X Непроизносимое

Луна замерла среди  золотых листьев. Они мерцают повсюду. Золотистые макушки тополей зовут померяться силой и  красотой, а багряные листья рябины шевелит ветер.

Сегодня Фрескова отправилась раньше, чтобы встретиться с осенним утром. Ей хотелось остановить мгновения и провести по яркой листве ладонью. Она подняла с земли желтый лист клена и дунула на него. Мелкие песчинки покинули лист с этим легким дуновением, оголив красноватые  жилки осенней жизни. Ветер вдруг закружил листья вокруг нее. Ей так хотелось  здесь остаться, затеряться среди летящего предзимья. Девушка в розовом плаще раскинула руки в стороны и почувствовала свободу и внутреннюю силу.

Порывы ветра играют с волосами, плащом и юбкой. Она выбрала эту пышную юбку, чтобы окунуться в осеннюю нежность. Коричневая юбка внешне напоминает кружево, а широким поясом подчеркивает талию Луны. Белая блуза с рукавами фонариками выглядит кукольной и мягкой. Сегодня Фрескова чувствует себя счастливой. Особенно после разговора с бабушкой, которая ждет ее с нетерпением и по-своему охраняет  каждый шаг девушки.  Мама на работе в школе. А Лианова вновь отличилась.

Машка никак не может понять, как можно любить учебу и работу. Лианова проспала лекции и унеслась практически без макияжа, чем рассмешила Лань. Конечно, она подведёт глаза в машине, остановившись на парковке колледжа.

Все ночи Машка болтает по телефону с самыми разными людьми, которым от нее что-то надо: деньги, платья, туфли, связи. Машка не понимает, что они общаются не из-за  личности. А с другой стороны, может и хорошо, что не понимает — пока это не может обидеть Машку.  

Луна  вышла из троллейбуса, чтобы сфотографировать на телефон золотые макушки тополей на фоне голубого неба.  Она уже подходила к главному корпусу университета, когда вспомнила, что на днях забыла взять в библиотеке учебник по патопсихологии. Поспешила забежать на первый этаж и пронести ветром мимо охранника.

Но Луна не смогла пройти мимо двух аквариумов и засмотрелась на его обитателей. Самыми чудесными ей показались маленькие рыбки. Растительность  скрывала  оставшихся, которых, судя по всему, здесь множество.  Подсветка подчеркивает чистоту аквариума и заставляет светиться хвосты золотых рыбок. Фрескова заторопилась под лестницу и спустилась в  библиотеку.

Тусклые отблески света отбрасывали огромные тени. Тени всегда захватывают Луну, но сейчас  не до них  — больше всего она не любит опаздывать.

Очереди не было. Книг по патопсихологии оказалось две. К этому Луна добавила еще две тонких книги —  по маскированной депрессии и неврозу навязчивых состояний. Со знанием дела, тащила она книги в руках, подложив  огромный том по патопсихологии вниз, как полуразвалившийся фундамент.

От книг веяло пылью, и Луна чихнула дважды, прежде чем поднялась с цокольного этажа  и направилась по лестнице на третий этаж.

Завернула за угол кафедры психологии и вспомнила, что с сегодняшнего  дня  их занятия перевели на химфак. Библиотека, патопсихология…—  она совершенно забыла про другой корпус. Резко обернувшись, Луна врезалась в парня, который шел следом. Книги разлетелись в разные стороны, а самая массивная упала ему на ногу.  Он, как будто не заметив этого,  бросился поднимать оставшиеся.

Парень выше Луны. Его широкие плечи и стройные ноги создавали фигуру уверенного в себе человека, а теплый взгляд  серых глаз проникал в самое сердце. Черные волосы  аккуратно подстрижены и красиво обрамляют лицо. Луна поняла, что никогда  не встречала этого студента в университете. Наверно, красивее его никого нет. Фресковой стало неловко, ; обидела  незнакомца. А с другой стороны, она как будто испугалась его поражающей красоты  и уверенности.

— Простите меня! — лицо Луны залил румянец, а может это был отсвет от розового плаща. Он стоял напротив неё и держал в руках книги, которые еще пару секунд назад лежали в её ладонях.

Синие рукава шерстяного джемпера подчеркивают матовую кожу молодого человека на запястьях, а коричневые  брюки из мягкого вельвета того же самого оттенка, что и кружевная юбка Луны. Он не ответил ей, а стоял, как будто в замешательстве.

— Я…  не заметила вас! — голос Луны сорвался, когда она увидела, что  взгляд её извиняющихся глаз не встретил и капли раздражения на лице незнакомца.

— Сам виноват! — проговорил незнакомец мягко с акцентом. —  Шел очень тихо, — добавил он, и перед его глазами возникла комната Маши, где эта девушка играла на фортепиано в лучах июньского солнца. Как он ждал этой встречи! Музыка живет в ней. Он рассматривает её лицо, а ей стало неудобно от его пытливого взгляда. Она быстро глянула в окно и вновь,  взгляд её синих глаз вернулся к нему.

— Этот учебник очень тяжелый. Наверняка отдавил Вам ногу… — Луна не понимает, почему он не уходит и не злится за то, что она в него врезалась. Стоит такой растерянный… словно он её знает, а она его нет.

— Ерунда, — проговорил он с акцентом.

— Ерунда? — она посмотрела ему в глаза, и он спокойно выдержал ее взгляд.

Почему он молчит? Молчит и не торопится уходить. Как она опаздывает!..

— Патопсихология? — спросил он, шагнув назад, чтобы поверить, что она не видение, а реальный человек, который умеет краснеть, чувствовать себя неловко и говорить.

— Простите, что? — переспросила она, думая о лекции в другом корпусе. Они оба точно замерли. Она из-за неловкости ситуации, а он. Почему так ведёт себя он?

—  Лекция по патопсихологии? — уточнил парень, передавая ей книги, и в его голосе зазвенела нежность. Эта нежность пронзила Луну, но она не поняла почему. Никогда она не слышала такой голос. Почему-то ей вдруг стало жалко Лепетова.

— Вы ведь не из нашего университета? — спросила она, ругая себя за несвойственное ей любопытство.

— Теперь из нашего, — сказал он и рассмеялся.

«О нас», — вспомнила Луна слова Лепетова. На ее лице появилась тревога, и парень заметил это.

— Вам надо идти? — спросил он, рассматривая циферблат часов, словно знает ее расписание.

— Опаздываю, — кивнула Луна.

— Увидимся! — улыбнулся он ей. Девушка шла стремительно, как ветер, оставив  парня со своими мечтами  и мыслями.

Он что-то тихо произнес, смотря ей вслед. Люди, мелькающие вокруг,  не интересовали его. Только она и то, что они впервые встретились в этот день и час.



Луна влетела в аудиторию раньше, чем преподаватель поднялся по лестнице. Не одна она опоздала. Два Линара и Рустик не поделили в коридоре растрепанный учебник. Стоят и пререкаются, как маленькие.

Луна оставила в кармане плаща заколку, а  плащ сдала в гардероб. Виновато, сидела она за первой партой, приглаживая волосы и заправляя их за уши. Удивительно, как ей повезло успеть на лекцию.

Хмурая пересела к ней, протирая очки фалдами юбки. Кате постоянно кто-то названивал; в конце концов, она выключила громкость и разговаривала шепотом, пока преподаватель  раскладывал на высокой кафедре  свои записи и ручки. Доску приготовить не успели, но он не обратил на это особенного  внимания, а просто опустил её вниз, чтобы перед ним предстала другая: чистая, такого же темно-зеленого оттенка.

— Да-с! — сказал он и обвел глазами заполненную студентами аудиторию. — Пожалуй, не смотря на пробки, сегодня великий день. В один из таких дней, Зигмунд Фрейд…



Парень не слышал преподавателя. Азы семейного консультирования он впитал с молоком матери. Его мама — психотерапевт. К высшему образованию в России прибавилась флорентийская высшая медицинская академия. Его мама — один из лучших специалистов в области психологии и детской психотерапии. К ней везут детей  с самых разных уголков Европы.

Сын находился в этой атмосфере постоянно. Еще ребенком, рассматривал он рисунки здоровых и больных детей. Мама часто говорила отцу, что чаще всего лечить требуется родителей этих бедолаг, так как именно семья проецирует на детей боль, обиду и страхи. Постоянные крики, тревожная атмосфера  в диалогах вызывают детские протесты и неврозы.

Сейчас женщина — преподаватель по семейному консультированию говорила  совсем не так, как его мама. Она не вкладывала важное в головы учащихся. Речь ее была пространной. Постоянные бессистемные примеры  сбивают студентов с главного, заставляя уноситься в прошлые события к незнакомым людям.

Парень вспоминал встречу с девушкой. Долгожданное событие состоялось всего двадцать минут назад. Он еще не видел её лицо так близко. Синие глаза дарят глубокий серьезный взгляд, и вместе с тем в них искрится невинное выражение ангельской вспыльчивости. Такие глаза не лгут. Такие глаза умеют любить.

Нос говорит о талантах, рот о чувственности и ранимости. Как он желал бы оттянуть расставание с ней, чувствовать  её голос с палитрой волнующих эмоций на щеках.

До встречи с ней, тогда в доме Лиановых, он и не задумывался об образе своей невесты. Теперь он знает его в лицо. Как заинтересовать её собой? Необходимо, как можно скорее увидеть ее вновь. Он не может больше ждать ; находиться в таком неведении несправедливо. Никогда не относился он так ни к одной девушке! Незнакомка пробудила в нем такие чувства, о которых он раньше и не ведал.

Может напроситься в гости к Маше? Нет! Лучше уехать, сбежать! Но как?! Теперь он не сможет жить вдали от этой девушки. Она словно поселилась в нем. Он  раньше не верил в такие чувства. Сейчас, когда сам испытывает такой переворот в сердце, видит всё иначе — сильнее, красивее, лучше, выше.

Тоненькая, как золотая березка и в то же время сильная, как шторм. Мечта обрела её лицо, её голос. Теперь он боится потерять ту, что нашёл. Вдруг исчезнет она? Вдруг обернется легендой и улетит на крыльях? О чём  думает? Он увяз в собственных чувствах.

Не сможет вынести, если у нее есть любимый человек. Она занимает все его мысли. Его родители будут от не     ё в восторге. Он начнет учить ее итальянскому языку. Она будет смешно повторять. Сможет целовать неправильные слова, срывающиеся с её губ, и искать звезды в её глазах. Какой великолепной парой они будут! Он будет ждать её, как вспышку в ночном небе с учебы или с работы, неважно. Он понимает, что полюбил. «Полюбил» — странное слово — чистое и звонкое.

Великолепный день! Самый счастливый день — сегодня. Она сидит на лекциях так близко, что он почти представляет себе ее дыхание. Ему хочется быть рядом, слушать ее, видеть её, постоянно быть рядом с ней, пока на их волосах не начнет клубиться облако седой пыли.

Необыкновенная желанная осень. Чувствует движение искрящихся листьев, и эти листья всю жизнь будут напоминать ему о ней.

Он не вникает  в лекцию, не слушает учителя. Сегодня ему все равно. Незнакомка забрала в плен его счастливое бьющееся сердце. Они будут вместе, он чувствует это! А сейчас, сидя за этой парой, он еле сдерживается от побега из аудитории. Нет, сегодня она не должна видеть его вновь. Пусть пройдет время. Время всегда помогает ему.

Она скользит руками по клавишам так, словно повелевает ими. Вся состоит из чувств. Если бы мог он постоянно всматриваться в черты ее лица... В родителях и в её лице обитает его растрепанное счастье. А у нее уже есть крылья! Она родилась с ними, он уверен.

Странное, почти демоническое в ней, не объясняет всех её слов и поступков. Все дело в том, что вобрала она ту самую золотую середину, о которой иные и не догадываются.

Любовь... И это слово не может обрисовать всю палитру чувств, которые он создал. Это слово еще не придумали, не прожили и не каждый с ним встретится. Есть вещи, силы и они настолько высоки, что у них нет определения, лишь порыв, серьезный порыв.

Как подсказать… показать свое отношение к ней? Как помочь понять? Может и не следует вовсе? Тогда как быть? Ждать?

Сегодня день обрел крылья и играл с кружевом осени, словно малыш. Солнце согревало позолоту листьев и старалось заглянуть  сразу во все окна ветхого корпуса университета.

В буфете было тесно, но Арина Сибирякова успела занять два места за столиком у распахнутого окна. С улицы доносился гул: машины, голоса людей, мелодичное пение птиц — все перемешалось, точно горошины в стручке.

Аромат сентябрьской свежести  переплетался с желанием новых незнакомых чудес. Чай остывал медленно и в облако пара проникали золотые нити отблесков солнца. Луна склонилась над чашкой и увидела отражение своих глаз. Впервые она подумала, что в её глазах спрятано что-то детское. Фрескова и не подозревает, насколько притягателен её взгляд.

 — А я ему говорю: «Ты стараешься произвести на меня впечатление!». Представляешь, он мне отвечает: «Нет, не стараюсь, уже произвел». Самоуверенный упрямец! Каков а? — Арина смотрела на свое пирожное, и ее рот растягивался в улыбке от воспоминаний о своем парне.

Луна не ответила. Она разглядывала березовые листья, которые словно подглядывали за жующими студентами через окно буфета. Листья следовали за ветром и плавно подрагивали.

— О чем задумалась? — Фрескова вздрогнула. Рустик подсел к ним за столик и влепился янтарными глазами в Луну.

— Ствол березы напоминает клавиши, — спокойно произнесла Луна. В ее ответе  оказалось столько достоинства, что парень опустил глаза и стал водить носом ботинка по полу.

— А еще о чем? — его лицо вернулось вновь.

— Подружка продала свой инструмент, но предложила мне в свободное время ходить в её колледж, чтобы играть.

— А ты? — Рустик улыбнулся.

— А я не могу отыскать свободное время, — ответила Луна.

— Но когда ее инструмент был не продан, ты находила время, чтобы поиграть на нем? — спросила Арина, откусывая слишком большой кусок лепешки. Пирожным Сибирякова не наелась и купила пару лепешек с сыром. Обычно Арина бережет желудок и не ест сухомятку. Луна посмотрела на голодную однокурсницу и улыбнулась. — Ты права. Надо подумать, когда я смогу выбраться в колледж Искусств.

— Подруга красивая? — специально спросил Рустик.

— Очень! — произнесла Фрескова. — Только у нее есть молодой человек — иностранец. Ни разу его не видела, но судя по ее словам…

— О, кстати! В рамках нашего факультета на четвертом курсе с этого года тоже  учится один иностранный фрукт, — Рустик пододвинул к столу стул, и рама окна  со звоном стукнулась о другую раму.

— Правда? — Арина даже забыла про лепешку.

— Откуда? — поинтересовалась Луна, неожиданно вспоминая парня, с которым столкнулась в коридоре биофака. 

— Вроде из... Испании, — ответил Рустик, откусывая маленький кусочек булки-посыпушки.

— По-русски говорит? — спросила Арина.

— Ну, наверно, если приехал учиться в Россию.

Из сумки раздался звонок мобильного. Фрескова резко вскочила, достала телефон и вышла в холл химфака.

— Не спишь? — срывающийся голос Лепетова ворвался в ее жизнь, точно нежданный гром.  Вдруг ей вспомнилось, как она бежала в грозу.

— Уже полдень, — спокойно сказала она, стараясь не замечать стук своего сердца.

— Как дела? — бросил он в Луну обычный вопрос, точно снежок.

— В универе, — ей хотелось снизить скорость всех его выстреливающих вопросов, чтобы она могла записать в памяти его голос и слова, которые он никогда не скажет.

— А я пирожки пеку! — воскликнул он.

— Забил на учебу? — спросила Фрескова, улыбнувшись Аринке и Рустику, когда те вышли из буфета.

— Болею. Вчера весь день спал, а сегодня вроде живой. Особенно сейчас! — засмеялся он и его голос в трубке заколыхался.

— Представляю, ты печешь пирожки, а я прохожу мимо твоего дома. Угостишь пирожком?

— Я выхожу, а ты рядом, — его голос стал тише и мягче. — Ты не спросила с чем пирожки… — Сказал он почти шепотом. — Но  это неважно… Важно совсем другое.

Луна молчала и впитывала в себя его слова. После длительной паузы он вновь возник в мобильном:

— Почему мы никогда не играли с тобой в бадминтон?

После его вопроса связь резко оборвалась ; Луна отключила телефон.



Коврова Светлана  влилась в жизнь нового колледжа не так рано, как хотела бы. Какое-то время  она настраивала себя на появление здесь. Нет, она не сомневалась в себе. Просто не знала, как отреагирует Машка на ее появление.

Олег только подогревал ее страхи. Он иронично улыбался, рассматривал ее задумчивый вид и постоянно сравнивал их. За эти дни Светлана сделала два важных вывода: первое — она не проиграет Марии и второе — Олег безответно влюблен в эту избалованную девушку.

Света просматривала фото Машки и Лианова в газете. Она не удивилась, когда обнаружила в интернете сайт, посвященный Марии Лиановой. Одноименное название сайта только подтвердило мнение Светы об этой девушке. Но больше всего на Свету произвела впечатление фотография, которую дочь Оксаны выложила вчера в социальной сети. На этом снимке Машка стояла в центре. Слева от нее находилась улыбающаяся медно-кудрявая девушка в розовом плаще с букетом кленовых листьев в руках. Света не знакома с ней, но девушка, стоящая справа от Машки сразу приковала к себе внимание.

         Несколько дней назад парни, спорившие друг с другом взволновали Светлану, так как  они оба обманывали Надежду Знакову. В этот же день, она попросила Наталью незаметно показать ей Надю. Она увидела ее, но  заговорить с ней сразу не рискнула. Следовало обдумать  каждый шаг, чтобы не взбудоражить девушку. Но когда ее появление в коллежде на первой паре произвело нужное впечатление, Света  решила действовать и помочь незнакомой Знаковой справиться с двумя предателями.

         Света открыла любимый саквояж в гобеленовом стиле и достала пухлую тетрадь с лекциями своего прошлого музыкально-педагогического колледжа. Каждый вечер в течение полутора недель, Света повторяет все пройденные темы. Ей  необходимо привести в порядок все изученное, систематизировать, чтобы в случае столкновения с Машкой, выиграть. С сегодняшнего дня она будет выходить победительницей во всех ситуациях с Лиановой, докажет, что они совсем разные. Правда, Машка еще не знает о ее появлении. В мыслях пронеслось ладоимитационное развитие в музыке древних племен, воинственные элегии Тертея  и неустанный труд И. С.  Баха над сюитой. Она сможет победить Марию Лианову.

         В коллежде Искусств, Свете уже нравится многое, за исключением Машки, разумеется. Кроме того, к ней все относятся, как к новенькой. Некоторые девушки стараются подружиться, а парней здесь не так много. Света сохраняет независимость, как  всегда. Лучше смотреть со стороны, чем позволять следить за собой.

         Наверно, она все же обманывала себя, думая о том, что ей совершенно неинтересно, как Машка отреагирует на ее появление в их общей группе.

         Странно, они в одной группе, а та еще не приходила. Как она умудряется тут задерживаться при таком подходе к учебе? Девчонки обсуждали между собой, что той пришлось уехать в Чехию. Лианов Василий Олегович подписал там выгодный контракт и вызвал дочь к себе, чтобы отметить в семейном кругу ожидание триумфа. Да, Олег здорово напугал ее. Но отцу говорить не следует. Отец — взрослый человек и отдает себе отчет в своих действиях. В последний раз, когда папа звонил, он рассказывал Свете не о работе, а о погоде. Два дня назад там лил сильнейший дождь, и папа даже прислал фото мокрых улиц  с чужими домами и магазинами.

Удивительно, как мама до сих пор любит отца. Татьяна всегда улыбается, когда говорит о нем. Ковров знал это и заботился о ней. Мама Светы — лучшая.  Света — ребенок первой любви и она чувствует себя совсем крошечной, когда думает об этом. Она сможет выиграть у Машки, доказать ей, что  сильнее.

Света делала заметки на полях о музыкальной культуре античности, когда в класс впорхнула Машка. Мария Лианова любит шокировать окружающих ярким появлением. Для нее это, как будто игра. Машка всегда красива и чаще в полете, чем за партой. Света взглянула исподлобья на Лианову и подумала, что полет Машки немного фальшивый и не имеет крыльев. В отличие от Светы она всегда стремится оказаться в центре внимания.

Сегодня Маша облачилась в черное платье, которое выгодно подчеркивает  её высокий рост и красивую фигуру. Волосы блондинка распустила, но черный ободок открыл черты ее лица.

Мария Лианова произвела фурор появлением и села за вторую парту. В классе стало светлее.

 Света сидела на этом же ряду, за четвертой партой. Машка не видела ее. Девушка весело щебетала с двумя мальчишками, рассказывая о городе, в котором теперь у них огромный дом. Лицо Светы было непроницаемым. Интересно, если бы Лианов вдруг зашел в этот класс, к кому бы направился в первую очередь?

С одной стороны, Свете хотелось, чтобы Машка вдруг узнала, что мать Светы — главная любовь Василия Олеговича. С другой стороны ей хотелось продолжать хранить тайну ее отца. Ей нравится, что Машка не знает этого. Это объединяет Татьяну, её и папу. Жаль Коврова. Его сила воли и терпение победили бы Лианова, если бы не врожденный порок. А без него, все вдруг вернулось назад. Как будто они вместе и не было никакой Оксаны со своими прическами и большими  деньгами. Свете казалось, что она родилась давно и знала папу с мамой еще в школьной юности.

Подведенные серебряным карандашом глаза Маши горели восхищением от самой себя. Чтобы убедиться в собственной неотразимости, Машка достала пудреницу и демонстративно  провела по лицу  напудренной подушечкой. Она пристально рассматривала в своем миловидном лице каждую черточку и только собралась захлопнуть пудреницу, как увидела в нем Свету, склонившуюся над конспектом. Глаза Маши расширились от неожиданности. Она выронила пудреницу. Круглая коробочка полетела на пол и долго крутилась, прежде чем верхняя крышечка отлетела. Зеркало разбилось, а пуховка закрыла собой осколки. От увиденного Машка встрепенулась. Эта девчонка добралась до нее даже сюда! Только они стали видеться со Славкой чаще, как она теперь следит за ней. Машка метнула на Свету гневный взгляд, а правой рукой в порыве смяла тетрадку.

— Ты чего? — одна девчонка, видя это, собрала осколки зеркала Машки и сломанную пудреницу, затем вынесла в урну.

— Да так, — пожала плечами Маша, притворяясь, что совсем не заметила новенькую. Машка даже не сказала спасибо девушке за то, что она вынесла осколки. Ее волновала та особа, которая так унизила ее в трактире.  Света и не смотрела на нее. Она была одета просто и стильно, как всегда. Воздушная блузка цвета шампанского подчеркивала ее карие глаза, а волосы тщательно уложены крупными буклями. Когда Света вдруг перед звонком вышла из класса, Маша увидела, что на ней коричневые брюки в тон и горчичные туфли на двухдюймовом каблуке. Машка поинтересовалась, что эта девушка здесь делает и, услышав ответ, поняла, что теперь ей придется бороться за Славку. Ничего, Машка справится. Она не даст себя в обиду! Теперь, когда Славка ее, она ни за что его не отдаст. Лиановы никогда не сдаются.