Ты со мною, я с тобой

Рассказ продолжает «вселенную», описанную в рассказе Мгла.
http://proza.ru/2009/11/10/1202

*
Года два мы уж хотели это сделать, да всё никак – то страшно, то некогда, и вот – решились. Пришли туда вдвоём с Симой, компания наша к тому моменту распалась: Лиза с родителями в другой город переехала, мы на пары разбились – я с Симой, Майк с Деби – у них там какие-то свои дела образовались, встречались мы теперь редко, то пятое, то десятое... И вот, наконец, мы с Симой к этим развалинам притопали.
Нет… что-то я не с того начал. Так моя история непонятной получается. Лучше я всё с начала расскажу. Итак…

Мы жили в самом верху Драконского переулка. Выше только горы. Ну, если не считать, что прям за нами жил Яка-Джон, а уж за ним… Странноватое имя, да. Но все его так звали, мы тоже. Бобылём жил, один, жену схоронил когда-то. Нормальный был дед, яблоками угощал. Только просил в сад к нему не лазать, мол, ветки ломаем, а хотите полакомиться, так вот, держите. И выкатывал целую тележку.
А мы и не против – не ломать, так не ломать. Яблок у него наберём, так что рюкзак чуть не лопнет, и вперёд – до самых высот! С пятого класса мы там бродили, каждую тропку, деревце и былинку выучили, а однажды, на каникулах между восьмым и девятым, наткнулись на руины какие-то. Один дом или, может, два-три – сложно сказать. Случайно нашли. Мы прежде там уж сто раз мимо ходили и ничего не видели. А как там увидишь, если всю округу когда-то засыпало огромными каменюками, а потом, наверное, дожди шли, земли нанесли, а сверху трава выросла. Ещё подумали, что это во время войны тут мина взорвалась или что-то типа того. Да мы б и дальше ничего не замечали, но Майкл глазастый кричит: «Эй, подождите, что это?». Подходим, а там крыша из металлических листов. Заглянули, конечно, но спускаться не пойми куда (а там внутри темень сплошная), не рискнули. Точнее, первый раз не рискнули. А недельки через две взяли мы жумары, лопату, кирку, ещё кой-какие инструменты и двинулись.
Первым делом всё расчистили, после кровлю раскурочили, фонариками посветили, правда, мало что разглядели, и спустились – сперва Майк, потом я, девчонки наверху остались. Они, конечно, тоже хотели, но сначала ж разведать надо. В общем, слезли, огляделись: жилая комната – стол, стулья, шкаф, всё разбито, осколки под ногами хрустят, всё сырое, трухлявое. А глянули вбок – а там лестница на первый этаж. И тут нам малость не по себе стало, пол под ногами ходуном ходит, глядишь – в труху рассыплется, а если провалимся? Подкрались осторожно к лесенке, и тут ясно стало, отчего сыро, внизу – вода. Наверное, ручей подземный; скорее всего, тот самый, который над домишкой Яки-Джона наружу выходит. Или родник тут как раз из-под земли бьёт. Мы с Майки переглянулись. Я ему говорю: «давай», он кивает. Разделись и – потихоньку, по ступенечкам – ниже и ниже. Погрузились, фонарями туда-сюда поводили, вода прозрачная, темно только, развидели ещё одну лестницу на второй этаж, куда-то в другие комнаты. Дальше делать нечего, выбрались.   
Вот тут пролог можно и заканчивать, поскольку оставили мы там всё как есть, думали, что, мол, потом. А потом… с этого я и начал.
Мы добрались к полудню. По пути трепались о всяком. Серафима рассказывала о том, что хочет сделать новый визуал с видами этих скал, с запахами трав, в которых солнце будто  купается, с далёким журчанием ручейков и пением птиц, что задумала влезть в один серьёзный конкурс, посмотреть, что ей скажут маститые и бывалые, а я ей –
что вот уж третий день в отцовой мастерской пробую кресло не напечатать, а из геля сваять, но пока как-то оно не очень выходит. Вот так, болтая, и вылезли. Вид отсюда открывался невероятный: и вправо – на озеро, сияющее лимонными бликами, словно гигантская рыбина, и влево – на лесистое Трёхгорье, окутанное сизоватым туманом.
– Ты как? – спросил я.
– Отлично,– отозвалась Сима, – я же с тобой.
– Да! А ты – со мной, - улыбнулся я.
– Значит, нам нечего бояться!
Мы рассмеялись.
– Лезем?
– Лезем!
Минут через пятнадцать мы уже стояли на полу заброшенной комнаты. За два года там ничего не поменялось, видимо, кроме нас, эти руины пока никто не обнаружил. Я достал из рюкзака плавательные очки, баллончик с кислородом, фонарики, маленький термос с чаем (вода, как я помнил, тут зверски холодная; может, нам согреться быстренько захочется?), потом мы скинули одежду и, держась за руки, погрузились в тёмную глубину.
Затопленное пространство с неясными очертаниями какой-то мебели мы пересекли быстро (вода и всамделе была жгуче студёной), поднялись по лесенке. А наверху нас ждал приятный сюрприз – сквозь проломленную крышу били лучи жаркого июльского солнца. Я снял очки, отстегнул от запястья термос.
– Будешь?
– Не-а, - мотнула головой Сима. – Иди сюда.
Она уже нежилась в потоке света.
– Иди, обсохнешь мигом, – добавила она, зажмуриваясь и подставляя солнцу лицо.
Я подошёл, поцеловал её в задранный подбородок, а потом в атавитарную чешуйку на плече – она Симу не портила, наоборот делала ещё более привлекательной. Откровенно сказать, захотелось близости, но местечко выглядело очень уж, мягко говоря,  неуютно –  и пауки там тенета и гирлянды от души навили, и пылища такая, что ноги враз чёрными стали, хорошо, хоть битого стекла нет. Так что мы просто минут пять простояли обнявшись, наслаждаясь теплом.
– Согрелась? – спросил я.
– Угу…
– Тогда пора клад искать! А то два года мечтали.
– Уговорил, будем искать. А как найдём, так уедем на самую дальнюю планетку. И будем жить у моря, где всё время тепло, будем ловить рыбу и есть финики прямо с грядки. Или с чего их там едят?
– Согласен, - кивнул я, – а ещё у нас будет куча детей.
Сима резко отстранилась.
– Не хочу пока об этом, – отрывисто бросила она.
М-да, зря я это сказал.
Мы огляделись. В комнате стоял покосившийся сгнивший диван (явно не напечатанный, а рукодельный, в углу валялась какая-то разбитая довольно громоздкая старинная девайска – возможно, обсерваторий, а рядом…
– Это оно? – почти шёпотом проговорила Сима.
– Не знаю, не знаю, – сощурился я. – Но мы это проверим прямо сейчас.
Не помню точно, но, кажется, такая штуковина называлась комодом (меня отец однажды заставил историю мебели поизучать), имелось у неё три выдвижных ящика и дверца. И всё это таило загадку.
Я решительно приблизился, взялся за ручку.
– Подожди! – вдруг вскрикнула Сима. – Мне страшно. Ты же помнишь сказку про шкатулку Пандоры? Вот сейчас откроешь, а там!.. И всё! И наша жизнь перевернётся, и весь мир перевернётся тоже! И не будет у нас никакого моря с финиками. И детей тоже.
– Может быть, и перевернётся, может быть, – сказал я, оборачиваясь, – но дети у нас будут в любом случае, и ничто, Серафимка, ты слышишь меня?.. Ничего нам не помешает быть вместе. Я тебе обещаю.
– Тогда открывай. Открывай скорее! И пусть будет так, как будет!
И я рывками отодвинул ящики и распахнул дверцу.
В ящиках ничего интересного не оказалось – только сложенная аккуратными стопочками старая ветхая одежда, мы её вытащили, конечно, даже перебрали на всякий случай, но попусту. Содержимое шкафчика мы оставили на сладкое, оно ж с первого взгляда было ясно, что нечто необычное там точно есть. Я расстелил найденное нами покрывальце, на которое мы и уселись, и принялся вытаскивать один предмет за другим.
– Так… три запечатанные бутылки с жидкостями, на этикетках какие-то знаки… мягкие игрушки… четыре, нет, пять… из натурного материала, не знаю, какого… банка… – я попробовал её открыть, но безуспешно, – наглухо закрытая, стеклянная, с коричневыми… думаю, наверное, зёрнами… ладно, потом открою… а вот это… Сим, думаю, это – тебе. Держи!
Я торжественно протянул ей прозрачный конверт с карандашами и вместительную коробочку с красками.
– Ой, и правда! – воскликнула она. – Тут и акварель, и акрил, и масло!.. Я ж давно хотела совместить вирту с живьём! Вот теперь и… Как здорово, что мы сюда забрались!
– Конечно, здорово! – важно кивнул я. – Но тут ещё полно всякого.
Я достал десяток консервных банок (с мясом, рыбой, овощами), шахматы, колоду игральных карт, несколько настольных игр. От всего этого явно веяло бесконечной стариной или, скорее, древностью.
– А это… что это? – озадаченно пробурчал я.
Но не успел и договорить, как уже понял. И на секунду опешил. Впрочем, вру, не на секунду и не опешил, а на полминуты просто остолбенел. И немедленно вспомнил про ковчег Пандоры. И мелькнуло при том, что как-то правильно вышло, что мы сюда совсем без одежды заплыли, а то ж – кто знает? – вдруг те визики, что у нас в майках, за нами  следят? Причём, я и близко не уверен, что даже на самом нижнем белье таких устройство не понатыкано… А Сима… нет, в её взгляде я не увидел тревоги, она смотрела на меня испытывающе.
– Мы же вместе, – она произнесла это утвердительно. – Ты же со мной?
– И ты – со мной, – эхом откликнулся я.
– Навсегда?
– Навсегда!
– Я знаю, что это… Это…
– Книги!.. – я поспешил договорить, чтоб не получилось, будто Сима смелее меня.
Мы невольно оглянулись. И тут же рассмеялись, самим смешно стало. Откуда б взяться кому-то? За последние шестьдесят лет такие сумасброды, как мы, впервые выискались.
– Ты… читать умеешь?
– Да, – ответил я. – Меня дед учил, когда я совсем маленький был, а это ж – как на велолёте. Один раз приловчился и – навсегда.
– Тогда давай их сюда, – ободряюще махнула рукой Сима. – Я тоже умею, – добавила она. Меня дядя с тётей учили. И тоже совсем в детстве.
Я вздохнул и вытащил книжки. Три бумажные потрёпанные книжки.
– Достоевский. Преступление и наказание, – прочитал я несколько неуверенно, – Шекспир. Гамлет. Ромео и Джульетта. Библия.
Я аж вспотел от усилия, к любому делу навык нужен. Я открыл Шекспира и на пол выпорхнула фотка-сенсорка.
– А вот так мы сможем узнать, кто хозяин этого добра. – Сима взяла карточку, вгляделась, протянула мне.
– Надо ж… – только и смог вымолвить я.
С фото глядел на нас Яка-Джон (да, очень молодой, но он, вне всякого сомнения, он), а рядом стояли молодая симпатичная дама и двое детей.
– Пока всё загадочней становится, – хмыкнул я. – Но мы теперь знаем, кому задавать вопросы.
– А у нас есть вопросы? – несколько иронично проронила Сима.
– Пока нет, – развёл руками я, – но непременно будут. Собираемся. Уходим. Книги тут оставим. Мы и так теперь…
– Обладатели тайных знаний, – вставила Сима.
– Ага, типа того,  – подтвердил я. – Заговорщики… А что ж тут?
Я поднатужился, откупорил банку с зёрнами.
– Такой аромат ни с чем не спутать, – блаженно промурлыкала Сима. – И он тоже из детства. Это кофе.
– Заберём? – почему-то в этом вопросе я положился на мнение Симы, впрочем, мне всегда казалось, что она более благоразумна.
– Заберём, – кивнула она. – И отнесём Яке-Джону. Только себе половину отсыпем. А то я его сто тыщ миллионов лет не пила. Прям слюнки потекли.
Пожалуй, со слюнками она не приукрасила. Я в жизни кофе  не пробовал, слышал о нём только, но и у меня от запаха и от предвкушения челюсти свело.
Мы наскоро хлебнули чая, обтёрлись, и спустя полчасика уже вовсю тарабанили в ворота Яки-Джона.
– А, ребята, вы?.. – по всему, старик уже с утра успел приложиться к бутылке. – По традиции за яблочками? Давненько вас не было.
– Нет, – проговорил я. – Мы… нам поговорить.
– Можно? – встряла Сима.
– Хм… поговорить… Можно и поговорить, если надо. Зайдите, толковать на бегу у меня уже сподручности не хватает…
Он посторонился, нас пропустил, прикрыл воротину.
– Ну?.. О чём вы? Я, как говорится, весь – внимание.
Нечёсаные седые лохмы и пегая кустистая борода отчего-то делали его похожим на заспанного сердитого ёжика из какой-то детской анимашки.
– Мы вам кофе ваш принесли, – осторожно произнесла Сима.
– Кофе? – хмыкнул старик удивлённо. – Я уж и слово такое позабыл. А почему – мой?
Я молчком вытащил банку, протянул.
– Только это ж – клад, мы себе половину взяли, – как можно непринуждённее вымолвила Сима.
– С клада двадцать пять процентов берут, – усмехнулся старик. – Но взяли и взяли, правильно сделали. Постойте, – вдруг нахмурился он, – а откуда?.. Откуда это???
– Мы там не только кофе нашли, – тихо проговорил я.
– Святое причастие! – крякнул старик. – Идите за мной, вдали от глаз поговорим.
– Нам бы без… – я указал на ухо.
Старик молча приложил палец к губам, приглашающе поманил рукой. Пройдя метров двадцать по тропинке, гравий на которой давно уже пора было обновить, мы вслед за Якой вошли под свод резной, когда-то белой, беседки.
– Усаживайтесь, – буркнул старик. – Тут всё экранируется. Ты же Арс, да, Арсений? Так тебя звать? – хмель со старика, как я увидел, слетел мигом. – А она, – он метнул взгляд в сторону Симы, – она зовёт тебя Сен. Верно?  Всех вас с самого вашего мальства помню… и тебя помню, что – Серафима. И друзей ваших… Только мне сподручней вам прозвища дать было. Ты Зонтик, а ты дракошка – Одуванчик, ты же дракошка? Глазища какие… и пунцовым отливают… Ты, паря, с ней поосторожней, и земная женщина голову отгрызёт – не поморщится, а тут – вон!.. – он коротко хохотнул. – Только не обижайтесь, я без зла.
Мы переглянулись.
– И друзей ваших помню, - продолжил старик. – Стрекозка, Прыгалка, Мячик. Как они? Все уж работаете, наверное… А вы, небось, и жениться надумали? А деток как? Вам же генезоплатформа нужна. Бегите, записывайтесь загодя, там очередь… Ладно, ваше дело, не лезу… Вы там были? – Яка мотнул головой вверх – в сторону горы. – Мой порушенный дом нашли?
– Да, нашли, – подтвердил я.– Туда непросто, но у нас получилось. И мы там ваше фото… случайно… и не только фото… вот…– я протянул сенсорку.
– Да уж договаривай, – посопел старик, на фотку глянул мельком, отложил. – Знаю. Книги нашли. Вот и причапали ко мне, чтоб я вам… А что я вам могу объяснить? До войны другие законы были, все читать умели, это ж теперь, кроме смайликов-эмодзиков ваших, вы и знать-то ничего не ведаете. А тогда… И это теперь, скорее, к вам вопросы имеются. Откуда вы, скажем, грамоте обучены? Ведь обучены? – он вперил в нас суровый нахмуренный взгляд. – Хотя, не меня вам страшиться надо, я старый человек, да и сам не без греха. А вот их, – он сердито ткнул небритым подбородком куда-то вбок, – их бояться нужно!..
Яка потёр нос, пошлёпал ладонью по столу.
– Но… почему?.. – нарушил я вдруг возникшее молчание, – почему всё так? Зачем? Мы ведь даже не задумывались… Что в буквах плохого? Или в книгах? Мы ж вот эмодзами пишем… и цифрами – это можно, а буквы?..
– Идеограмм, ну, смайлов ваших… всегда ровно тысяча, если кто-то придумал новый, он тут же исчезает, прога не поддерживает, не пропускает… Верно?
Я кивнул.
– И символы самые простые. Недоиероглифы, пляшущие человечки недоделанные… «Да», «нет», «иду», «окей», «сплю», «играю»… шлёшь, скажем, шагающего такого и цифру 9, и всё понятно, придёшь в 9. А статью по философии или по математике ты так напишешь? Да вы и букав-то таких не слыхали… Или «Гамлета»? Или «Преступление и наказание»? Нет! Ни черта ты не напишешь! Даже, если что-то и придумаешь… Да что говорить… Многие знания – многие печали. И, увы, это правда. Вот и последняя война проклятая меж человечишками и дракошками из-за многих знаний содеялась. Горько мне так думать, но…
Старик махнул рукой, отвернулся.
– Идите, ребята. Идите. Мне выпить надо.
Мы встали, направились к выходу.
– Мы как-нибудь ещё зайдём, – полувопросительно проговорила Сима.
– Не стоит, – буркнул Яка, – не о чем нам… идите. Любите друг дружку. Всё у вас получится.
– До свидания, – сказал я.
– Идите, – повторил старик. – И… ладно, завтра приходите, – неожиданно добавил он. – Да, вечером, завтра. Если наступит оно – это завтра… И если не передумаете. Но подумайте хорошенько. Многие печали… многие…
Мы на секунду притормозили, удивившись внезапной смене настроений.
– Хорошо. Мы подумаем, – ответила Сима. – Хорошо подумаем. До завтра.
– Что скажешь? – спросил я, когда мы отошли метров на двадцать.
Сима не ответила. Повторила жест старика – приложила палец к губам. Я покосился на одежду, взглянул вверх – дронов не просматривалось, а со спутника на нас вряд ли поглядывать будут. После подобрал палочку, подал Симе. Она сразу всё поняла. И принялась вычерчивать на песке. Начала она с двух бегущих фигурок, потом появилось «19.00», стрелка, а затем рожица, к которой она пририсовала всклоченную бороду. Я кивнул и ниже вывел корявое неумелое «да». И немедленно его стёр.
Мы не успели выйти из-под деревьев.
– Арсентий Скобелев, Серафима Янова, вы арестованы по подозрению в общении с карантинным объектом.
Дрон, резко спустившись сверху, выдвинул членистую руку, протянул фотку, на которой мы заходим в калитку Яки.
– Вам следует немедленно пройти в городской изолятор, – вторая рука протянула мне карту со схемой проезда. – В случае отказа или сопротивления…
Механический голос не договорил. Нас ослепила вспышка. Дрон разлетелся на куски, его пластины просвистели рядом с нами, едва не задев. Метрах в пятнадцати сзади стоял Яка-Джон с плазменным дробовиком в руках. Неоновое сияние ещё вспыхивало на стволе.
– И что рот разинули?! Бегите!!! – рявкнул старик. – Они шуток не понимают! И я – старый дурак – забыл с кем дело имею… Совсем спятил, разнежился… Бегите же!!! Вам есть куда? Ко мне нельзя. Найдут. Да и я уже не жилец.
Решение созрело мгновенно. Я обернулся к Симе.
– Ты со мной?
– И ты со мной! – выдохнула она.– Бежим!
Мы схватились за руки и помчались. До заброшенного дома моего деда – метров сорок, лучшего убежища не найти. Ни единого дрона я не заметил, на всякий случай скомкал камеру на футболке, Сима последовала моему примеру.
Дом, конечно, стоял закрытым, дед уже лет десять назад пропал, но всё там открывалось моей сетчаткой.
Мы ворвались во двор, влетели в дом, закрыли окна-двери, огляделись.
– А дальше? – вопрос Симы я не услышал, прочитал по губам.
– Щас… Секунда, – проговорил я, закрыв глаза. Я точно помнил, что внизу находилась комната, которую мы называли «приют». Но где же вход?..
– Здравствуй, Арсентик.
Дед??? Я резко обернулся.
– Нет, нет, я не Константин Петрович, я его помощник.
В воздухе замелькали искры, собрались в голограмму. Явно дед, но – как на его послевоенных фотках – молодой и подтянутый.
– Звать меня можно просто Ка Пэ, – продолжил бот. – Хозяин тут давненько не бывал, но оставил подробные инструкции, про тебя в том числе. И про Симу тоже. Так и сказал, придёт внук, скорее всего, с Серафимочкой, так ты им всё расскажи. Вот я и… Кстати, тут везде экраны, говорить можно. А аэрозольчик для анабиоза наников, что у вас в одежде, так вон – на полочке, можете сейчас набрызгать, да с собой возьмите, мало ли… вдруг ещё кому... Голос мой, как слышишь, – деда твоего, да. Другого под рукой не обнаружилось, своим одарил. И обликом тоже, – бот улыбнулся. – Идём?
– Куда? – повторила Сима.
– Кажется, мы оба знаем, – откликнулся я. – Вспоминай, нам тогда лет шесть было.
– А, точно, – кивнула она. – Помню. Семь. Почти восемь.
Мы подошли к стене. Я отыскал взглядом аутентик.
– Вместе, – тут же подсказал Ка Пэ, – там рядом второй.
Переглянувшись, мы уткнулись взглядами в отверстия. Надо ж, как дед всё предвидел.
– Спускайтесь, – снова проговорил бот. – А мне стенки – не помеха.
Я вдруг засомневался: можно ли ему доверять? Но с вариантами у меня было не густо.
Часть стены отъехала в сторону, и мы принялись спускаться по ступенькам. Ка Пэ голоса не лишился, но рядом не возник, просто посверкивал.
– Как дедушка твой с поля зрения пропал, дроны всякие зловредные сюда заявлялись, да. Всё раскурочили, ну, это у них первое дело, двери сломали, я потом чинил, вещи пораскидали, но в тайный схрон этот не проникли. Если б обнаружили, тут бы так полыхнуло… Но нет, не додумались. А я спрятался. С потолка поглядывал, – бот хмыкнул. – Впрочем, это сейчас смешно, тогда не очень-то смеялось… 
Мы уперлись в дверь, ещё разок зыркнули в глазки`, вошли. Я осмотрелся. Всё на месте: диван, стол, стулья, визор, в углу – торшер. Ка Пэ материализовался, подошёл.
– Вон ту кнопочку нажми, – сказал он. – Её только ты включить можешь. Там запись. Тебе.
Я проследил за указующим перстом, бросил взгляд на Симу (она ободряюще кивнула), приложил палец. Наверное, я ждал чего-то подобного, даже не удивился. С экрана смотрел дед. Смотрел и улыбался.
– Сента, привет! – наконец произнёс он. – Вырос, наверное… Надеюсь, ты с Серафимкой? Она дракон, да. Это я сейчас ни к тому, что они чем-то хуже нас, нет, просто сложно вам будет. Но справитесь, знаю. Да и… кто из вашего поколения войну помнит? Многие, и вовсе, ни про какую войну не слышали. Это мне тогда десять было, до сей поры взрывы сняться. А вы-то в мире росли. И кто тогда бился, за что... Всё быльём поросло. А сколько людей полегло!.. И драконов тоже… А зачем? Во имя чего?.. Из-за жалкой планетки с месторождением инфоресурсов. Миллионы погибших! Миллионы… А потом сели и разговаривать начали… Ладно, я не об этом, – дед помолчал, потёр подбородок. – Я, собственно, вот о чём, – продолжил он, – если смотришь запись, то, стало быть, прячешься, тебя ищут, но ты ж не разбойник какой-то, выходит, узнал лишнего, а ищущий уж не остановится, захочет узнавать всё больше. Вот этого они и боятся. Оно и прежде умников не особо жаловали, а теперь и вовсе под корень вывели. И знающих запретили. Тьфу ты, – дед махнул рукой, – снова от темы уклонился. А у тебя со временем туго. Так вот. Повторюсь: после войны сели и договорились. И договорились до того, что, как любит повторять мой друг Яка, многие знания – многие печали. Оно-то верно, да. Но… В общем, решили искоренять одну глупость другой. И образование просто-напросто упразднили для всех живых существ. Ба-бах – и никакой письменности! По принципу: меньше знаешь – крепче спишь. А управление над людьми и драконами препоручили единому мозгоцентру. Электронному. Так, заодно, и проблемку с инфоресурсами решили, поскольку инфа ни на кой и никому не нужна стала. Нет, конечно, сперва и в наших, и в драконских землях дроны-шпионы так и кишели, а потом послевоенное поколение – ваших родителей – выросло, они уже грамоте не обучались, и всё стало тихо да мирно… жить стали бок-о-бок. И настал золотой век. Точнее, настал бы, если б не природа гуманоидная; они ж – мы и драконы тоже – сотни тысяч лет по кирпичику цивилизацию складывали, стремясь дальше, выше, быстрее. Так что всё это нынешнее – только временная остановка, передышка после бойни. Или перед… Хорошо это, плохо ли – кто знает, да я сейчас не о том, некогда мудрствовать. Вам скрыться надо. И чем быстрей, тем... У меня тут долго оставаться нельзя – вычислят, но боевых дронов почти не осталось, это ж в наши лихие годины они роями носились… а мозгоцентр – штуковина педантичная, пока взвесит, решит… в общем, думаю, у вас до переброски сюда небольшой дронной армии есть пара часов. А потому… Доставай из-под дивана коробку, там телепортационные браслетики для тебя и Серафимки, код уже введён, вам только «пуск» нажать.
– Куда? – я обернулся к Ка Пэ. Тот только плечами пожал.
– К надёжным людям, – проговорил дед. Он словно б ответил на мой вопрос. Мне даже показалось, что это вовсе не запись.
– Здесь недалеко, на другом конце земли, – продолжил он. – Готовы?
К этому моменту я уже вытащил коробку и достал браслеты.
– Да, – глядя в экран, сказал я.
– Тогда – удачи!
Я обернулся к Симе.
– Ты как?
– Никогда не пробовала…
– Я тоже, но…
– Ты со мною.
– Я с тобой.
Экран погас, мы взялись за руки, Ка Пэ взмыл к потолку, взирая на нас с улыбкой кота из древней сказки.
– Жмём!
И всё завертелось.
Ох… Что тут ещё скажешь? Мы стояли в пустой комнате с единственной дверью и без единого окна. Ощущения были не из приятных. Подташнивало и сердце колотилось.
– Ты в порядке? – проговорил я.
– Угу,  – кое-как промычала Сима, – почти. Мы всё те же? Клетками не обменялись?
– Чужих мне не нужно, а против твоих не возражаю,  – усмехнулся я.
– Кажется, легче.
– Это хорошо. И мне. Идём?
Я побросал браслетки в рюкзак, осторожно приоткрыл дверь. И бросил взгляд на  Симу.
 – Что там??? – слегка испуганно прошептала она.
 – Ну-у…  – я сделал паузу,  – насчёт грядок с финиками не поручусь, но море и пальмы… Вот они! Держи!
Мы выбежали из дома, остановились. Прямо за порогом, едва ли не под ногами, метрах в пяти-шести от двери, начиналось море! Лазурное, бирюзовое, сапфировое, изумрудно-яшмово-нефритное! Такое, о котором мечтали! Совершенно чудесное! А чуть поодаль высились пальмы.               
– Вы новенькие?
Чёрт, мы аж вздрогнули.
Позади стояли двое – мужчина и женщина, оба, пожалуй, лет сорока пяти, в шортах и гавайках. И посматривали на нас с подозрением. Я сделал шаг вперёд, закрыл собой Симу.
– Я – Арсентий. Скобелев. А это…
– Скобелев?.. – мужчина качнул головой, выдохнул. – Не продолжай. Я понял. Ты ж внук Константин Петровича.
– Да-а... – протянул я. – А вы его знаете?..
Женщина заулыбалась.
– Знаем, знаем. Пошли.
– И пошли быстро, – добавил мужчина, вдруг нахмурившись. – Раз вы тут, значит, всё может начаться. Если уже не началось. Я – Бенвенуто, а это – Джил.
Женщина протянула руку.
 – Рада знакомству!
Мы торопливо зашагали по тропинке, выложенной мозаичной плиткой, обошли дом, поднялись по ступенькам крыльца. Мужчина взялся за ручку двери, остановился.
– Ты только в обморок не падай, ага? А то для обмороков сейчас момент неподходящий. На потом отложи.
Это походило на шутку, но улыбку он даже не обозначил. Сима прижалась ко мне, сжала мне руку.
- Я с тобой.
Джил хлопнула меня по плечу, и мы вошли. А навстречу мне шагнул дед и схватил меня в охапку.
- Сента, Сента!.. - повторял он, прижимая к себе.
- Деда!..
Кажется, я не смог удержать слёз. Сзади осторожно приблизилась Сима и мы пообнимались втроём. В конце концов дед отстранился.
– Бен, - произнёс он, – если ребята здесь, то…
– Да, я понял.
– Тогда включай. До полной активации три часа. Если проследили… то нападут раньше…
Бенвенуто покивал и скрылся за дверью.
– Если нападут?.. Дроны? – спросила Сима.
– Да, – ответила Джил. – Если их скинут быстрее, нам придётся держать оборону.
– С планеты Земля, – видя наши вопрошающие взгляды, проговорил дед. – Там – электронный центр. Основные силы там, заводы тоже. Мозг – существо осторожное, его рассудительность – это около часа, ещё час на подготовку роя. Полчаса – на погрузку. Но это – в лучшем случае. А в худшем… Но, может… тебя не отследили? Наников аэрозолем забрызгали? –  я кивнул. – А что в рюкзаке?
– Да ничего особенного, – буркнул я. – Вот…
Я снял рюкзак, протянул деду.
– Господи! – вдруг воскликнул он, вытащив термос. – Это откуда??? Я ж его сто лет назад выбросил!..
Я похолодел.
– Просто… просто хотел всё твоё сохранить… А в нём?..
– Да, в нём!.. В нём маячки! И теперь они точно знают, где мы… М-да… Но что сделано, то сделано. Джил, – дед развернулся на каблуках, – всем – полная готовность, полная, абсолютная готовность. Через два часа, а может, и полтора здесь будет война. Минут тридцать, надеюсь, их смогут сдержать наши дроны, потом…
Джин кивнула и вышла.
– Чёрт… Прости, прости… – пролепетал я, – откуда ж я знал…
– Да ты не виноват, – буркнул дед. – Это я должен был тогда проверить… что теперь об этом… Нам, может быть, меньше часа жизни осталось… но вы тут ничем не поможете, так что вы – вон туда – в подвал, в бункер, отсидитесь, потом выйдете, вам, может, условно что-то влепят, будете жить дальше… Тут у вас хоть мизерный шансик имеется. А там – в моём доме – мишенью бы стали. Рой бы, конечно, не выслали, но и десятка хватило б, чтоб там всё в клочья разнести. Так что… И не возражай!
– А я и не возражаю, – откликнулся я. – Но и тебя не послушаю. Я уже взрослый. И решения принимаю сам. Вот Сима – да, должна отсидеться, а я…
– Это с какой радости я отсиживаться стану?! – взвилась девушка. – Или ты больше не со мной???
– О-о-о… – протянул дед, – да у вас всё серьезно…И я чертовски за вас рад! Ребятишки мои, ребятишки… Да, вы взрослые уже, приказать не могу. Но вот я сейчас чуток обдумаюсь и, может, силой вас в подвал затолкаю. И не благодарите! – он улыбнулся. – А пока… поговорим?
– Мы не пойдём в подвал, – едва ль не хором сказали мы с Симой.
– Мы потом себя уважать не сможем, – добавил я.
Дед опустил голову, потёр подбородок, прикусил губу.
– Я подумаю. Ладно. Рассказывайте! Чем занимаетесь, что в жизни хотите? Я, конечно, знаю немножко, но эта «немножка» слишком уж маленькая. – Он рассмеялся.
– Да, сейчас всё расскажем, – подхватил я радостный тон деда, – но… что за активация? Что должно… или может нас спасти?
– Да сдвинем планетку. И они нас потеряют… Вот, как-то так…
– То есть? – не понял я.
– Да есть один способ. Как раз и опробуем. Давай, рассказывай уже! А о делах потом потолкуем.
Переупрямить дела, как я знал, затея бесперспективная. И целый час мы беззаботно болтали. Даже об атаке дронов за разговором забыли.
А затем вошла Джил.
– На Земле идёт загрузка дронов, – проговорила она. – Готовность двадцать минут. Нами получены сообщения. Вот.
Джил протянула деду три листа бумаги.
– Бумажные носители опять в моде, – усмехнулся тот. – Сообщение шло бы несколько лет, телепортация мгновенна. От всех троих, как я вижу – от Стрекозы, Прыгалки и Мяча?
– От кого??? – я не поверил своим ушам.
– Да, от ваших друзей, они уже год с нами, – поморщился, словно бы извиняясь, дед.
– А они что – лучше, чем мы?! – Сима от возмущения чуть не задохнулась.
– Я себе не прощу, если с вами что-то… – поморщился дед. – А если один из вас? Как тогда?
– Мы вместе, – твёрдо сказала Сима. – Жить вместе. И умереть – тоже.
Дед покачал головой.
– Джил, – проворчал он, – одень их. И оружие дай. И сетки. Сетки – в первую очередь. Стрелки` с них никакие. А с сетками и ребёнок управится. Идите с ней.
Мы обнялись. И вышли.
Метрах в сорока высилось небольшое строение. Войдя, мы обнаружили там кабину лифта.
– Поехали, – проронила Джил. – Наши все там. Но сейчас уже начнут подниматься.
Внизу, в длинном коридоре, достаточно ярко освещённом, толпилась куча народа. Все они уже облачились в подобия скафандров и шлемы, в руках сжимали оружие. Многие были в экзоскелетах с руками-манипуляторами. Попробовал наскоро прикинуть количество людей, вышло около двух сотен.
– Переодеваемся, – скомандовала Джил. – Точнее, всё надеваем сверху. Бен уже на пульте. Держит наших дронов на поводке, на датчики смотрит.
В конце коридора мы нашли шкафчики со всем необходимым. Джил тоже в скафандроподобное облачилась.
– А это вам ракетницы – они координацию роя нарушают, и сетемёты. И там, и там по сто зарядов. А потом бегите. Псевдогерои, особенно мёртвые, никому не интересны… Извини за жёсткость, – добавила она, глянув исподлобья.
– Нормально, – бросил я. – Про псевдогероев – учли. Пора наверх?
К этому моменту мы остались в подземелье одни. Нам экзо не достались. Джил, кстати, тоже.
– Пора!
– Джил, нам дед так и не сказал, что вы задумали, – сказал я. – Что-то опасное?
– Видишь ли… – Джил прищурилась, – а мы не знаем: опасно ли. Мы нашу землю телепортировать задумали. Всю. Целиком. С морями и океанами. Со всеми, кто на ней.
– Планету??? – вскричала Сима. – Нашу Терру-100?.. Но ведь…
– И я о том… – пробурчала Джил. – Раньше никто и никогда ничего подобного не делал.  Но установка уже активирована, мы её лет пять строили. Координаты введены. Сперва рассчитали всё. А потом ещё Константин Петрович со своим сотоварищем Якой туда телепортнули, всё на месте осмотрели и замерили… для полной ясности. И теперь назад хода нет. Нам нужно уничтожить всех вражеских дронов, иначе они перенесутся вместе с нами и передадут новые координаты. И во что б ни стало надо защитить установку. Если атаку отобьём, можем прыгать со спокойной душой. Вот так-то, молодые люди. Ещё не пожалели, что ввязались?
– Сожалеем, что от нас прока мало, – мотнула головой Сима.
Лифт вынес нас на поверхность.
-- А если не прыгнем? – спросил я.
– Победителей не судят, – проронила Джил. – Или судить будет некому.
– Джил, а почему раньше телепортацию не выполнили? Чего ждали? – спросил я.
– Да ничего мы не ждали, – отмахнулась она. – Просто только вчера всё до ума довели, моделирование сделали. А тут и вы подоспели. Всё одно к одному.
– Всем-всем-всем! – донёсся откуда-то сверху голос Бена. – Готовность две минуты.
– Смотрите, – проговорила Джил, – ракетницу – двумя руками, а это – сетемёт этот базуковидный  – с плеча, - она показала. – А теперь вон туда двигайте, под стену дома. Сейчас начнётся. Повторяйте за мной. Что я – то и вы. Ракета полетит – пускайте ракету, сеть – значит, сеть. Цельтесь вверх. А то нас запутаете.
– Договорились, – поморщился я. – Целимся.
– Ну, тогда – ни пуха! Встретимся после войны, – весело прокричала Джил и побежала через двор.
Мы отошли к дому. Мне хотелось улыбнуться, сказать что-то ободряющее, но я вдруг понял, что могу дрогнуть, только хуже выйдет. И я просто сжал руку Симы.
– Ты со мной, – сказала она.
– И ты со мной, – откликнулся я.
И тут всё началось.
Сперва в небо взвились наши дроны. Сотни три, думаю, не знаю. И тут же, словно из пустоты, возникли чужие. Тысячи и тысячи. Небо почернело, будто от грозовых туч, всё загудело и заскрежетало так, что заложило уши. Схватка продолжалась минут десять, не больше. А затем земные птероботы атаковали нас. Я инстинктивно попытался загородить собой Симу, а потом мы куда-то стреляли, бежали, что-то кричали. Сказать по чести, всё это я помню смутно, но то, что случилось дальше, было настолько круто, что в память врезалось навсегда. Нет, я знал, что Сима – супер, и знал даже, что такое атавитарная регенерация, но… В общем, когда её руки покрылись сверкающей чешуёй, а её (её!) спинной гребень разорвал комбез, мне почудилось, что и я становлюсь драконом. А она подмигнула, расправила два огромных крыла и взмыла ввысь. По-прежнему сжимая в руках ракетницу и сетемёт. А следом и Джил превратилась в дракона. И другие, многие-многие другие. Извергая из разверстых пастей огонь, драконы обрушились на чужаков. И в этот миг земля ушла из-под ног. Наша Терра-100 телепортнула.
Повторюсь: всё это я помню с пятого на сто пятое, словно б со стороны наблюдал. Опомнился уж тогда только, когда Сима рядом сидела. Дрожа всем телом и всхлипывая. А я, наскоро облачив её в свой комбинезон, стоял рядом, гладил её по голове и твердил: Солнышко, миленькая, маленькая моя, чудесная, всё хорошо, ты – умница, умничка, я с тобой, я с тобой!.. А она, ловила ртом воздух, вздрагивала и говорила, что она «не знала, не думала», что «прежде такого никогда», что «это так страшно»…
Из транса меня вывела Джил. Подошла, укрыла Симу пледом. Присела рядом.
– Ты нас всех спасла, девочка, – сказала она. – Я тоже дракон, но я была не готова.
– Я словно над бездной прыгнула, – прошептала Сима.
– Весь мир сейчас над бездной прыгнул, – ответила Джил. – И если б ты не подала пример…
Я встал, отошёл на пару шагов, чтоб они могли спокойно поплакать. Все вокруг обнимались, хлопали друг друга по плечу, кто-то прикладывался к фляжкам. Мне хотелось поискать деда, но Симу я оставить не мог. Наконец, я увидел его посреди толпы, которая, кажется, намеревалась качать его на руках. Он улыбнулся и помахал мне. А я помахал в ответ.


С той поры минуло три года. Центромозг нас пока не нашёл. А если найдёт, отправимся дальше. Технология отработана. И местечко на орбите одной симпатичной звёздочки уже присмотрели. Мы не живём у моря, но у нас есть на побережье небольшой домик. И каждые выходные мы транслируемся туда всей семьёй. С двумя нашими детьми. У нас мальчик и девочка. Близняшки. Вот и сейчас мы здесь. Погодка, кстати, чудесная. Чью генетику унаследуют наши дети, не знаю. Думаю, и человечью, и драконью. Посмотрим. Мы, как понимаете, воспользовались генезоплатформой. И среди наших нашлись инженеры, которые смогли построить новые платформы, чтоб такие, как мы с Симой, не выстраивались в очереди. А теперь, когда буквы разрешили, инженеров станет больше. Ну, и не только инженеров, конечно. Все профессии важны, как говорит дед. Так что и врачи, и учителя будут, и учёные даже. Надеюсь дожить до этих времён. И за своих детей порадоваться. Оказывается, много книг сохранилось. И учебников тоже. Так что всё будет нормально. Не все обитатели нашей Терры-100 знали, что мы телепортируем, для них это стало неожиданным. И не все довольны. Но смелость города берёт. И жребий брошен. Это тоже дедовы фразы. А ещё он говорит, что грамотность через пару поколений может превратиться в псевдограмотность, а она порождает раздор. Я деду верю, он всё знает, но… Есть ли у нас выбор? Может, и есть. Но я его не вижу. Вот и Яка всё твердил, что многие знания – многие печали… Как он там, интересно?..   
– А ну вылезайте! Синие уже все!..
Это Сима кричит близняшкам. Стоит на берегу с полотенцами наготове. А они барахтаются на мелководье. Я подхожу, обнимаю её за плечи.
– Мы так к Яке-Джону и не сходили тогда, – говорю я. – А обещали.
– Так давай сейчас и телепортнём, – отвечает Сима. – Яблок наберём заодно. Вот только сорванцов из воды вытащу. Пиши ему.
Я киваю. Делаю пару шагов назад, падаю обратно в шезлонг. Через секунду договорю всё это на диктограф и Яке напишу. Не «пляшущими человечками недоделанными», а по-человечески. Буквами.