Власть света. Ч. 2. Огонь и золото

С того часа, как люди приручили огонь, уже минуло чудовищно много веков, но в некоторых уголках мира он до сих пор служит главным, а то и единственным средством, чтобы разогнать мрак. То, что свет в зависимости от его источника по-разному преображает мир, заметили, осознали, вероятно, уже авторы росписей в первобытных пещерах, таких, как Альтамир. А уж что говорить о руинах мира фараонов, в которые в своё время хлынули лучи от электрических ламп. И вот однажды стало ясно, что дивная прелесть уточённого искусства не видна в яром свете прожекторов, оно нам видится не в меру грозным, даже мёртвым.

У света, который источает огонь, есть как бы дар вдыхать жизнь в озарённое им пространство игрою теней и цветов. В храмах древних египетских богов не случайно было довольно темно – в них и днём оставалась магия ночи, в то время как лютое солнце снаружи могло даже убить! За стенами храма мир был тусклым, а в них сотни светлячков в лампадах и отвесно падающие из-под потолка ласковые рассеянные лучи творили словно бы лунный мираж из мозаики инкрустаций и ярких красок на рельефах – всего того, что до наших дней не дошло.

То великолепие, что устраивали для богов, в какой-то мере было уготовано и мёртвым царского рода, но его выражал клад, а не интерьеры. У золота и серебра был статус металлов богов, субстанций, суливших вечность, и всё же в гробничной стенописи в любом случае мастера обходились лишь имитацией золота. На протяжении всей древней истории канон египетской эстетики очень медленно, но преображался. С имперской эпохи в палитру к основным цветам добавились полутона, в моду вошли разные особые эффекты, открытые или заимствованные – это уже не важно.

Так, археометрический анализ египетских росписей открыл, что в работе с пигментами египетские мастера часто шли на одну оптическую хитрость: они рисовали фигуру, которую желали бы выделить между другими на слое из порошка хантита, белого, как снег, вместо обычной побелки – порошка из египетского алебастра (кальцита) с его более тёмным, сливочным оттенком. Так был, к примеру, написан образ владельца гробницы ТТ69, землемера Менны. По стилю оформления склеп землемера схож с гробницей звездочёта Нахта (ТТ52) из-за обилия в них «солнечной» гаммы. Охра, была в группе основных и к тому же легкодоступных египетских красителей.

В её состав входят оксиды железа: гётит и лимонит и глины, от которых во многом зависит цвет этой минеральной смеси. И, разумеется, именно ею писали огонь, мёд, солнечный круг, оранжевых бабочек, золотые наряды и многое другое. У золотистого цвета в египетской живописи был, однако, и второй, куда более дорогой и экзотический даже, но более желанный источник – аурипигмент (трисульфид мышьяка). В отличие от охры, главный компонент которой, лимонит, имеет мелкозернистую структуру и не может образовать, что называется, «звонкий» цвет, аурипигмент состоит из чешуек, пластинок, которые отражают свет, заставляя минерал блестеть, но для сохранения этого свойства его ни в коем случае нельзя мелко растирать.

До сих пор бытовало мнение о том, что «золотом» аурипигмента древние египтяне писали редко и в основном для коронованных особ. У всех на виду был во всех смыслах яркий пример росписи в гробнице Тутанхамона, где даже нашли саше с кусочками редкого минерала. Но позже выяснилось, что он был распространён весьма широко, во всяком случае, в роскошную имперскую эпоху, о которой известно, что в то время даже люди очень низкого звания владели своими рабами. В числе стран и регионов, откуда мог поступать аурипигмент, были, вероятно, Иран, Армения, Курдистан, Анатолия и даже уж совсем близкая Сирия.

А. Лукас не забыл указать, что в старинной европейской живописи уже использовался искусственно созданный аурипигмент (орпименто), и именно он носит репутацию сильного яда. А вот размол самородков не опасен. Такой восхитительный с виду, аурипигмент очень капризен и плохо сочетается с маслами и другими красками. Со временем он деградирует и его трудно обнаружить при анализе картин. Но было установлено, что в попытках сладить с ним, египтяне то наводили им лоск на слое из охры, то смешивали с нею, быть может, и ради экономии. А для усиления блеска, сияния как-то изобрели лак.

Лак был сварен из смолы разных видов фисташек, той самой, которую ещё и охотно использовали как вполне достойный суррогат драгоценного ладана и даже называли «сенетер», «сонте» («фимиам»). В него для снижения вязкости добавляли хвойный скипидар, тогда лак хорошо растекался по поверхности, ложился ровно. Лак создавал эффект золотого мерцания на жёлтом и серебряного – на сизом фоне. В первозданном виде росписи или гробы, покрытые таким лаком, были нарядными, лучезарными, но все эти чудеса со смолами на самом деле ещё были в зачаточном состоянии, и потому до наших дней лакированные памятники древних египтян дошли в скверном виде.

Тим Нокс, директор музея Фицуильяма, предоставил в рамках изысканий М.Е. Стронг территорию сада, где на мольбертах были выставлены доски, окрашенные теми двумя красками, с помощью которых египтяне подражали животворящему солнцу и его квинтэссенции – золоту. Их нужно было внимательно разглядеть при разном освещении. И выяснилось, что доски, окрашенные с добавлением аурипигмента и покрытые лаком, сваренным по египетскому рецепту, при свете дня выглядят матовыми, но зато ночью, при свечах они очень яркие на вид и красиво блестят, мерцают. А кроме того, от жара огня в них возник запах, скорее огуречный, чем смолистый.

Умело слитые воедино все атрибуты ритуала да ещё и в тесном чертоге вроде святая святых или камеры гробницы могли ввести человека в экстаз: всё тонуло в озере живых огней, в котором таял дым фимиама, аромат которого сплетался с запахами свежесрубленного дерева, цветов, битума, лака, масляных духов и кремов, которыми умащали мумию…. у входа в гробницу, вырубленной в известняковой скале, рука касалась грубой, шершавой стены, а в погребальном покое – льдисто-гладкого от золотого лака гроба, когда на него возлагали венок в знак последнего «прости». Тьма и свет – два полярных символа и два мира, в которые не по своей воле попадают люди, в ночи сон подобен маленькой смерти, а после смерти без защиты света ночь грозит стать вечной.
 
Источники:

Стронг М.Е. «Освещая путь во мраке: светское и религиозное значение искусственного освещения в Египте эпохи фараонов». Диссертация на соискание учёной степени доктора философии. Гиртон колледж. Кембриджский университет. Январь 2018/ Illuminating the path of darkness: social and sacred power of artificial light in Pharaonic Period EgyptThis thesis is submitted for the degree of Doctor of Philosophy. Meghan E. Strong. Girton College. University of Cambridge. January 2018

Бил Шэйла Энн. Аромат и использование парфюма в Древнем Египте. Работа представлена на соискание степени магистра гуманитарных наук по теме «Исследования древнего Ближнего Востока». Университет Южной Африки. Выполнено под руководством профессора П.С. Вермаака и миссис А. Феррейры. Февраль, 2012 г./The essence and use of perfume in Ancient Egypt by Sheila Ann Byl. Submitted in accordance with the requirements for the degree of Master of arts in the subject Ancient near eastern studies at the University of South Africa. Supervisor: Professor P.S Vermaak, joint supervisor: MRS A. Ferreira. February 2012

Лукас А. Материалы и ремесленные производства Древнего Египта. Изд-во иностранной литературы, Москва, 1958 г. Пер. с англ. Б.Н. Савченко. Общая редакция и вступительная статья проф. В.И. Авдиева /Ancient Egyptian materials and industries by A. Lucas. London, 1948 (third edition, revised/третье издание)

Ченнино Ченнини. Книга об искусстве или трактат о живописи. Перевод с итальянского А. Лужнецкой. Под редакцией и со вступительной статьёй А. Рыбникова. ОЗИГ – ИЗОГИЗ. МОСКВА 1933

Анжено Валери. "Копирование и реинтерпретация в гробнице Нахта"/“Copy and Reinterpretation in the Tomb of Nakht. Ancient Egyptian Hermeneutics”, Val;rie Angenot. In Kerry Muhlestein and John Gee (eds), Evolving Egypt: Innovation, Appropriation, and Reinterpretation in Ancient Egypt, BAR International Series 2397, Oxford: ©Archaeopress and the individual authors 2012

Норман де Гарис Дэвис. Гробница Нахта в Фивах/Norman de Garis Davies, The Tomb of Nakht at Thebes, Robb de Peyster Tytus Memorial Series, Volume 1, Publications of the Metropolitan Museum of Art, New York, 1917