Взятка

 «Во врачебном искусстве нет врача, окончившего свою науку» – хорошо известный афоризм Матвея Яковлевича Мудрова, профессора, одного из основателей русской терапевтической школы, первого директора медицинского факультета Московского университета. Впервые в России он ввёл опрос больного и составление истории болезни, внедрил схему исследования больного; современники сказали бы – разработал алгоритм осмотра и обследования пациента.

Высказывание М. Я. Мудрова, практиковавшего в начале девятнадцатого века, актуально и до настоящего времени. В каждой организации здравоохранения систематически проводятся врачебные конференции, семинары, тематические занятия, зачёты, экзамены …

Лечебные учреждения общего профиля часто приглашают на свои конференции врачей из специализированных организаций здравоохранения: онкологов и акушеров-гинекологов, дерматологов и венерологов, фтизиатров и психиатров. Необходимость ангажемента профильного специалиста определяется текущей ситуацией: выросла онкологическая запущенность – онколога; «разгулялись» в городе инфекции, передающиеся половым путём – венеролога; значительно возросла первичная заболеваемость туберкулёзом – фтизиатра.

В то утро врачи Барановичской городской больницы ожидали планового визита венеролога: лекции-беседы врачей этой специальности коллеги всегда слушали с большим интересом. Описание почти детективных случаев «поимки» источника «стыдной» инфекции вызывало смех и живую реакцию слушателей.

Кстати, именно на одной из таких лекций я впервые узнала, что примерно десять-тринадцать процентов населения земного шара абсолютно невосприимчивы к сифилису. Интересно, существует ли врождённый иммунитет к COVID-19?

Открывая врачебную конференцию, главный врач больницы сказал:

— Мы перенесли встречу со специалистом-венерологом на следующее заседание. А сегодня к нам прибыл прокурор К., который доложит о криминальной обстановке в городе.

Прокурор рассказал о последних случаях дорожно-транспортных происшествий со смертельными исходами и о нескольких тяжёлых производственных травмах. Слушатели недоуменно переглядывались.

После короткого вступления докладчик перешёл к основной теме своего визита – мздоимству.

— Я недавно возвратился с курсов усовершенствования, там этому вопросу было уделено о-о-чень большое внимание!

Врачи, ожидавшие пикантных историй о случаях инфицирования заболеваниями, передающимися половым путём, начали перешёптываться. Блюститель законности, не желая терять внимания слушателей, задал медикам любопытный вопрос:
 
— Хочу спросить: какая отрасль народного хозяйства нашей страны, на ваш взгляд, является наиболее коррумпированной?

Из зала посыпались предположения:

— государственная служба

— МЧС (министерство чрезвычайных ситуаций)

— промышленность

Ярослав Иванович Сергель, заведующий отделением оториноларингологии, вполголоса добавил:

— правоохранительные органы и прокуратура (такое заявление в восьмидесятые годы – проявление чрезвычайной смелости).

Лектор услышал гипотезу заведующего отделением и, нарочито весело, произнёс:

— Нет, доктор, Вы ошибаетесь. По данным органов надзора за соблюдением законов и законности, самая коррумпированная сфера – здравоохранение!

Победно оглядев притихшую аудиторию, прокурор начал перечислять самые распространённые среди медиков страны варианты мзды: коньяк-шампанское, мясные и рыбные деликатесы, чай-кофе, конфеты-кондитерские изделия. Подробно описывая каждый случай получения медиками «взяток», оратор изредка поднимал голову от бумаг и неодобрительно осматривал присутствующих в зале врачей. Создавалось впечатление, что прокурор обличает торговцев наркотиками, оружием или людьми.

Первым не выдержал всё тот же Ярослав Иванович. Как будто обращаясь к соседу, он в полный голос произнёс:

— Видишь, Валерий Алексеевич, если мне или тебе пациент принесёт коньяк или шоколадку – это взятка! А если директор украдёт несколько вагонов продукции возглавляемого предприятия, это – бизнес!

Раздавшийся в аудитории хохот сбил с панталыку оратора. В небольшом городе многие знали о «большой дружбе» ревностного приверженца соблюдения законности с «нужными людьми», не разделявшими понятия – «государственное» и «моё».

Прокурор К. стушевался, посмотрел на часы и заявил, что через четверть часа начинается судебный процесс с его участием.

Извинившись, он удалился.
 
В то утро был установлен рекорд продолжительности врачебного заседания – оно длилось всего двадцать минут.

Возвращаясь на рабочее место в поликлинику, я вспомнила эпизод из своей врачебной практики, связанный с обсуждаемой на заседании проблемой – мздоимством.

На первом году работы участковым терапевтом ко мне обратился пятидесятилетний мужчина, фамилия, имя и отчество которого говорили о его польском происхождение.
Высокого, хорошо сложенного мужчину с правильными и выразительными чертами лица, можно было назвать красивым, если бы не синюшно-багровый цвет его лица. Было видно, что он стесняется своего внешнего вида и не понимает, что же за напасть такая с ним случилась?

Болеслав Станиславович начал разговор с жалоб на окраску кожных покровов:
 
– Доктор, мне перед людьми стыдно! Все думают, что я выпиваю! А у меня – давление, я не пью, мне нельзя!

В амбулаторной карточке было отмечено место работы и должность пациента: «Заготовительная контора, директор».

Опросив и осмотрев больного, выявила незначительное повышение артериального давления, которое у пациента начало повышаться около пяти лет назад. Назначила обследование и повторный осмотр после получения его результатов.

Время приёма уже близилось к завершению, когда в кабинет зашёл лаборант и протянул мне бланк с результатами общего анализа крови пациента:

— За десять лет работы в лаборатории мне впервые попала такая «кровь».

— А чем она отличается от других «кровей», Николай? – уточнила я.

— РОЭ (реакция оседания эритроцитов; в настоящее время – СОЭ – скорость) не определяется. Вместо часа, положенного по инструкции, я ожидал почти полтора часа, – ответил сотрудник.

— И что? – поинтересовалась я.

— И ничего! Ни один эритроцит не выпал в осадок! – ответил Николай.

Я задумалась. Стаж моей врачебной практики тогда был ещё минимальным, а из институтских знаний ничего не приходило в голову.
 
— Так что мне писать в графе РОЭ – ноль? – лаборант возвратил меня в кабинет.

— Нет, Николай, поставьте «единичку», будем дальше думать!

Направляясь на терапевтический участок для выполнения визитов на дом, в машине я ещё раз посмотрела анализ: количество эритроцитов, красных кровяных телец в периферической крови пациента превышало показатель нормы в полтора раза.

— Да-да, помню занятие по терапии, когда наш преподаватель, доцент Тамара Даниловна Бельская, рассказывала о «сгущении крови» у лиц, страдающих повышенным давлением. Стало быть, у пациента – вторичный эритроцитоз на фоне артериальной гипертензии, – осенило меня.
 
Никогда я так не стремилась домой, как в тот день. Добравшись до медицинских справочников, нашла «книжное» подтверждение предполагаемому диагнозу.

На повторном приёме я ознакомила больного с результатами анализов и установленным диагнозом. Пациент вопросительно посмотрел на меня:

— А что это означает, доктор?

— Это указывает на обеднение крови жидкой составной частью её, своего рода сгущение крови. В Вашем случае заболевание вызвано повышенным артериальным давлением, – пояснила я.

– А оно лечится? – осторожно уточнил Болеслав Станиславович.

— Разумеется, но об этом – чуть позже. А теперь раздевайтесь до пояса, я Вас осмотрю, – предложила я.

Ничего нового в состоянии пациента по сравнению с предыдущим осмотром я не выявила, за исключением давления: оно было значительно повышено.
 
Я отвела больного в процедурный кабинет для «забора крови на биохимический анализ». Пока он раздевался, шепотом попросила опытного медработника сделать «частичное» кровопускание пациенту.

— Да, знаю-знаю, мы раньше, в начале шестидесятых годов, часто эту процедуру гипертоникам делали: лекарств-то ведь не было! – заговорщицки сообщила мне процедурная сестра.

Дождавшись окончания медицинской манипуляции, возвратились в кабинет. Повторно измерив у пациента давление, убедилась, что были правы древние медики, предпочитавшие кровопускание другим методикам лечения; уровень артериального давления снизился до приемлемых цифр.
 
История кровопускания насчитывает несколько тысячелетий: оно было известно в Древней Индии и Древнем Китае. О пользе этой медицинской манипуляции рассуждали врачи античности. В их числе, Гиппократ, древнегреческий целитель, врач и философ, вошедший в историю, как «отец медицины». Клавдий Гален, древнеримский философ и медик греческого происхождения, внесший весомый вклад в понимание многих научных дисциплин, включая анатомию, физиологию, неврологию и фармакологию, также был приверженцем «кровавой» лечебной процедуры.

Кровопускание прописывали доктора средневекового Запада и Востока. В Европе вплоть до конца девятнадцатого века, отъём определённого количества крови больного, являлся массовым терапевтическим и профилактическим средством.

В начале восьмидесятых годов прошлого века ещё не было достойных препаратов для проведения противосвёртывающей терапии. Я назначила своему подопечному несколько кровопусканий, аспирин, комплекс витаминов и общеукрепляющих средств.

Порекомендовала больному щадящий режим работы, умеренные физические нагрузки, предпочтительнее – ходьбу, рациональное питание с ограничением белков животного происхождения – мяса и субпродуктов (откровенно говоря, всё то, о чём прочитала в умной медицинской книге накануне повторного осмотра).

Примерно через месяц в кабинет зашёл Болеслав Станиславович. В руках он держал букет белых гвоздик и большой плоский свёрток в серой упаковочной бумаге.

Поздоровавшись, он извинился за вторжение:

— Я ведь сегодня не записывался к Вам на приём!

— Не беспокойтесь, на сегодня мы уже всех «вылечили»! – шуткой ответила я на приветствие и пригласила пациента присесть.

— Нет-нет, я всего на минуточку! – был ответ.

Внимательно разглядывая визитера, я не понимала, что же в нём изменилось?!

Мужчина подошёл ко мне и протянул букет:

— Это Вам, доктор! В знак благодарности за лечение!

При ближайшем рассмотрении я поняла, какие изменения в облике пациента меня удивили: цвет его кожных покровов приобрёл обычный для здоровых людей, бледно-розовый оттенок. И манеры мужчины стали иными: исчезли стеснение и неловкость, сопровождавшие его в первое посещение врача.

Заметив мой изучающий взгляд, «нежданный гость» поведал, что кроме изменений внешнего вида, он отмечает и значительное улучшение самочувствия.

— Я теперь совсем другой человек благодаря Вам! Спасибо большое! А это – маленький подарок ко Дню медицинского работника!

И протянул мне прямоугольный свёрток размером примерно шестьдесят на тридцать сантиметров.

Я поблагодарила дарителя за цветы, а от упакованного предмета отказалась.

– Не обижайте меня, пожалуйста, Нелли Гавриловна, здесь конфеты к празднику! Я ведь специально для Вас из Прибалтики их привёз! – дрогнувшим голосом произнёс посетитель.

Так и произошло моё первое «грехопадение» – против прибалтийских конфет я устоять не смогла.

Сняв дома серую упаковку, я поразилась красочному оформлению коробки. Её глянцевый верх украшала цветная фотография изысканного серебряного чайного сервиза удивительной красоты; на обороте коробки значилось – «Кондитерская фабрика «Лайма», г. Рига.

Вскоре представилась возможность попробовать содержимое коробки: к нам в гости приехала моя мама, любительница сладкого. Увидев подарочный набор шоколадного лакомства, она прокомментировала:

— За пятьдесят пять лет жизни я такой красоты не видела!

Попробовав конфету, добавила:

— И вкусноты!

Я ещё долго не решалась выбросить пустую коробку – уж очень хороша была фотография на ней!

P.S. Впоследствии Болеслав Станиславович регулярно наведывался в поликлинику для сдачи анализов и консультации лечащего врача; течение его редкой болезни приобрело стабильную и прогнозируемую форму.