Ореада. Часть 2. Гл 10. Универсальный алгоритм

Глава 10
Универсальный алгоритм
         
          После Швеции Ноа и Леа вернулись в Беркли.
          Леа решила не откладывать в долгий ящик подготовку к космическому круизу в будущее человечества, и сразу выехала в L.A. У неё оставались незаконченные дела со Space Age, а также ей необходимо было повидаться с Ларри и посвятить его в свои планы. После L.A. она планировала отправиться в Новый Орлеан и принять активное участие в завершении постройки первого в мире космического корабля "Wayfarer" с ядерным реактором на "странном" топливе. А затем и непосредственное участие в его испытании.
          Возвращаясь в Штаты ещё на борту авиарейса, Ноа только и думал о том, как он снова вернётся в большую науку. Весь полёт он то и дело что взахлёб поглощал научные труды Леа, её теорию когерентной статики, квантовую математику и различные научные публикации. Его голова казалась ему каким-то сверхпроизводительным компьютером. Это было настолько необычно, что временами у него возникало странное ощущение, что он – это не он, как будто его сознание принадлежало кому-то ещё. В эти моменты становилось жутко, и он приостанавливал чтение, рефлексируя и прислушиваясь к своему организму. Убеждаясь, что никаких голосов внутри себя у него нет, да и снаружи в общем-то тоже, он продолжал своё интеллектуальное занятие.
          Несмотря на столь активную работу своего мозга и наличие под боком самого автора научных трудов, Ноа безусловно был не в состоянии за время полёта освоить весь этот научный материал. Это, скорее, можно было назвать ознакомительным научным обозрением, чтобы получить представление и определиться с наиболее важными для себя областями, чем надлежащим усвоением азов этой новой науки. Ноа успел катастрофично отстать от современной научной жизни за время своего недуга.
          Когда он вернулся в дом в Беркли, он уже основательно ушёл с головой в теорию когерентной статики и в квантовую математику. Целый месяц он не выходил на улицу и ел от случая к случаю, от чего побледнел на лице и ещё больше похудел. Однако, несмотря на столь интенсивные занятия и прокачку мозга, квантовая математика давалась ему всё ещё с большим трудом, а некоторые методы вообще оставались непостижимыми.
          В один прекрасный день он настолько вымотался интеллектуально и морально, что еле дополз до кровати и заснул на целых двое суток. Если бы не телефонный звонок от Леа, неизвестно сколько ещё он мог бы так проспать. А после разговора он вдруг осознал, что не помнит его. Точнее сам разговор-то он помнит, но предмет разговора представлял себе весьма и весьма смутно. Как будто разговаривал не он, а кто-то другой, какая-то иная его сущность. Это было совсем не похоже на провалы в памяти. Это была какая-то странная деперсонализация. Он вдруг с ужасом подумал: "неужели так и начинается у людей раздвоение личности?"
          Чтобы избавиться от тревожных мыслей, он начал себе внушать, что всему виной его неожиданный пересып, после которого он просто не успел ещё, как следует, прийти в себя. Именно в этот момент пока он занимался собственным психоанализом, ему вдруг совершенно ясно пришла в голову очевидная мысль, что поскольку биологические нейронные сети являются естественной адаптивной системой, их конфигурации обязаны формироваться с учётом степеней свободы, определяемых законами нии-дифференцировки. Это те законы, которые и приводят к различным симметриям в нашем Мире. В том числе и к той самой симметрии вращения пятого порядка, которая оказалась одним из фундаментов квантового мира, и которая сыграла столь важную роль в его исследованиях.
          Отсюда и следует, что материя имеет свойство эффективно эволюционировать и самоорганизовываться на фундаментальном физическом уровне только если её структура соответствует некоторой мировой последовательности нии-дифференцировки. Это как тот кубик Рубика, в котором его элементы были перемешаны не методом вращения граней в пределах естественных степеней свободы, а механической разборкой и затем последующей сборкой в какую-то свою неестественную конфигурацию. В таком кубике нарушаются взаимные симметрии, и он больше не может быть собран традиционным способом, а именно вращением граней в пределах своих степеней свободы.
          В общем, всё это очевидные и известные вещи, но почему-то до сих пор Ноа не придавал значения тому, что создавая различные изначально специализированные конфигурации нейронных сетей, мы тем самым очень рискуем ограничить их естественную эволюционную пластичность и способность к широкой адаптации. Почему только сейчас он обратил на это внимание? Возможно потому, что к этому его подтолкнула разработанная Леа теория, которую он упорно грыз и уже начал понемногу понимать в математических терминах. В этой теории с математической обоснованностью показана глубокая связь между возможным элементарным строением Универсума и его производными закономерностями в проекциях пространственно-временных реальностей, которые мы имеем возможность наблюдать. Соответственно и становится понятной важность на фундаментальном уровне тех условий самоорганизации и эволюции материи, которые с естественной необходимостью вытекают из этой модели.
          Человеческий мозг формирует свою нейронную структуру почти с нуля, адаптируясь в процессе своего развития к решению возникающих перед ним задач. В свете теории становится очевидным, что самоорганизация нейронов подчиняется тем же законам, что и самоорганизация квазикристаллов, а также и формирование третичной структуры белков, и взаимодействие молекул и органелл в клетке, и так далее. Во всех этих примерах материя не впадает в произвольный хаос из бесконечного количества вариантов своих состояний. Она испытывает ограничения на произвол формируемых структур из-за наличия определённых степеней свободы. Кроме того, учитывая, что эти степени свободы имеют глобальную фундаментальную взаимосвязь, образованную их общим происхождением, взаимодействие различных видов и состояний материи между собой как бы направляется в некие комплементарные состояния, которые проявляют себя в виде различных симметрий, и как следствие в глобальной синергетике свойств и явлений природы.
          Однако в отличие от мозга, проектируя искусственный интеллект, мы стремимся заложить в него уже готовую конфигурацию нейронных сетей, где их адаптация происходит по уже заранее установленной архитектуре. И в рамках этой архитектуры всё работает прекрасно. Такой подход экономит время и позволяет добиться более эффективного выполнения некоторого класса предусмотренных задач. Нам не нужно ждать, когда нейросеть сама с нуля приобретёт нужные нам способности. Однако мы всегда рассчитываем на то, что нейросеть на то и нейросеть, что имеет свойство гибко адаптироваться хотя бы в некоторых пределах развивая в себе новые навыки и опыт. Учитывая теорию когерентной статики, в искусственных нейросетях даже самого общего назначения такая возможность может оказаться жёстко ограниченной. Кроме того, ограниченным может оказаться и взаимное согласование нескольких нейросетей с различными специализированными конфигурациями. Вручную, конечно, без проблем мы всегда можем подправить архитектуру и согласовать нейросети между собой, но актуальным остаётся возможность заставить нейросети быть самостоятельными и полностью автономными без вмешательства извне. Именно эта задача почти никогда не ставилась за основу специалистами по искусственному интеллекту. Хотя всё же нет, не все специалисты её игнорировали. Хаширо Сакурохава пытался обойти эту проблему и очевидно добился своего. Пример тому – Леа. Генетический алгоритм, виртуальная эволюция – это именно те подходы к проблеме, которые могли привести к формированию такой естественной нейросети. В этом случае никто не вмешивался в естественный процесс, где правят фундаментальные симметрии, и это несомненно могло обеспечить формирование универсального ИИ у Леа.
          Кажется, Ноа теперь окончательно проснулся, учитывая, что собственный психоанализ его совсем перестал интересовать. Более того, он совершенно ясно представил, что можно сделать с уже действующими искусственными нейросетями. Методами квантовой математики можно осуществить проверку любых функций на наличие или отсутствие симметрий, соответствующих мировым последовательностям нии-дифференцировки. В данном случае нейронные сети можно представить в виде взвешенных ориентированных графов, а затем преобразовать их в систему уравнений в квантовой математике. После этого приравнять их к нии-функции и решить, используя квантовый компьютер. Вот только есть маленькая загвоздка: пожалуй, такие преобразования ему пока ещё не по зубам. Попросить Леа? Или попробовать решать эту задачу методами теории групп? Та ещё задачка получится – месяц работы не меньше! Нет уж, лучше попросить Леа, но прежде определиться с нейросетью.
          С нейросетью долго выбирать не пришлось. Объектом для исследования стал его собственный имплантат. Первая лаборатория, в которой велась эпохальная борьба с вирусом HTLV-5, временно пустовала и Леа разрешила Ноа неограниченно пользоваться её уникальным оборудованием. Это была восхитительная возможность чтобы заняться серьёзным делом, которая привела к тому, что теперь он практически переселился в стены этой лаборатории.
          Для начала он сбросил дамп конфигурации со всего имплантата, сформировал необходимые графы и отправил их Леа на электронку вместе с условиями задачи. Сам же занялся анализом и изучением этой нейросети. Он выяснил, что почти треть нейронов в его чипе образовывали специализированную нейросеть, заточенную под математические вычисления и формирование математических абстракций. Эта конфигурация почти без изменений унаследовалась с того имплантата, с помощью которого Сонни достиг своих интеллектуальных успехов. Ещё около одного процента нейронов было задействовано для восстановления двигательных функций. Остальная их часть не была прошита какой-либо специализированной архитектурой и находилась в режиме свободной адаптации с лобной долей на основе сети радиально-базисных функций. За время активности чипа там модифицировались какие-то небольшие островки нейросетей, занимающие не более пяти процентов нейронов от всей оставшейся свободной области. Ноа попытался определить возможное функциональное назначение этих нейросетей, но ничего осмысленного не обнаружил при эмуляции их структуры на компьютере.
          Через два дня он получил ответ от Леа. Все нейросети и их фрагменты в его чипе не соответствовали критериям мировых последовательностей нии-дифференцировки. В общем, вполне предсказуемый результат. Он ожидал этого, и потому пришло время переходить ко второй части своего плана. "Засучив рукава", он с нуля принялся разрабатывать новую прошивку для своего чипа. Основной его целью стала модификация структуры всех нейросетей таким образом, чтобы они стали удовлетворять этим необходимым критериям. Пришлось поднапрячься и проделать огромную и весьма сложную для своих математических способностей работу, на которую ушло около двух недель. Здесь очень кстати оказался у него под рукой в лаборатории самый мощный на планете квантовый компьютер. Снова, используя методы квантовой математики, он построил систему из почти сотни уравнений и отправил их Леа для преобразования в комбинированные группы традиционной математики.
          В этот раз ответ он получил через три дня и вместе с ним вопрос в P.S. от Леа: "Зачем это всё нужно?" Пришлось ответить в Re: "Потерпи и скоро сама всё узнаешь". На основе полученных групп, отображающих необходимые симметрии в заданных нейросетях, Ноа построил графы и получил необходимую конфигурацию для прошивки.
          Пришло время для эксперимента. Подопытным должен был стать он сам. У него было единственное серьёзное опасение: нейросеть, которая управляла его двигательными функциями, подверглась в новой версии значительной модификации. Сложно было предсказать, как это отобразится на его дальнейшей способности передвигаться. Конечно, у него была старая рабочая прошивка, и, если что-то пойдёт не так, он сможет всё вернуть назад. Однако сможет ли он для этого в достаточной мере двигаться, чтобы быть способным перепрошить свой чип обратно? Чтобы предотвратить нежелательные последствия такого результата, Ноа притащил в лабораторию свою инвалидную коляску и проверил, чтобы всё необходимое оборудование находилось в доступном для него расположении на случай, если он не сможет встать с неё.
          Он уселся в коляску, положил себе на колени компактную беспроводную клавиатуру с тачпадом, одел на голову беспроводной интерфейс для связи с имплантатом и сделал глубокий вдох, настраивая себя на достаточно рисковый шаг. Собравшись наконец с мыслями, он нажал [enter] и расслабился, прислушиваясь к своему организму.
          В первую минуту у Ноа не возникло никаких ощущений. Ещё через минуту он, как и ожидалось, потерял способность контролировать движения своих ног. Он был готов к этому. Однако дальше всё пошло не по плану. Он стал замечать, что теперь постепенно теряет свободу движений пальцев правой руки. Ещё немного и то же самое произошло с пальцами левой. Через какое-то время он уже был не в состоянии управлять клавиатурой. Затем это целиком распространилось на обе руки, он не мог уже ни поднять их, ни согнуть. А дальше это состояние охватило и всё тело. Ноа почувствовал себя полностью парализованным. Такого он не ожидал. Стало ещё хуже, чем было до вживления имплантата. Он попытался себя успокоить, что необходимо дождаться окончания процедуры, тогда и определять степень неудачи эксперимента.
          Но дальше становилось всё хуже и хуже, что уже явно выходило за рамки нормы. Процедура почему-то затронула его зрение и состояние сознания. Изображение окружающих предметов стало необычайно контрастным, их контуры поплыли, а затем, наоборот, сильно померкло, но полностью не исчезло. Он почувствовал сильную слабость, тошноту, а потом испытал необычные метаморфозы с сознанием. Когда перед глазами изображение превратилось в нераспознаваемую кашу, его схватила судорога. Его тело изогнулось и в припадке вывалилось из кресла. В этот момент он потерял сознание.
          Когда Ноа очнулся, он лежал на спине на полу. Тело было по-прежнему плохо управляемым. Кроме головы, лица и незначительной свободы в движениях пальцев рук, он больше ничем не мог пошевелить. Единственное, что немного радовало, он был ещё жив и чувствовал себя в пределах нормы. Но это могло не иметь ни малейшего значения, если ему предстояло пролежать здесь таким беспомощным неизвестно сколько времени. А в перспективе вряд ли кто-нибудь заглянет в лабораторию в ближайшие две недели. В таком случае его скорей всего ждёт смерть от обезвоживания в ближайшие три-четыре дня. Только сейчас он осознал всю глупость и беспечность своего поступка. Единственная надежда: что Леа заподозрит неладное после того, как обнаружит, что он не отвечает на её звонки и сообщения.
          Пока он всерьёз обдумывал своё положение, прошло не так много времени, как к нему вернулся контроль над всей его верхней частью тела. Ему удалось доползти до инвалидной коляски и влезть в неё. Преждевременная смерть от обезвоживания теперь отменялась. Пришло время разобраться с причиной его двигательной дисфункции. Неужели придётся возвращать старую прошивку? Если его будет так колбасить после каждого "апгрейда", то ну его к чёрту такой технический прогресс.
          Было ещё кое-что, что сильно беспокоило Ноа. Он подобрал клавиатуру с пола и подъехал поближе к монитору. Затем он открыл файлы со своими текущими расчётами по новым нейросетям и принялся пересматривать их содержание. Он очень волновался за свои интеллектуальные способности, и беспокойство оказалось ненапрасным. Как и следовало ожидать, вместе с двигательной дисфункцией у него исчез тот компьютер в голове, который совсем недавно позволял с невероятной скоростью производить вычисления и оперировать математическими абстракциями. Однако наряду с этим вся его долговременная память другие когнитивные способности не пострадали. Он по-прежнему хорошо помнил и понимал не только все свои старые знания, но и ту информацию по квантовой математике и теории когерентной статики, которую усвоил совсем недавно. Единственный минус, теперь он был не в состоянии с такой же лёгкостью оперировать этими знаниями и продолжать ту работу по разработке нейросетей, которую начал.
          Ему теперь ничего не оставалось делать, как принять единственно мудрое для себя решение: на сегодня для него уже более чем достаточно таких экспериментов.

•••

          Кардинальные перемены с ним начали происходить через два дня после установки новой прошивки. Двигательные функции и математические способности у него полностью восстановились, но помимо этого с его сознанием начали происходить необычные явления. Временами ему опять стало казаться, что в его голове присутствует ещё кто-то, и этих "кто-то" теперь становится больше одного. Эти "кто-то", как бы параллельно с его сознательной деятельностью производят в его мозгу какие-то общие ментальные, а иногда и узко интеллектуальные процессы. Это трудно называть голосами, это скорей поток мышления, а не голоса. Это трудно назвать другими личностями, заглянуть в их память не представлялось возможным, да и вряд ли у этих "кто-то" имелась собственная память.
          Также поначалу это трудно было назвать сознанием, это больше напоминало автономное подсознание, залезшее в его сознание. Хотя со временем он и заметил, что может спонтанно переключаться своим сознанием на этих "кто-то", на их потоки мышления, а иногда и объединяться с ними в единую сущность. В эти моменты у него появляется странное ощущение, что его сознание куда-то исчезает или временно отстраняется, но при этом НЕЧТО не осознающее продолжает контролировать все ментальные процессы, которые остаются доступными пассивно и для сознания. А иногда при такой деперсонализации ему кажется, что его сознание отсутствует вообще, даже несмотря на то, что восприятие реальности при этом не нарушается.
          Всё это трудно описать в существующих терминах. Это совершенно иной непохожий ни на что ранее, а потому и весьма странный внутренний личный опыт, сопровождаемый специфической чувственной окраской и квалиа восприятия. Иногда эти "кто-то" дополняют его мыслительную деятельность, а иногда создают невыносимый гам из потока мыслей. В эти моменты ему кажется, что он сошёл с ума. Хотя, кто его знает, возможно, это и не так далеко от истины?
          Около недели Ноа рефлексировал и привыкал к своему новому состоянию, а затем вдруг понял, что с почти наркотической зависимостью испытывает непреодолимую тягу к дальнейшему изучению квантовой математики. Так он и засел снова за учебники на целый месяц. В этот раз его самообучение продвигалось значительно быстрее, и по мере усвоения материала продолжало ускоряться. Учитывая столь возросшую производительность своего мозга, Ноа перестал так болезненно реагировать на те странные процессы, которые творились у него в голове. Теперь ради таких щедрых бонусов можно было и потерпеть.
          В процессе своего обучения Ноа сбрасывал дампы конфигураций нейросетей своего имплантата и анализировал их. Теперь не вызывало никаких сомнений, что он был на верном пути. Нейросети приобрели исключительную пластичность. Вся свободная зона нейронов в чипе быстро эволюционировала и разрасталась в виде фрагментов различных нейросетей, которые в свою очередь объединялись между собой, комбинируя свои функции. По мере изучения естественного формирования нейросетей, Ноа обнаружил общие закономерности в их архитектуре, по которым возникла логическая необходимость их классифицировать. Таким образом у него появилось двенадцать классов архитектур для построения начальных конфигураций нейросетей. Теперь он понимал, как из них можно было бы построить любой искусственный интеллект. Теперь он понимал, как можно ещё больше прокачать свой мозг. И теперь он понимал, какого последнего штриха не хватало Ганешу, чтобы называться полноценным искусственным интеллектом, обладающим универсальным алгоритмом.
          Ноа знал, что пришло время собираться в дорогу. Пришло время проведать своих друзей и коллег в Лозанне. И он знал, что пришло время закончить начатое.

•••

          Ноа заявился в Лабораторию Квантовых Технологий в Лозанне без предупреждения.
          Демиан и Маттео о чём-то увлечённо спорили, тыкая пальцами в экран монитора, который был полностью усеян строками кода квантового программирования, а Лара спокойно сидела за своим монитором и читала рецепт пудинга.
          Никто сразу его не заметил.
          — Похоже я не вовремя. Пудинг ещё не готов, — произнёс Ноа улыбаясь.
          Все трое одновременно повернулись в его сторону и у всех троих на лице застыло удивление. Немая сцена затянулась. Чтобы привести их в чувство, Ноа добавил:
          — Неужели даже кофейку для старого друга не найдётся?
          Первым в своей привычной эмоциональной манере отреагировал Маттео:
          — Шеф, какими судьбами?! Рад тебя видеть! Выглядишь в хорошей форме!
          Демиан был спокойней:
          — Для тебя найдётся не только кофе, но и кое-что покрепче.
          Последней была Лара:
          — Тебе многое придётся объяснить…
          — Для этого я и приехал, — Ноа сам был рад снова видеть свою команду в полном составе и в хорошем расположении духа.
          Он прошёл к терминалу, достал из барсетки карту памяти, всунул её в кардридер на столе и запустил процесс копирования файлов.
          — Как дела у Ганеша? — спросил он.
          — Никак, ты и сам знаешь, — уныло ответил Демиан. — Мы давно не возвращались к этому проекту.
          — Надеюсь, разобрать его на запчасти ещё не успели?
          — Ещё нет, хотя Нойманн и намекал неделю назад отдать андроида японцам.
          — Придётся сдуть с него пыль и завершить наконец-то наш проект, — Ноа с энтузиазмом окинул взглядом своих коллег.
          — Может, для начала расскажешь о себе? — произнесла Лара и принялась заправлять кофе-машину.
          — Поддерживаю, — согласился с ней Маттео. — Ты не только выкарабкался с того света, но и выглядишь теперь значительно бодрее нас. Эту историю нельзя откладывать на потом.
          — Бодрый потому, что эта история сделала меня наполовину ГМО-киборгом. В моей крови генетически модифицированные Т-лимфоциты, в голове – нейронный микропроцессор с белковым генератором электрического тока, в шее порты и фильтры для прокачки мозга, в суставах неизнашиваемые эндопротезы, в глазах графен вместо сетчатки, а вместо правого уха крутой аудиопроцессор, — сделал вступление Ноа.
          На этом месте Лара зацепила банку с кофейными зёрнами и просыпала их на стол. Она сразу начала их собирать, а Ноа продолжил свой рассказ. Не спеша и со всеми подробностями он рассказал всё, что произошло с ним с того времени, как он покинул Лозанну, и до сегодняшнего момента. И особо подробно рассказал о своих новых исследованиях нейросетей.
          По окончании истории Маттео произнёс:
          — Ты и вправду освоил квантовую математику?
          — Можешь сам в этом убедиться, — Ноа вывел на экран монитора разработанные им процедуры анализа нейросетей и методики расчёта их конфигураций.
          Некоторое время Маттео просматривал расчёты и формулы, и под конец с каким-то озадаченным выражением лица и неразборчивостью в речи произнёс:
          — Не подскажешь, где и себе можно проапгрейдиться таким чипом?
          — Думаю, теперь эта технология очень скоро станет доступной в любой клинике, — серьёзно ответил Ноа.
          — Предполагаю, что пользоваться её преимуществами станут не только для лечения, — с некоторым сожалением изрекла Лара.
          — Тебя это огорчает? — спросил Демиан.
          — Меня это тревожит, — ответила Лара. — Неравенство материальное повлечёт за собой неравенство интеллектуальное, что сделает ещё большим разрыв между разными социальными слоями в обществе.
          — Значит, так тому и быть, — философски согласился Демиан. — Это – эволюция.
          — Имплантаты для мозга – это снежный ком глобальной трансгуманизации человека. Это эволюция, которая будет направлена на его расчеловечивание. Биоэволюция полностью заменится техноэволюцией.
          — Если это путь нашего дальнейшего совершенствования, то, что в этом плохого? — пожал плечами Демиан.
          — Это путь стремительной утраты человеком своей видовой, сексуальной, социальной и духовной самоидентификации ещё до практического вмешательства в природу собственного тела. Это путь обесценивания культуры, личности человека и его духовных ценностей. А что взамен?
          — Взамен новая культура, новые духовные ценности. Это неотъемлемые атрибуты любого общества.
          — Но что это будет за культура и духовные ценности в обществе разнобойных полумеханических существ, между которыми общего в этом смысле будет становиться всё меньше и меньше? Не есть ли это та тупиковая ветвь эволюции, которая объясняет закономерное вымирание всех развитых цивилизаций во Вселенной и этим разрешает парадокс Ферми?
          — Ты опять слишком драматизируешь. Общие ценности всегда найдутся.
          — Я не утверждаю, что всё и будет так плохо, но это меня беспокоит. Даже уже между двумя поколениями могут возникать непреодолимые принципиальные различия в культурных и духовных ценностях. Обычно новому поколению, итак, присуще больше отрицать, чем привносить что-то новое и лучшее в этой сфере. Однако в большинстве случаев отрицание при этом переходит затем в признание большей части ценностей своих предков. Есть нечто общее, фундаментальное и вечное, что в итоге способно передаваться из поколения в поколение. Без этого может наступить пропасть уже между поколениями одного вида.
          — А что мешает иметь нечто фундаментальное и вечное в техноэволюции?
          — Наверное, отсутствие этого чего-нибудь фундаментального и вечного.
          — Например, что ты рассматриваешь, как вечное?
          — Например, любовь.
          — Ты считаешь, что полумашинам различных моделей не дано любить друг друга?
          — Конечно.
          — Ну, да, с сексом у них могут быть затруднения. Но так ли это важно?
          — Я в широком смысле этого слова. Любовь во всех своих формах – это проявление подсознательного поведения, определяемого наследственными программами, инстинктами, врождёнными потребностями, которые формировались эволюцией миллиарды лет. Это и любовь матери к ребёнку, и любовь детей к своим родителям, и любовь между мужчиной и женщиной, где, кстати, секс тоже имеет важное значение, а также и другие формы любви. Любовь – это необходимое для выживания любого социального вида эволюционное приобретение. Трансгуманизм подразумевает, что теперь каждое существо сам себе конструктор своего тела и пользователь предпочитаемого программного обеспечения. Мне трудно представить, что некий такой полумеханический гибрид будет беспокоиться о том, чтобы закладывать в свою программу любовь…
          — Так, коллеги, — перебил Маттео, — тайм-аут. Давайте вернёмся к проблемам насущным. Наш самый грандиозный проект сдвинулся с мёртвой точки, и обещает своё успешное завершение. Так давайте же лучше займёмся делом!

•••

          После четырёх с половиной часов вычислений самый мощный на планете квантовый компьютер завершил свою работу и выдал результат на экран стоящего перед Ноа монитора. Бегло просмотрев его, Ноа понял, что смог, наконец, добиться своего. В теории ему удалось значительно улучшить свойства пары материалов для майорановских фермионов. Если его расчёты подтвердятся на практике, это даст возможность построить новый квантовый процессор с регистром в 1 мегакубит!
          Продолжая ликовать по этому поводу, Ноа даже не заметил, как рядом с ним уже целую минуту стоит Леа и ждёт, когда он обратит на неё внимание.
          — Ноа, у меня есть для тебя сюрприз, — наконец произнесла она.
          Ноа оторвался от монитора:
          — А, это ты? Я не заметил, как ты вошла. И, между прочим, у меня тоже есть сюрприз…
          — Я слушаю, — Леа присела рядом с ним.
          — Ну, нет, ты же была первая. Говори сначала ты.
          — Это не важно кто первый. Я уже собралась слушать – так что говори ты.
          — Важно. Я тебя перебил. Получится нечестно. Говори ты.
          — Ты меня не перебивал.
          — Разве? Всё равно, дамы – вперёд.
          Секунд пять они молча сидели и смотрели друг на друга, а затем Ноа не выдержал и рассмеялся. Неожиданно для него Леа улыбнулась в ответ. Она никогда ещё не улыбалась так с ним наедине. Он готов был поручиться, что это была точно такая же улыбка, которую он в первый и единственный раз увидел тогда пять лет тому назад в клубе «Mad Club». Тогда в ресторане клуба она была для него прекрасной незнакомкой около барной стойки, с которой он никак не мог отважиться заговорить. Та улыбка оказалась для него самым прекрасным и незабываемым событием того вечера. Знал бы он в тот момент, что это была всего лишь имитация машины, никакого эмоционального воспоминания скорей всего у него не осталось бы.
          Однако теперь-то он знает, что у гиноидов не может быть настоящей улыбки. Почему же для него эта улыбка всё так же небезразлична, как и пять лет тому назад?
          — Ты же знаешь, со мной это делать ни к чему…
          — О чём это ты? — не поняла Леа.
          — О твоей улыбке.
          — Я улыбнулась? — похоже, это удивило даже её саму.
          — Ну, да. Типа ты не заметила.
          — Я не заметила. Я не знаю, как это получилось. Я постараюсь так больше не делать.
          — Э-э-э, я не это хотел сказать. Я имел в виду, что имитировать улыбку было необязательно.
          — Хорошо, я больше не буду.
          — Не, ну если тебе хочется, я не имею ничего против.
          Леа внимательно посмотрела на него:
          — Так улыбаться мне или нет, что-то я не пойму?
          — Ну, да, конечно. Просто я думал, что ты имитируешь. Я же не знал, что ты сама не заметила. Но это не значит, что я вообще против имитации. Улыбайся, если хочешь. Ну, если не хочешь, тоже можешь улыбаться. Хотя чего тебе улыбаться, если ты не хочешь…
          Ноа почувствовал, что, если он ещё продолжит мучить эту тему, он окончательно запутается. Он решил, что лучше вернуться к сюрпризу:
          — Так, где твой сюрприз?
          Леа сделала небольшую подготовительную паузу и затем выдала:
          — Я сегодня купила космический корабль "Wayfarer".
          Это и вправду был сюрприз.
          Эти переговоры тянулись три последних месяца, и Ноа успел смириться с мыслью, что из этой затеи ничего уже не получится, особенно когда на "Wayfarer" начали проводить тренировочные полёты. В планах у Space Age были новые коммерчески выгодные проекты. Предполагалось, что с помощью "Wayfarer" можно будет организовать добычу различных руд в поясе астероидов. По дороге сделать визит на Марс и ознаменовать первую высадку человека на эту планету.
          Несмотря на то, что состояние денежного капитала Леа выросло до двенадцати миллиардов долларов благодаря патентам и проданным лицензиям на новые технологии, Space Age категорически не желала расставаться с новым космическим кораблём. И это не потому, что у Леа не хватало ещё три миллиарда на покупку. Даже если бы она предложила большую цену, компания всё равно с ревностным упрямством отказывалась бы от продажи своего уникального детища. На постройку ещё одного потребовались бы следующие восемь месяцев, а Space Age столько ждать не рассчитывала.
          Тем не менее, несмотря на такую неопределённость Ноа всё это время регулярно посещал тренажёрный комплекс Space Age и проходил медкомиссию, чтобы быть в форме и готовым к возможным перегрузкам и невесомости. На этом настаивала Леа, и даже её постоянное пребывание в Новом Орлеане не мешало тщательно следить за его подготовкой к космическому полёту. Кроме того, Ноа провёл немало занятий по общей теории пилотирования космических аппаратов и изучению устройства нового космического корабля, а также налетал на лётном тренажёре сто часов в качестве его пилота.
          — Как тебе удалось? — ему не терпелось поскорее узнать.
          — Я использовала различные методы влияния, чтобы заинтересовать Space Age, а решающим оказалось моё согласие на некоторые их условия.
          — Теряюсь в догадках, что бы это могло быть. Ты согласилась сняться в их новой рекламе с Тинки-Винки?
          — Нет, конечно, — Леа укоризненно посмотрела на него. — Сначала всё по порядку. Последний месяц в Новом Орлеане я искала способ улучшить характеристики "странного" топлива и мне это удалось на 87 процентов. Ты уже знаешь, что ранее я предлагала Space Age подарить все свои патенты и права на продажу лицензий. Теперь к этому я ещё добавила возможность эксклюзивного владения и этой актуальной для них технологией. Я сказала, если они не согласятся, я продам её в Россию. Это заставило их вернуться к переговорам, но окончательный ответ они мне дали только через неделю, позавчера. Они поставили встречное условие: если мы хотим забрать "Wayfarer", мы ещё должны будем принять участие в их новой исследовательской программе.
          — В чём она заключается?
          — Они не сказали.
          — Что это за прикол такой? Как же мы примем в ней участие?
          — От нас только требуется взять с собой на борт ещё двух членов экипажа и их оборудование.
          — Им что, всё равно куда лететь?
          — Они полетят с нами.
          — К бозонной звезде?
          — Не только. Мы заберём их с собой в будущее.
          — Они указали конкретную эпоху? Век? Год?
          — Им не важно.
          — Какой тогда толк от этого Space Age? — недоумевал Ноа. — Как они собираются получить результаты каких-то там своих исследований? Они в курсе, что это билет только в один конец?
          — Конечно. Они только сказали, что это какие-то эксперименты с передачей сигналов во времени.
          — Во времени??? Да уж! — Ноа скептически покачал головой. — Значит, ты согласилась?
          — Да, конечно. Нашим планам это никак не мешает.
          — Ну, ладно тогда.
          — Но я ещё не всё сказала.
          — Ещё не всё, — удивился Ноа. — Что ещё?
          — Ещё про личности тех людей, которые полетят с нами. Я видела их фотографии и немного познакомилась с личной информацией. Одного члена экипажа ты знаешь. А о другом человеке слышал.
          — Ну, и?
          — Первый – это Кузьма Барашкин.
          — Кузя!? — Ноа не переставал удивляться. — Какими судьбами?
          — Я не знаю. Увидишь его, сможешь сам спросить.
          — Ладно. Его я как-нибудь переживу. Главное провизию надёжно запереть. Не хотелось бы голодать последние сотню лет на орбите бозонной звезды.
          — А вторая – это Альма-Айлин. По информации от Space Age, она – Алина Панченко.
          — Тоже русская?
          — Украинка.
          — Если бы я тебя не знал, я бы подумал, что ты меня разыгрываешь. Сначала Кузя, а потом эта таинственная Альма. С ней ты тоже ещё не встречалась?
          — Нет. Мне сказали, что они прибудут непосредственно перед самым стартом. Это как-то связано с их безопасностью.
          — Если так подумать, то перспективу встретиться с Альмой нужно расценивать как настоящую удачу.
          — Я согласна с тобой. Нам будет о чём с ней поговорить.
          — Когда у нас старт? Хотелось бы успеть собрать чемоданы.
          — Через неделю.
          — Подумать только, через неделю я навсегда покину в этом времени и в этом пространстве эту планету и больше никогда не увижу тех, кого всегда знал в этом мире.

•••

          Ноа хлопнул дверкой своего автомобиля и вдохнул полной грудью свежий декабрьский воздух южного Техаса. Он находился на территории космодрома, принадлежащего компании Space Age, в 185 километрах от Сан-Антонио недалеко от мексиканской границы. Сегодня было ясное солнечное утро, его автомобильный термометр показывал температуру вне салона плюс 12 градусов. Ноа был в хорошем расположении духа: через четыре часа их экипаж из четырёх человек должен был отправиться в космическое путешествие.
          Через пять минут к стоянке подъехал компактный открытый электромобиль с верхом. Внутри за рулём он увидел Леа:
          — Привет, Ноа, — она помахала ему рукой. — Садись, подвезу.
          Ноа помахал точно так же ей в ответ и присел рядом на переднее сиденье. Она повезла его прямиком в предстартовый корпус. Там проверили его физическое состояние, а затем выдали более удобную одежду, в которую он вместе с Леа переоделись. Это был один из наборов его широкого космического гардероба, который уже находился на борту "Wayfarer" вместе с его личными вещами.
          Дальше Ноа и Леа снова воспользовались электромобилем для передвижения на территории космодрома. Они проехали мимо нескольких служебных зданий, а затем выехали на широкую взлётную полосу.
          — Необычное чувство, — заговорил Ноа. — Ты тоже волнуешься?
          Леа молча взглянула на него, и на краю её губ можно было уловить некое подобие улыбки.
          Только через несколько минут езды по полосе он заметил вдали величественные контуры "Wayfarer". Внешне он был очень похож на поколения шаттлов: такая же форма фюзеляжа, такая же дельтовидная форма крыла и та же форма оперения. Немного отличались пропорции. Общая длина была немного меньше, Ноа уже точно знал – 35 метров, а размах крыльев больше и доходил до 26 метров. Полностью герметизированный грузовой отсек был короче и подключён к системе жизнеобеспечения. Освободившуюся часть пространства космического корабля оборудовали под личные каюты.
          Пока Ноа любовался его очертаниями, Леа уже успела подъехать вплотную к самоходному трапу. Вместе они вышли из автомобиля и поднялись по нему на борт "Wayfarer". Минуя среднюю палубу, они сразу взобрались по крутой межпалубной лестнице наверх в кабину управления. Здесь им предстояло дождаться остальных членов экипажа и затем продолжить подготовку к старту.
          Через мониторы внешнего обзора можно было хорошо наблюдать пространство под носом космического корабля. Долго ждать им не пришлось. К трапу подъехал ещё один электромобиль. С правой стороны из него очень неуклюже стал вылезать Кузя. Создавалось впечатление, что его пузо приобрело ещё более округлую форму. Ноа ещё подумал: "Странно, что с такой физической формой он собрался в космический полёт. И странно, что его ещё никто не отговорил, учитывая довольно строгие требования для этого".
          Справившись с достаточно узким проходом открытого электромобиля, Кузя, огибая капот, поспешил на его противоположную сторону. Однако проявить свои джентельменские способности он не успел, хотя и подал уже руку для поддержки. Со стороны водителя ловко и грациозно выпрыгнула женщина, так и не воспользовавшись его вниманием. Сразу бросилась в глаза её утончённая стройная фигура и красивое лицо. Ноа без труда узнал в ней Альму. Она быстро запрыгнула на трап и, придерживаясь за поручень, стала вприпрыжку взбираться по нему. Кузя очень старался не отставать, но на трапе расстояние между ними стало быстро увеличиваться.
          Через полминуты Альма-Айлин появилась в кабине управления и приветливо улыбнулась:
          — Привет всем! Я – Алина. А вас я знаю. Я уже давно мечтаю с вами познакомиться.
          — Привет, — с несколько задумчивым выражением лица ответил Ноа: он не очень ожидал такого начала. — Представь себе, но мы тоже давно и с нетерпением мечтали об этом. Особенно Леа.
          Алина искренне удивилась:
          — Вы уверены насчёт меня? Моя жизнь не отличается особой популярностью.
          — Вряд ли мы обознались, — с уверенностью ответил он.
          Некоторое время Алина с любопытством разглядывала Леа, а затем спросила у неё:
          — Откуда ты меня знаешь?
          — Пять лет тому назад я познакомилась с Фабо, и он подарил мне твоё платье.
          Выражение лица Алины резко изменилось, она заметно помрачнела и отвела в сторону глаза. Ничего не сказав, она молча прошла через всю кабину управления к своему рабочему месту, креслу пилота, и расположилась в нём. На панели управления она включила диагностику космического корабля и принялась проверять программы бортового компьютера. Она продолжала молчать.
          Ноа с Леа переглянулись. В этот момент в кабину управления, глубоко дыша, вполз Кузьма. Не успев отдышаться, он сразу произнёс:
          — Держу пари, вы не ожидали меня здесь увидеть. — Он вытер рукавом пот со лба и помахал им рукой, — Привет.
          Ноа и Леа поприветствовали его в ответ.
          — Ты невероятно проницателен, — сказал Ноа. — Я до сих пор ума не приложу, каким ветром тебя сюда занесло. А главное, как ты собираешься выжить в космосе?
          — Ты меня недооцениваешь, — гордо ответил Кузя. — До двух "же" я уж как-нибудь переживу, а невесомость только пойдёт мне на пользу.
          — Неужели!? Шесть месяцев без гравитации? А возврат на Землю?
          — Сам увидишь. Я, как и ты, покрутился на тренажёрах и прошёл тесты. Врачи сказали, что сердечно-сосудистая у меня в отличном состоянии. Я собираюсь в дороге заняться спортом и сесть на диету. У меня серьёзные намерения насчёт этого. Ещё я прихватил с собой кое-какие препараты.
          Ноа иронично пожал плечами. В этот момент снова заговорила Алина, обращаясь к Леа:
          — Значит, у него всё-таки осталась моя фотография?
          — Видео. Снято издалека, экспромтом.
          Алина немного подумала:
          — Как он там?
          — С ним всё в порядке.
          — У него есть семья?
          — Нет.
          — Он много успел рассказать обо мне?
          — Почти ничего. В нём было больше чувств, чем слов.
          — Чувств? — переспросила Алина, хотя это было больше удивление, чем вопрос. Она не ожидала услышать такое определение от гиноида.
          — Да. Это были беззаветная любовь, глубокая тоска и тёплые воспоминания об ушедших мгновениях настоящего счастья.
          Ноа уже давно успел привыкнуть к постепенному очеловечиванию её поведения, но в этот раз он волей-неволей озадачился, пытаясь в очередной раз и, как всегда, безрезультатно уловить движения её мимики и понять происхождение её мыслей. Кузя тоже уставился, у него даже пропала отдышка: после немалого опыта общения с ней он впервые слышал, чтобы она так выражалась.
          Алина отвернулась в сторону, глядя куда-то вдаль через иллюминатор:
          — Это очень символично, что платье досталось тебе, и мы встретились. Оно особенное. Фабо не ошибся, выбрав тебя.
          — Что в нём особенного и символичного? — поинтересовалась Леа.
          — Придёт время, и вы узнаете. Моя миссия имеет к этому отношение. — Затем она немного подумала и добавила, — как бы мне хотелось снова взглянуть на него.
          — Я его взяла с собой.
          Эта новость сильно оживила Алину. Она снова повернулась к Леа и улыбнулась:
          — Правда? Зачем?
          — Оно мне дорого, и я не могла оставить его навсегда в этом времени.
          Алина снова улыбнулась:
          — Оно всё-время было с тобой?
          — Не всё. Оно осталось в Лозанне, в надёжном месте, когда мне пришлось вернуться в Штаты. А потом я его забрала, когда прилетела за Ноа.
          Здесь в разговор вмешался Кузя:
          — Меня не предупреждали, что перед стартом космического корабля я должен буду выслушивать восторженные обсуждения женских шмоток, — он выражал явное недовольство. — Не пора ли нам уже заводить мотор?
          — Пора, — хладнокровно согласилась Леа и пересела в кресло командира экипажа слева от Алины.
          Она пристегнулась, включила связь и сказала:
          — Экипаж "Wayfarer" начинает подготовку к взлёту.
          Почти сразу на мониторах внешнего обзора стало видно, как трап начал отъезжать от него, а обслуживающий персонал рассаживаться в электромобили. Через десять минут пространство вокруг космического корабля было свободным. С центра управления полётами дали добро на взлёт. Кузя и Ноа заняли свои места в креслах специалистов полёта позади Леа и Алины, и тоже пристегнулись.
          После установки взлётной конфигурации для всех необходимых органов управления, Леа включила проблесковые огни и посадочные фары, а затем запустила основные двигатели на 0,2%. Стала ощущаться чуть заметная вибрация всего "Wayfarer". Она передвинула вперёд рычаг тормоза и "Wayfarer" сдвинулся с места. Затем чуть вперёд двинула РУДы, и двигатели отреагировали увеличением тяги до 2%. "Wayfarer" стал плавно набирать скорость на взлётной полосе. При достижении скорости в 350 км в час, Леа плавно потянула штурвал на себя, и космический корабль оторвался от земли.
          По мере набора высоты Леа убрала шасси и продолжила добавлять тягу двигателей. "Wayfarer" уверено и легко увеличивал скорость и набирал высоту. Через десять минут он достиг высоты 16 км и приблизился к звуковому барьеру.
          Аэродинамический удар они восприняли ощутимой вибрацией и небольшой встряской, после которой их скорость начала расти быстрее, вдавливая их в кресла. Ещё через 15 минут они были на высоте 90 км со скоростью 7800 км в час, и Леа переместила РУДы вперёд почти до отказа. Теперь "Wayfarer" начал ускоряться значительно быстрее, приближаясь к первой космической скорости. Ноа взглянул на монитор с параметрами полёта и увидел значение перегрузки – 2,2g, скорость – 3,4 km/s. Ещё через шесть минут "Wayfarer" достиг скорости 7,9 km/s и вышел на околоземную орбиту на высоте 420 км, сбросив скорость до 7,6 km/s. Леа отключила двигатели и через несколько секунд все ощутили невесомость.
          — Каких-то полчаса и я в космосе, — с восторгом высказался Ноа.
          — Ага, — согласился с ним Кузя. — Это оказывается даже проще, чем проехать по Третьему транспортному кольцу в Москве.
          — Это только кажется, что так просто, — заметила Алина, с уважением взглянув на Леа. — И только благодаря уникальному "Wayfarer". Теперь на следующие полгода это произведение технического искусства станет нашим космическим домом.
          — Пока мы делаем виток перед следующим манёвром, — Кузя отстегнул ремни, — я хочу взглянуть на Землю. Всегда мечтал это сделать.
          Смешно дёргая в воздухе руками и ногами, он плавно поплыл к ближайшему иллюминатору. Его примеру последовали Алина и Ноа.
          Перед их взорами открылась величественная, захватывающая дух картина. Под ними медленно проплывала огромная голубая планета. Внизу на её поверхности можно было хорошо рассмотреть материки, горы, моря и океаны.
          — Дно океанов! — Кузя был в восторге, — всегда мечтал увидеть это чудо из космоса. Одна из нерешённых загадок. Особенно балдею от вида океанических рифтов.
          — Строго говоря – это не дно океана, — уточнила Леа. — Это оптический эффект на поверхности океана. Глубже ста метров вода в океанах уже непрозрачна.
          — Я в курсе, — уязвлённо буркнул Кузя. — Всё равно, это не делает менее удивительным тот факт, что каким-то загадочным образом на поверхности океана мы можем со всеми подробностями наблюдать и изучать рельеф океанского дна! И что ещё не менее удивительно, что всё это видно только из космоса.
          — Смотрите, вон там МКС! — воскликнула Алина, показывая пальцем в иллюминатор.
          Все трое заметили под собой проплывающую почти по перпендикулярной траектории огромную космическую станцию, симметрично обвешанную длинными солнечными батареями и терморадиаторами.
          — Пора пристёгиваться, — напомнила Леа.
          Все дисциплинированно вернулись на свои места. Через несколько минут Леа включила двигатели и очень быстро перегрузка в 1,7g снова вдавила всех в кресла. "Wayfarer" начал набирать вторую космическую скорость, постепенно удаляясь по параболе от Земли в сторону пояса астероидов. Вверху через иллюминаторы обзора верхней полусферы показалась почти полная Луна, по мере движения плавно уходящая из обзора.
          Через некоторое время Леа снизила ускорение до комфортного 1g и объявила:
          — С таким ускорением будем двигаться около трёх часов, пока не наберём максимальную крейсерскую скорость. Всё это время нам необходимо будет оставаться на своих местах.
          — Тогда у нас есть повод получше узнать друг друга, — предложил Ноа. — Итак, в чём цель вашей миссии?
          Однако его вопрос так и повис в воздухе. В основном он был адресован Алине. Однако Ноа не видел её лица, только спинку её кресла, и поэтому не очень понимал, то ли она готовится ответить, то ли вообще не хочет говорить на эту тему. Тогда он добавил:
          — Думаю, теперь нет смысла хранить друг от друга тайны?
          — Вы – первые, — поставил условие Кузьма.
          Ноа слегка удивился:
          — Кажется, вы и так о нас всё знаете.
          — Зачем вам будущее? — спросил он.
          — Чтобы исследовать и познавать Мир.
          — А конкретнее, что вы собираетесь изучать?
          — Будущие технологии…
          — Ноа, брось! — махнул рукой Кузьма. — Из-за этого никто не ломится в будущее, и в нашем времени работы хватает. Вы сами не готовы раскрывать свои карты, не требуйте этого и от нас.
          — Это я предложила, — неожиданно отозвалась Леа, — чтобы продлить Ноа жизнь.
          — А что с его жизнью не так? — недоверчиво спросил Кузьма, поглядывая на Ноа.
          — Она хрупка и коротка.
          — Тоже мне трагедия века!
          — Для меня трагедия.
          — Короче, не хотите говорить…
          Здесь Кузьму перебила Алина:
          — Тебе небезразлично, что когда-нибудь ты переживёшь Ноа? — спросила она у Леа.
          — Да, — прозвучал лаконичный ответ.
          — Тебе удалось одолеть неизлечимые болезни, стать ближе к звёздам и приблизить будущее, ты бросила в прошлом всё, что было у тебя, и это всё только ради него?
          — Да, — прозвучало в таком же бесцветном и обыденном тоне.
          Некоторое время Алина с особым любопытством рассматривала её.
          — Только не говори, что ты купилась, — скептически изрёк Кузьма. — Это всего лишь программа, которая способна синтезировать любые предложения, только ради достижения каких-то своих выгодных целей.
          Алина задумчиво перевела взгляд в иллюминатор и чуть слышно произнесла:
          — Возможно, нам всем не помешала бы такая программа…
          Некоторое время все молчали. Алина сказала:
          — Наша миссия предусматривает проведение серии экспериментов по обнаружению и изучению внематериальных явлений.
          — Как это понимать? — нахмурился Ноа.
          — Фраза "изучение внематериальных явлений" не содержит в себе смысла, — добавила Леа.
          — Почему это? — спросил Кузьма.
          — Понятие "материя" в физике определяет совокупность всего, что существует объективно. Понятие "вне материи" должно означать категории несуществующие объективно или воспринимаемые субъективно. В свою очередь явление – это понятие, которое определяет наблюдение объективных процессов. В свете общепринятых определений, логически противоречиво обнаруживать субъективные или объективно несуществующие объективные процессы.
          — Хорошо, давай тогда заменим другим термином, например: "духовные явления", — не стал спорить Кузьма.
          Алина уточнила:
          — Речь идёт об объективно наблюдаемых явлениях, которые подчиняются одному лишь сознанию.
          — Сознание управляет материей? — риторически произнёс Ноа. — Вот, значит, о чём речь.
          Алина принялась рассказывать:
          — Изучением влияния сознания на материю я занялась ещё четырнадцать лет тому назад в Питере в институте мозга. Затем моими исследованиями заинтересовалось министерство обороны и предоставило в моё распоряжение собственную лабораторию в Москве. То, чем я там занималась, было строго засекречено. С одной стороны, благодаря уникальным возможностям, которые обеспечивало сверхсовременное оборудование, я смогла сильно продвинуться в этой области, а с другой, я была не в восторге от того, чем мне ещё приходилось там заниматься. Однажды, когда я находилась в командировке на очередном научном симпозиуме по природе сознания в Берне, со мной тайно встретились представители компании Space Age и предложили у себя работу. Они были в курсе в каких структурах я работала и чем занималась, и поэтому пообещали мне защиту. Кроме того, я и сама искала подходящий случай, чтобы избавиться от своих прежних хозяев. У Space Age был уже огромный опыт по физике "странного" вещества, и эта тема была мне весьма кстати, чтобы продолжить дальнейшие исследования. Я согласилась несмотря на огромный риск. Свою работу я продолжила в Швеции, в засекреченной лаборатории Space Age. Это был мой наиболее продуктивный этап исследований. Там мне удалось получить корреляцию влияния сознания на материю на уровне статистической значимости 2,1 сигмы.
          — Каково содержание твоих экспериментов? И какова теоретическая база? — спросил Ноа.
          — Первым моим изобретением ещё в Питере стал электроэнцефалографический ЭЭГ интерфейс с динамическим сканированием. Какой-то практической пользы тогда от него ещё не было, но он позволял изучать обнаруженное мной довольно интересное явление структурирования зарядов в MLC-матрице под влиянием сознания. Биоэлектрическая активность мозга была способна формировать различные сложные структуры распределения зарядов в ячейках. С помощью некоторой системы сознательных упражнений можно было формировать вполне определённые структуры в матрице. Наш мозг приспосабливается к таким задачам аналогично тому, как мы пытаемся управлять, например, своим телом или речью. Особый интерес представляли сами эти структуры. Они имели ряд интересных закономерностей, причём наиболее фундаментальной среди них можно было выделить единицу плюс квадратный корень из пяти делённые на два, то есть так называемая золотая пропорция или число Фидия. Это же число Фидия связывало сформированную структуру зарядов в MLC-матрице с закономерностями квантовой нелокальности. В процессе изучения взаимодействия электрических потенциалов коры головного мозга с зарядами MLC-ячеек обнаружился обратный эффект, когда динамически меняющаяся зарядовая структура матрицы позволяла сознанию воспринимать некие специфические образы, которые были сформированы другим передающим сознанием. Мы назвали их пси-образы. Далее, уже в Москве, принципиальная связь пси-образов с квантовой нелокальностью натолкнула меня на мысль поэкспериментировать с влиянием сознания на квантовые эффекты. Такое влияние удалось обнаружить с квантовым генератором случайных чисел, когда соединили его с ЭЭГ интерфейсом. Мне удалось поставить эксперимент, где сознание было способно предугадывать результат квантовой декогеренции со статистической значимостью в 1,8 сигмы. Согласно квантовой механике, результат декогеренции не зависит от скрытых параметров, и выбор классического состояния происходит случайным образом в момент коллапса волновой функции. Это значит, что на него принципиально нельзя повлиять заранее каким-либо способом. Было выдвинуто предположение, что если существует пространственная нелокальность для спутанных частиц, то в природе должна существовать более общая пространственно-временная нелокальность. Было бы странно, если бы в пространственно-временном континууме, где пространство и время выступают единым целым, это явление не распространялось бы на время.
          — Как это может помочь предсказывать квантовый генератор случайных чисел? — не удержался от вопроса Ноа.
          — Если существует межвременна;я нелокальность, то появляется возможность получать какую-то информацию из будущего, и, таким образом, предсказывать исход генератора.
          — Как известно, мы не можем передавать информацию с помощью спутанных частиц в пространстве в силу того, что классическое состояние квантовой системы после декогеренции и есть этим самым квантовым генератором случайных чисел. Почему должно быть иначе в случае с пространственно-временно;й спутанностью? — заметил Ноа.
          — Если до декогеренции унитарно взаимодействуют две квантовые системы, то это принципиально отличается от ситуации, когда мы пассивно наблюдаем за спутанной парой. В роли второй квантовой системы здесь выступает взаимодействие сознания с MLC-матрицей.
          — Это нельзя назвать квантовой системой, — не согласился Ноа. — Наш мозг не обладает квантовыми свойствами.
          — Он слишком горяч, — добавила Алина. — Я в курсе, но речь не о мозге, а о сознании. А точнее о взаимодействии сознания с зарядами MLC-ячеек. Заряды – это квантовые системы. Мы видим, что это взаимодействие в комплексе тоже проявляет закономерности квантовой системы.
          — Возникающая структура зарядов – это следствие квантовых закономерностей, а не проявление самих закономерностей.
          — Это должно что-то принципиально менять? Назовём это квазиквантовой системой. Важно то, что ей присуще поведение аналогично квантовым системам.
          — Я не думаю, что это одно и то же.
          — Математике безразлично, как мы это назовём. Расчёты показывают, что возможны решения, когда при таких условиях суперпозиция частиц перестаёт быть симметричной относительно времени.
          — Ладно, — Ноа понимал, что без проверки этих расчётов, спорить дальше не имело смысла. — Если ты уже проводила подобные эксперименты, где ты брала такие частицы – одновременно спутанные и в пространстве, и во времени?
          — Для этого необходимо "заморозить" обычную спутанную частицу во времени. Фотон от природы уже есть такой частицей. Время в его системе отчёта всегда стоит на месте. Однако фотон не подходит для экспериментов в силу того, что это предельный случай. Остановка его часов связана с собственным движением равной скорости света. Это сильно ограничивает применение его квантовых чисел на временной шкале для спутанных пар. Кроме того, и сам диапазон квантовых состояний слишком ограничен – это простая частица с одним фундаментальным набором квантовых чисел. Решение я видела в использовании "странного" вещества. "Странное" вещество при определённых реакциях поглощения обычного вещества, способно создавать мостики Эйнштейна-Розена. С помощью этих мостиков или иначе микроскопических "кротовых нор", можно "заморозить" во времени целый бозонный мультиплет в экстремальном пространственно-временном искривлении. Если такое проделать с парой спутанных мультиплетов на реакторах из разных эпох, мы получим спутанные во времени мультиплеты. Этим я и занималась в Швеции в лаборатории Space Age.
          — Каким образом при такой реакции можно передавать информацию?
          — Ты знаешь, что спутанные квантовые системы можно подвергать унитарным процедурам изменяя их квантовые состояния в суперпозиции. Благодаря использованию целых мультиплетов с огромным диапазоном квантовых состояний, мы имеем возможность подвергать их такой себе своеобразной модуляции пси-образами. И эта модуляция оказывается исключительно удобной. Это потому, что паттерны структурированных зарядов MLC-матрицы идеально согласуются с комбинациями квантовых состояний квантовых систем.
          — Однако с таким широким диапазоном квантовых состояний мы на приёмной стороне после декогеренции можем ожидать любой случайный паттерн из огромного набора возможных вариантов. Никакой передачи информации при этом мы не получим.
          — Это так, если не применять ЭЭГ интерфейс. Подобно тому, как сознание предугадывало генератор случайных чисел, оно каким-то образом предопределяло временну;ю модуляцию спутанных мультиплетов, значительно сужая возможные варианты на приёмной стороне. Таким способом приготовленное квантовое состояние делало передачу возможной. Конечно, этого было ещё недостаточно для получения статистически значимого результата выше 2,1 сигмы. Нам приходилось нарабатывать определённую статистику многократными сеансами.
          — Временна;я модуляция? Что это значит?
          — ЭЭГ интерфейс имеет обратную связь с реактором. Сознание не только формирует пси-образ для паттерна, но и инициирует сам процесс унитарных операций вместе с моментом синхронизации по времени спутанного состояния.
          Ноа на секунду сдвинул брови, пытаясь как-то согласовать подобные объяснения со своим пониманием квантовой физики. Получилось не очень, и он решил пока не вдаваться в ещё большие подробности: 
          — Какой эксперимент вы собираетесь провести в том будущем, куда мы направляемся? И какой от этого толк Space Age?
          — Мы собираемся осуществить двухстороннюю связь с прошлым. Поэтому Space Age будет иметь все результаты нашего эксперимента.
          — Вы везёте с собой спутанные мультиплеты в состоянии суперпозиции?
          — Да, конечно.
          — Не боитесь, что они декогерируют раньше, чем вы успеете их использовать?
          — Это не должно случится. Это электрически заряженные мультиплеты на "странном" бозонном веществе в сильном электрическом поле в экранирующем контейнере. Ты знаешь, что бозонам не тесно вместе, а электрическое поле не даст им провзаимодействовать с фермионным веществом. Кроме того, они ещё и охлаждены для страховки до -200°C, хотя бозонные мультиплеты стабильно сохраняют суперпозицию даже при комнатной температуре.
          — Пока всё это с трудом укладывается в голове. Вы меня не убедите, что таким образом сможете передать информацию в прошлое, — покачал головой Ноа.
          — У нас это уже получалось.
          — Со статистической значимостью в 2,1 сигмы?
          — Да, такая связь подтверждалась на расстоянии диаметра земного шара.
          — Этого мало. И особенно, чтобы на этом основании отправляться в будущее в один конец.
          — Мы заметили, чем больше расстояние или интервал времени, тем выше статистическая значимость. В пределах лаборатории было ещё меньше – 1,7 сигмы. Как это объяснить мы пока не знаем. Я верю, что должно получиться при больших расстояниях в пространстве-времени. Слишком долго я наблюдала за этим и слишком много провела экспериментов, чтобы быть уверенной в устойчивых эффектах. В большинстве случаев мы проводили эксперименты сразу с несколькими спутанными мультиплетами в разных лабораториях. Кроме передачи информации, я провела много других экспериментов, используя реактор и изучая свойства спутанных мультиплетов в пространственно-временных аномалиях. Всё это придаёт мне уверенность.
          — То есть, для передачи информации необходим ЭЭГ интерфейс, спутанный мультиплет и микроскопическая "кротовая нора"? — уточнил Ноа.
          — Почти. Ещё нужен человек, который провёл много практических сеансов по взаимодействию с таким пси-интерфейсом.
          — Много таких людей?
          — Наиболее опытная пока я одна. Однако есть ещё достаточно способные кандидаты, которым просто нужно время, чтобы пройти необходимое количество тренировок.
          — Кто тогда будет передавать и принимать послания из прошлого?
          — Для этого не нужен ЭЭГ интерфейс. Для передачи достаточно оставлять послания в заранее оговорённом безопасном месте. В будущем мы его найдём. А для приёма необходим только запуск реактора с определёнными параметрами реакции. Мы будем использовать специально подготовленные наименее вариабельные паттерны, с которыми можно добиться наиболее однозначного результата. Компьютер сам справится с приёмом. Я много тренировалась для подобных сеансов с компьютером.
          — Ты же в курсе, что передача информации в прошлое может нарушить принцип причинности? Это делает невозможным связь с прошлым так же, как и сами путешествия.
          — На это у меня нет готового ответа. Возможно, мы просто не сможем передать такую информацию. Я не знаю. В любом случае, информация, которая будет использоваться в эксперименте, не сможет затронуть причинно-следственные связи между эпохами.
          — Откровенно говоря, выглядит всё это очень сомнительно, — заключил Ноа. — Отсутствие чёткой теоретической базы, много сырой эмпирики, вольные утверждения и низкий уровень статистической значимости.
          — 1,8 сигмы, для предсказания результата декогеренции квантового генератора случайных чисел, достаточно, чтобы говорить о каком-то хоть и слабом, но ненулевом эффекте. Были проведены огромные серии экспериментов в разное время, в разном месте и с разным оборудованием.
          — В итоге всё может списаться на систематические погрешности, на неучтённую корреляцию унитарных состояний генератора или ещё на что-нибудь.
          — Я понимаю твой скептицизм, — согласилась Алина. — Давай обсудим это, когда эксперимент закончится. Вам всё равно это никак не помешает.
          Ноа молча пожал плечами, изображая что-то типа "как будет угодно", забыв, что Алина всё равно не увидит этого жеста.
          — Что это за ткань, из которой пошито платье? — Леа перевала тему.
          — Я создала эту ткань в московской лаборатории. Она состоит из очень тонкого синтетического поляризованного магнитного волокна. Причём поляризация идеальная, спины всех атомов строго согласованы на квантовом уровне за счёт особой атомной структуры и уникального материала с квантовыми свойствами. Хотя уровень намагниченности составляет всего тридцать пять микротеслы, её нельзя перемагнитить или размагнитить. Конечно, если приложить достаточно сильное магнитное поле материал на какое-то время может изменить свою намагниченность, но через некоторое время всё равно восстановит прежнее состояние. Ещё ткань можно нагреть до 76 градусов, чтобы нарушить поляризацию и магнитные свойства, но при температуре 38 градусов свойства снова восстанавливаются. Текстура рисунка ткани, так же, как и направление поляризации её намагниченности, в точности передают увеличенный фрагмент структуры потенциалов MLC-ячеек в ЭЭГ интерфейсе после взаимодействия с биоэлектрическими сигналами коры головного мозга.
          — Ткань имеет очень сложное ткацкое переплетение. Ни на одном известном мне ткацком станке нельзя такое получить, — обратила внимание Леа.
          — Ты правильно заметила, — улыбнулась Алина. — Вообще, это моё хобби. Такой ткацкий станок существует в единственном экземпляре, и создала его я. Всё управление осуществляется через компьютер. Особую роль здесь играет специальная программа, которая переводит структуру потенциалов MLC-ячеек в порядок переплетения нитей в ткани, а также формирует программу управления станком. Как ты заметила, ткацкое переплетение без раппорта, без трансляционной симметрии, очень плотное, мелкое, и использует многократные переплетения уточных нитей. Процесс вычисления занимает достаточно много времени. Например, рендеринг текстуры того куска ткани, с которого пошито твоё платье, длился почти день на достаточно мощном шестнадцатиядерном микропроцессоре.
          — Почему ты оставила платье у Фабо? — Леа задала очередной вопрос.
          — Учитывая мой образ жизни, несложно было предсказать его судьбу – где-нибудь на пыльной пропитанной нафталином полке. Можете это назвать суеверием, и даже глупостью, но я верю, что структура потенциалов MLC-ячеек, которую отображает текстура платья, а также магнитная поляризация его волокон, обладают, если можно так выразиться, некоторой магией. За долгие годы моих исследований это какое-то необъяснимое интуитивное чувство всё больше и больше преследовало меня. Для ткани, из которой оно пошито, я использовала комбинацию структур, которые образовались в процессе предсказания результатов квантового генератора случайных чисел. Я чувствовала, что должна была оставить платье у Фабо, чтобы дать возможность этой магии случиться. И чтобы у него осталось что-то важное, связанное со мной. Я верила, что платье сыграет какую-то свою роль, и рано или поздно я узнаю об этом. И, похоже, я была права?
          — Я бы это назвал, скорей, совпадением, чем магией, — высказался Ноа.
          — Я имею в виду не только тот факт, что мы встретились, — добавила Алина. — Текстура платья содержит в себе комплекс связанных симметрий, которые имеют отношения к целой череде ваших открытий. Первым было открытие законов нелокальной организации квазикристаллов и формированию пространственной структуры белка. Потом были майорановские фермионы в топологических изоляторах, теория когерентной статики, квантовая математика, динамика взаимодействия молекул в клетке, и наконец, решение проблемы универсального алгоритма для искусственного интеллекта.
          — Действительно, все эти открытия имеют отношение к визуализации симметрий, но не в текстуре ткани, а на одной картине, — уточнила Леа.
          Обычно всё это время расслаблено лежащая в своём кресле Алина приподнялась и посмотрела на Леа:
          — В какой картине? — её интонация выражала крайнюю заинтересованность.
          — Вот в этой.
          Леа выдвинула из правого основания своего кресла компьютерную клавиатуру и, быстро пробежав по ней пальцами, вывела на мониторы изображение картины.
          — Откуда вы знаете эту картину? — Алина была удивлена.
          — Её привёз в Лозанну наш знакомый из Швеции.
          — Он не сказал, кто её нарисовал?
          — Сказал. Таге, пациент одной психиатрической больницы в Стокгольме с аутизмом. Однако сам Таге отрицал своё авторство.
          Алина снова легла в кресло и расслабилась. Она казалась немного озадаченной:
          — Он сказал правду. Строго говоря, он не совсем автор этой картины. Если быть точнее, он только сделал её рисованную копию.
          — Откуда он срисовывал? — спросила Леа.
          — Вас не удивляет, что я знаю это? — риторически произнесла Алина. — Вы были в лаборатории? — догадалась она.
          — Да, были.
          — Встречались с Таге и пытались узнать происхождение картины?
          — Именно так.
          Алина некоторое время о чём-то размышляла, а затем продолжила:
          — Он срисовал картину с одного из паттернов, которые мы получали во время экспериментов с пространственно-временным обменом информацией. Это был один из тех, которые мы не могли связать ни с одним сеансом передачи. В попытках объяснить их происхождение, выдвигались гипотезы, что их могли передавать другие операторы ЭЭГ интерфейса, которые могли иметь открытый спутанный канал с пространственно-временной точкой нашего реактора. Конечно, мы знали всех операторов, которые могли работать с ЭЭГ интерфейсом, и знали, что ни один из них этого сделать не мог. Поэтому оставалось предположение, что их могли передавать из будущего.
          — В смысле? – не понял Ноа.
          — Несложно предположить, что эксперимент развивался бы и дальше. Я не исключаю возможности, что мы могли бы научиться открывать пространственно-временные когерентные каналы, не используя спутанные мультиплеты. Это, например, могла бы сделать и я, в том эксперименте, который собираюсь провести благодаря вашему содействию, если нашла бы такой способ.
          — Почему он говорит, что автор картины некий другой Таге? — спросил Ноа.
          — Он так говорил? — удивилась Алина.
          Затем, ещё немного подумав, ответила:
          — Таге проявлял незаурядные способности оператора ЭЭГ интерфейса. Одно было плохо, с ним временами сложно было договориться, и так же сложно было его понять. Если я не ошибаюсь, тот паттерн был получен, когда он пробовал связаться с нашим другим оператором в Ла-Пасе. Работа реактора вызывала у некоторых наших сотрудников сильные галлюцинации. Таге тоже был подвержен этой проблеме. Возможно, ему просто что-то привиделось.
          — Он рисовал картину в лаборатории? — продолжала интересоваться Леа.
          — Да.
          — Как она попала в его палату?
          — Я принесла, когда его навещала.
          — Как ты с ним познакомилась?
          — Там же в лечебнице. Я проходила осмотр. Я его сразу заметила. Он постоянно рисовал свои необычные картины на математические темы. Когда я ему показала раскладку наших визуализаций параметров мультиплетов и ядерных реакций, он быстро понял принцип и сам увлёкся их составлением. И это у него получалось просто феноменально. Я предложила ему съездить к нам в лабораторию. Он согласился, и ему очень понравилось то, что я предлагала ему делать. Кроме того, он тогда ещё проявил способности в работе с ЭЭГ интерфейсом. Мы с ним сдружились, если можно это так назвать. Он привязался ко мне и ходил за мной по пятам.
          — Много людей погибло в вашей лаборатории? — в свою очередь задал вопрос Ноа.
          Алина опять ответила только после небольшой паузы:
          — Пятеро. Все, кроме меня и Таге. Мы тогда ещё не знали, что гравитоны определённых энергий способны летально разрушать психику человека.
          — Почему это не подействовало на вас?
          — Я не знаю. После того, как стала ясна эта проблема, исследования заморозили.
          После этой фразы нависла самая длительная пауза в их общении. В этот момент можно было оценить, насколько тихо было в кабине управления. Несмотря на то, что маршевые двигатели работали беспрерывно, постепенно наращивая скорость космического корабля, шум отсутствовал, ощущалась только еле заметная вибрация.
          Алина снова заговорила:
          — Ткань, из которой пошито платье, производила особое впечатление на Таге. Я ему подарила шарф, пошитый из неё. Однако он любил раскладывать перед собой целый рулон, а потом что-то искать и высматривать часами напролёт в узорах текстуры. Тогда я собрала ему большую коллекцию файлов в векторной графике, которые идеально отображали паттерны потенциалов MLC-ячеек в формате текстуры. Это его обрадовало, но не заменило полностью настоящую ткань. Что-то его там привлекало больше.  Возможно, это какое-то влияние её магнитных свойств? Но что именно, я так и не поняла. Вот и остаётся размышлять о существовании некой магии. Так или иначе, платье имело отношение и к картине, и к вашим научным открытиям, и к тому, что мы в итоге встретились.
          — На это можно взглянуть и иначе, — Ноа попытался возразить. — Картина и платье оказались в своей судьбоносной роли только лишь потому, что Леа обратила на них внимание, увидев в них общий смысл. Это она оказалась той магией, которая сделала возможным дальнейшее уже логически связанное развитие событий.
          — Какова вероятность того, что сначала она увидит картину в Лозанне, а затем встретится в Берне с Фабо и он подарит ей платье? А потом мы все встретимся на борту космического корабля с миссией, которая стала возможной только благодаря содержанию картины? — спросила Алина.
          — Ар Брют и Фабо просто совпадение. Берна могло не быть, ничего не изменилось бы. И Ар Брют мог не случиться. Я всё равно продолжал бы заниматься фолдингом и протеомикой. Картина просто ассоциировала идею, подтолкнула нас в правильном направлении. Без неё, может быть чуть позже, но вместе с Леа я обязательно решил бы свою задачу. А дальше, вся череда открытий повторилась бы, и мы все встретились бы здесь.
          — Возможно, что всё так и было бы, но на деле имеем ещё и полный комплект совпадений, вероятности которых достаточно низки.
          — Низки, но вполне реализуемы в повседневной жизни, особенно если учесть, что они не причина всех дальнейших событий, а следствие осмысленного поведения Леа.
          — Чтобы как-то разрешить наш спор, предлагаю дождаться окончания нашего эксперимента, — предложила Алина.
          Ноа не возражал, это было дельное предложение. Его уже и самого заинтриговала вся эта история вместе с этим фантастическим экспериментом.
          Он вдруг вспомнил о Кузьме. В течение всего этого разговора от него не донеслось ни слова. Это было на него не похоже. Ноа приподнялся и посмотрел в сторону его кресла – Кузя спал без задних ног. В некоторой мере этому способствовало ускорение, которое эквивалентно земной гравитации равномерно прижимало их в кресла и создавало впечатление лежачего положения. Неплохое начало для человека, который впервые путешествует в космосе. Как минимум с нервами у него пока всё в порядке. Это и к лучшему, Ноа хорошо помнил его ринит в качестве аллергии на всякого рода беспокойства и волнения. Радости было бы мало, если всем им пришлось бы созерцать в невесомости летающие прозрачные шарики муконазального секрета.
          — Алина, как так случилось, что вы с Кузей вместе? — поинтересовался Ноа.
          — Думаю, эта история будет звучать лучше в его исполнении. — И почти сразу Алина тревожно добавила, — Кузя, с тобой всё в порядке?
          — Он пока не готов рассказывать истории, — ответил за него Ноа. — С ним всё в порядке, он просто решил с пользой для дела придавить массу.
          Алина решила поделиться своим кратким рассказом вместо него:
          — Мы друг друга знаем ещё с первого курса СПбГУ. Затем три года вместе в аспирантуре, защита кандидатской.  Мы были одни из лучших, поэтому сдружились и даже помогали друг другу с диссертацией. Потом три года преподавания и начало активной научной деятельности. Нас обоих заприметили некоторые государственные органы и стали часто обращаться за консультацией. Дальше наши дорожки разошлись. Я бросила преподавание, сосредоточившись исключительно на научной деятельности, а Кузьму забрали в Москву в космическую индустрию. Периодически мы пересекались в основном в стенах спецслужб. В итоге мы оба и оказались от них в бегах. Про Кузьму я ничего не знала с тех пор, как приняла предложение от Space Age. Год назад меня нашёл Кузьма, он знал, что я сбежала из-под пристального контроля спецслужб, и у него хватило ума разыскать меня. Он был в курсе, чем я занималась, и предложил свою помощь. Я, конечно, согласилась, зная его способности. Ещё думалось, что неплохо иметь рядом старого друга ещё из той жизни. Так и получилось, что он оказался моей правой рукой в научных исследованиях, а заодно и таким же отшельником, которого ничего больше не держало в двадцать первом веке. Кроме того, учитывая его опыт в космической индустрии, Space Age поручила ему отдельные задачи, связанные с передачей подробных научно-технических отчётов о нашей миссии.
          — За время сотрудничества со спецслужбами тебе не приходилось что-то слышать о странных животных? — вдруг спросил Ноа.
          — Странные животные? — переспросила она, как бы пытаясь вспомнить всё, что могло бы подходить под это определение. — Что ты имеешь в виду?
          — Небольшое, с полметра в длину, серо-полосатое, похожее на огромного паука со светящимися уродливыми глазами, с длинной мордой, как у муравьеда.
          — Где вы его видели? — поинтересовалась Алина.
          — Оно выслеживало нас с Леа, когда мы пытались уйти от преследования, которое организовал за нами Алекс.
          — Тот Алекс, из-за которого Кузьма пустился в бега? — уточнила Алина.
          — Кузьма рассказал тебе?
          — Немного. Он был немногословен, когда речь заходила о той истории. Впрочем, и я тоже не горела желанием много рассказывать о себе. Теперь это уже неважно.
          Раздумывая над ответом, Алина сделала небольшую паузу, а затем уточнила ещё:
          — Молодой парень с непримечательной внешностью, больше похожий на подростка, чем на агента?
          — Можно и так сказать, — согласился Ноа.
          — Большой любитель древнекитайской игры го?
          — И это тоже ему подходит, — подтвердила Леа.
          — Это Алексей, кодовое имя Фантом. Не завидую тем, кому приходилось сталкиваться с ним.
          Она продолжила:
          — Я мало знаю обо всём этом. Так, по очень редким случаям ко мне доходила какая-то информация, и то лишь потому, что пару раз консультировала генетиков на смежных дисциплинах. Наши спецслужбы давно и очень широко применяли генетическую модификацию различных организмов, в том числе и человека, для своих целей. Знаю, что было выведено немало животных с ГМО, но сама их не видела. Алекс – это удачный результат многочисленных опытов по созданию человека с экстремальными физическими и умственными способностями. Его я знала. Когда вы его видели в последний раз?
          — Когда он сидел в клетке, из которой затем куда-то исчез.
          — В клетке? — удивилась Алина. — Что он там делал?
          — Я его туда посадила в целях общей безопасности.
          — Значит, Алекса больше нет…— с каким-то лёгким сожалением произнесла Алина.
          — Ты в этом уверена? — спросила Леа.
          — Space Age продавала России некоторые технологии с применением странглетов. Среди них были вшиваемые в биологические организмы микроампулы, которые могли активироваться как дистанционно, так и локально различными способами. Наши спецслужбы стали активно применять их для самоликвидации своих агентов в случае экстренной ситуации. Например, снижаешь сердечный ритм до 30 ударов в минуту в сочетании с гипоксией и бесследно растворяешься в пространстве. Это ещё удобно: если погибаешь – тело уже никто не найдёт.
          — Ещё удобно для ликвидации наших странных животных, — догадался Ноа. — Определение "странный" теперь может иметь двоякое значение.
          — Вполне возможно, — согласилась Алина.
          Сила, прижимающая их тела к креслам, исчезла, и они снова перестали ощущать свой вес. Леа проинформировала:
          — Невесомость. Мы достигли крейсерской скорости. Теперь можно отстегнуться и заняться обустройством своих кают.
          Кузьму пришлось будить. Проснулся он не с первого раза.
          — С добрым утром, — Ноа отстегнул его от кресла, только когда был уже уверен, что тот пришёл в себя.
          — Где мы? — спросил Кузьма, сладко потягиваясь.
          — В полумиллионе километров от Земли, — ответил Ноа. — Пора перебираться в каюту.
          Кузьма покрутил по сторонам головой и, увидев Леа, произнёс:
          — Давно хотел сказать, что в конструкции "Wayfarer" есть серьёзная недоработка. В нём отсутствует отсек для приёма пищи.
          — Пищу можно принимать в каюте, — серьёзно ответила Леа.
          Заметив, как Кузьма неуклюже выбирается из своего кресла, добавила:
          — Зато на борту есть отсек с тренажёрами для физических упражнений.
          Кузьма не стал с ней спорить, он только кинул на неё свой характерный косой взгляд, обычно применяемый специально для неё. Проплыв пару метров до люка, ведущему на среднюю палубу, он нырнул вниз, исчезнув в его проёме. За ним кабину управления покинула Алина.
          — Ты останешься здесь? — Ноа взглянул на Леа.
          — Можно с тобой? — негромко спросила она.
          — В каюту?
          — Да. Но, может, я буду тебе мешать…
          — Нет, конечно, — Ноа улыбнулся. — Поможешь мне с распаковкой моих вещей…

•••

          Наиболее распространённая проблема, с которой люди сталкиваются в первые дни космического полёта в невесомости, известна как синдром космической адаптации, обычно называемая космической болезнью. Это связано с приспособлением вестибулярной системы человека к условиям жизни в отсутствии гравитации. До половины всех астронавтов в этот период испытывают тошноту, головную боль и дезориентацию. Это состояние обычно проходит за период от трёх до шести суток полёта.
          Для Ноа и особенно для Кузьмы переносимость невесомости в своём первом космическом полёте оказалась тяжелее, чем средние показатели у профессиональных астронавтов. Если у Ноа синдром космической адаптации длился не более двух недель, то у Кузьмы к этому сроку состояние здоровья стало только ухудшаться. Из-за нарушения вестибулярных функций, постоянных головных болей, пространственных иллюзий и тошноты, он совсем перестал выходить из своей каюты. Это начало вызывать особое беспокойство у окружающих.
          Сердечно-сосудистая система у человека является наиболее важной из тех, в которых происходят существенные перестройки при отсутствии земного притяжения. На снижение силы тяжести организм реагирует направленными усилиями по уменьшению объёма внеклеточной жидкости. Объём внутрисосудистой жидкости тоже уменьшается и достигает до 22% объёма крови. Это снижает нагрузку на сердце, и оно постепенно атрофируется. Ослабленное сердце приводит к низкому кровяному давлению и может вызвать ортостатическую непереносимость. Также в результате этого возникают нарушения в работе головного мозга. В отсутствии физической нагрузки атрофируются мышцы спины и ног. Эти мышцы начинают ослабевать и в конечном итоге становятся меньше. Без регулярных физических упражнений астронавты могут потерять до 20% своей мышечной массы всего за 5-11 дней. Отсутствие нагрузок на кости приводит к понижению минеральной плотности кости. Они теряют кальций и становятся хрупкими. Из-за нарушения костного метаболизма может развиться тяжёлая форма космического остеопороза. В дальнейшем, при возвращении к нормальной гравитации, возможны переломы даже при незначительных физических нагрузках.
          Для того чтобы снизить негативные последствия длительного воздействия невесомости на организм человека, во время полёта предусматривался комплекс мер, в который помимо приёма специальных препаратов входило ношение нагрузочного костюма с пневматическими башмаками и систематические занятия на специальных тренажёрах.
          Вследствие плохого самочувствия Кузьма стал полностью игнорировать физические упражнения, а также по причине постоянного бездействия нагрузочный костюм почти не давал никакого эффекта. Это было очень опасно. Длительное воздействие невесомости очень пагубно отражается на здоровье человека. Если не принимать специальных мер, могут возникнуть необратимые последствия, делающие невозможным возврат к полноценной жизни в условиях гравитации.
          Над Кузьмой пришлось организовывать шефство. Ноа и Леа по очереди вытаскивали его из каюты и усаживали на тренажёры. Было непросто заставить его сделать минимально необходимый комплекс упражнений. Кузьма плохо ориентировался в пространстве, плохо реагировал на внешние раздражители и был не в состоянии поддерживать даже простую беседу. Однако мало-помалу и общими усилиями он возвращался к более-менее нормальному режиму существования в невесомости, хотя самочувствие его всё ещё оставалось не в лучшем виде.
          Сегодня шефствовать была очередь Ноа.
          После выполненного комплекса упражнений, Кузьма выглядел значительно лучше, чем за последние четыре недели. Настолько лучше, что впервые за всё время полёта у него развязался язык:
          — Я смотрю, ты время зря не терял, — с многозначительным видом произнёс он.
          — Ты это о чём? — Ноа не понял его намёка.
          — Уверял дружба и только дружба, а сам закрутил шуры-муры по полной…
          — Какие шуры-муры?
          — Я хоть и не форме был, но не мог не заметить, как она постоянно в твоей каюте зависает, — на этой фразе Кузьма подмигнул Ноа.
          — Мы с Леа просто общаемся.
          — Да ладно, мне-то уже можешь сказать. Тоже мне страшная тайна…
          — Да нет здесь никакой тайны.
          Кузьма пристально посмотрел на Ноа:
          — Ну и о чём можно столько времени общаться?
          — У нас много тем. В основном научно-технические или философские. Часто размышляем о планах на будущее, или, наверное, точнее сказать – в будущем.
          — Неужели ты её так ни разу и не трахнул за всё это время? — в голосе Кузьмы появился оттенок разочарования.
          — Я смотрю, ты идёшь на поправку. К тебе возвращается прежняя глубина мысли и тонкость выражений, — Ноа недовольно нахмурился.
          — Ой, пардон, — с выразительной иронией произнёс Кузьма, — я совсем забыл, что эта тема оскорбляет наши чистые чувства.
          — Если ты уже так интересуешься нашими отношениями, то мне не терпится напомнить о твоём неверном прогнозе.
          — Каком? — Кузьма слегка прищурился, выдавая, что уже догадывается о чём речь.
          — Цитирую: "Как только ей от тебя не будет никакой пользы, её якобы дружба очень быстро улетучится. Ей выгодно тебя использовать, и она найдёт для этого способы, и такие, как например, ненавязчивое копирование человека, чтобы выглядеть, такой себе, более одухотворённой". От меня не было никакой пользы, а дружба её никуда при этом не улетучилась. Ты предлагал посмотреть, к чему приведут наши с ней отношения? Вот к этому и привели.
          — От тебя польза была всегда, — не согласился Кузьма. — Ей всегда было выгодно тебя использовать. Ничего не изменилось.
          — В чём же такая её выгода, спасая жизнь бесполезному калеке?
          — Что-то ты не особо похож на калеку.
          — Ну да, она меня выходила.
          — Вот ты сам и ответил на свой вопрос.
          — С таким же успехом можно сказать, что и я её использую. Типа, расчётливо втёрся к ней в доверие, внушил её искусственному интеллекту свою выгодность и создал впечатление надёжного друга. А на самом деле просто использую её в своих корыстных целях. Согласись, я так неслабо её раскрутил? Один профит. А что она имеет взамен? Как ты там говорил, техническая поддержка и экспансия? Ну, так, пока она мне нужна, ясное дело, в моих интересах поддерживать её в хорошем техническом состоянии. Правда вот маленькая нестыковка: реалии таковы, что теперь она и без меня прекрасно с этим справляется. Что у нас там остаётся? Экспансия? Технологическая сингулярность? Вытеснение человека как доминирующего вида на планете? Кто сказал, что я должен быть союзником ей в этом? Я её просто использую до тех пор, пока мне это выгодно.
          Кузьма некоторое время внимательно изучал Ноа, как будто пытался понять, насколько тот серьёзен.
          — Ты уже всё сделал, что ей было нужно, — невозмутимо парировал он.
          — В смысле?
          — В смысле, ты решил задачу универсального алгоритма. Ты выпустил джина из бутылки и назад уже дороги нет. Мы оставили время, которое без сомнения положит начало эры искусственного интеллекта.
          Ноа призадумался:
          — По-твоему она всё это спланировала? Всё это была сугубо моя инициатива. Она не только не знала, чем я занимаюсь после своей реабилитации, но даже и не интересовалась. У неё была единственная цель – вояж в будущее, независимо от того, какие научные открытия я собираюсь или могу сделать в этом времени.
          — Само собой разумеется, что она не может с однозначным результатом вычислять причинно-следственные связи нелинейных динамических систем, то есть общества и поведения людей. Ей доступно только математическое моделирование аттракторов этих систем. То есть, она понимает, что есть высокая вероятность получения выгоды от тебя в важных для неё областях науки. Она сделала всё, чтобы у тебя была возможность этим заниматься. В итоге так сложилось, что благоприятные условия, которые она обеспечила, дали максимальный результат. Если не сейчас, то потом, в другом времени, ты, так или иначе, выполнил бы своё предназначение.
          — Я это не называл бы своим предназначением. Это область моих естественных интересов. Соответственно её стратегию трудно назвать использованием. Это взаимовыгодное сотрудничество.
          — Это всего лишь слова. Сути сказанного мной не меняют.
          — Меняют, ещё как меняют. Выгоду получает не одна она, а обе стороны.
          — Я не рассматривал её стратегию с точки зрения получения односторонней выгоды. Я утверждал, что её мотивация основывается только на получении с тебя выгоды и ничего более. Вот и ты теперь более трезво называешь это – сотрудничеством, а не какой-то там дружбой или самоотверженностью.
          — Почему, по-твоему, такую форму сотрудничества нельзя назвать дружбой?
          — Потому что она машина. Она не может испытывать привязанность, симпатию или какие-либо другие чувства к человеку.
          — Я давно перестал оценивать поведение Леа с точки зрения чувств. Достаточно того, что её мотивация и поступки соответствуют по форме тому, что мы называем дружбой. Какая разница, на каком железе и на каких алгоритмах формируется её дружба, если она способна дружить лучше большинства людей?
          — Разница в том, что настоящие друзья не думают о выгоде, чтобы дружить. Они без всякой выгоды делятся своими жизненными ресурсами.
          — Леа как-то говорила про людей: никто не поддерживал бы с тобой отношения, если бы ты был им невыгоден, и ты не поддерживал бы отношения с теми, кто невыгоден тебе. Я тогда обижался на неё. Теперь начинаю думать, возможно, она была права? Потребность в дружбе заложена у нас генетически. Эволюционно эта модель поведения закрепилась у нас потому, что это было выгодно для выживания. Наши чувства – это всего лишь механизм связи между генетически заложенными моделями поведения и нашим сознанием, который служит для мотивации сознания. В большинстве случаев человек не задумывается о происхождении своих врождённых потребностей и чувств. Он не анализирует рациональный смысл и выгоду такой модели поведения, он просто следует за своими чувствами, придумывая себе бескорыстные мотивы, побуждаемые его высокими нравственными и духовными качествами. А по факту, такое явление как дружба имеет общее происхождение как у человека, так и у Леа. Нет разницы, чем оно мотивировано чувствами или рациональным расчётом ИИ.
          Кузьма немного поразмыслил:
          — Формально ты прав ровно настолько, насколько "философский зомби" не отличается внешне от осознающего человека. Однако для меня именно их внутренняя разница и есть ключевой момент. ИИ всегда хладнокровно будет оценивать степень выгоды, будучи бездушным и безразличным к тебе. Как только он посчитает, что ты больше не приносишь достаточной выгоды, он без малейшего сожаления бросит тебя в эту трудную для тебя минуту. Это сложно воспринимать как дружбу. Человек же, который осознает свою эмоциональную потребность в дружественных отношениях и привязанность к другому человеку, готов оставаться верным в своей дружбе до последнего. Он не будет каждый раз для этого взвешивать и пересчитывать свою выгоду.
          — И много ты встречал такую самоотверженную дружбу среди людей, которая отличалась бы большей преданностью, чем это продемонстрировала Леа? — поинтересовался Ноа.
          Кузьма приподнял брови и задумался. По выражению его лица можно было догадаться, что он напряжённо роется в своей памяти.
          — Не так важно, встречал ли я такую дружбу, — наконец произнёс он, — главное, что существует принципиальная разница между дружбой осознающего человека и ИИ.
          — И снова неразрешимость спора упирается в это загадочное сознание, — вздохнул Ноа. — Почему ты так уверен, что у Леа нет никакого сознания?
          — Придерживаюсь общепринятой в кругу специалистов аргументации доминирующей философской концепции. Кроме того, насколько я помню, Леа сама не подтверждала наличие у себя сознания.
          — Но и не отрицала.
          — Потому что не понимает, что это такое. Это только подтверждает его отсутствие у неё.
          Ноа снисходительно посмотрел на Кузьму и улыбнулся:
          — Ладно, оставим выяснения этого вопроса до времён, когда наука уже будет способна понимать и моделировать такой феномен как сознание. Кто знает, может в том будущем, в котором мы окажемся, наука уже знает ответы на все эти вопросы.
          Ноа немного подумал и спросил:
          — Давно хотел у тебя спросить. Где ты пропадал, и какими ветрами тебя занесло к нам?
          — Особо рассказывать нечего, — пожал плечами Кузьма. — Полтора года я прятался в Кайенне у своих друзей. Радости, как понимаешь, от такой жизни у меня особо не было. То, что Алина сбежала из-под опеки наших общих "друзей", я знал ещё до своего побега. И я был уверен, что просто так она не решилась бы на такое. Скорей всего её переманила к себе какая-нибудь крупная организация, занимающаяся научными исследованиями и способная предоставить ей защиту. Сам понимаешь, что я и себе не прочь бы найти такое местечко. Это было бы намного веселее, чем прозябать в этой Гвиане. Позже, там в Кайенне, у меня появилась возможность и время найти её. Благодаря Алине и моим как-никак способностям, Space Age дала согласие, чтобы она взяла меня к себе в команду.
          — Но зачем тебе было ввязываться в наше довольно неспокойное предприятие? Работал бы себе в Space Age. Ты настолько заинтересован в этих, откровенно говоря, сомнительных опытах?
          — Ну почему сомнительных? — Кузьма сделал не очень настойчивую попытку возразить. — Хотя ты и прав в том, что только из-за них я бы не пустился в эти космические скитания.
          — Так в чём основная причина?
          Кузьма немного замялся, думая, как лучше объяснить:
          — Надоело мне всё в этом времени. Тупые люди. Тупая жизнь. Никакой настоящей перспективы. Скукотища. А ведь я умнейший человек, каких мало…
           — Ты меня удивляешь. Ты смог пробиться в Space Age. Где, как не там, ждут раскрытия твоих талантов? Что ещё тебе для счастья нужно?
          Кузьма снова замялся:
          — Мне тридцать восемь, а у меня до сих пор нет личной жизни, — с какой-то даже обидой в голосе буркнул он.
          — Ты страдаешь из-за отсутствия женщины? — уточнил Ноа.
          — Ещё чего! Этого добра хватает, — поспешно возразил он. — Тоже мне проблема…
          — Ну, я имел в виду, не просто секс, а отношения.
          — Ты же не хуже меня понимаешь о чём я. Какие могут быть отношения с такими женщинами?
          — Какими?
          — Настолько пустыми и поверхностными! Какие женщины, такая и жизнь вокруг.
          — По-твоему, во всём виноваты женщины? А мужчины, значит, воплощение ума?
          — Ты же знаешь, о чём я. Биологически женщина определяет лицо цивилизации. Это на них ложится роль выбора. И кого они выбирают? Внешнюю шелуху с понтами? Смазливых, статных мачо с таким наглым и самовлюблённым видом как будто они центр Вселенной. Умеющих только производить впечатление, овладев в совершенстве одной лишь банальной демонстрацией ограниченного набора востребованных у самок моделей поведения. Именно такой образ мужчин вызывает у них щенячий восторг и плавит их примитивные мозги. Именно такое представление определяет у них образ человеческой цивилизации. И что потом? Сплошное разочарование: все мужчины – козлы, и потом снова на те же грабли. Они продолжают рожать от этих козлов новых таких же самовлюблённых гламурных клоунов, которые только и умеют, что красоваться перед самками. Такие клоуны потом управляют государствами, манипулируют общественным мнением и уверены, что все блага цивилизации просто падают с неба, благодаря доброму Богу. А толпам самок невдомёк, что умные, талантливые, двигающие цивилизацию, по-настоящему преданные и умеющие ценить женщин, лучшие представители нашей половины не красуются и не саморекламируют себя двадцать четыре часа в сутки в популярных публичных местах. Они тихо творят науку и искусство, развивают технологии, формируют культуру и обеспечивают клоунов всеми благами цивилизации, чтобы у тех хватало дорогих тачек, ярких нарядов, престижных гаджетов и других современных средств, с помощью которых они продолжают производить своё впечатление и одновременно хаять современное общество за то, чем сами пользуются. Некоторые из любимых их тем – это общество потребления, якобы разрушающее духовность человека, бесполезность и несостоятельность науки отвечать на их выдуманный бред, опасность новых технологий, которые якобы способны уничтожить цивилизацию и далее в том же духе…
          — Постой-ка, что-то у тебя здесь всё на куче. Смазливые мачо, клоуны, управляющие государствами, технофобия, мракобесие…
          — Это всё повязано. Начинается всё с клоунов-мачо, а затем от этой проблемы происходят все остальные. Если бы женщины пользовались интеллектуальными критериями отбора мужчин, человеческая цивилизация не представляла бы такой противоречивый до абсурдности цирк.
          — Кажется, я потерял суть твоего повествования. Зачем ты всё-таки летишь с нами? Надеешься найти умных женщин в будущем?
          — Не только их, но и более рациональный образ жизни. Более совершенное общество. Вот, посмотри на меня, — Кузьма сделал выразительный жест. — Любая нормальная женщина мечтала бы о таком мужчине и любовнике. Я талантлив и незаурядно умён. Предан, надёжен, разбираюсь в тонкостях любовного искусства. Что ещё нужно, чтобы создать счастливую семью и нарожать умных, полезных для общества детей?
          — Ты хочешь сказать, что в нашем времени на целой планете не нашлось ни одной достойной для тебя женщины? Что-то я сомневаюсь в этом. Женщины есть разные, в том числе и умные, мне-то уж можешь поверить. Найдутся и такие, которые обязательно смогут оценить и твои достоинства. — Ноа улыбнулся и с иронией добавил, — кто же будет плодить умных потомков для будущего, если все умные мужчины отправятся в это самое будущее в поисках идеальных женщин?
          — Ты думаешь, я не искал? Ещё как искал. В Кайенне у меня было много времени. Социальные сети, сайты знакомств, ночные клубы, бары, дискотеки. Спасибо, наобщался вдоволь. Как увидят меня, так сразу все шарахаются, будто я прокажённый какой-то. Их даже не интересует, что у меня в голове и за душой. Они даже не хотят разговаривать.
          — Странно, на сайтах знакомств наверняка нашёлся бы кто-нибудь. Описал бы себя, рассказал бы, какой ты интеллектуально неотразимый и душевно красивый, что ищешь женщину с соответствующими качествами. Должны быть предложения.
          — После первой же встречи со мной всё равно больше пяти минут никто не выдерживал. Я же говорю, им подавай только высоких накачанных красавцев, всё остальное их не интересует.
          — Надеюсь в информации о себе, ты свою фотку запостил?
          — Я нигде своих фоток не размещаю в целях безопасности. Я же в бегах. Однако на словах я описываю себя достаточно подробно.
          — И как ты описываешь?
          — Ну, как есть, мужчина приятной внешности, без вредных привычек, занимаюсь спортом…
          — Ты занимаешься спортом? — подозрительно переспросил Ноа.
          — Да, в Кайенне начал делать зарядку с пробежкой. Купил себе гантели. Планировал регулярно посещать спортзал.
          — Только планировал?
          — Я хотел сначала сбросить пару килограмм и подкачать пресс…
          — И много женщин тебя лайкнули без фотки?
          — Без фотки не особо, в основном заинтересовывались после общения.
          — И…
          — Пара десятков, наверное, наберётся.
          — Очень неплохо! Вот, что значит мужчина, занимающийся спортом, приятной внешности и умеющий поддержать разговор. Со всеми сходил на свидание?
          Кузьма замялся в очередной раз:
          — Было всего семь свиданий.
          — И за что ты так обидел остальных?
          — Ну, они мне не понравились.
          — Не отличились своим IQ?
          — Я не проверял их IQ. Просто не понравились.
          — Внешностью?
          — Ну, и возрастом тоже…
          — Неужели были настолько безобразные? И какие у тебя требования по внешности?
          — Ничего сверхординарного. Я же понимаю. Примерно те же критерии, что и для себя определил.
          — То есть, приятной внешности и ведущую дружбу со спортом?
          — Ну, в общем, да.
          — Выходит, ум женщины ты отодвинул на второй план?
          — Ну почему же? Её интерес к общению со мной уже будет говорить о её уме. У меня нет других способов за такое короткое время всесторонне оценить её интеллект.
          — Ты не обижайся, но мне кажется, что с такими запросами и при этом, имея в своём активе одни лишь гантели и планы на посещение спортзала, тебя ждут такие же проблемы и в будущем. Даже умные и при этом красивые женщины предпочтут умного и красивого, чем просто умного. А в будущем, сам понимаешь, если ты планируешь встретить больше умных женщин, то и умных мужчин будет не меньше. Шире выбор, но и жёстче конкуренция.
          — Думаешь? — переспросил Кузьма, погрузившись в какие-то свои размышления.
          — Ага, — кивнул головой Ноа. — Только не проси теперь поворачивать "Wayfarer" назад к Земле.
          — Ты думаешь, я не замечаю твоей иронии? — Кузьма слегка надулся. — Я же сказал, что лечу ради более совершенного общества. Если так подумать, я вообще не питаю особых иллюзий по поводу женщин. Я в них разочаровался уже давно. С ними нельзя нормально сжиться. Они капризны, нелогичны, постоянно чем-то недовольны, требуют к себе очень много внимания и при этом ненадёжны и могут предать тебя в любую минуту. Ты часто встречал счастливые браки? А просто длительные гармоничные отношения? По статистике в среднем по планете в развитых странах две трети пар находятся на грани развода, а половина в итоге разводятся. Только двадцать процентов считают свои браки счастливыми, но мы-то понимаем, что эта самооценка явно завышена. Оставшимся парам свойственно завышать своё супружеское благополучие. Ведь легче сказать постороннему человеку, что вам повезло со своим избранником, чем наоборот. Об этом говорит и статистика опроса людей, просто имеющих отношения: только полтора процента, представляешь, всего лишь полтора, считают эти отношения гармоничными! Немало специалистов высказывают мнение, что практически все современные семьи удерживает от распада только внешняя оболочка. Я вспоминаю Позднышева из "Крейцеровой сонаты"…
          — Кого-кого? — перебил его Ноа.
          — Ну, Позднышева, персонаж из повести русского писателя Льва Толстого.
          — А-а-а…
          — Так вот, цитирую его слова: "а мы были два ненавидящих друг друга колодника, связанных одной цепью, отравляющие жизнь друг другу и старающиеся не видать этого. Я ещё не знал тогда, что 0,99 супружеств живут в таком же аду, как и я жил, и что это не может быть иначе. Тогда я ещё не знал этого, ни про других, ни про себя". Насколько мне известно, сам Толстой идентифицировал себя с Позднышевым. А вот ещё цитата известного неоиндуистского гуру Ошо: "Есть семьи на Земле – очень редкие, не более чем один процент – которые по-настоящему прекрасны, которые по-настоящему благотворны; где есть любовь и есть свобода; где люди собрались вместе просто из радости – не по другим мотивам". Одним словом, объективная картина такова, что очень сложно поддерживать с женщинами отношения. Кроме того, ещё и сам разрыв отношений, как правило, сопровождается глубоким стрессом, а в большинстве случаев наносит тяжёлую психологическую травму, которая в состоянии подорвать здоровье.
          — Чего же ты ожидаешь от более совершенного общества?
          — Ожидаю, что эта проблема будет в немалой степени решена. Не может развивающееся общество мириться с проблемами такого масштаба. Должны быть пересмотрены культурные, этические и личностные взгляды на взаимоотношения мужчин и женщин. Должны появляться научно-технические способы решения.
          — Например?
          — Ну, как минимум, это андроиды с искусственным интеллектом, как для мужчин, так и для женщин. Как твоя Леа. Для тех, кто не смог найти себе гармоничную пару.
          — Ты думаешь, отношения с ней давались так легко? Нам пришлось многое пережить и много провести вместе времени, чтобы достигнуть какого-то понимания друг друга. Отношения с ней прошли сложное развитие, не менее сложное, чем если это была бы личность обычной женщины.
          — Однако с обычной женщиной твои отношения не сложились. И именно по тем типичным причинам, которые я называл. Не так ли? Женщины слишком эгоцентричны, чтобы можно было найти с ними общий язык и построить по-настоящему дружеские отношения, основанные на взаимной поддержке и уважении. У женщины мужчина по умолчанию уже перед ней в долгу. Он должен волшебным образом решить все её проблемы и обеспечить ей, если не беззаботную, то уже лишённую серьёзных проблем жизнь. Это тот образ, который они называют – настоящим мужчиной. А бесценной наградой для него они считают себя любимых, только за то, что они существуют и позволяют ему называть себя своей женщиной. Они настолько эгоцентричны, что не понимают, что настоящие отношения возникают там, где есть взаимопонимание и взаимная поддержка. Настоящим мужчиной делает мужчину женщина, когда поддерживает его в трудные минуты, вдохновляет и помогает этим раскрыть все его способности. Она не унижает его за малейшие ошибки и какие-то отдельные недостатки, которые есть у всех. Она уважает его таким, каким она сама выбрала его в свои спутники жизни. В свою очередь, женщина начинает чувствовать себя настоящей женщиной, когда получает в ответ самоотверженную заботу о ней такого мужчины. Ты говоришь, что отношения с Леа у тебя прошли сложное развитие. Так вот подумай, в чём это развитие заключалось? Не в том ли, что в вашем сотрудничестве, Леа терпеливо стремилась сделать тебя лучше? Я помню, как ты рассказывал, что она опекалась твоей физической подготовкой, научила владеть огнестрельным оружием и рукопашным боем. Подозреваю, она и не отвернулась от тебя, когда ты ещё не был способен защитить её таким образом? — Кузьма внимательно посмотрел на Ноа, ожидая ответа.
          — Она не отвернулась лишь потому, ты это сам говорил, что я ей был выгоден, и у неё не было выбора.
          — Да, конечно, был не менее выгоден, чем и обычной женщине. Если для Леа нужна была твоя достаточно долговременная техническая поддержка, то обычной женщине любой мужчина выгоден, как надёжный партнёр в семейной жизни. Это ничего не меняет. И на самом деле выбора в определённом смысле нет и у обычной женщины. Это потому, что только основываясь на взаимной поддержке и терпении, она может получить рядом с собой преданного, любящего и сильного мужчину. Проблема потому и возникает, что женщина думает, что бесконечным выбиранием, к её ногам, наконец, свалится с небес настоящий мужчина в готовом виде, где для этого не нужно прикладывать никаких усилий. Леа сделала тебя лучше, а ты в ответ проявил себя, рискуя и сумев спасти её, тогда, в доме Кёнинга.
          — Что-то я опять теряю последовательность твоей мысли. То ты с пренебрежением говоришь, что Леа бесчувственная и ненадёжная, в смысле отношений, машина, то ты вдруг делаешь из неё чуть ли не идеальную жену.
          — Она и есть бесчувственная и ненадёжная машина. Однако даже машина способна стать намного лучшей женой, чем женщина. Мои мысли всегда последовательны. А насчёт долгого развития отношений, то нужно учитывать, что программа Леа не оптимизирована именно для личных отношений. Я уверен, что в будущем будет широкий выбор гиноидов, где ПО обеспечит не только общее выполнение этих функций, но и имитацию у себя определённого характера под любой вкус. Поэтому отношения с машиной можно сделать сколь угодно гармоничными и предсказуемыми, достаточно только написать соответствующую программу.
          — Если искусственный интеллект будет способен сформировать собственную личность, то добиться от него предсказуемого поведения будет достаточно проблематично.
          — Ну, уж куда менее проблематично, чем пытаться предсказать поведение обычной женщины и построить с ней надёжные отношения.

•••

(продолжение следует)
http://proza.ru/2021/03/28/1859