Ореада. Часть 2. Гл 11. Бозонная дыра

Глава 11
Бозонная дыра

Вечность – это утомительно. Особенно под конец.
©Вуди Аллен

          "Wayfarer" преодолел 524 000 000 километров за 69 дней и уже находился почти на краю главного пояса астероидов. Пришло время для выполнения важного манёвра поворота с торможением, который должен был вывести "Wayfarer" на близкую параллельную орбиту с астероидом 2020DV. Для этого им пришлось около трёх часов просидеть в кабине управления пристёгнутыми к своим креслам с перегрузкой в 1,7g, дожидаясь его окончания. Несмотря на то, что кресла могли занимать любое положение в пространстве, процедура была не из приятных, особенно после двух с лишним месяцев невесомости. Конечно, можно было проложить курс иначе: преимущественно используя гравитационное маневрирование, выйти на необходимую орбиту без перегрузок и дополнительного расхода топлива, но такой вариант потребовал бы слишком много времени. Теперь после успешного завершения манёвра оставалось только сблизиться с астероидом, постепенно корректируя свою траекторию манёвровыми двигателями.
          Все эти дни космического путешествия прошли без каких-либо приключений. Самое чрезвычайное событие, с которым пришлось столкнуться – это всплеск солнечной радиации после достаточно мощной вспышки на Солнце на сорок первый день полёта. "Wayfarer" имел возможность создавать вокруг себя мощное магнитное поле, которое позволяло успешно защищать экипаж от электрически заряженных частиц больших энергий. Кроме того, личные каюты членов экипажа находились внутри системы хранения регенерированной воды, что обеспечивало ещё один способ защитного экранирования. 
          Большую часть времени все проводили в своих каютах. Алина ещё много времени пропадала в грузовом отсеке. Там она возилась со своей аппаратурой, настраивала компактный ядерный реактор и делала его тестовые включения. Кузьма по планам должен был во всём помогать ей, а также отсылать подробные отчёты на Землю, но состояние его здоровья все ещё оставляло желать лучшего, и поэтому его помощь в итоге оказывалась очень эпизодической.
          Он больше предпочитал сидеть у себя в каюте, читать книги и смотреть сериалы. Однако нужно заметить, что подробные отчёты он всё же готовил. Для этого он часто пользовался бортовым компьютером, а также бортовым телескопом, которым можно было управлять прямо с каюты. Он действительно за эти 69 дней, как и планировал, умудрился сбросить лишние 17 килограмм. Однако это ему удалось не благодаря интенсивным физическим упражнениям, а тому, что имел серьёзные проблемы с аппетитом, часто страдая от тошноты и общей слабости. Его хватало только на минимальный комплекс упражнений на тренажёрах и редкие вылазки на прогулку по космическому кораблю. Пища в него не лезла, организм отторгал её. Это был особенный и незаурядный период в его жизни – до этого никто и представить себе не мог, что Кузьма и голодная диета совместимые явления в Солнечной системе.
          Между собой все общались немного за исключением Ноа и Леа. В основном общение экипажа сводилось к обсуждению различных проблем, связанных с организацией их миссии, а также консультации по научно-техническим вопросам. Для проведения подобных совещаний все собирались в кабине управления.
          Леа почти всё своё свободное время проводила с Ноа в его каюте. Даже тогда, когда занималась разработкой обновлений для своего программного обеспечения. Отчасти в этом был и практический смысл: новые интеллектуальные способности Ноа вдохновляли её на эффективный кодинг. Земля далеко позади и ограничения, которые установил суд для её программного обеспечения, утратили свою силу. Она снова вернула себе все свои прежние способности, делающие её опасной боевой машиной.
          Темы для общения и дискуссий у них не заканчивались. Вместе они продолжили изучение формирования нейросетей различной специализации в его нейроимплантате и смогли разработать эффективный и безболезненный метод прошивки чипа желаемыми конфигурациями. Благодаря этому Ноа очень сильно прибавил в своих интеллектуальных способностях и временами мог конкурировать с Леа в скорости вычислений и гибкости решения различных задач. Ноа стал первым человеком, правда не без помощи Леа и её имплантата, который смог в полной мере освоить теорию когерентной статики и квантовую математику. Несмотря на то, что его новые способности вместе с собой принесли и очень необычные психологические состояния, в которых его сознание подвергалось странным и угнетающим трансформациям, Ноа постепенно привыкал и уже понимал, что и с этим тоже можно жить.

•••

          "Wayfarer" осторожно сближался с астероидом 2020DV, прицеливаясь на один из его удлинённых краёв. Учитывая очень слабое гравитационное поле этого космического тела, назвать этот манёвр посадкой было бы, наверное, не совсем уместно. Он имел продолговатую неправильную форму с размерами: в длину 887 метров и в ширину в самом широком месте 417 метров. Это был астероид класса M с богатым содержанием никеля и железа. Скорость его вращения была сравнительно невелика, что в некоторой степени облегчало необходимые манёвры.
          После того как "Wayfarer" коснулся своими шасси астероида, экипаж сразу принялся готовиться к установке внешнего двигателя на его поверхность. Леа откачала воздух из раскрывающейся секции грузового отсека, открыла его створки и манипулятором спустила на поверхность мобильный двигатель-реактор, крепёжное основание и специальное оборудования для его закрепления на астероиде.
          Далее было необходимо выйти на металлическую поверхность астероида, приварить крепёжное основание и закрепить непосредственно в нём двигатель-реактор. Планировалось, что с этим могла справиться и сама Леа. Однако, чтобы ускорить процесс, Ноа вызвался ей помочь. Ещё на Земле в тренажёрном комплексе он тщательно отработал навыки по пользованию скафандром, и поэтому этот процесс не вызвал у него особых трудностей.
          Благодаря тому, что за сутки до этого система жизнеобеспечения плавно заменила на борту космического корабля азотнокислородную атмосферу с обычным давлением на кислородную с пониженным, выход в открытый космос в скафандре не занимал много времени. С учётом возможной необходимости в дальнейшем выполнения работ в открытом космосе, а также повышенного риска разгерметизации на орбите бозонной звезды, предполагалось вернуть азотнокислородную атмосферу только на обратном пути к Земле. Однако даже при пониженном давлении внутри скафандра выполнять какие-либо сложные действия было очень непросто. Давление внутри скафандра раздувало и делало его "деревянным", сильно ограничивая и затрудняя движения в нём.
          Благо для Леа вообще никакой скафандр не требовался. Она взяла с собой только небольшой ранец со сжатой углекислотой для реактивных манёвров в условиях микрогравитации. Без лишних проблем она выпрыгнула из шлюзового отсека наружу и с помощью реактивных газовых струй ловко полетела к месту установки мобильного двигателя. Ноа был не такой шустрый как она. Кроме того, ему пришлось в целях безопасности пристегнуться с помощью страховочного фала.
          Когда он оттолкнулся и поплыл в открытом космосе, он испытал неописуемое чувство одновременного восторга и какого-то неосознанного тревожного волнения. Вокруг панорамой открывалась чёрная пустота, усыпанная немерцающими едва заметными колючими звёздами, а под ним серая бесформенная с резкими тенями поверхность астероида. Он впервые видел и ощущал эту таинственную и величественную космическую пропасть так непосредственно и так откровенно. В какой-то момент ему показалось, что он слышит какую-то тихую и очень знакомую мелодию, но при этом никак не может вспомнить её. Метаморфозы с его сознанием резко усилились, и потребовалось некоторое время, чтобы каким-то волевым усилием вернуть привычное восприятие реальности.
          Ноа был неуклюж и мало на что способен в своём надутом скафандре. Ему было сложно даже согнуть пальцы. В основном работала Леа, а он только и делал, что что-то подавал или поддерживал, но даже и эта помощь всё-таки оказалась далеко не лишней. В итоге всё прошло достаточно быстро и без сюрпризов. Они хорошо поработали, и мобильный двигатель был надёжно закреплён в нужном месте на поверхности астероида.
          Они вернулись на борт "Wayfarer", завели манёвровые двигатели и удалились на некоторое расстояние от астероида. Закреплённый на нём мобильный двигатель Леа запустила дистанционно. В кабине управления через иллюминаторы можно было наблюдать, как тот выбросил из своего сопла слепящую голубоватую реактивную струю плазмы. Это был специализированный прямоточный двигатель со "странным" реактором, с системой автонаведения и передачей телеметрических данных. Мощный лазер испарял под широким основанием вещество астероида, а затем использовал его в ядерной реакции со "странным" веществом, чтобы получить более массивную реактивную струю. Двигатель позволял регулировать направление выброса реактивной струи. Таким образом, сначала он должен затормозить собственное вращение астероида, а затем перенастроить вектор тяги так, чтобы постепенно отклонить траекторию астероида на необходимые 200 000 километров и направить его прямо в пасть бозонной звезды, до которой ему оставалось ещё пятнадцать дней полёта.
          "Wayfarer" теперь должен был поторопиться. После того как он сбросил свою скорость до 18 км/с, чтобы уравняться с астероидом, ему предстояло снова разогнаться до крейсерской скорости. Разгон должен был пройти намного комфортней при убаюкивающих 0,7g, и занять чуть больше четырёх часов. Они планировали опередить на двенадцать суток астероид, чтобы успеть провести на орбите комплекс необходимых исследований, часть из которых Space Age поручила Кузьме, а часть для коррекции расчёта своей орбиты.

•••

          На расстоянии в сто тысяч километров, бозонную звезду уже можно было наблюдать в бортовой телескоп. "Wayfarer" входил в опасную зону бозонных спутников-осколков, которые одновременно обладали свойствами странглетов. Чтобы случайно не наткнуться на один из них, Леа активировала сканер геометрии пространства, который она сконструировала ещё в стенах лабораторий Space Age. Сканер работал в единой связке с автопилотом, который просчитывал оптимальный безопасный курс в окрестностях бозонной звезды.
          Все четыре члена экипажа уже находились в кабине управления, крепко пристёгнутые в своих креслах.
          По мере приближения к бозонной звезде её мощная гравитация всё крепче и крепче захватывала "Wayfarer" и его корпус начинал испытывать на себе растущие приливные силы. Выполнять манёвры становилось тяжелее, увеличивался расход топлива и нагрузка на двигатели. Периодические коррекции курса, которые выполнял автопилот, чтобы уклоняться от странглетов и одновременно чтобы удерживать правильную траекторию захода на орбиту, приводили к кратковременным, но иногда сильным перегрузкам. Несколько раз они достигли значения в 4,5g, и тогда Ноа вместе с Алиной и Кузьмой наблюдали сужение периферического зрения, зрительные иллюзии и проблемы с дыханием.
          Такая экстремальная "езда" продолжалась около получаса. Затем "Wayfarer" начал заходить на орбиту делая первый виток. Расстояние до бозонной звезды сократилось до 380 километров – так близко ещё никто не приближался к ней. Ещё через полчаса Леа стабилизировала орбиту, уменьшив её эксцентриситет почти до нуля. Рывки и тряска прекратилась и появилась возможность немного расслабиться. Это была самая дальняя из безопасных орбит, свободная от странглетов. И здесь было достаточно далеко до опасной зоны, где приливные силы становились критическими. Длина орбиты составляла немногим 2386 км и полный виток вокруг бозонной звезды "Wayfarer" делал всего за 33 секунды. Непривычно было наблюдать, как за иллюминатором прямо на глазах прокручивалось знакомое с детства звёздное небо, как будто он присутствовал на ускоренном обозрении в каком-нибудь планетарии.

•••

          Оказавшись на орбите этого экзотического объекта весь экипаж в полном составе увлечённо окунулся в процесс его изучения. Фактически бозонная звезда представляла собой компактную чёрную дыру небольшой массы, в пять раз превышающую массу Земли и при этом имеющую размеры в диаметре всего 9 см. Хотя, если говорить строго, 9 см – это расчётный гравитационный диаметр, а не размер самой чёрной дыры. Если бы она не обладала огромной скоростью вращения, это был бы диаметр горизонта событий. Само же вещество должно было быть сосредоточено в очень компактом сингулярном ядре, точный размер и форма которого оставались пока темой научных гипотез.
          Несмотря на то, что бозонному веществу значительно проще собираться в сверхплотные сгустки, чем обычному, расчёты показывают, что самостоятельно только под действием одной гравитации такой объект образоваться не мог. Это давало существенные основания предполагать, что объект очень древний и образовался в момент начального расширения Вселенной 13,8 миллиардов лет тому назад. Его многочисленные спутники-странглеты тоже говорили в пользу этой гипотезы.
          Одна из важных задач, от которой зависел успех их миссии – это точное измерение момента импульса объекта. Для этого они отправили в эргосферу чёрной дыры с помощью зонда свинцовый шар массой в 100 килограмм. После того как шар пересёк границу расстояния в один километр, он сначала стал заметно вытягиваться в эллипсоид, а потом, по мере дальнейшего приближения к объекту, дробиться на мелкие фрагменты. В эргосферу эти уже многочисленные измельчённые фрагменты вошли на расстоянии всего четыреста метров от объекта. Оказавшись внутри эргосферы, распылённые до микрочастичек остатки шара мгновенно ускорились, выплясывая замысловатые траектории. Быстро приближаясь к объекту, они раскалялись, а их беспорядочный танец успокаивался – теперь они стремительно закручивались в сплошной аккреционный диск. Понадобилось не более двух секунд, чтобы этот "адский водоворот" засосал то, что осталось от шара, в недра чёрной дыры, оставив после себя только яркую вспышку.
          По скорости вращения аккреционного диска, ускорению во время захвата инерциальной системы, протяжённости эргосферы и спектру излучения можно было судить о скорости вращения сингулярного ядра. Для проведения необходимых измерений и передачи данных на борт "Wayfarer" зонду, благодаря своим мощным двигателям, пришлось зависнуть на расстоянии трёх километров от бозонной звезды. Ближе подойти к этому гравитирующему монстру он уже не мог, иначе рисковал повторить судьбу свинцового шара, которого приливные силы порвали на мельчайшие кусочки.
          Леа предполагала, что скорость вращения сингулярного ядра должна была быть очень близкой к скорости света, но данные измерений привели к совершенно неожиданному результату. Их анализ указывал на то, что ядро вращалось со скоростью как минимум в десять тысяч раз быстрее скорости света. Это всех поставило в полный тупик. Как известно, ни один материальный объект не может двигаться или вращаться быстрее известной предельной скорости во Вселенной. Чтобы как-то разрешить этот парадокс, пришлось предположить, что бозонная звезда обладает ещё каким-то физическим свойством, которое может сконцентрировать в себе этот избыток энергии вращения. При этом это должно быть достаточно странное свойство. Самое близкое известное явление для нечто подобного – это спин элементарных частиц. Однако бозонная звезда – это далеко не элементарная частица. Возможно, для таких экзотических объектов из бозонного вещества можно предполагать существование какого-нибудь макроспина, тоже имеющего исключительно квантовую природу происхождения и проявляющего квантовые эффекты на макроуровне?
          Если так, то это даёт существенные основания взглянуть на строение чёрных дыр с позиции теории струн. В этом случае вещество внутри гравитационного радиуса не вырождается в гравитационную сингулярность. Оно может существовать в виде квантовых струн, сохраняя унитарность своих физических свойств, в том числе и статистику распределения частиц, определяющую подчинение их принципу запрета Паули. Это снимает парадокс исчезновения информации в чёрной дыре, а также согласуется с представлением того, что вещество для внешнего наблюдателя никогда не сможет достигнуть её центра, застывая в свёрнутом пространстве-времени.
          Здесь становится понятным, почему миссия Space Age 4 наблюдала у бозонной звезды нестабильность горизонта событий, его уменьшенный диаметр, а также и его отсутствие. При таком квазивращении горизонт событий должен уменьшаться вплоть до полного исчезновения, а эргосфера растягиваться в спокойном состоянии на расстояния в десятки раз дальше. Этот объект мог бы быть подтверждением возможности существования во Вселенной голой гравитационной сингулярности, которая до этого была лишь дискуссионной гипотезой среди учёных, если только сингулярность действительно существовала внутри гравитационного радиуса. Их зонд смог передать подробные изображения этой внутренней области с позиций вне экваториальной плоскости, а главное со стороны одного из полюсов. После завершения этих энергозатратных манёвров зонд вернулся на орбиту космического корабля для дозаправки и выполнения следующего комплекса исследований.
          В спокойном состоянии горизонт событий у этого объекта отсутствовал. В тот момент, когда эргосфера захватила инерциальную систему отчёта свинцового шара, горизонт плавно образовался в центральной точке бозонной звезды. По мере того, как шар увлекался эргосферой, горизонт увеличивался в размерах, и в момент окончательного поглощения аккреционного диска достиг максимальных размеров, на 37 процентов превысив свой гравитационный радиус. Процесс поглощения вещества происходил не только затягиванием вещества под горизонт событий, но и одновременным раздуванием самого горизонта, который наезжал своей границей на зону аккреции. После того как всё успокоилось, горизонт событий плавно уменьшился и растворился в недрах объекта, снова обнажив бозонную звезду.
          В течение последующих нескольких дней "странный" объект изучали методом интерферометрии с динамической орбитальной базовой линией. Для этого зонд двигался на одной орбите с космическим кораблём на некотором расстоянии от него. Им очень посчастливилось зарегистрировать ещё с десяток случаев поглощения мелких метеороидов, которые общим потоком пролетали мимо через окрестности бозонной звезды. Это позволило провести больше измерений, вместе с возможностью наблюдения колебаний горизонта событий, который чутко реагировал на возмущение эргосферы внешними космическими телами. Даже уплотнения космической пыли вызывали еле заметные, но регистрируемые бортовым болометром колебания.
          Благодаря этому методу удалось получить подробные изображения в нескольких диапазонах электромагнитного спектра и с различных положений их орбиты. Сложно было называть сингулярным ядром то, что можно было наблюдать внутри гравитационного радиуса бозонной звезды. К сожалению, никаких сингулярных "бубликов", предсказанных решением Керра-Ньюмена, они не обнаружили. Всё пространство внутри гравитационного радиуса представляло собой сплошную гравитационную линзу. С экваториальной позиции линза сжимала изображение к центру, а с полярной, наоборот, к периферии, причём с инверсией вращения. Возможно, принцип космической цензуры, который гласит, что природа не позволяет наблюдать голые сингулярности, скрывает их не только посредством горизонта событий. Конечно, это если гравитационные сингулярности вообще существуют.
          Однако самым интересным и загадочным оказалось другое – это тот искажённый фрагмент звёздного неба, который проходил свозь гравитационную линзу. Делая виток за витком, можно было наблюдать на полученных с помощью интерферометрии изображениях, как искажённый фрагмент поворачивается вместе с панорамой звёздного неба, но это не было похоже на то звёздное небо, которое находилось позади бозонной звезды. Это вообще не было похоже на какой-либо участок знакомого звёздного неба. И не только знакомого: поиск звёздных конфигураций выполнял компьютер, используя 3D-модель уже изученного пространства нашей Галактики.
          Они провели ещё один эксперимент, расположив зонд синхронно на противоположной стороне своей орбиты, что дало возможность просканировать лазером пространство внутри гравитационного радиуса бозонной звезды. Было вполне ожидаемо, что лазер не пройдёт сквозь эту внутреннюю зону. Известно, что свёрнутое пространство-время в этой области не позволит выскочить фотонам наружу. Однако, если не свой лазер, то свет от каких-то звёзд они всё-таки наблюдали. Этот эксперимент только укрепил их странное подозрение, что бозонная звезда отображает в своих недрах какую-то совершенно чуждую звёздную панораму.
          — У тебя есть какие-нибудь мысли? — Кузьма в недоумении посмотрел на Ноа.
          Ноа в свою очередь молча уставился на Леа – свои фантастические идеи он был ещё не готов выносить на всеобщее обсуждение. Леа заметила это:
          — Теория относительности не может описывать такие предельные условия искривления пространства-времени. В рамках разработанной мной квантовой гравитации у меня тоже пока нет готовой модели. Сначала нужно объяснить откуда берётся этот аномальный избыток момента импульса бозонной звезды.
          — Может мы видим в фокусе гравитационной линзы Вселенную из далёкого прошлого? — Ноа всё-таки решил высказать своё предположение. — Потому и не видим своего лазера. Выйдет наружу где-нибудь через пару миллионов лет. Или… или, может, через пару дней?
          — Возможно, — с каким-то безучастным видом ответила Леа. — Я не знаю.
          — Или, наоборот, — добавил Кузьма, — видим Вселенную из будущего. А наш лазер появился уже где-нибудь в далёком прошлом.
          Леа не отреагировала, а Ноа попытался представить себе такой вариант. Тогда решилась и Алина высказать свою версию:
          — Или, может, это вообще кротовая нора в другую Вселенную? Или, в другую область пространства-времени нашей Вселенной?
          Заметив, что теперь в ожидании ответа на неё смотрит Алина, Леа просто пожала плечами.
          — Эти данные могут повлиять на исход нашей миссии? — спросил у неё Ноа.
          — Нам необходимо опираться на результаты наших измерений, — ответила Леа. — Энергия увлечения инерциальных систем отчёта в эргосфере оказалась значительно больше расчётной. Я уже провела необходимые расчёты и ввела поправку в параметры нашего положения на орбите. Для перемещения в будущее нужно будет перейти на орбиту с радиусом в девяносто семь километров, вместо тридцати семи. Там нам придётся пробыть восемь часов вместо двадцати двух, как предполагалось раньше.
          — Ты уверена? — недоверчиво спросил Кузьма.
          — На семьдесят процентов, — спокойно и не задумываясь ответила Леа.
          — Что-то не нравится мне всё это, — недовольным тоном пробормотал тот.
          — Наш эксперимент и измерения показали очень высокую активность эргосферы. Временное раздувание горизонта событий во время поглощения вещества хорошо подтверждает мою модель ударной деформации пространства-времени.
          — Каким образом это может подтверждать? — поинтересовался в том же недоверчивом тоне Кузьма.
          — Горизонт событий раздувается по той причине, что на его границе огромная энергия эргосферы пытается раскрутить вещество до скорости света. Когда момент импульса вещества доходит до критического, его эквивалентная масса стремится к бесконечности, искривляя в свою очередь пространство вокруг себя настолько, что перед границей горизонта событий возникает вторичный гравитационный радиус, который так же не позволяет вырваться любому излучению наружу. Физически это равноценно тому, что горизонт событий просто расширился. Однако после того, как вещество, обладающее огромной энергией, скрылось под горизонтом, оно уже не может больше излучать свою энергию во внешнее пространство. Его энергия и момент импульса передаются бозонной звезде. Это в свою очередь стремится ещё больше раскрутить пространство-время в эргосфере, которая граничит с горизонтом. Та ещё больше раскручивает вещество, которое находится в ней, до критического, и эффект раздувания горизонта повторяется. Весь этот процесс ещё становится возможным при условии, что его подпитывает энергия с отрицательным давлением экстремально плотного вещества. Так возникает ударная деформация пространства-времени, которая уносит избыток энергии от бозонной звезды. Через некоторое время этот физический процесс постепенно затухает и всё возвращается в первоначальное спокойное состояние. Наша задача оказаться в такой зоне эргосферы, достаточно близкой к горизонту событий, где искривление пространства-времени ударной деформацией достаточное для перемещения в будущее.
          — Если вещество в эргосфере разгоняется и разогревается до таких предельных состояний, как ты собираешься выжить в этом аду?
          — Такой ад возникает только в зоне аккреционного диска и ещё на некотором расстоянии от него. Разогрев происходит из-за сжатия и трения огромных скоплений вещества, когда возникают дифференциально вращающиеся слои. Релятивистское увеличение эквивалента массы в эргосфере – это явление другой природы и с аккрецией не связано, а сам по себе захват инерциальной системы отчёта почти не заметен для наблюдателя. Ударная деформация пространства-времени распространяется намного дальше зоны аккреции. Это явление имеет настолько огромную взрывоподобную начальную энергию, что ещё некоторое время поддерживается по инерции. Мы будем в безопасном месте.
          Кузьма замолчал и ещё больше помрачнел, похоже, объяснения Леа его не особо обнадёживали. Спросила Алина:
          — Насколько раздуется горизонт событий после поглощения астероида?
          — До тридцати одного километра в радиусе.
          — И сколько это будет продолжаться?
          — Через двадцать минут астероид будет полностью поглощён бозонной звездой. Ещё приблизительно через час горизонт событий достигнет своего максимального радиуса. В этот момент эргосфера доберётся до нашей орбиты, а ещё через полчаса её энергия и протяжённость тоже станут максимальными. Ещё через час горизонт событий снова уменьшится до первоначального и исчезнет. Эргосфера будет сохранять повышенную активность на нашей орбите ещё около пяти с половиной часов по времени в нашей инерциальной системе отсчёта, а затем отпустит и начнёт плавно успокаиваться.

•••

          На двенадцатый день астероид 2020DV приблизился к бозонной звезде на расстояние 260 000 км, и до столкновения с ней ему оставалось всего четыре часа. Пришло время перегонять "Wayfarer" на более низкую орбиту, где им и предстояло встретить свою судьбу. По расчётам, находясь на этой орбите, после возникновения ударной деформации пространства-времени они должны будут получить задержку во времени примерно в сто двадцать тысяч раз, что будет эквивалентным их перемещению в будущее на 328 лет вперёд.
          Все члены экипажа, облачённые в герметичные защитные костюмы со шлемами, были уже крепко пристёгнуты в своих креслах, когда маршевый двигатель "Wayfarer" выплюнул плазму и сошёл с прежней орбиты. Перед этим трое обладателей человеческого организма приняли ноотропные препараты, чтобы смягчить реакцию мозга на возможно интенсивные всплески высокочастотных гравитационных волн. Предполагалось, что при поглощении астероида спектр волн будет сильно смещён в низкочастотную область, учитывая огромную массу бозонной звезды и сравнительно большую массу астероида относительно странглетов. Иначе человеческий организм мог бы просто не пережить настолько интенсивный поток гравитационного излучения.
          Для перехода на новую орбиту с высотой 97 км понадобилось полтора часа при кратковременных перегрузках до 2,3g. Теперь их орбитальная скорость увеличилась почти в два раза и составила 143,5 км/с вместо 72,6 на прежней орбите. Приливные силы здесь ощущались заметно сильнее, что уже не очень хорошо сказывалось на корпусе их космического дома. Критическое расстояние, на котором его конструкция уже не смогла бы больше сопротивляться спагеттификации начиналась с 25 километров. Влияние приливных сил временами можно было ощущать даже на собственном организме, и это было весьма непривычным и неприятным ощущением. Новая орбита проходила в экваториальной плоскости бозонной звезды и пока ещё находилась за пределами эргосферы, до которой было сейчас около 92 км. Однако вскоре всё должно измениться – по расчётам уже через сорок минут монстр проснётся и его эргосфера должна будет накрыть "Wayfarer" с головой.
          Ноа взглянул в иллюминаторы и почувствовал себя участником какого-то экстремального аттракциона. Звёзды проносились с такой огромной скоростью, что превращались в смазанные линии. Что-либо разглядеть за пределами "Wayfarer" было теперь очень трудно. Длина их орбиты была всего лишь 609 км, и время, за которое они делали один виток вокруг бозонной звезды составляло чуть больше четырёх секунд. Некоторое время все члены человеческого экипажа в тревожном молчании наблюдали за этой необычной картиной, хотя и прекрасно представляли себе ещё задолго до этого, что им предстояло здесь увидеть. 
          Ноа волновался и очень подозревал, что такие же чувства испытывали Алина и Кузьма. Вся их миссия была основана на полуфантастических гипотезах и на сотне страниц чисто теоретических расчётов. Теория могла быть неточна, и всё могло пойти совсем не так, как было задумано. Поводов для тревог и сомнений было у них предостаточно. Единственное, в чём Ноа не сомневался, что спокойной как удав в этой ситуации оставалась только Леа.
          Астероид теперь можно было наблюдать на экранах мониторов в кабине управления. Картинка транслировалась с их бортового телескопа. Вместе с ней можно было наблюдать телеметрию, поступающую с двигателя-зонда, и графическую симуляцию траектории движения. Из-за их экстремально быстрого вращения вокруг бозонной звезды изображение астероида испытывало каждые 4,24 секунды небольшие колебания похожие на либрации. По мере его приближения эти либрации постепенно усиливались, превращаясь в захватывающий по масштабу движения и скорости визуальный эффект.
          Когда астероид приблизился на расстояние тысяча километров, на мониторах кабины управления появился отсчёт времени до столкновения: 59, 58, 57, 56…
          Леа активировала защитное магнитное поле вокруг космического корабля. Ноа взглянул на Кузьму и смог рассмотреть через стекло его шлема, что тот в напряжении зажмурил глаза, а по движению его губ, можно было предположить, что он что-то шептал себе под нос. Лицо Алины Ноа видеть не мог, но по положению её головы можно было догадаться, что она внимательно наблюдает за информацией на мониторах так же, как и Леа.
          28, 27, 26, 25…
          Кузьма торопливым движением потянул вниз защитное тёмное стекло на своём шлеме, и его лицо спряталось под его зеркальной поверхностью.
          18, 17, 15, 14…
          На расстоянии 250 километров астероид уже не мог сопротивляться приливным силам и раскололся на два почти одинаковых куска поперёк своей удлинённой части. Теперь вместо одного продолговатого астероида к ним приближалось два более-менее округлых. Расстояние между ними стало постепенно увеличиваться.
          9, 8, 7, 6…
          В этот момент астероиды пересекли границу их орбиты и оказались в её внутренней зоне. Вместе с этим изменился характер панорамы на мониторе. Теперь это напоминало эффект вращающейся камеры в кино или в компьютерных играх. Это позволяло рассматривать астероиды с обозрением в 360 градусов. Они очень быстро приближались к бозонной звезде под углом 18 градусов относительно её экваториальной плоскости. Вместо двух астероидов стало уже четыре, а потом восемь, шестнадцать... Астероид распадался на глазах.
          Как только эта груда мелких камней вошла в эргосферу, перед членами экипажа предстала зрелищная картина – в одно мгновение на глазах она закрутилась в яркий пляшущий аккреционный диск, который очень быстро раскалялся и стягивался к центру, где находился невидимый на мониторах объект размерами всего лишь в детский мячик.
          3, 2, 1... 0…
          Звёздное небо со стороны бозонной звезды озарилось ярчайшей ослепительной вспышкой. Сработала защитная шторка на внутренней оптике бортового телескопа и на мониторах трансляция прервалась пустым чёрным экраном. На иллюминаторах сработали защитные жалюзи и диафрагмы, а Ноа, Алина и Леа опустили тёмные защитные стёкла на своих шлемах.
          Дальше – ничего, только тусклое рабочее освещение в кабине управления и тишина.
          Через пару минут изображение на мониторе с трансляцией восстановилось, но было заметно, что бортовой телескоп теперь наблюдает за космической катастрофой через специальный фильтр. Горизонт событий по левому борту уже раздулся чёрным шаром до километра в диаметре и продолжал расти на глазах. По мере того, как он раздувался, вокруг него в эргосфере раскалялись и вспыхивали ещё какие-то остатки вещества астероида, и сразу исчезали за горизонтом. Скорость его раздувания постепенно замедлялась.
          Ещё через пятнадцать минут бортовой телескоп убрал защитный фильтр, а все иллюминаторы в свою очередь освободились от своих защитных элементов. Можно было снова видеть звёзды за бортом "Wayfarer". Так в полном молчании экипаж просидел около получаса, напряжённо наблюдая за картинкой и цифрами на мониторе.
          — Мне кажется, или наше орбитальное вращение ускорилось? — встревоженно спросил Кузьма.
          — Мы действительно ускорились относительно звёзд, — подтвердила Леа, глядя на монитор с оперативной информацией. — Мы уже в эргосфере.
          — Но ты же говорила, что это произойдёт только через час после столкновения?!
          — Это были приблизительные расчёты.
          Даже у Ноа её ответ вызвал ощущение лёгкого разочарования.
          После того, как эргосфера добралась до "Wayfarer", чёрный шар горизонта событий, который был уже хорошо виден в иллюминаторах с левой стороны кабины управления, начал заметно увеличиваться в размерах.
          — И ещё мне кажется, что чёрная дыра начала снова расти… — добавил Кузьма и поднял защитное стекло, чтобы было лучше видеть.
          — Это иллюзия, связанная с искривлением пространства-времени в эргосфере. На самом деле горизонт событий не увеличился в диаметре относительно внешней инерциальной системы отчёта, — объяснила Леа.
          К этому времени, скорость вращения звёзд в иллюминаторах с правой стороны кабины управления стала настолько стремительной, что превратилась в сплошные линии.
          — Какова наша орбитальная скорость? — теперь с тревогой в голосе поинтересовалась Алина.
          — Такая же, что и была – 143,5 километров в секунду. Плюс вращение нашей инерциальной системы отчёта – 728 километров в секунду относительно внешней. Однако такое быстрое вращение звёздной панорамы не только из-за нашего вращения вокруг бозонной звезды. Начало действовать релятивистское замедление времени в нашей инерциальной системе отчёта. Другими словами, время снаружи эргосферы теперь течёт быстрее относительно нашего.
          Огромный чёрный шар горизонта событий с левой стороны кабины управления продолжал увеличиваться и теперь закрыл собой в иллюминаторах всю левую сторону обозрения. Ноа был вынужден признаться себе, что картина эта производила весьма и весьма жуткое впечатление.
          — Горизонт событий уже перестал раздуваться? — спросил он у Леа, хотя по графике на дисплее и сам видел, что ответ на его вопрос отрицательный.
          — Ещё нет, — ответила она.
          Снова зазвучал возмущённый голос Кузьмы:
          — Насколько помню, ты говорила, что через час чёрная дыра перестанет расти. Она уже раздулась до 44 километров!
          Леа ничего не ответила. Вместо этого она начала сверять на бортовом компьютере поступающие данные со своими расчётами. В это время в иллюминаторах с правой стороны можно было хорошо видеть, как вся звёздная панорама теперь кроме вращения стала ещё и причудливо искажаться. В центре всё ещё угадывался сплошной поток световых линий, сильно растянутый в центре и по мере приближения сверху и снизу к шару горизонта событий всё более и более сжатый. Вместо того, чтобы скрываться за чёрной границей горизонта, этот поток раздваивался и менял направление, образуя тонкий ореол вокруг чёрной дыры. А дыра тем временем продолжала увеличиваться. Казалось, что она уже начинает изгибаться и своими краями равномерно наплывать на вид по правому борту. На графике радиус горизонта событий теперь указывался в 58 километров и продолжал неуклонно расти.
          — Скорей всего наши приборы дают неточные данные, — наконец произнесла Леа. — Пространство-время на этом участке сильно искривлено, чтобы можно было точно интерпретировать расстояния для внешней инерциальной системы отчёта. В нашей системе отчёта расстояние действительно должно быть меньше. Релятивизм.
          Не успела Леа договорить, как визуально развитие всей этой жуткой и грандиозной картины ускорилось. Чёрная дыра теперь уверенно начала оккупировать вид по правому борту, оставляя в центре светящийся круг, в котором можно было различить только два круговорота световых потоков. Верхний круговорот против часовой стрелки, нижний – по. А по левому борту всё так же наблюдалась одна лишь сплошная и непроглядная темень. Казалось, чёрная дыра их вот-вот проглотит.
          71 км, 84 км, 97 км…
          Единственный светящейся круг – окошко во внешний мир неумолимо стягивалось и удалялось.
          — И это, по-твоему, тоже релятивизм? — не удержался Ноа.
          — Нет, это уже не релятивизм, — быстро и уверенно отрезала Леа и запустила маршевые двигатели, одновременно перемещая РУДы чуть вперёд. — Возможно, нас затягивает эргосфера.
          "Wayfarer" резко дёрнулся и начал быстро ускоряться. На мониторах появилось значение перегрузки 7g и у Ноа потемнело в глазах. Однако вместо намёка на какой-то обратный процесс, светящийся круг, наоборот, стал быстро меркнуть и через секунду полностью растворился в черноте горизонта событий. Вокруг них образовался сплошной мрак.
           Леа заглушила двигатели.
          Ни звёзд, ни Солнца, НИЧЕГО.
          — Мы уже мертвы? — осторожно спросил Ноа.
          — Ещё нет, — совершенно серьёзно ответила Леа. — Судя по сканеру геометрии пространства, мы где-то в районе горизонта событий. Только не совсем понятно, с какой его стороны. Эта техника не рассчитана на работу в таких экстремальных условиях.
          — А разве мы не должны умереть в этом случае? — спросил Кузьма.
          — Вопрос довольно сложный, и я бы даже сказала философский, — ответила Леа. — Ты сам в курсе, что с точки зрения наблюдателя, пересекающего горизонт событий, ничего особенно происходить вроде как не должно. Альтернатива – сгореть в излучении Хокинга, больше существует в реальности внешнего наблюдателя.
          — Ага, и ещё я знаю, что не существует возврата в прежнюю реальность после пересечения горизонта событий, — заметил Кузьма.
          — Это касается стабильного горизонта событий обычной чёрной дыры, образованного экстремальным гравитационным потенциалом. Нужно учитывать, что здесь мы столкнулись с другим явлением, где горизонт событий возникает в результате временного искривления пространства-времени.
          — И ещё я знаю, что пересечение горизонта событий не мешает наблюдать внешний мир. Почему же здесь у нас так темно?
          — Наверное, по той же причине, что природа этого явления несколько иная, — создавалось впечатление, что ответы у Леа становились всё менее и менее уверенными, и это было на неё совсем не похоже.
          — И что теперь? Где мы вообще сейчас находимся? — снова спросил Кузьма и снял шлем.         
          В этот момент все услышали, как он звучно высморкался.
          — В области с сильным искривлением пространства-времени, — продолжала спокойно отвечать Леа.
          — Я чувствую, что мы движемся, — в его голосе появились панические нотки. — Значит, мы куда-то летим. Куда?
          — Скорее, не куда, а где, — как-то неопределённо уточнила она.
          Сразу после этих её слов, сквозь окружающий мрак снова проявился тот самый светящийся круг, но уже по левому борту. Его границы плавно расширялись. Постепенно стали различаться привычные уже круговороты световых потоков, потом отдельные смазанные линии звёзд, а затем и отдельные звёзды, замедляющие своё вращение и, наконец, эта карусель снова растянулся в привычную звёздную панораму. Это всё произошло так быстро, что осталось вообще непонятным откуда это они так вынырнули. Визуально никаких чёрных дыр нигде не наблюдалось.
          Первым делом Леа сразу запросила у бортового компьютера навигационную информацию. Выяснилось, что "Wayfarer" находился на расстоянии 830 километров от бозонной звезды на очень вытянутой орбите с перицентром в 19 километров. Особо не раздумывая, она запустила двигатели и принялась выравнивать орбиту – перспектива побывать в таком экстремально опасном перицентре ни у кого не вызывала ни малейшего желания.
          После того, как она вывела "Wayfarer" на безопасную орбиту, она навела телескоп и стало понятным, что бозонная звезда находилась в своём обычном спокойном состоянии, как будто пятнадцать минут назад ничего и не происходило.
          — Нам удалось переместиться в будущее? — прозвучал осторожный вопрос Алины.
          — Да, — ответила Леа. — Только не на 328 лет вперёд.
          — И много мы не дотянули?
          — Наоборот, мы перепрыгнули значительно дальше, чем планировали, — спокойно уточнила Леа.
          — Значительно? — голос у Алины слегка дрогнул.
          — Для оценки необходимо сделать точные замеры расположения звёзд, а также измерить параметры излучения опорных пульсаров. Соответствующая программа уже запущена.
          Следующие три минуты, пока поворачивался телескоп и программа вычисляла эпоху, в которой они оказались, в кабине управления стояла гробовая тишина.
          Леа объявила результат:
          — Мы находимся во Вселенной, которая стала на 8 642 года старше.
          Тишину резко оборвало очередное звучное сморкание Кузьмы. И в этот момент все вдруг осознали, что сейчас это его занятие как нельзя лучше символизирует их всеобщее состояние. На завершение этого драматического момента Кузьма тихо всхлипнул и произнёс:
          — И в каком же месте бескрайнего космоса мы сейчас болтаемся? — рассеянными движениями он сложил свой носовик и попытался неудачно засунуть себе в карман. — Надеюсь, мы ещё в Солнечной системе?
          — Кажется, да, — отозвалась Алина, глядя в правый боковой иллюминатор. — Знакомое звёздное небо, а вон там я вижу Солнце.
          — А Земля? Где она? — тревожно поинтересовался Кузьма.
          Леа вывела на экран монитора результаты очередных расчётов:
          — Мы находимся на расстоянии 344 миллиона километров от плоскости Солнечной системы, с перпендикуляром недалеко от её центра. До Земли примерно 375 миллионов километров. Мы сможем добраться до неё за 45 дней. Нам ещё повезло, что нас выбросило из искривлённого пространства бозонной звезды в этом месте. Мы могли оказаться где-нибудь на расстоянии сравнимым с окраиной Солнечной системы.
          — Что с нами произошло? — спросил Ноа. — Нетрудно догадаться, что план наш слегка не удался.
          — Возможны разные версии, — произнесла Леа. — В физике бозонной звезды остаётся ещё много неясных моментов, которые требуют дальнейшего изучения. Думаю, что достаточно мощная ударная деформация пространства-времени может образовать волну с замкнутым на себя пространством-временем, подобным тому, которое образуется под горизонтом событий чёрной дыры. Было похоже, что мы попали в такую волну, которая оторвалась от раздувшийся границы горизонта событий бозонной звезды и ушла в космическое пространство.
          — Затрудняюсь даже представить, что сейчас творится на Земле, — мрачно пробормотал Кузьма.
          — Прилетим, посмотрим, — рассудительно прокомментировала Леа.
          — Захотят ли нас там видеть? —  в том же мрачном тоне добавил он.
          Кабину управления снова охватила звенящая тишина. Звенящая в буквальном смысле – было настолько тихо, что можно было слышать еле заметный звон ферритового сердечника, исходящего где-то из недр панели управления. Видимо пребывание в гравитационных тисках приливных сил бозонной звезды не прошли для космического корабля бесследно.
          Леа не стала участвовать в очередной драматической сцене, она посчитала более полезным делом проложить курс для возвращения на Землю. Вскоре она запустила двигатели и "Wayfarer" на 2g уже мчался прочь, покидая систему бозонной звезды.
          — У кого-нибудь были галлюцинации? — поинтересовался Ноа.
          — После всего, что случилось, я уже и не знаю, где галлюцинация, а где реальность, — пожаловался Кузьма.
          — Кажется, ничего такого, — ответила Алина.
          — И у меня, — добавил Ноа. — Леа, у тебя нет версий, почему мы совсем ничего не почувствовали?
          — Интенсивность высокочастотного гравитационного излучения оказалась значительно ниже расчётной границы. Видимо опасное излучение присуще реакциям, в которых учувствует бозонное вещество со сравнительно небольшими массами.

•••

          На обратном пути к Земле скучать уже никому не пришлось. Насколько позволяли их технические возможности, экипаж "Wayfarer" занялся тщательными исследованиями Солнечной системы и, конечно, в первую очередь своей родной планеты. Их бортовой двухметровый телескоп рефлектор крутился круглосуточно без передышки. Экипаж стал чаще собираться в кабине управления для обсуждения результатов исследований, которые почти всегда заканчивались жаркими дискуссиями о предполагаемой судьбе человечества на планете, ставшей старше более чем на восемь с половиной тысяч лет.
          На первый взгляд Солнечная система почти не изменилась. Все планеты как будто на месте, Луна и Солнце тоже. По космическим меркам десять тысяч лет туда, десять тысяч лет сюда совсем не срок. В основном все усилия были направлены на поиски активной космической деятельности развитой цивилизации, которой в теории должно было бы стать человечество за этот срок. К сожалению, никаких следов обнаружить не удавалось, что, в общем-то, и было вполне естественно. С их телескопом рассмотреть в Солнечной системе человеческую деятельность по колонизации планет, промышленному освоению астероидов или по строительству даже огромных космических станций было нереальным.
          То же самое можно было сказать и о самой планете Земля. По крайней мере успокаивало одно, что она всё ещё выглядела такой же голубой и восхитительной, как и восемь с половиной тысяч лет тому назад. Однако по мере приближения к ней становилось всё более и более отчётливым одно очень странное наблюдение. На ночной поверхности Земли отсутствовали характерные светящиеся грозди огоньков, которые когда-то соответствовали многочисленным городам и мегаполисам. Ещё наша планета совсем не излучала в радиодиапазоне. Как это объяснить? Возможно, передача информации с помощью электромагнитных волн теперь не в моде? Возможно, их заменили какие-то более совершенные методы коммуникации? А города настолько изменились, что освещение, если оно и было ещё необходимым, теперь просто не могло быть видно снаружи из-за какой-то принципиально иной строительной инфраструктуры населённых пунктов?
          Сегодня был тот самый знаменательный день для всего экипажа, когда "Wayfarer", наконец, добрался до Земли и завершил своё необычайное путешествие, пройдя через пространство и время. После выполнения стандартных манёвров, он вышел на расчётную околоземную орбиту на высоте около 300 километров. Во время манёвров в глаза бросилось ещё одно подозрительное наблюдение: за всё это время в пределах своего обозрения они так и не встретили ни одной околоземной космической станции или каких-либо других искусственных космических объектов.
          После первого витка, Леа стабилизировала межполюсную орбиту, и теперь экипажу ничего не мешало сосредоточиться на тщательном изучении того, что творилось на поверхности Земли, чем они сразу и занялись.
          Продолжая накручивать виток за витком, они всё больше убеждались, что никаких городов, дорог, летающих аппаратов или каких-нибудь других следов деятельности разумной цивилизации они не замечают. Это наблюдение навеяло на всех, кроме, разумеется, Леа, состояние гнетущей тревоги. Очертания материков и океанов почти не изменились. Вся поверхность суши была покрыта густыми лесами или другой обильной растительностью.
          — Куда все подевались? — задумчиво произнесла Алина.
          — Может, человечество пережило какую-нибудь глобальную катастрофу? — предположил Кузьма. — Ну, там, столкновение Земли с крупным астероидом, или смертельный вирус?
          — После созданных технологий и открытий в области биохимии клетки, которые оставила людям Леа, смертельных вирусов больше не должно быть в принципе, — заметила Алина.
          — А после космических двигателей на "странном" веществе и теории странглетов не должно было быть проблем и с астероидами, — добавил Ноа.
          — Вы забыли о гамма-барстерах, — вспомнил Кузьма. — Нельзя исключить возможность такой беды.
          — Гамма-барстеры характерны для молодых галактик, — заметил Ноа.
          — Я знаю. Но всё же.
          — Джет тогда зацепил бы и нас.
          — Может ещё рано хоронить человечество? — произнесла Алина, внимательно просматривая на мониторах проплывающие крупным планом пейзажи поверхности Земли. — Может человечество воссоединилось с природой или живёт теперь где-нибудь под землёй? Только не нужно сразу критиковать. Я, конечно, понимаю, что это маловероятно.
          — Что мы теперь будем делать? — спросил Кузьма.
          — Земля вполне пригодна для жизни людей, — ответила Леа. — Совершим посадку где-нибудь в удобном месте и займёмся более детальным изучением. Думаю, мы много сможем узнать о её истории. Тогда и определимся с дальнейшим планом.
          — Что-то не вижу посадочных полос для этого самого удобного места, — иронично заметил Кузьма. — Где ты собираешься садить "Wayfarer"?
          — Его можно посадить в любом месте, — проинформировала Леа. — Он может садиться вертикально. Просто на это уходит больше топлива.
          — Неужели? — искренне удивился Кузьма. — Об этом ничего не сказано в учебных материалах.
          — Потому что такой вариант посадки изначально не рассматривался и соответственно не проходил испытания. Я просто знаю его возможности.
          — Ты уверена? — Ноа тоже соответствующим образом оценил эту и для него неожиданную информацию.
          — Конечно, — Леа была невозмутима.
          — Ну, тогда, нам стоит, видимо, обсудить место для посадки, — произнёс Ноа.
          — Предлагаю пещеры Мармс, — сразу предложила Алина. — Там должен сохраниться специальный контейнер, с помощью которого мы должны были получать сообщения из прошлого в нашем эксперименте.
          — Что скажешь? — спросил у Леа Ноа.
          — Для изучения истории Земли лучше выбирать места, где находились крупные города, — посоветовала она.
          — Тогда, давайте сначала слетаем в L.A., — предложил Ноа. — Голосуем?
          — Я за L.A., — проголосовал Кузьма. — Хочу знать, что случилось с человечеством.
          — Леа – капитан экипажа. Ей решать, — высказалась Алина. — Лично я – сначала за пещеры.
          — Тогда летим в L.A., — с этими словами Леа включила манёвровые двигатели и утопила штурвал.
          "Wayfarer" начало разворачивать по тангажу. После того как он перевернулся на 180 градусов и теперь летел кормой вперёд, Леа на непродолжительное время включила маршевые двигатели для выдачи тормозного импульса. Этого было достаточно, чтобы снизить орбитальную скорость и начать сход с орбиты. "Wayfarer" по эллиптической траектории постепенно приближался к атмосфере Земли. На высоте 125 км, Леа снова развернула его по тангажу на 180 градусов, и он вошёл в верхние слои атмосферы, приняв обычную ориентацию самолёта. Одновременно с входом в атмосферу включились нижние тормозные двигатели и манёвровые на носу, которые стали оказывать активное противодействие разрушительному ускорению свободного падения. Без них, испытывая аэродинамическое сопротивление атмосферы, поверхность космического корабля разогрелась бы до 1600°C.
          На высоте 80 км скорость "Wayfarer" упала до 2 км/с, и он полностью перешёл на аэродинамическое маневрирование, отключив манёвровые двигатели. По мере снижения скорость постепенно падала, и на высоте 15 км он уже летел как обычный самолёт со скоростью 900 км в час.
          "Wayfarer" пролетал в районе бывшего южного Техаса, когда Леа вдруг начала выполнять крутой поворот, разворачивая его в обратную сторону.
          — Что случилось? — спросил Ноа.
          Леа отмотала на мониторах видео сканирования поверхности до определённого момента, поставила на паузу и затем увеличила:
          — Это похоже на небольшое поселение, — прокомментировала она.
          На экране можно было отчётливо рассмотреть семь компактных сооружений, похожих на домики. Они были прямоугольной формы со скруглённой блестящей крышей почти чёрного цвета. Несомненно, эти объекты имели искусственное происхождение.
          — Я посажу "Wayfarer" в метрах пятьсот, — добавила она и почти сразу начала снижаться. — Там есть достаточно просторная поляна.
          Когда до земли оставалось всего метров сто, она потянула штурвал на себя, и полностью сбросила тягу маршевых двигателей. "Wayfarer" свечкой устремился вертикально вверх, постепенно замедляясь до полной остановки. Когда притяжение Земли потянуло его назад, Леа выпустила шасси и снова включила двигатели. В таком вертикальном положении он стал плавно опускаться вниз. Когда до поверхности оставалось пару метров, вместо маршевых двигателей включились манёвровые и он всё так же плавно начал принимать горизонтальное положение, пока не коснулся своими шасси земли. Посадка была завершена.
          Только сейчас все три обладателя человеческого организма по-настоящему ощутили на себе отягощающее воздействие гравитации после длительного пребывания в невесомости. Ноа с Алиной с трудом вылезли из своих кресел. А ещё с большим трудом добрались до люка на среднюю палубу. Кузьма так и вообще не справился с самостоятельным передвижением и предпочёл пока остаться в кресле. Леа не стала их дожидаться, и первая отправилась открывать выходной люк и готовить самоходный верёвочный трап.
          Добравшись до выходного люка, Ноа надеялся вдохнуть свежий воздух первозданной природы. Вдохнуть-то он вдохнул, но вместо ожидающей свежести ощутил специфический запах горелой травы. Он выглянул наружу и увидел под космическим кораблём выжженное пространство. Мощные реактивные двигатели "Wayfarer", извергающие плазму, уже успели внести в окружающий пейзаж несколько живописных штрихов техногенной цивилизации.
          Ноа ступил на самоходный верёвочный трап, и тот, определив наличие достаточного веса, автоматически пришёл в движение. Через полминуты Ноа уже был на земле. Он решил немного пройтись до того места, где зеленела травка и росли редкие деревья с мелкими орехами похожие на пекан. Когда он миновал выжженный участок и ступил в густую траву, он смог разглядеть там первых представителей фауны, различных ползающих насекомых. Теперь он действительно смог ощутить аромат воздуха первозданной природы, содержащий в себе гамму разнообразных запахов. Мимо него пролетел какой-то жук, а вдали он заметил пару порхающих ярко-зелёных бабочек. Когда он приблизился к деревьям, то услышал необычные звуки, напоминающие мелодичный свист и скорее всего принадлежащие какой-то птице.
          В этот момент за спиной раздался голос догоняющей его Леа:
          — Мы ещё ничего не знаем о местной фауне и возможных представителях разумной цивилизации. Далеко отходить от "Wayfarer" без оружия может быть опасно, — предупредила она. — Ещё желательно сделать анализ микрофлоры воздуха и почвы.
          Она уже переоделась в походный обтягивающий её фигуру комбинезон. А к этому ещё её слегка развивающиеся волосы, гордо поднятый подбородок, уверенный взгляд – трудно было не обратить внимания на эстетику всего этого образа. Невольно, в который раз, это снова навеяло на Ноа то самое необычайное и волнующее чувство символизма чего-то важного и совершенного, которое раз за разом неуловимо ускользало от него в попытке удержать его в своём сознании и осмыслить.
          Леа продолжила:
          — Нам необходимо снарядить экспедицию, чтобы исследовать обнаруженные объекты. Однако Алина говорит, что пока не в форме, чтобы преодолеть необходимое расстояние с нагруженным рюкзаком.
          Ноа остановился, и устало присел на траву:
          — Думаю, я тоже пас. Придётся тебе самой сходить в разведку.
          Леа долго не раздумывала:
          — Ладно. Вы тем временем вернитесь на "Wayfarer" и задрайте выходной люк.
          — И серого волка в дом не впускать, — добавил Ноа. — Не волнуйся, мамочка, мы будем послушными, — хоть он и страдал от общей слабости и нарушения координации, но для шуток у него ещё хватало сил.

•••

          Ноа и Алина находились в кабине управления и держали аудио и видео связь с Леа, которая уже подошла к одному из объектов. Кузьму пришлось чуть ли не перетаскивать в его каюту. Нормально передвигаться он был практически неспособен, но это не мешало ему наблюдать за происходящим лёжа у себя в кровати и поддерживать связь со всеми остальными. Мощность встроенного в конструкцию Леа передатчика была достаточная, чтобы она могла передавать сформированное своей зрительной системой изображение вместе со своим голосом прямо на "Wayfarer".
          — Здесь всё вокруг совершенно пустынно, — прокомментировала она, не спеша оглядевшись по сторонам.
          Ноа почему-то вдруг стало тревожно за неё:
          — Леа, будь осторожней, — как-то непроизвольно само собой вырвалось из уст. Он, конечно, понимал, что эта фраза была лишней.
          — Не волнуйся за меня, — мягко отозвалась Леа.
          Она подошла к ближайшему от неё домику, к обычным на вид дверям с простой ручкой-скобой и осмотрела строение. Выглядело оно как-то слишком идеально, что ли, и потому казалось немного неестественным, как будто 3D модель в ArchiCAD'е. Занимаемая им площадь была примерно 6 на 12 метров. Прямоугольные окна с эстетично скруглёнными углами, ровные матовые светло-серые стены без единой зазубринки, плавно переходящие в блестящую тёмно-серую полукругом крышу. Во всём стиле прослеживался максимальный минимализм. Взгляд Леа ненадолго задержался на необычном круглом контурном рисунке в центре дверей, похожим на какой-то логотип. Рисунок был рельефным, сантиметров десять в диаметре, выполненный тонкой вдавленной канавкой. Он состоял из двадцати симметричных левых и правых пересекающихся спиралей, напоминающих что-то вроде филлотаксиса подсолнечника.
          Леа провела рукой по стене:
          — Трудно определить материал. Похоже на какую-то высокотехнологичную синтетику.
          Ещё до её комментария было уже очевидным, что объект должен был быть делом рук достаточно развитой цивилизации. 
          Леа попробовала толкнуть дверь, но та не поддалась. Было не совсем понятно, в какую сторону она вообще должна была открываться. Тогда Леа взялась за ручку в попытке потянуть дверь на себя и в этот момент внутри что-то чуть слышно щёлкнуло. Дальнейшие попытки открыть дверь обнаружили, что наружу она тоже не желала открываться, однако теперь она легко и беспрепятственно открылись внутрь.
          Леа вошла. На мониторах теперь можно было хорошо рассмотреть небольшое помещение, напоминающее прихожую с такими же светло-серыми стенами и с обычной высотой потолка. Во всём интерьере наиболее заметным было приспособление очень похожее на шкаф-купе. Оно занимало всю площадь стены справа, и было традиционно разделено на антресоли и сам шкаф.
          Леа подошла поближе и легко сдвинула в сторону дверку. Внутри открылась совершенно пустая просторная ниша, со всех сторон покрытая каким-то плотно перфорированным мелкими дырочками чёрным материалом. Она заглянула в другие отделения. Такая же картина: ни полочек, ни вешалок, ничего.
          Слева от входных дверей на стене находился какой-то пульт с двумя, по-видимому, сенсорными кнопками-площадками и горизонтальным чёрным узким элементом над ними, закрытым прозрачным материалом. Леа поочерёдно коснулась обеих площадок. Пульт только издал несколько глухих коротких звуков и больше не продемонстрировал никакой реакции.
          Напротив шкафа у противоположной стены находилась ещё одна дверь, ведущая дальше внутрь этого домика. Леа прошла через неё в том же порядке, как и через входную дверь. Теперь её взору открылось значительно более просторное помещение. С первого взгляда стало понятно, что это была основная жилая комната. Тут была, хоть и немного необычная, но, несомненно, самая настоящая мягкая мебель, составленная из стандартизированных модулей. В стенах было вмонтировано несколько шкафчиков, похожих на тот, что был в прихожей. Всё свободное пространство стены, у которой находилась дверь, было занято огромным чёрным экраном или, как минимум, это устройство было очень похоже на видеодисплей размером в две трети стены.
          Пространство этого помещения отгораживалось длинным столиком, отчасти напоминающим барную стойку.  За столиком находилась стенка из прозрачных шкафчиков, но после того, как Леа заглянула во внутрь, можно было предположить, что это были какие-то системы для приготовления пищи. Рядом с ними на стене находился ещё один чёрный экран, но значительно поменьше, примерно 30 дюймов в диагонали.
          В конце помещения находились ещё две двери. Леа заглянула в одну из них. Несмотря на необычность интерьера и установленного там оборудования, без сомнений это были туалет и душевая. Другая дверь вела в небольшое помещение, которое тоже, не рискуя ошибиться, можно было назвать спальней. Там была широкая кровать, опять вмонтированный очередной шкаф-купе и такой же огромный, предположительно, видеодисплей на всю стену.
          — Всё выглядит так, как будто предназначено для обычного гомо сапиенс, — обратила внимание Алина.
          — Или для биологического вида очень близкого по физиологии, — уточнила Леа.
          — Так, где тогда все эти биологические виды? — спросил Кузьма. — Постройки явно недавние. Почему мы ещё никого не встретили? Да и вообще, где та промышленная инфраструктура, с помощью которой можно создавать подобные высокотехнологичные сооружения? На Земле нет городов, вообще не видно никаких представителей разумной цивилизации. Где все?!
          — Может, мы ещё недостаточно хорошо искали? — предположила Леа. — Мы сделали сто шестьдесят семь витков вокруг Земли и отсняли почти всю её поверхность. Стоит более внимательно изучить этот материал.
          — Есть идея, — догадался Ноа. — Я заложу в программу распознавания образов изображение объекта. Пускай компьютер займётся полезным делом.
          Он выдвинул клавиатуру и сразу принялся выполнять задуманное.
          Леа вышла из спальни и, дойдя до центра основного помещения, неожиданно остановилась, активно рассматривая помещение. Её взгляд задержался на потолке.
          — Что-то случилось? — насторожился Ноа, заметив изменения в её поведении.
          — Кто-то активирует систему управления этого дома, — Леа подошла к окну и попыталась взглянуть через него на улицу.
          Сначала внутренние жалюзи не позволяли этого сделать, но через пару секунд, как будто там что-то определило в этом необходимость, жалюзи повернулись, открыв её взору обзор.
          — Возможно, я знаю, как найти хозяев этих объектов и технологий, — произнесла Леа.
          В этот самый момент, внутри помещения раздался какой-то шум, как будто, кто-то стоял у неё за спиной. Леа повернулась, но транслируемое ею изображение и звук резко оборвалось, и на мониторах остались только какие-то цифровые помехи.
          Ноа с Алиной тревожно переглянулись. Ноа тщательно перепроверил параметры радиосвязи, убедившись, что на "Wayfarer" всё работает исправно.
          — У Леа что-то случилось, — упавшим голосом произнёс он. — Я иду к ней.
          Он с решительным видом встал со своего кресла.
          — Это далеко не лучшая идея, — возразила Алина. — Ты не в той физической форме, чтобы добраться туда, да ещё и помочь гиноиду, который превосходит тебя в этом на пару порядков.
          — Ей может угрожать опасность. Она может просто не в состоянии сейчас себе помочь. Любая, даже самая незначительная помощь может оказаться для неё решающей.
          Ноа достал из выдвижного ящичка бинокль и, подойдя к боковому иллюминатору, направил его в сторону исследуемого объекта. Расстояние до него было невелико, но непосредственно рассмотреть что-либо было невозможно из-за густой стены деревьев, среди которых находилось то место. Единственное в чём он смог убедиться, что там ничего не взорвалось и не загорелось, а также не объявилась армия каких-нибудь летающих тарелок.
          — Ты очень рискуешь. Если там действительно случилось что-то серьёзное, мы можем потерять ещё и тебя, — Алина пыталась его разубедить.
          — Ты меня не остановишь, — Ноа был непреклонен.
          Характер помех на мониторах начал меняться. Теперь помехи постепенно складывались в какие-то сложные фигуры и паттерны пикселей. Звук тоже перестал хаотично трещать, трансформируясь в периодические, но всё ещё непонятные последовательности звуковых сигналов.
          Ноа вернулся в кресло в надежде, что связь с Леа восстановится. Однако этот процесс всё продолжался и продолжался без какого-либо желаемого результата.
          Ждать дальше он был больше не готов.

•••

          Ноа спустился на самоходном трапе на землю и перед тем, как отправиться в путь, ещё раз проверил свою экипировку. Походный комплект: комбинезон, ботинки, перчатки, удобно облегали всё его тело ниже подбородка, плотно и надёжно закрывая эту его часть от контакта с внешней средой. На спине у него висела штурмовая винтовка M4 с подствольным гранатомётом M203, а также рюкзак с боеприпасами и другим необходимым снаряжением. На поясе висел коммуникатор в виде простого смартфона и боевой нож. Функции сотовой станции выполнял сам "Wayfarer".
          Пройдя несколько метров, он ещё раз осознал всю сложность своей затеи. Однако отступать он никак не планировал. Он уже успел решительно настроить себя на преодоление такого рода трудностей. Ещё он надеялся, что вскоре начнёт действовать фенамин, который он принял перед выходом, и тогда ему станет намного легче. До объекта было 630 метров, и Ноа планировал преодолеть это расстояние максимум за 15 минут.
          Фенамин начал действовать и Ноа ощутил резкий прилив сил, но, когда до объекта оставалось метров сто и среди деревьев стали уже видны домики, Ноа почувствовал резкое нарушение координации. Чтобы не свалиться с ног, он попытался присесть на какой-то достаточно крупный валун, оказавшийся рядом с ним. Состояние продолжало ухудшаться, у него потемнело в глазах, и в следующий момент он почувствовал, что теряет сознание.
          — Ноа, очнись, — услышал он голос Леа.
          Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на земле. Рядом с ним на коленях находилась Леа и пыталась приподнять его верхнюю часть тела:
          — Ты можешь подняться? — спросила она. — Если нет, я могу отнести тебя назад на "Wayfarer".
          Ноа смог сам принять сидячее положение. Он внимательно осмотрел её и тут же искренне обрадовался:
          — Ты жива…
          — Да, со мной всё в порядке. А ты как?
          — Мне нужно немного времени, и я смогу снова идти.
          Леа присела рядом с ним прямо на землю, решив таким образом составить ему дружескую компанию. После небольшой паузы она спросила:
          — Ты собрался на войну?
          Ноа взглянул на неё и улыбнулся:
          — А ты научилась шутить?
          — Пытаюсь избавиться от бремени проблем, — она процитировала его слова.
          Ноа засмеялся:
          — И как, получается?
          — Видимо – да, раз ты уже смеёшься.
          — Я тебя шёл спасать…
          — Я уже поняла, — Леа улыбнулась.
          Эта её улыбка была снова так естественна, что Ноа не стал больше допытываться и морочить себе голову вопросами о её происхождении. Это всё было уже неважно. Совсем недавно он пережил с новой силой весь ужас того, что мог бы реально её потерять. Он и раньше не раз волновался за неё, но в этот раз всё было совсем иначе. Он как никогда осознавал теперь, что Леа – это всё, что есть у него самого дорогого и важного в этой жизни. Потеряв её, он потеряет большую часть себя.
          Ещё он подумал об иронии судьбы. То, ради чего Леа притащила его в будущее, стало теперь в полной мере актуальным и для него. Пока программа её интеллекта оставалась зашифрованной, она была такой же смертной, как и он. И не просто смертной, а внезапно смертной. Зачем ему тогда такая пропатченная жизнь, если там не будет её? Будущее давало и ему шанс расшифровать её программное обеспечение. Наверняка уже существуют технологии, которые могут взломать криптографический ключ, или безопасно считать его из недр её микропроцессора.
          — Что там случилось? — спросил он, стараясь не выдавать тех чувств, которые нахлынули на него. Но ещё больше он стремился отгородиться от них сам.
          — С нами пытались выйти на контакт, по-видимому, хозяева исследуемого объекта. Для этого они вклинились на некоторые каналы нашего транспондера связи и этим заглушили его.
          — И как? У них получилось с контактом?
          — Нет. Они не смогли подобрать корректные параметры связи.
          — Я думал, что тебе угрожает опасность. Мне показалось, что с тобой там был ещё кто-то.
          — Нет. Я там была одна и мне ничего не угрожало.
          — Ты говорила, что знаешь, как найти хозяев.
          — Я обнаружила активацию дома по электромагнитному излучению, источник которого в основном был сосредоточен на крыше. А также микроволновое излучение радиосвязи извне. Домом начали управлять, и одновременно он стал выполнять функции ретранслятора в попытке связаться с нами. Я могла определить примерное направление, с которого велась радиопередача. Таким образом, в том направлении мне удалось заметить соответствующую радиостанцию. Можно предположить, что представители разумной цивилизации используют сеть таких радиостанций, наподобие нашей сотовой сети, для осуществления связи на планете. Это значит, что по цепочке станций можно выйти к месту, откуда непосредственно осуществлялась связь.
          — Значит, радиосвязь всё ещё в моде, — риторически заключил Ноа и поднялся с земли, отряхиваясь.
          — Да, но виды модуляции и цифрового формата мне совершенно непонятны.
          Леа встала на ноги вслед за ним. Ноа поднял голову и их взгляды встретились. В этот момент его снова накрыли те чувства, которые ещё несколько минут назад он неуклюже прятал в закоулках своего сознания. Она была привлекательна и это гипнотизировало. И дело было далеко и не только во внешности. В ней привлекало всё: от её нередко парадоксального поведения и острого ума, до этого её неповторимого уверенного взгляда и гордо приподнятого подбородка. В ней невероятным образом сочетались скудность и холодность собственных эмоций вместе с поступками, которые способны были вызывать сильные чувства и эмоции у окружающих.
          Ноа обнаружил, что снова борется со своим давним трудно преодолимым желанием приблизиться к ней, обнять и ощутить в этом душевную близость с ней. Этого проявления чувств просто так без повода он почему-то всё ещё продолжал паталогически стесняться.
          — Почему ты не сделаешь это? — неожиданно спросила она.
          — Что? — он притворился, что не понимает.
          — Тебе же хочется меня поцеловать. Почему ты всегда избегаешь этого?
          Ноа растерялся, он не ожидал такой проницательности от неё:
          — Разве?
          — Ты стесняешься меня? Потому что я машина?
          — Не хочу очутиться в сто седьмом веке с переломами пальцев, — улыбнувшись, Ноа начал возвращаться в свою тарелку.
          Леа укоризненно посмотрела на него:
          — Как ты такое мог подумать? Я бы никогда так с тобой не поступила.
          — Даже тогда вечером в Лозанне, в парке, после тренировки? — вдруг зачем-то вспомнил он.
          — Ты думал тогда об этом? — в её интонации чувствовалось удивление.
          — Ну, это я так, гипотетически спросил.
          Леа внимательно посмотрела на него:
          — Мне бы хотелось этого…
          — Что, правда? — теперь удивился Ноа и даже слегка смутился.
          — Правда.
          Они замолчали, продолжая смотреть друг на друга:
          — Так чего ты ждёшь? — снова спросила Леа.
          — В смысле?
          — Мы уже выяснили, что пальцы я ломать не собираюсь. — Она сделала паузу, внимательно изучая его глаза, — ты всё-таки стесняешься меня, потому что я машина?
          — Я просто жду твоего совершеннолетия. Сколько тебе сейчас? М-м-м, кажется не больше шести лет? Ты ещё совсем зелёная. Не рановато ли тебе ещё думать о таком?
          Леа улыбнулась:
          — Опять шутишь?
          — Ага, — Ноа тоже улыбнулся и, наконец, обнял её.
          Она крепко прижалась к нему и обняла его в ответ.
          — Ты и вправду умеешь целоваться? — спросил он.
          — Представь себе.
          — И по-французски?
          — И даже по-японски.
          — А это как?
          — Вот так…
          Леа отстранилась от него:
          — Опусти руки и не двигайся.
          Ноа выполнил её инструкции. Леа сделала то же самое, а затем очень осторожно, изображая смущение, стала наклоняться и приближаться к его губам. В какой-то момент её губы очень легко и нежно, едва ощутимо, коснулись его нижней губы. Ноа ощутил вместе с воздушным прикосновением её тёплое дыхание. Это было очень чувственно и волнующе, как первый в жизни невинный поцелуй любимой девушки. Ещё мгновение и это волшебство закончилось.
          Леа заглянула ему в глаза:
          — Ну, как?
          — Вау! Это так романтично. Где ты успела научиться?
          — Не скажу, — она кокетливо улыбнулась.
          Ноа с нежностью провёл рукой по её щеке и снова обнял её, вдыхая запах ветра, которым были пропитаны её волосы. Как же было глупо ждать этого момента столько времени.

•••

          Ночь на "Wayfarer" прошла без приключений. Не было больше попыток от таинственных представителей разумной цивилизации подобрать цифровой алгоритм связи 21 века, который использовался сейчас на "Wayfarer". Возможно, их техника просто была не рассчитана на работу в таком формате связи. Наверное, если на борту оказалась бы какая-нибудь старая аналоговая рация, проблем в осуществлении связи не возникло бы. Но кто знал? На "Wayfarer" есть запчасти, из которых можно было бы собрать такую радиостанцию, но для всех более вероятным исходом представлялось скорое появление таинственных гостей собственной персоной. Непосредственный контакт выглядел проще, чем попытки настроиться на неизвестный цифровой формат связи. Однако за ночь возле космического корабля не объявилось никаких гостей кроме какого-то животного похожего на сильно растолстевшего крота, ходящего на задних лапах.
          С утра все собрались в кабине управления. Сегодня Кузьма сам смог преодолеть путь от своей каюты сюда. Появилась новая информация, которая требовала обсуждения. Компьютер закончил поиск объектов на отснятых сканах поверхности Земли согласно тому изображению, которое заложил Ноа в программу для распознавания. Результат: ещё одиннадцать подобных поселений. Самое крупное насчитывало 47 домиков, причём оно оказалось в семи километрах от пещер Мармс, а самое маленькое – 8, в северной части Африки.
          — Неужели все они такие же безжизненные, как и поселение номер 1? — как всегда, в пессимистических тонах начал Кузьма.
          — Предлагаю для начала отправить дрон к ближайшему неисследованному поселению из 16 единиц, которое находится в 173 километрах отсюда, чтобы сделать подробные фотографии, — внесла предложение Леа. — Он справится меньше чем за час. Тогда и определимся, что делать дальше.
          Все поддержали её предложение единогласно.
          Через 50 минут дрон долетел до поселения и смог передать в средневолновом диапазоне фотографии ещё до своего возвращения. Информация, которую добыл дрон, наконец-то впервые после возвращения на родную планету вызвала радость и ликование у всех троих членов экипажа. Поселение оказалось населено людьми, по крайней мере, они были очень похожи на людей.
          — Так что, летим к братьям своим для торжественного воссоединения с новым современным обществом? — изрёк Кузьма.
          — Если лететь, то лучше сразу к пещерам Мармс, — высказалась Алина. — Вполне возможно, что расположенное рядом с ними поселение тоже населено. Причём оно ещё и более крупное.
          — А если нет? — спросил Кузьма.
          — Если нет, вернёмся сюда.
          — Пять тысяч километров в оба конца? Не слишком ли расточительно для экскурсии?
          — Нам не обязательно там садиться. Наибольший расход топлива происходит во время взлёта и посадки. Аэродинамический полёт на "Wayfarer" достаточно экономичен. Вообще, нам была бы не лишней информация обо всех поселениях. Только на "Wayfarer" мы сможем быстро облететь их и собрать максимум информации. На дальние расстояния, например в Африку, можно использовать суборбитальные прыжки.
          Рассматривая карту на мониторе, Ноа сказал:
          — Поддержу пещеры. По пути нам встретится ещё два поселения 9 и 33 единицы. Если поселение у пещер будет обитаемым, припаркуемся там, если нет, вернёмся к ближайшему обитаемому. Круиз по планете пока делать не будем.
          В итоге приняли его предложение.
          Два маршевых двигателя и четыре манёвровых выпустили шесть плазменных языков пламени. "Wayfarer" приподнял свой нос на 65 градусов и, плавно оторвавшись от Земли, стал быстро набирать скорость. Достигнув скорости 450 км в час, он принял почти горизонтальное положение с малым углом атаки и перешёл полностью на аэродинамическое управление.
          "Wayfarer" продолжал набирать высоту, устремляясь к отметке в 28 км, чтобы перейти на экономичный сверхзвуковой режим полёта. Бортового телескопа было достаточно, чтобы рассмотреть необходимые детали на поверхности Земли, главное, чтобы не мешали облака. Однако для его использования необходимо было снижаться на высоту 10 км и снижать скорость до 800 км в час. Слишком большое аэродинамическое сопротивление воздуха на сверхзвуке делало невозможным использование телескопа.
          Пролетая поочерёдно над поселениями, можно было хорошо рассмотреть, что поселение в 9 единиц пустовало, а в 33 единицы оказалось обитаемым. На подлёте к пещерам на низкой высоте, пролетая над поселением в 47 единиц, они с радостным облегчением определили, что оно тоже было обитаемым. Было принято окончательное решение совершить посадку недалеко от пещер.
          Сначала предполагалось, что Леа и Ноа отправятся в поселение для контакта с местными жителями, а Алина и Кузьма займутся поиском контейнера хроносвязи в затопленных пещерах. Кузьма должен был ассистировать её снаружи. В итоге оказалось, что Алина была всё ещё в недостаточной форме, чтобы без риска осуществить погружение с аквалангом. Несмотря на то, что под водой человек переносил адаптацию к гравитации после невесомости значительно легче, Алина продолжала испытывать достаточно сильные приступы дезориентации и общего недомогания. Всё шло к тому, что эту работу необходимо будет выполнить Леа после того, как вместе с Ноа вернётся из поселения на "Wayfarer".

•••

          Шесть с небольшим километров Ноа преодолел с Леа за два часа, делая частые пятиминутные привалы. Всю дорогу он представлял себе этот торжественный момент, когда они, наконец, встретятся с людьми из будущего. Какое это будет событие не только для него с Леа, но и для представителей современной цивилизации. Однако, когда они вошли на территорию поселения, как ни странно, никто не обратил на них особого внимания. На улицах этого мини городка можно было насчитать около трёх десятков человек. Люди, казалось, прогуливались без всякой конкретной цели, что было больше похоже на такой себе вид отдыха. Они много общались между собой на неизвестном языке, используя во время общения тонкие прозрачные приспособления, похожие на планшеты, на которых отображалась различная символьная и графическая информация.
          Рассмотрев местных жителей получше, можно было заметить, что они имели определённые отличия от привычных представителей гомо сапиенс. Черты лица были более тонкими и менее рельефными. Неглубокие глазные впадины, маленькие идеальные носы, аккуратные прижатые уши округлая форма лица. Их можно было назвать изящными и красивыми. Они были ниже ростом. Мужчины не выше 168 сантиметров, а женщины не превышали 160. Ещё Ноа обратил внимание, что не заметил на улице ни одного ребёнка или старика. Оценивая по внешности возраст людей, можно было сказать, что он находился приблизительно в пределах 18-40 лет. Также были очень незначительные внешние физические различия. Не было толстых или худых, явно высоких или низких, или каких-нибудь других заметных отличий от средних физических параметров.
          — В их языке тебе что-нибудь понятно? — спросил Ноа у Леа.
          — Их языковая группа и вообще лексика мне незнакомы, — ответила Леа.
          — Что будем делать? Кажется, мы их совершенно не интересуем.
          — Нужно с ними познакомиться и изучить их язык.
          С этими словами Леа подошла к одиноко стоящему мужчине не старше тридцати лет и попыталась с ним заговорить. Сначала она назвала своё имя, а затем жестами показала, что хочет узнать его имя. Мужчина сначала что-то пытался ей объяснить, но затем, сообразив, что Леа его не понимает, назвал своё имя, указывая рукой на себя. Имя его звучало как: Эукунинка.
          Тогда Леа достала свой смартфон и стала показывать изображения различных предметов, их свойств, действий и т.д., предлагая ему произносить, как это всё звучит на его языке. Было заметно, что Леа его привлекала как женщина, и ещё было заметно, что ему всё равно не было чем заняться, и поэтому общение с ней ему очень даже пришлось по душе.
          После недолгого общения Эукунинка пригласил Леа и Ноа к себе в дом. Дом оказался полной копией того, который вчера исследовала Леа. Любопытный логотип-филлотаксис присутствовал не только на дверях дома, но и встречался внутри на некоторых стенах. Внутри их приветливо встретила молодая красивая женщина, с которой Эукунинка, по-видимому, жил. Он ей что-то объяснил, и она назвала своё имя: Аиючиль. Она предложила Ноа и Леа расположиться в своеобразном мягком уголке.
          Эукунинка присел рядом и принялся выполнять какие-то жесты руками. Засветился экран на стене. На короткое время по нему пробежали какие-то неизвестные символы, а затем появилось объёмное голографическое изображение какого-то каталога, состоящего из каскада окон. Движениями рук в воздухе он пролистал несколько окон-страниц, а затем на выбранной странице нашёл какую-то строку и кликнул в воздухе по ней пальцем. На экране появился новый каталог. Это был словарь. Каждая страница-окно состояла из описания одного слова. Там было изображение того, что означало слово, его символьное написание, произношение, которое активировалось соответствующей строкой, а также какие-то грамматические формы с пока непонятным описанием.
          Леа очень быстро освоилась с управлением, и теперь сама без помощи Эукунинка разбиралась со словарём, прослушивая произношение каждого слова. Ноа сидел рядом и с удивлением обнаружил, что освоение нового языка и ему даётся без особого труда. Он был способен запоминать любой объём необходимой ему информации.
          Эукунинка тем временем с блеском в глазах наблюдал за Леа. Наконец он решился осторожно взять её за левую руку, которая у неё бездействовала. Леа только мельком взглянула на него – она не стала ему препятствовать. Тогда он с вожделением нежно погладил её ладошку и затем приложил к своей щеке. Он чего-то ждал, какой-то её реакции, но Леа никак не отреагировала. Тогда он опустил её руку, но продолжил время от времени нежно поглаживать её ладошку, внимательно наблюдая за её реакцией. "Как бы его Аиючиль не задала ему взбучку", — промелькнула у Ноа мысль.
          Пока Ноа думал, стоит ли ему ревновать Леа к Эукунинке, Аиючиль, вместо того чтобы пресечь это безобразие, присела рядом с Ноа и принялась делать то же самое. Ноа сначала растерялся, потом слегка смутился, а затем осознал, что эти её действия были ему вполне так себе приятны. Аиючиль была очень красива на личико и обладала прекрасно сложенной фигурой. Это не могло оставить Ноа равнодушным.
          В этот момент Леа заметила, как Аиючиль откровенно соблазняет Ноа. Это вынудило её отвлечься от изучения словаря и некоторое время внимательно наблюдать за действиями Аиючиль. Затем Леа деликатно убрала свою левую руку в сторону от Эукунинка и стала теперь пристально наблюдать за Ноа. Ноа почувствовал себя некомфортно от этого её взгляда и сразу поспешил последовать её примеру, отстраняя в свою очередь руку от Аиючиль. Только после этого Леа вернулась к изучению словаря.
          Это совершенно никак не смутило хозяев этого дома. Эукунинка остался рядом с Леа, продолжая посылать ей любовные взгляды, а Аиючиль отправилась к кухонной стойке и принялась жестами перед экраном что-то там программировать. Через пять минут она принесла Ноа какой-то напиток. Ноа долго решался, пить его или не пить, высматривая у Леа в глазах совет, и, наконец, решился. Напиток оказался очень вкусным, это было похоже на сок из каких-то неизвестных ему плодов.
          — Кив ноструис виан хомон? — спросила у Эукунинка Леа.
          — Элпантой е Дио, — ответил Эукунинка.
          — Ки или виас? — снова спросила Леа.
          — Эан ла чило, — Эукунинка указал пальцем вверх.
          — Чу уи идис илас?
          — Компенебле, — улыбнулся тот.
          — Миу волас ренконти илас.
          — Ил авенас чиу сес монатойн, келкфойе пли офте киам ио ромпас аю киам новай хомой эйтас энпортитай аю малсанай…
          Сначала Ноа успевал улавливать смысл того, о чём они говорили, но затем темп их беседы ускорился и до него стали доходить только обрывки недавно заученных слов. Он не успевал сложить их значения в единую смысловую конструкцию. Во время разговора на экране синхронно появлялось текстовое сопровождение произнесённых фраз. Каждое слово можно было жестом-кликом быстро найти в словаре. Это было очень удобно, и Леа активно пользовалась этим, периодически поглядывая в словарь. Однако ему эти возможности всё равно не позволяли достигнуть её результата. Было даже как-то завидно, что Леа так быстро осваивала новый язык. Он уже начинал привыкать к тому, что в эффективности решений некоторых интеллектуальных задач он мог ей не уступать, но, к сожалению, в языках тягаться с ней он был ещё не готов.
          — Ты не хочешь поделиться, о чём вы так мило общаетесь? — шепнул он ей на ухо.
          Леа сразу принялась ему объяснять:
          — Он рассказывает, что это всё и в том числе их, людей, создают Божьи слуги. Живут они на небе. Прилетают сюда редко. В основном тогда, когда меняют неисправное оборудование или привозят новых людей и забирают больных и старых.
          — С этими Божьими слугами никак нельзя связаться?
          — Говорит, что в этом нет необходимости. Они сами знают, когда нужно спуститься на землю.
          — Аиючиль – его жена?
          — Насколько я поняла, у них нет понятия семейной жизни. С Аиючиль он живёт две недели. До этого жил с другими женщинами.
          — Детей у него нет?
          — По каким-то причинам они не способны рожать детей. Как он говорит, он сам рос в каком-то месте, что-то вроде интерната. Там было много детей, они все жили и учились вместе.
          — Кто их учил?
          — Божьи слуги.
          — Как они выглядели?
          — Говорит по-разному. Некоторые были похожи на людей, но людьми точно не являлись.
          — Его не интересует, кто мы такие?
          — Нет. Для него мы люди из другого места, как он говорит.
          — Чем они занимаются здесь? У них есть какие-нибудь специализации, профессиональные занятия, наука, искусство?
          — Видимо есть. Однако всем этим они занимаются по настроению. У них нет какой-либо общественной необходимости в этом или личных обязанностей.
          — Так вот значит, какой он этот пресловутый коммунизм, — пошутил Ноа.
          — Это скорей похоже на заповедник биологического вида, — предположила Леа. — Они здесь просто живут. Без какой-либо особой цели, в своё удовольствие.
          — Как домашние животные? — риторически добавил Ноа.
          — Возможно не только.
          — Что ты имеешь в виду?
          — Возможно, люди нужны ещё в каких-нибудь исследовательских целях.
          — Как лабораторные крысы?
          Леа промолчала на этот вопрос. Ноа снова спросил:
          — Какой уровень их образования? Что это за картина мира у них такая: божьи слуги с неба? Они вообще знают что-нибудь о Солнечной системе, Галактике, Вселенной?
          Леа снова заговорила с Эукунинкой:
          — Чу уи сциас киэл ниа панедо естижис?
          Эукунинка снова оживился и с энтузиазмом принялся рассказывать:
          — Эс. Миу шатас ла циенцон де ла спацо. Унуэ, претопанетара диша кун претосаро эан ла сенто аперис де гасполво нубо кварк ай сес миардойн да йарой. Тиам, дум квиндек мионой да йарой, ла премо кай денсецо де идрогено эан ла сенто де ла претосар фарижис суфиче альта пор коменци темонуклиа реаго. Ла панедой эстис формитай акрешио де чи тиу диша…
          Выслушав довольно длинный его рассказ, Леа спросила ещё:
          — Киэл вивис органисмой кай хомой сур ла панедо?
          — Иуй шпруцис эан ла еволуадо, кай иуй эстис крейтай де Дио кай хомой анкаю…
          — Ки Дио венис?
          — Дисволванте, ла менсо кунвенас кун Дио…
          Леа принялась переводить Ноа:
          — Он говорит, что интересуется разными науками. В общем, их знания о происхождении Вселенной, в том числе нашей звёздной и планетной систем существенно не отличаются от наших научных взглядов. Однако про людей и некоторых животных он говорит, что их создало некое божество. При этом он знает и о биологической эволюции. Про само божество говорит, что оно находится где-то в небе, скорей всего это он так высказывается о космосе. И не совсем понятны его пояснения по поводу его происхождения…
          — Да, я это тоже смог уже уловить, что-то типа: развиваясь, любой разум воссоединяется с Богом, — добавил Ноа.
          Теперь Ноа попытался сам задать вопрос Эукунинке о переносе сознания:
          — Чу элпантой е Дио капаблас… э-э-э… тансфери виан… конси… конси-энсон ал алиай корпой?
          Эукунинке вопросительно посмотрел на Леа:
          — Тансфери консиэнсон? Киал фари?
          — Тиэл ке виа менсо повас троликон алиан корпон, — объяснила она ему.
          — Миу сипле повас конешти ал ла мондо де Дио тра ла менса интефацо, — неуверенно ответил он.
          — Менса интефацо? Кио эйтас? — спросила она.
          Эукунинке достал из ящичка в стоящем перед ним столике устройство похожее на тонкий обруч. Затем надел его себе на голову и закрыл глаза. Большой экран засветился и Ноа увидел какое-то красочное фантастическое место, похожее на открытую панораму местности на другой планете. Вид от первого лица сменился на вид от третьего лица, как будто это происходило в какой-то игре. На изображении теперь можно было увидеть, что в этой локации находится необычное существо на четырёх лапах и с крыльями. Существо взмахнуло ими и полетело, быстро перемещаясь над этими фантастическими пейзажами. Оно то взлетало вверх, то, сложив крылья, стремительно неслось вниз, расправляя их перед самой землёй и выравнивая полёт. Было понятно, что этим существом в том виртуальном мире был сам Эукунинка.
          Изображение исчезло. Эукунинка открыл глаза, снял обруч и протянул его Леа, как бы предлагая ей самой попробовать. Леа взяла его, покрутила в руках, внимательно рассматривая, а затем всё-таки одела точно так же, как это делал Эукунинка. Ничего не произошло.
          — Может мне попробовать? — спросил Ноа.
          — В этом нет смысла, — ответила Леа. — Этот интерфейс для беспроводной связи с мозгом использует какой-то свой специфический формат электромагнитных сигналов.
          Она вернула интерфейс Эукунинке:
          — Виа сербо эйтас де зиложиа оригино?
          Тот немного разочаровано посмотрел на неё и ответил:
          — Эн квар йарой, ни эйтас энплантитай ен ла сербо де Дио-интефацо.
          — Чу уи повас интешанжи верайн корпойн, эземпле, кун Аиючиль? — уточнила она условия.
          — Миу не идис элпантой е Дио фаранте чи тион. Киал жи эйтас? Миу повас интешанжи корпойн пер жи пер ла менса интефацо.
          — Кио окайос ал виа консиенсон киам уи мортос?
          — Ми эйтос тиэ, — Эукунинка указал рукой на экран.
          — Насколько я понял, — заговорил Ноа, — он не очень берёт в толк, чего мы хотим, говоря о переносе сознания. Но что я не понял, так это способна ли всё-таки их наука на такой фокус или нет?
          Леа немного подумала:
          — Он говорит, что не видел, чтобы такое делали божьи помощники, но верит, что они могут сделать всё. Для него обмен сознанием между телами не имеет смысла, благодаря таким огромным возможностям виртуальной реальности, которую он называет Божьим миром. Там он может перевоплотиться в кого угодно не только визуально, но и чувственно. Это становится возможным с помощью какого-то имплантата, который им вживляют с четырёх лет. Он верит, что туда же он попадёт после своей смерти.
          — Как ты думаешь, это реально или это просто у них такой вид религии? — спросил Ноа.
          — Я подозреваю, что такая технология должна уже существовать. Нам необходим информационный доступ к их научным знаниям и технологиям.
          — Возможно этот компьютер, — Ноа указал на экран, — имеет доступ к такой информации?
          Леа попросила Эукунинке показать и рассказать о возможностях его компьютера. Оказалось, что эта информационная система действительно имеет доступ к какой-то их глобальной сети, которая, очевидно, не ограничивается только масштабом планеты Земля. Там была информация о каких-то космических сооружениях, которые, по-видимому, и обеспечивали всю производственную и научно-исследовательскую инфраструктуру пока ещё неизвестной таинственной цивилизации. Похоже, там был неограниченный доступ ко всей той информации, которая интересовала Леа и Ноа, в том числе и к истории Земли. Однако для её усвоения необходимо было время и свободное знание языка будущего.
          Когда стало ясно, что у Ноа с Леа непочатый край работы, и они рискуют надолго засидеться в гостях у этих гостеприимных людей, Эукунинке рассказал, что в их городке есть свободные домики. Он сам провёл их в один из таких и показал, как активировать управление и как там всем пользоваться, а также как пользоваться современным коммуникатором в виде прозрачного тонкого устройства по функциям похожего на фаблет, который Ноа уже видел раньше у жителей этого городка. Теперь Ноа и Леа имели возможность позвонить Эукунинке или Аиючиль, если вдруг будут нуждаться в их помощи.
          Ноа и Леа связались с Алиной и Кузьмой, рассказали о проведённом контакте с местными жителями и предупредили, что могут задержаться здесь надолго. Эта новость их совсем не обрадовала. Алине уже не терпелось начать подготовку к эксперименту, а Кузьма переживал, что вынужден был подводить её.

•••

(продолжение следует)
http://proza.ru/2022/01/19/611