  голову, разбойница. Не болей!

— Ну ты… Доктор...

— Айболит. Помнишь: Добрый доктор Айболит, он под деревом…

— Все мужиков лечишь?

Стефан  ответил, что  переквалифицировался в гинеколога, а потом вздохнул и сказал:

— Деньги платят, но...  Знаешь, если бы не ты, я бы никогда не рискнул.

Ника недоуменно пожала плечами.

— Помнишь  дачу, камин,  как мы поцеловались, а потом спали вповалку в одежде пять человек поперек дивана? — спросил Стефан.

— Смутно. Я помню, что было тесно, а ещё помню стулья, которые мы подложили под ноги.

— Ты  тогда сказала, что за  мечту надо бороться. Этим я и жил целый год после той встречи.  Ты же помнишь, как мы все   в девяностые жили. Особенно врачи. Я, глядя на тебя,  набрал  больниц, поликлиник, дежурств,  работал на трех работах  без выходных. Накопил денег на отъезд. Помнишь,  ты ко мне тогда пришла впервые? С мужем...


Ника задумалась и вспомнила мужа,  вокзал,  старую бэху. Некоторое время они молчали. 

— От чего он? — вполголоса спросил Стефан.

— Тромб.

— Сколько ему было?

— Сорок пять.

— Помнишь,  как я лечил твоего мужа  от бесплодия и  шутил, что если родится сын, чтобы назвали его... Ника перебила Стефана:

— А помнишь студента-практиканта?

— Который Блока читал? 

— Ну да. Он сейчас работает учителем литературы в школе у моих детей. Я встретила на родительском собрании — добрый, романтичный. Мне он напомнил Пьера Безухова. Дети от него в восторге. Представляешь, книги  пишет. Я у него автограф взяла.

— Повезло. Таких учителей  поискать... Бэшки изучали поэму "Двенадцать", а мы  — камин, огни, тени. Так романтично.  Помнишь: "И на вьюжном море тонут корабли". Это о Цусимском сражении.  Тогда много русских погибло… Подожди. Пока не забыл.


Стефан полез в карман и дал Нике флэшку. 


— Держи, разбойница. Здесь два фильма, один цветной, второй черно-белый. Помнишь, мы ездили с классом  в музей Зои Космодемьянской, а потом  в поход ходили? Я оцифровал фильмы. Это тебе. На память...


Стефан и Ника ехали по дороге куда глаза глядят. Стефан   пел старые советские песни, читал вслух стихи  и  время от времени  с улыбкой поглядывал на Нику, которая улыбалась ему в ответ и  просила   смотреть за дорогой и  говорить чуть-чуть потише. 


— А может быть зря я тогда все  силы потратил, чтобы уехать. Надо было...

— Если бы ты не уехал тогда, то всю жизнь жалел, что не сделал попытку.  


Стефан согласно кивнул, а потом сказал, что сейчас  жалеет о другом и спросил Нику  пошла ли  бы она за него замуж. 

— Тогда? — удивилась Ника.

— Тогда я даже подумать об этом не смел. Сейчас.

— Но ведь у тебя... Жена, дети…

— Ты бы меня бросила. Меня жена сумасшедшим называет. Так и говорит: кому бы тебя сбагрить? 


Стефан не успел перестроиться, пропустил очередной  поворот, но  это его не  огорчило. Ему нравилось  ездить на машине.  Стефан услышал по радио незнакомую и одновременно такую родную песня и сделал громкость побольше. 


Приятный мужской голос пел:

— Я какие  хочешь сказки расскажу,

И какие хочешь маски приведу.


Стефан посмотрел на Нику,   в глазах защипало,  а в горле запершило.  Откуда-то, из другой жизни,  всплыли   забытые строки,   он включил максимальную громкость и подхватил:


— И пройдут любые тени при огне

Странных очерки видений на стене.

И любой колени склонит пред тобой..,

И любой цветок уронит голубой.


Они свернули с дороги и остановились в поле. Стефан нежно провел рукой по щеке Ники, потом поцеловал. Так, как никого никогда не целовал раньше — жадно и ненасытно. В голове у него закружилась карусель, он  оторвался от губ Ники и  покосился на грудь. В Никиных глазах он прочитал согласие и расстегнул пуговку на ее блузке..