Казарки, глупыши и немки

     КАЗАРКИ, ГЛУ'ПЫШИ И НЕМКИ *

     Первые уроки фотографии мне преподал мой отец. От него же я получил и свой первый плёночный фотоаппарат ФЭД-2, который помог мне запечатлеть отдельные мгновения во время моей учёбы в ленинградской мореходке. Я снимал своих друзей, они - меня, и кое-какие снимки, что сохранились с той давней поры в моём архиве, теперь напоминают о былом, невозвратимом...

     Будучи на плавательской практике, на одном из БМРТ** Архангельского тралового флота, я написал и отправил в редакцию бассейновой газеты "Рыбак Севера" свою первую заметку.
     Материалом для написания послужил визит на наш борт пары скворцов, которые устроились на рубашке трала, свёрнутой в ком по правому борту промысловой палубы. К заметке я приложил и снимок. Стоит отметить, на судне была своя маленькая фотолаборатория, где я проявлял плёнку и, находясь в свете красного фото-фонаря, печатал чёрно-белые снимки. Тогда же, в промысловом рейсе я выпустил и свою первую судовую фотогазету.

     В море многие птицы находили приют на палубах промысловиков, где и мне доводилось работать. Однажды, делая очередной вахтенный обход по судну, я обнаружил в самом конце жилого коридора надстройки, у самого выхода на носовую палубу, возле плотно задраенной двери, двух небольших гусей, относящихся к роду казарок. Они были явно обессилены долгим перелётом и борьбой с морским штормовым ветром. Кто-то из моих коллег и занёс их с открытой палубы внутрь надстройки - что называется, прийти в себя.

     Особенно памятную встречу с пернатым - в тот раз хищником - позже я описал в одной из глав своей неоконченной повести "Лунь, птица седая".
     А что касается той пары залётных птах, поразившей меня своим появлением на борту судна в открытом морском просторе (а это было Баренцево море), то, вероятно, во время весеннего перелёта скворцы попросту отбились от стаи. Куда летели? Не ведомо. Возможно, на один из островов Заполярья. Не хватило силёнок, сели передохнуть и... стали поводом для моего любительского старта в журналистике.

     В северных морях, наряду с чайками, поморниками - постоянными, спутниками моряков и рыбаков - являются птицы из семейства буревестников, за свою доверчивость издавна прозванные глУпышами.  ГлУпыш действительно очень доверчив и почти не боится человека.
     Обычно большими стаями они неразлучно следуют за судном в ожидании того, чем можно было бы поживиться. Ведь с палуб военных кораблей, торговых или каких-либо других судов время от времени выбрасывают за борт пищевые отходы. К  судам же, ведущим рыбный промысел, интерес у морских обитателей особый: тут, с поднятием на поверхность улова, для них наступает настоящее пиршество.
     ГлУпыши неотступно следуют за судном и настолько плотно "опекают", к примеру, БМРТ, идущий с тралом, настолько близко парят вдоль его бортов, что можно с лёгкостью, стремительно выбросив руку в иллюминатор, схватить его.

     Поначалу, выйдя в рейс новички так и поступают. Но вскоре привыкают к столь неосторожному поведению птиц и перестают проявлять к ним свой интерес. Кроме, разве что, боцмана - человека, ответственного на судне, в частности, за внешний порядок и чистоту. А птицы, которые, пролетая над траулером, беспрестанно гадят на все его поверхности, добавляют боцману и подчинённым ему матросам немало хлопот по мойке-очистке.
     Доходило до того, что одного из глупышей - для острастки других птиц - он подвешивал на носовой мачте. Не могу сказать, насколько это было эффективно. Но боцман - опытный мореман, настоящий "морской волк" - должно быть, знал, что делал.

     ...Шли годы. Многое изменилось в моей судьбе, и странствия по морям-океанам, по моей начальной профессии, остались далеко позади, в другом временном отрезке. Как знать - не растащили бы "по кустам" Балтийское морское пароходство в 90-е годы, вероятно, я продолжал бы работать в нём и далее, как десяток лет до того. Но... сохранить родное предприятие, две сотни судов которого трудились на водных магистралях всех широт, - морякам, разрозненным в связи с особенностями своей профессии, оказалось не по силам. Другая, закулисная, тёмная и нахрапистая сила завладела ситуацией, как и в целом тогда в стране...

     Теперь, став уже на протяжении ряда лет сугубо сухопутным человеком, я расскажу о своих домашних пернатых питомцах.

     Однажды моя жена устроила мне сюрприз: не сказав ни слова о своих намерениях, вдруг взяла и принесла с рынка троих цыплят-подростков.
     Что поделаешь - пришлось принять сюрприз как есть и заняться оборудованием небольшого курятника, превратив в него верхнюю полку вдоль боковой стены котельной. Дополнительно мной был устроен и уличный загон, для выгула птиц.
Пернатые подростки, что справили у нас новоселье, оказались немецкой породы Ломан браун. Они подрастали, по ходу меняя цвет оперения, и превратились в рыжих красавиц, куриц-несушек; вскоре они снесли и первые яйца.

     Стоит ли говорить о том, что новые домашние питомцы стали очень близки нам, заняв своё место среди членов нашей семьи и получив, притом,  немецкие клички: Берта, Лизхен и Марта.
     Каждая из них имела свои особенности экстерьера, окраса и... характера. Даже заходы в гнездо, для того, чтобы осуществить кладку яиц, они делали на свой, особый манер: если одна решительно занимала там своё место, то другая, напротив, - выдерживала паузу, долго "думала".

     Берта с самого начала проявила себя более сметливой, проворной и бесстрашной, чем остальные две курицы:  в их троице она была своеобразным боевитым петушком.
     Несушки быстро выклевали всю траву в небольшом вольере, и, недолго думая, нами было принято решение: впредь не ограничивать птичью свободу одним лишь узким пространством загона - мы стали выпускать птиц в сад.
     Всякий раз было умилительно наблюдать, как "немки", в каком бы дальнем уголке сада они ни находились, завидев своих покровителей, стремглав несутся к нам.

     Однажды, гостя у друзей,  мы с женой задержались и вернулись в свой дом уже в сумерки. Куры до того были оставлены в саду, на свободном выгуле. И вот, каково же было наше удивление - увидеть нашу троицу, которая сбилась в одну кучку, стоя буквально "плечом к плечу" и уткнувшись головами в угол между входом в сарай и его стеной. Позже мы не раз вспоминали эту сцену; она немало тронула нас. Вывод, разумеется, был сделан: не забывать о тех, "кого приручил".

     С появлением в нашем хозяйстве "немок" на крыльце образовалась конкуренция, в результате чего курицы стали занимать более привилегированное положение. Представители же кошачьего племени, которые явно побаивались несушек, способных клюнуть их в любой момент, вынуждены были уступить своё место у "раздаточного" окна кухни.

     В морозную зиму, за исключением оттепелей, когда можно было выпустить птиц на короткую прогулку, в основном они находились в курятнике, в котельной. И там же я периодически  устраивал для них "банный день": ставил таз, наполненный смесью песка и золы, и куры поочерёдно, а то и по две сразу, с превеликим желанием забирались в него и порхались, проводя своеобразную санобработку своего оперения.

     Словом, в жизни добавилось разнообразия, скучать не приходилось.
     Я не стану описывать печаль расставания с постаревшими "немками" - Бертой, Лизхен и Мартой. Скажу лишь, что с тех пор заводить куриц вновь мы пока не решились.

     * Из сборника "КОТО-ФОТО и другие".
     **БМРТ - большой морозильный рыболовный траулер.
    
     Фото - Сергей Мехреньгин, СПб.