Колыма. Часть 21. Дядя Саша

Часть 21. Дядя Саша.
(Воспоминания моего дяди - узника ГУЛАГА)

Часть заключённых нашего лагеря воспользовалась суматохой и ушла в побег, рискуя жизнью. Жить в безлюдных сопках вдали от людей было почти безнадежным мероприятием. Беглеца можно было убить и получить за него награду, его мог растерзать хищный зверь, а самое главное, свалить голод и болезнь.
Наши беглецы были задержаны уже далеко от Колымы, где-то около Якутска. Некоторые из них без суда были расстреляны при задержании, а трупы их выставлены около вахты лагеря в назидание другим заключённым. Эта тяжёлая трагедия с задержанными беглецами не коснулась нашего лагпункта, где по-прежнему царил оптимизм. Все бригады работали на отлично. Предоставлялось довольно сносное питание. Обмундированием тоже обеспечивали сполна. Всё это благодаря дяде Саше.
Всеми делами в нашем лагпункте ведал староста. Его запросто называли дядей Сашей. Это был задушевный человек, редкий экземпляр лагерных деятелей. Про него говорили в лагере, что он ранее был начальником какой-то большой тюрьмы и был осуждён на три года за лояльность, проявляемую к заключённым. Дядя Саша в нашем лагпункте решал абсолютно все вопросы хозяйственной жизни. Заключённые за его спиной не знали ни нужды, ни горя и чувствовали себя людьми.
Однажды в забое на меня напал с кулаками бригадир из уголовников за то, что я уличил его в неправильном замере работы. Узнав об этом, дядя Саша немедленно вмешался в дело, вызвал к себе этого бригадира и устроил ему такой разнос, что он ни дня не стал оставаться на лагпункте.
Дядя Саша сделал очень много для очищения наших бараков от воров. Под любым предлогом он выпроваживал их из лагпункта. Уходя на работу, мы могли свободно оставлять свои вещи и даже хлеб. Случаев кражи не стало совсем. Если бы по всей Колыме так заботились о заключённых, как дядя Саша, то не одна бы тысяча обречённых людей была бы спасена от смерти. В этом мы убедились, когда дядю Сашу забрали от нас на центральный лагпункт. Без него мы сразу же почувствовали ухудшение дел в лагере. В бараках не стало порядка. Месяцами перестали водить в баню, ухудшилось питание, а работать с наступлением осени становилось все труднее и труднее. На глазах люди таяли. Стал выбиваться из сил и я. Постоянно преследовал голод. И вот в эту трудную минуту пришёл мне на помощь мой бывший напарник по промприбору иранец Хасан. Он сумел втереться рабочим по кухне через главного повара, бывшего басмача из Средней Азии. Через него я стал понемногу подкармливаться, получая дополнительно кашу и хлеб. Я также не остался в долгу перед ним : после работы выходил ему помогать в обеспечении кухни дровами и водой.
К этому времени я вполне освоился с лагерной обстановкой и любой ценой стремился сохранить свои силы, чтобы впоследствии доказать, что я не виновен.
Не идя на сделку с совестью, морально не опускаясь, я все же старался приспособиться. Жизнь есть жизнь. К зиме, как обычно, начинались переброски заключённых из лагеря в лагерь. Готовился огромный этап из нашего лагпункта в новые необжитые места. Брали в первую очередь самых сильных и хорошо обмундированных работяг. А я явился на отборочную комиссию прямо с работы усталым, грязным, в оборванном бушлате и в результате от этапа был отстранён. Стал я жить теперь на центральном лагпункте, куда старостой был переведён дядя Саша. Он направил меня в самую лучшую забойную бригаду, в которой я проработал в дальнейшем почти целый год.
( продолжение следует)