Телефон

   


   День шел на убыль, и небо затягивало облаками. Солнце еще выливало свое тепло, сквозь их разрывы, но постепенно подкрадывались сумерки. А Макар все работал в своем огороде. Лето в этом году выдалось жаркое. Не стал исключением и сегодняшний августовский день.
   Макар вытер пот со лба, удовлетворенно взглянув на сделанное, немного передохнул и опять стал копать. Яма увеличивалась, как в ширину, так и в глубину. Макар владел довольно обширном участком, и миниатюрный пруд, как он полагал, был  явно не лишним.
   С последним автобусом он поджидал сына. Вот тогда работа пойдет еще веселей. А если посильную помощь окажет и его спутница, то будет совсем хорошо.
   Вдруг раздался скребущий звук, - лопата наткнулась на что-то твердое. "Камень, железка?" - подумал он.
   Скоро он выкопал небольшую шкатулку из какого-то прочного материала, который он не смог определить. "Неужели клад? - усмехнулся он нервно. - Да только откуда ему здесь взяться? Место ничем не примечательное, как и остальные места отведенные под дачи. Одно хорошо, природа здесь красивая, речка рядом, лес... И грибов, и рыбы в достатке".
   Подковырнув ножом крышку, он неожиданно легко открыл шкатулку. Внутри, она была наполовину заполнена темно-серым порошком. И никаких драгоценностей. Макар разочарованно вздохнул. Потом поддел двумя пальцами серую массу, поднес ее к носу, понюхал... Пахло странно, но запах оказался приятным - и он невольно втянул порошок ноздрями. На мгновение, словно все покрылось легкой дымкой, но это ощущение тут же прошло. Чувствовал он себя хорошо. Закрыв шкатулку, Макар отложил ее в сторону и снова принялся за работу.
   Солнце заходило. Запели комары. Подул легкий ветер, зашелестели листвой деревья, еще не тронутые осенним разноцветьем. Пора было кончать работу. Упали первые капли давно ожидаемого дождя, но дальше застопорило, хотя и чуть посвежело.
   Отбросив лопату и вылезая из ямы, Макар бросил взгляд на ворота, которые он недавно самолично расширил для более удобного и свободного проезда его старенькой машины, на не очень высокий забор, примыкавший к ним и огораживающий участок со стороны дороги; вот тогда и увидел сухопарую, длинную как жердь женщину с холщовой сумкой на плече, в полинялом платье, и лицо которой было усеяно глубокими морщинами, а глаза, казалось, словно вдавлены в череп. Она пристально на него смотрела.
   - Зря ты нанюхался этой дряни, - сказала женщина, обращаясь к нему. - Не надо было этого делать. Этот порошок не для добрых дел. А впрочем... Что же на судьбу пенять?
   - Кто ты? - спросил Макар. - Я тебя не знаю. И вижу в первый раз.
   - Но не в последний, - ухмыльнулась она. - А зовут меня по-всякому. Кто-то утешительницей, кто-то мстительницей, кто-то той самой судьбой. А для кого-то я просто старая дама со скверным характером. Всяк по-разному... Но суть одна. Да ты, верно, уж догадался.
   - Понятия не имею - кто ты! И шла бы ты своей дорогой, не тревожила меня понапрасну. Нет у меня в тебе никакой нужды.
   - Как скажешь. Ну, а если вдруг нужда появится, а она непременно возникнет, и очень скоро - скажем, через день, два... Так только позови меня. Я и приду. Недалеко я тут. - Она опять усмехнулась. - И всегда рядом. Работа такая - Я не жалуюсь. Ну, до скорого. У меня дела еще по соседству. - И старуха пошла дальше, часто перебирая худыми ногами, все ускоряя шаг, и скоро исчезла из виду.
   - А, чтоб тебя! - сплюнул Макар.      
   А затем его  вдруг скрутило, обожгло внутренности, болью наполнилось все тело, застучало в висках и земля ушла из-под ног. Все вокруг кружилось, он зашатался, обессиленно уперся в рядом стоящее дерево, тяжело осел к его основанию, и замер в неподвижности.
   Потом его отпустило. Но не надолго. Через минуту все повторилось. А затем он перестал что-либо воспринимать, сопротивляться боли... Его разум угасал.
   И возник другой разум. Чужой. Он во что-то превратился. Но во что? Но не это заботило его сейчас. Есть, пить... Что пить? Конечно, кровь! Кровь - это основа жизни. Без нее он погибнет. Инстинкт погнал его в лес. Там свобода, там пища, там кровь...
   Шкатулка, с содержащимся в ней зельем, плотно закрытая, осталась лежать на свежевыкопанной земле. От нее шел одуряющий запах. Сторожевой пес, обнажил клыки и исходя слюной, рвался с цепи, но та надежно его держала.

   А через час приехал сын Макара. Не обнаружив в доме хозяина, молодой человек зашел к соседу - узнать, не говорил ли чего ему отец. Но тот не располагал никакими сведениями. Пока они разговаривали, пошел дождь, и довольно сильный.
   Накрывшись одолженным ему плащом, приехавший вернулся в дом, переоделся, и переждав дождь, пошел в сад и увидел яму, на краю которой что-то лежало. Подойдя ближе, сын увидел шкатулку, хотел взять ее, но его опередил пес, котрого он спустил с цепи. Злобно рыча, пес толкнул лапой шкатулку и та свалилась на дно глинистой ямы, уже покрытого водой от недавно прошедшего дождя. Шкатулка булькнула при падении - и пропала.
   "Где же он? - обеспокоенно думал молодой человек. - Может, на рыбалке? Ну, тогда пора бы уже прийти".
   Но в эту ночь отец так и не вернулся.
   Сын спал плохо, все время задаваясь вопросом - куда мог деться его отец? "Он же знал, что я приеду, и возможно, не один". Правда, Мария не смогла поехать, в последний момент сославшись на непредвиденные обстоятельства. Какие обстоятельства помешали ей поехать? Тогда он не спросил. А сейчас все смешалось: думы об отце, отказ Марии... И только, когда предметы обстановки стали выделяться на темном фоне, как бы сигнализируя о наступающем новом дне, он ненадолго задремал.

   Светало, когда он выбежав на опушку, задрал голову к небу и завыл, словно звал обратно исчезнувшую луну. Потом его взгляд обратился к видневшемуся в далеке дачному поселку. Он опять завыл, но луна так и не появилась. Чем-то поселок его притягивал. В голове - в голове ли? - нарисовался смутный образ какого-то дома. И тот тоже притягивал его. Он не смог противиться зову, и потрусил на его источник.

   Сына разбудил злобный собачий лай. Пес буквально захлебывался им. К нему присоединились и соседские собаки. Вместе они наполняли окрестность ужасной какофонией звуков, от которой можно было спастись только заткнув уши. Понимая, что это не реально, он вскочил с топчана, быстро натянул на себя одежду и выскочил во двор.
   Не успокаиваясь, с поднятой торчком шерстью и налитыми кровью глазами, пес не переставал бешено лаять. Толкнув ворота, он вышел за территорию участка и увидел соседа, который призывно махал рукой, подзывая его подойти.
   Когда он оказался с ним рядом, тот молча указал рукой на существо, которое по-другому и назвать-то было нельзя. С глубоким изумлением смотрели они на это отвратительное и бесформенное ЧТО-ТО, стоящее перед ними.
   - Что это? Или, вернее, кто? - спросил недоуменно молодой человек, обращаясь к соседу.
   - Не знаю, - ответил тот. - Я такого никогда не видел.
   Существо угрожающе зарычало, показав длинные и неровные желтые клыки, торчавшие словно кинжалы из того, что должно называться мордой. Но ее, как таковой, не было. Из грязной, свалявшейся шерсти виднелся один чудовищно большой красный глаз.
   - Мне это не нравится, - отступая, сказал сосед. - Мне это совсем не нравится. Я за ружьем, - и он побежал в дом.
   Существо было по-прежнему на месте и не шевелилось.
   Появился сосед, сжимая в руках ружье.
   Уродливое создание попятилось назад. Сосед поднял ружье, прицелился и выстрелил. Похоже, пуля попала в цель, или по крайней мере задело существо. Оно испустило крик боли и стремительно заковыляло в сторону леса, оставляя за собой кровавую дорожку.

   Отец вернулся вечером, весь в репьях и колючках, прихрамывая на одну ногу, неумело перевязанною грязной тряпкой. В лице его не было ни кровинки. Ничего не сказав сыну, не объяснив, где он пропадал столько времени, он прошел в свою комнату и тут же, застонав, не раздеваясь, рухнул на кровать.
   Сын вызвал врача. Тот объявился не скоро, и осмотрев Макара, констатировал сильнейшее утомление, вызванное чрезвычайной для его лет физической нагрузкой. Он  обработал кровоточащую рану, перевязал ее, и сказал, что ничего страшного, но больному необходим покой и продолжительный отдых. Хотя, конечно бы, не мешало и положить его в больницу. Там бы его тщательно осмотрели и назначили соответствующее лечение. Но Макар категорически отказался. Врач ушел, что-то недовольно бурча себе под нос.
   Велико же было удивление сына, когда проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что кровать Макара пуста. И почему-то он был уверен, что найдет отца в саду.
   Он действительно был там, и углублял еще не до конца просохшую яму. Рядом, на земляном отвале, лежала раскрытая шкатулка, внутри которой угадывалась темная масса.
   - Проснулся? - сказал он, вылезая из ямы. Потом передал ему лопату и приказал: - Копай дальше. Я скоро вернусь.
   Макар зашел в дом и скоро вышел с хозяйственной сумкой в руке, и ничего не сказав сыну, зашагал к воротам.
   "Наверное, в магазин", - решил тот, выбрасывая в отвал очередную порцию сырой глины.

   Дальнейшее он помнил смутно. Как рассказывали свидетели произошедшего, отца сбил грузовик. Парень за рулем отчаянно сигналил, но Макар не обращал на это никакого внимания. Затормозить водитель не успел. Когда к Макару подбежали, то рядом с ним уже находилась сухопарая старуха, которая наклонилась к пострадавшему и что-то ему сказала. Потом она выпрямилась и быстро ушла. Кто она и откуда - никто не знал. Впрочем, об этом скоро забыли.
   Стал накрапывать дождь, постепенно усиливаясь. Макара перенесли в дом, и он был еще жив. Из его груди доносились булькающие, переходящие в хрипы звуки. Он что-то пытался сказать сыну, но тот не смог разобрать ни слова.
   Агония длилась недолго. Несколько судорог заставили его тело конвульсивно выгнуться. А потом все сразу прекратилось: голова его откинулась набок, тело вытянулось и застыло, а глаза так и остались, хоть и потухшие, но открытые.
   - Он не дышит, - сказал кто-то из присутствующих.
   Где-то через час приехала машина, и отца увезли в местную больницу. Когда его выносили из дома, сын хотел проводить носилки до машины.
   - Не надо, - остановил его санитар. - Плохая примета.
   Они были одного роста и одинакового телосложения. И единственный костюм, который имелся на даче, принадлежал сыну. Его-то он и отдал санитарам, попросившим у него простыни, чтобы завернуть тело, и какую-нибудь одежду.

   Похороны прошли скромно. Было всего несколько человек: пара его друзей, коллега по бывшей работе. И он со своими товарищами, которые помогали нести гроб. Из женщин - соседка по даче и двоюродная сестра отца. С последней отец с сыном не очень-то ладили, да и жила она в другом городе. И этим же вечером женщина уехала обратно к себе. С женой Макар давно развелся, и понятия не имел - где она и что она. Да и вестей та не подавала, не интересовалась жизнью бывшей семьи. Такое случается.
   После поминок сын остался один. Его подруга так и не появилась. И не позвонила. Но разбираться в причинах этого сейчас не хотелось. Он даже был рад остаться в одиночестве. Никто ему сейчас был не нужен.

   А ночью телефон завибрировал, и из него зазвучала бодрая мелодия Моцарта. Музыкальный пассаж повторился несколько раз, пока он не протянул руку и не взял телефон с тумбочки. С пробуждением сознания пришло понимание. И он вздрогнул. Эта мелодия была не из его телефона, а отцовского. "А где же мой?" - пронеслось у него в голове. И вдруг он вспомнил, что оставил его в том костюме, в котором приехал на дачу, и который отдал санитарам.
   - Какого черта! - рявкнуло в трубке. - Мне страшно! Я в каком-то ящике, здесь темно. И все время звонит телефон. Что мне отвечать? И что будет, когда он разрядится?
   - Папа?! Я...
   - Немедленно выручай меня! Я даже не знаю, где нахожусь! И я хочу пить, пить... - гремел в телефоне голос.
   Вдруг острая боль, словно игла, проколола сердце сына, и все поплыло перед глазами. Мелькнула мысль: "Меня сейчас не станет". Неверными шагами, с трудом доковылял до входной двери и приоткрыл ее. Он еще успел позвонить в скорую. А потом телефон выпал из его рук. Он потерял сознание.
   Музыкальный отрывок еще несколько раз заставлял светиться экран телефона. Но скоро замолчал.
   Приехала скорая. Его положили на носилки и отнесли в машину, которая тут же тронулась с места. Комната опустела. Телефон молчал.
   - У кого как, а у меня так, - сказал врач, поворачиваясь к шоферу. - Инфаркт, наверное. - И он негромко замурлыкал: "Работу малую висок еще вершит. Но пали руки..."