Потолок

Выдавив из себя крошечную каплю какого-то вещества и затем старательно работая двумя свободными лапками, добавляя при этом как-будто специально припрятанного особого клея, паучок стал умело закреплять первую ниточку своей “фирменной” сети. Он “колдовал” на потолке у самого изгиба, где потолок соединяется со стеной. Дело было не простое, хотя для паучков и рутинное. Все дело в первой ниточке, в первой точечке крепления к потолку. Туда приходится класть больше клея.
Паучок жил в доме. В обычном доме, где живут люди. Это был его дом, где он был хозяином потолка и высокой части стен. Потолок был чудноватый, на нем было много прямугольных изгибов, которые люди придумывают для красоты и моды ради. Он уже повесил свои искусные паутинки в нескольких местах, куда постоянно наведывался и нередко с пользой для себя. Глупые, но очень вкусные мухи, мошки, а иногда и отчаянные комарики, попавшись в паутину, трепыхались сначала, невольно давая ему сигналы какими-то одному ему известными вибрациями, а потом, обессилев, успокаивались, не подозревая о своей участи. А он спокойно и деловито подползал к ним по своей сеточке, чтобы попить их вкусного соку. Паучки не понимают, что они кого-то хватают и убивают. Они просто любят и умеют вязать свои сети и им нравится пить этот сок.
Паучок не понимал даже как он появился на свет, есть ли у него папа и мама и какая судьба привела его сюда, на этот потолок, где он был хозяином. Он не мог знать, что такой своей вольготной жизни и профессиональной реализации он обязан людям, которые жили в этом же доме, где-то там внизу, на полу, и которые его совершено не интересовали. Только люди понимают, что паучки заводятся там, где что-то не в порядке, где нет уюта и чистоты – младших сестренок любви.
Нельзя сказать, что паучок не замечал людей. Он был очень чувствителен. Когда открывалась дверь или окно и порыв воздуха или язычок сквозняка колебали его сети, он замирал, ожидая опасности. Он чувствовал перемещение людей внутри комнаты, особенно когда они быстро по какой-то причине приближались к тому месту, где он работал, он чувствовал даже и громкий голос, когда люди кричали или плакали, потому что этот голос гремел во всем доме. Он и в этом случае приостанавливал свою работу, выжидая спокойной минутки.
Люди... Это слишком сильно сказано... Если бы ему не было все равно и тем более, если бы он мог понимать, он понял бы, что в его обиталище, в это пространство, уже долгое время входит один и тот же человек с длинными кудрявыми волосами и с нежным голосом. И этот человек иногда плачет, но плач его не мог обеспокоить паучка, потому что был очень-очень тихим.
Наконец стало ясно, что крепление нити к потолку вполне надежно и можно тянуть ниточку дальше – на противополжную от угла сторону. Хватаясь цепкими лапками за поверхность потолка и стены, паучок уверенно пополз к точке следующего крепления, “раскручивая” за собой нитку с невидимой “катушки”. А там началась снова та же кропотливая работа. Это было действительно самым важным – повесить первую нитку, она станет основой для всей работы. Потом вторую, третью, потом переплетения и узоры…
Паучок работал быстро, когда его не беспокоили. Вскоре он начал филигранное дело своих “вышивок” и ему пришлось частично взгромоздиться на зыбкую еще сеть из нескольких ниточек. Открылась дверь, паутина затрепетала, паучок убрал лапки, в два счета метнулся в надежное место, затаился. В дверь вошел человек с кудрявой головой. Подошел к столу, сел, положил кудрявую голову на руки... Глаза смотрели на телефонную трубку...
Совсем немного паучок посидел без работы. В комнате стало тихо. Паутинка не трепетала и работу можно было продолжить... Лапки снова засучили по поверхности паутинки. Не отразились на действиях паучка и всхлипывания, которые едва доносились от поверхности стола и слегка подрагивающие плечи под кудрявой головой. Но когда, голова вскрикнула: “Ну разве можно так долго обижаться! Я так больше не могу! Ну что же это такое!” – притом каждое выражение все громче и громче, паучок приостановил работу и снова замер. Но после того как “голова” прокричала: “Пропади все пропадом... И этот день рожденья!” и спустя мгновение какая-то книга полетела и с грохотом врезалась в стенку, над которой сидел паучок, он мигом метнулся с паутины, спрятался в “спасительный” уголок, поджал лапки.
Опять наступила тишина... Уже надолго... Голова не шевелилась. Недоверчивый паук продолжил работать, но, уже предусмотрительно, вблизи от “укрытия”. Но пауза затянулась, воцрилась глубокая тишина, и казалось уже что и вся комната стала владением паучка. Его работа спорилась – паутинка выходила на славу! Он уже завершил плетение маленького треугольничка и намеревался взяться за разширение его пределов...
И вдруг эту тишину и спокойствие будто гром разорвал пронзительный звонок телефона. Паучье царство сразу уменьшилось до размера маленького треугольничка у потолка. Кудявая голова метнулась к телефону. “Да! Я слушаю тебя! Наконец... Я тебя так ждала... И ты?... Спасибо!... Не отмечаю... Приедешь?... Я жду.. И я тебя люблю!”.
Сразу после этого внизу, под паучком началась невероятная суета. Кудрявая голова носилась по комнате, поднимая невероятные воздушные волны. Паутинка трепетала. Сноровистая рука быстро дернула занавеси и потоки солнечного света заполнили комнату. Подозрительный паук снова забился в угол. Раскрылись окна и свежий ветерок пробежался по углам комнаты. От кудрявой головы доносилось какое-то “ла-ла-ла!). Потом она вскричала: “А паутины-то сколько!”, схватила длинную швабру и... начала безжалостно уничтожать все созданное таким самозабвенным трудом несчастного паучка... Было разрушено и его последнее творение…
“Ой! Паучок! Какой ты маленький! Вот сейчас я тебя поймаю!”. На полу – не на потолке. Откуда взялась такая прыть – паучок со страшной силой давал деру... будто слышал и понимал слова Кудрявой головы. Он был схвачен салфеткой и выброшен через открытое окно...
Кто знает, может быть он все же задержался на однм из подокоников нижних этажей и может быть сейчас уже осваивает новые территории... Пусть, раз он приносит счастье!