Нить судьбы. Право выбора

   Если бы в тот момент я знала, чем всё может обернуться, то ни за что бы не пошла бы той дорогой. Пусть времени дорога заняла бы у меня минут на двадцать больше, чем напрямик, но зато бы я не наткнулась на тех парней и те треклятые артефакты. Эта компашка подстерегла меня в переулке и прямым текстом озвучила свои недобрые намерения. Недолго думая, я врезала по лицу одному из них пакетом с консервами, что несла из местного супермаркета своим кошкам и бросилась наутёк. Удар получился мощным. Но стоять и смотреть, чем для него это закончилось, я не стала. Бросив свою поклажу, я устремилась по вечерним улицам куда глаза глядят. В этот момент я лишний раз порадовалась, что предпочитаю исключительно джинсы и кроссовки.

   Тем временем компания парней с громким топотом и улюлюканьем продолжала преследование. Чего они добивались, не знаю и боюсь даже предположить. Однако, погоня затянулась. Я как назло свернула на улочку, которая вела на пустырь. Пробираться по зарослям камыша - задача не из лёгких.
Скорее всего эта погоня закончилась бы печальной сводкой новостей о найденном неопознанном женском трупе где-нибудь в канаве, если бы не произошли следующие действия.

   Выскочив на запущенную безлюдную улицу, на обочине дороги в трещине асфальта я заметила неопознанный предмет. Больше всего он напоминал кусок деревяшки, вытянутой из костра. Вот только тлела она не красным, а зелёным светом. Не знаю, зачем я тогда остановилась, но эта штука притягивала к себе внимание. Размером она была не более пятнадцати сантиметров в длину, поэтому, недолго думая, я засунула артефакт, так его буду называть, так как более подходящего термина в голове не находилось, в карман, намереваясь исследовать его позже, в безопасной обстановке.

   Не пробежав и пятидесяти метров, я наткнулась на ещё одну похожую вещицу. На сей раз она больше напоминала неровный кусок каменного угля так же тлевшего изнутри, только розовым цветом. Не раздумывая ни секунды, я подхватила его. На удивление предмет оказался прохладным на ощущение. На бегу я достала из кармана «деревяшку» и сравнила артефакты на глазок.

   - Вот она! – гаркнул один из преследователей, появляясь из-за угла.
Поняв, что моё любопытство чревато последствиями, я перекинула обе вещицы в одну руку, намереваясь ссыпать и в один карман куртки. Звякнув друг о друга, артефакты высекли несколько цветных искорок. На мгновение перед глазами у меня помутнело, но через секунду пелена спала с глаз. Голоса и топот преследователей стих. Не сбавляя скорости, я шарахнулась в первый попавшийся подъезд, поскрипывавший древней деревянной дверью без домофона. Выбор, конечно, был очевидным, но, когда за тобой гонится компания неадекватных и почти наверняка нетрезвых мужчин, рационализм включается в последнюю очередь.

   Я замерла за дверью и принялась с волнением наблюдать за сумрачной улицей. Минуты тянулись невыносимо долго, однако никаких преследователей не появлялось. Решив, что, скорее всего, эта беготня им просто наскучила, я робко выглянула из своего убежища. Улица была пустынна. Тут же меня осенило: «Блин, надо было бежать в полицию или завернуть в какой-нибудь магазин. На худой конец заорать, что ли. Устроила тут спринтерские бега». Ухмыляясь своим мыслям, я заспешила к ближайшей автобусной остановке. Нужно было уйти отсюда подальше, а то мало ли что.
Подойдя к бетонной будке, я поняла, что в руках мне что-то мешает. Это были те самые артефакты. Я вспомнила те искорки, которые выселись при столкновении вещиц, и легонько стукнула их друг о друга снова. Вновь появился цветной сноп, а за тем на мгновение заволокло глаза туманом. Через секунду я услышала крик:

   - Стоять! Ни с места!
Это кричал человек в форме полиции.
   - Двинешься, и мы открываем огонь на поражение! – гаркнул другой.
   - Что? Вы серьёзно? – выдохнула я. В этот момент ноги мои подкосились. «Что я такого наделала, что полиция охотится на меня с таким кардинальным приказом?» - билась мысль в голове.

   В этот момент над головой возник вертолёт полиции и навёл на меня прожектор. Мои руки дрогнули. Артефакты щёлкнули друг о друга с искорками, и полиция исчезла, словно её и не было никогда. Я упала на асфальт и заплакала. Мой мозг не находил ответа на один простой вопрос – что за чертовщина тут произошла?

   Проревевшись, я поднялась на ноги и осмотрелась. Место показалось незнакомым. В свете фонарей было совершенно невозможно прочесть названия улиц. Тогда я просто села на скамью остановки, что расположилась неподалёку, и стала ждать общественный транспорт. Тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы деревьев, показалась мне блаженным даром. Свет, льющийся из окон многоквартирных домов, успокаивал. Где-то, за одним из них муж уже наверняка укладывал сына и дочку спать и всё волновался, почему я задержалась с работы.

   Прошло минут пятнадцать, но транспорт так и не подошёл. Вместе с тем я заметила странность. То ли фонари искажали действительность, то ли что-то произошло с моими глазами, но вся листва, да и трава у основания стволов тополей казались мне синими. Я перевела взгляд на одно из окон. Там, в свете дневной лампы хорошо виднелись домашние цветы. Их листья тоже имели все оттенки синего. Я запихнула артефакты в разные карманы и протёрла глаза. Ничего не изменилось. Решив, что назавтра следует отправиться к врачу, я пошла домой пешком, пытаясь сориентироваться, куда же меня загнали преследователи.

   Дома меня встретила звенящая тишина и пустота. Заподозрив неладное, я быстро набрала номер мужа.

   - Алло, Влад, ты где? – спросила я.
   - Прости, родная, сегодня на работе задержался. Буду позже, - весело отозвался он.
   - А дети где? – спросила я, чувствуя, как волнение поднимается внутри.
   - Какие дети? – непонимающе спросил Влад.
   - Наши дети! Сын и дочка! – повысила я голос.
   - Секунду, - сказал он кому-то на той стороне трубки. От разговора Влада очень сильно отвлекали. – Прости, меня тут по работе отвлекли. Так что, какие дети?
   - Влад, наши дети где? – еле сдерживала я в голосе истерику.
   - Лен, у нас нет детей. Но если ты настаиваешь, то мы можем поработать над этим, как только я приду с работы, - проворковал он в трубку.
   - Ты пьяный?! – взорвалась я.
   - Прости, меня зовут, - бросил он и положил трубку.

   Трясущимися руками я набрала номер Светки, подруги детства. Когда-то в бурной юности, впервые увидев Владика мы поспорили с ней, кто его закадрит. Что ж, в этом плане мне повезло. Или нет. В свете последних событий казалось, что я проиграла, выйдя за него замуж. Напивался Влад крайне редко. Но тогда он забывал про всё на свете. Оставалась одна надежда, что дети пошли к Светке, как они всегда делали, натыкаясь на замкнутую квартиру. Она их обогревала, кормила и отправляла в комнату, играть со своими пацанами.

   - Свет, привет, дети не у тебя? – спросила я.
   - Чьи? – спросила непонимающим тоном подруга.
   - Свет, ну чьи ещё? Мои, - произнесла я, пряча в голосе тревогу.
   - Лен, с тобой всё хорошо? У вас же с Владом нет детей? Или ты от меня что-то скрываешь? – её тон был весёлым.
   - Света, прошу тебя, не издевайся надо мной! – мой голос сорвался. – Серёжка и Танечка – мои дети. Они к тебе приходят, когда мы оба с мужем на работе задерживаемся.
   - Лена. Ты головой ударилась? У вас не было никогда детей. Ты же карьеру модельера строишь, и тебе не до детей. Это твои слова.

   Я сбросила вызов. Когда-то я не поступила на модельера и пошла учиться на бухгалтера. В полумраке глубокого вечера ноги сами понесли по комнате. Я стала замечать то, что сразу не увидела. В квартире отсутствовали игрушки. Не было ни обуви детей, ни одежды. Диван, на котором всегда спал Серёжка, больше не был просевшим, а рядом с ним не теснилась кроватка Танечки. На искусственном камине стоял дико-синий кактус, который всегда имел приятно-селёный цвет. На его горшок опиралось семейное фото, сделанное на море. Там стояли у большого валуна я и Владик. Детей на фото не было. Но я точно помнила, как Танечку то ли укачало, то ли ей попался плохой пирожок, и дочка блеванула на любимую футболку Влада. Тогда он её просто снял и обгорел. На фото Влад стоял аккуратно загоревшим. Ни следа на солнечные ожоги. Серёжку я поставила так, чтобы не видно было шрама на моём животе, полученного в годы бурного детства. Но теперь я его просто прикрывала ладонью.

   - Что здесь происходит? Серёжка, Таня, где же вы? – пробормотала я, гладя фото. Ноги подкосились. Я рухнула на диван. Через пол часа ступора в памяти всплыли странные артефакты. Я достала их из карманов. Один – холодный, другой – тёплый, один – как уголь, другой – как деревяшка, один светится розовым, другой – зелёным. Щелчок, искорки, туман. Всё уже знакомо.
   - Чёрт с ними, - буркнула я себе под нос и шваркнула обратно по карманам. Уже прошло достаточно времени, чтобы Влад Вернулся с работы. Я набрала его номер. После четвёртого звонка раздался заспанный голос Светки:
   - Да, Лен. Что случилось?
   - Э… - начала я, совершенно сбитая с толку. – Где Влад?
   - Где-где, спит он.
   - Селезнёв Влад? – решила уточнить я.
   - Нет, блин. Лен, ну какой ещё Влад может спать рядом со мной в кровати?

   У меня задрожали руки.
   - А почему он спит с тобой? – дрожащим голосом спросила я.
- Потому, что он мой муж. Лена, ты там пьяная? – раздражённо спросила Светка.
- Но… он же… мой муж, - еле выдавила я из себя. – С каких это пор он твой?
- Господи, да с тех самых, когда я его закадрила, а ты не сумела. С юности ещё. Короче, если у тебя ничего важного, я кладу трубку, а то пацанов и Танечку разбудишь.

   На той стороне раздались короткие гудки.
 
   Имя дочери выбирал Влад. Он очень ей обрадовался, поэтому никто с ним не спорил.

   Я подняла глаза на кактус. Он был как всегда зелёным. На фото, прислонённом к нему, улыбалась толпа моих студенческих друзей. Ни Светки, ни Влада там не было. В тот год мы поехали семьёй. А она отправилась в горы с друзьями, где и познакомилась со своим первым мужем – Данилой.

   - Параллельный мир?  - спросила я себя вслух. Ну конечно, другого объяснения не было. Я попала в другой мир. Но как? Ответ на этот вопрос нашёлся сам собой, когда рука наткнулась на артефакт в кармане. Я стукнула их друг о друга.
    Реальность на мгновение затуманилась. Когда всё прояснилось, я стала судорожно искать свидетельства своей реальности, но оказалось, что эта квартира вообще не принадлежала мне. Через короткое время меняя под руки вывели из дома представители полиции. Оказалось, что кто-то сообщил о взломе. Прежде чем у меня отодрали артефакты, я успела ими щёлкнуть. Полицию как ветром сдуло. Однако, словно им же и пригнало стаю злобных бродячих собак. Пришлось спасаться от них бегством. Потом было ещё множество миров. Одни отличались незначительно, другие подвергались разительному изменению. Но я всё не останавливалась, пытаясь в мелких деталях разглядеть свою вселенную. Прошло много времени. Может даже месяцы. Мне приходилось искать временную работу, так как зачастую я не имела постоянного заработка. Снимала жильё, потому что не могла отыскать своего места жительства в той или иной реальности. Большинство миров стёрлось из памяти. Запомнились лишь некоторые.

   Например, однажды я услышала за спиной громкую тяжёлую поступь. Это было нечто похожее на динозавра, служащего бородатому угрюмому мужчине вместо лошади. В этом мире динозавры не вымерли, а остались, конечно, сильно эволюционировав с тех давних пор. Одни были в клетках, на окнах вместо птичек. Да и выглядели те как пернатые подобия певчих. Другие гуляли на поводке, словно собачки. Динозавры имели разные размеры и расцветки: от грязно-серых до ослепительно-пёстрых. Пернатые соседствовали с кожистыми, или покрытыми панцирем. Я поторопилась оттуда ретироваться, пока не наткнулась на динозавров, стоящих за кассами или управляющими авто. И такие вскоре нашлись, правда, в другой вселенной, где места людям, увы, не досталось. Удивило меня то, что я, однако, каким-то неведомым образом осталась собой.

   Самой страшной же вселенной мне показалась созданная полностью из воды. Оказавшись в огромном бескрайнем океане, я едва не выронила свои артефакты. Лишь в последний раз успела ими щёлкнуть.

   Ещё одним из ужасных миров мне показался тот, в котором более семидесяти лет назад победила в войне фашистская Германия. Даже страшно вспоминать, каких ужасов я натерпелась, прежде чем смогла щёлкнуть палкой о камешек.

   Одной из удивительных вселенных можно назвать тот, в котором по небу, словно огромные величественные киты в толще океана, проплывали странные машины наподобие тех, что рисовали нам фантасты в фильмах киберпанка.
 
   Так же запомнился мир, где денег не существовало вовсе. Люди там работали на совесть, но не получали за это зарплату. Не было здесь ни карточек, ни электронной валюты, ни натуробмена. Когда человек в чём-то нуждался, он просто подходил к автомату, которые в изобилии стояли повсюду, нажимал на кнопку и получал еду, одежду, средства первой необходимости, даже машины. Наверняка каким-нибудь подобным образом можно было и квартиру получить. Но я не стала экспериментировать. В друг кому-нибудь не достанется жилплощади, а моя навечно простоит пустой. В этом мире я приобрела зимнюю куртку, так как начинались заморозки, а где-то ещё мне вряд ли удалось бы за короткий срок заработать на такую дорогую покупку. Впрочем, долго здесь мне не пришлось задерживаться. Безработных в этом мире не существовало, а значит, я начала привлекать много внимания.

   Дни, недели, месяцы, сотни попыток, обречённость, безразличие, снова попытки найти свою вселенную. Я сбилась со счёта. Теперь больше никогда не смогу смотреть на вещи как прежде. Делая каждый шаг, я до конца своих дней буду задумываться над тем, какую судьбу уготовила себе тем или иным выбором и чего сама себя лишила.
В тот день это было моим первым путешествием после относительно спокойного сна в какой-то гостинице. После скудного завтрака, приобретённого на последние деньги, очень часто в мирах отличалась валюта, поэтому я старалась потратить всё там, где заработала, хотя, конечно, парочку образцов всё же себе оставила, я щёлкнула артефактами. То, что произошло в следующий момент, было странным и новым даже для сложившейся ситуации. Мои артефакты рассыпались снопом искр бесследно, оставив лишь после себя пустоту. В тот момент я поняла, что это путешествие стало последним. В какую бы вселенную меня не забросило, теперь она стала моим домом.
Я осмотрелась. Второй странностью оказалось то, что я впервые переместилась и в пространстве. Если раньше, в какой бы мир меня не забрасывало, точка попадания была всё той же. Уже по миру я могла перемещаться. Но прыгая из одного в другой, я оказывалась в одной и той же точке, из которой в тот момент начинала переход. Теперь же передо мной оказалась закованная в лёд и бетон река. Да, наступила зима. «Вот и пригодилась моя куртка» - подумала я, кутаясь в пушистый ворот из искусственного меха.

   Снега было немного. Маленькими сиротливыми сугробами он лежал в углах. Всё остальное пространство было открыто обзору, и я, не стесняясь, осматривалась. Очередной мир вводил в уныние. Город, в котором я очутилась, казалось, умер ещё в советские времена. В обшарпанных многоэтажках не хватало стёкол. Многие окна зияли пустой чернотой, другие были заколочены фанерой или заслонены мебелью, матрасами. На улицах валялся хлам. Не мусор, а именно хлам: разбитые предмеры интерьера, внутренности старого пузатого телевизора, провода радиоприёмника, листы ржавого железа, сорванные с ближайших гаражей. Город создавал ощущение заброшенности, тоски, одиночества.
 
   Я прошла в дверной пролом какого-то помещения просто для того, чтобы согреться и уйти с ветра. Это оказалось что-то типа прихожей. На одной из стен, забранных старой, местами полопанной плиткой, висела вешалка с качающимися от сквозняка плечиками. Разбухшая дверь плотно не прилегала, а в окне не хватало одного глазка. Я зашла дальше, вглубь здания. Всё оно было полупустым. Одни комнаты покрывали выцветшие обои, другие – плитка. Под ногами то хрустел рассыпающийся бетон, то древний линолеум, рисунок на котором уже невозможно было разобрать. Кое-где можно было найти одинокое кресло или книжный шкаф.

   Я прошла здание насквозь и не встретила ни живой души. В следующем строении по архитектуре и паре попавшихся мне парт я угадала школу. Здесь так же неприветливо завывал ветер.
 
   Долгие блуждания не привели ни к чему. Их я встретила ближе к вечеру. Сначала мне встретился один. Их я назвала хозяевами. Это были люди в чёрных до пола плащах из грубой ткани. Они всегда держались на расстоянии и ничего не произносили, просто молча наблюдали. Когда я пошла к одному из них, он растворился за поворотом. С другим произошло то же самое. Они молча следили, но при попытке приблизиться, исчезали. Гостя я встретила уже поздно вечером. Это был полный лысый человек в рубашке и штанах на подтяжках. Он сидел за столом у одного из окон и затравленно озирался по сторонам. Перед мужчиной чадила свеча. Он был первым, кто не попытался от меня скрыться.
 
   - Здравствуйте. Что здесь происходит? – задала я глупый для обитателя вопрос. Но человек мне ответил:
   - Это конец! Если ты сюда попала, то это конец! – нервно бормотал он, подозрительно озираясь. – Не подходи к людям в капюшонах! Ох, не такого конца я ждал, ох, не такого.

   Больше вытянуть из мужчины не удалось ни слова. Он продолжал что-то нервно бормотать себе под нос и общим своим видом представлял человека неадекватного.
Не найдя более-менее жилого угла, я уснула в одной из комнат на просаженном, выцветшем диване. Всё здесь было каким-то бесцветным, монохромно-серым.
Утро выдалось безрадужным. Разбудил меня гомон голосов. Я выбежала на улицу и увидела, как через реку переходили люди по одному и группами. Все они носили обычную одежду, но у каждого был затравленный взгляд, словно они оказались здесь впервые и, собственно, не до конца понимали – где здесь. У многих виднелись ранения несовместимые с жизнью. Но всё же они как-то двигались.

   - Ты не должна быть здесь, - раздался за спиной бархатистый мужской голос. Я оглянулась и увидала хозяина. Впервые один из них предстал передо мной настолько близко. – Я чувствую в тебе жизнь. Ты ведь уже поняла, куда попала?
Я без стеснения рассматривала правильные черты лица парня. Они были настолько идеальными, что отвернись я от него, уже через секунду бы не вспомнила его.
   - Это мир мёртвых? – спросила я испуганно.
   - Да. – подтвердил парень, слегка наклонив голову.
   - Тогда это Стикс? – задала вопрос я, кивая на закованную в лёд реку.
   - Да, так вы её называете, - произнёс хозяин.
   - А где же тогда Харон? – пробормотала я, чувствуя, как внутри всё сжалось.
   - Каждый сам себе Харон, - произнёс парень.
   - Как это?
   - Когда приходит время, у человека остаётся только один путь. По нему он и идёт, - поведал собеседник.
   - Хм, да у вас тут всё поставлено на поток, - ухмыльнулась я.
   - Модное современное словечко, - впервые за всё время беседы слегка улыбнулся юноша. – Можно и так сказать.
   - А что, если человек вернётся обратно?
   - Позади ничего нет, только бесконечная пустошь. Если выразиться твоим модным языком, то этот путь, как сюжетная игра, где сзади заканчивается мир, а по бокам непреодолимые препятствия. Все события происходят только впереди. Тебе захочется сюда прийти, - разъяснил хозяин.
   - Что-то как-то я не вижу радости и энтузиазма у собравшихся, - заметила я. – Да и я не очень-то стремилась сюда.
   - Люди понимают в конечном счёте, куда попали. Кто-то мужественно принимает действительность, кто-то противится, как тот мужчина, что прятался со свечой в одной из квартир. Что же касается тебя, как я уже сказал, ты не должна быть здесь. В тебе всё ещё есть жизнь.
   - Тогда как я сюда попала? – испуганно-жалобно пискнула я.
   - Видимо, кто-то раскидал Элементы Судьбы, -задумчиво произнёс парень. – Следует выяснить – кто.
   - Эти элементы, это те мерцающие штучки зелёного и розового цвета? – решила уточнить я.

   Парень молча кивнул.
   - Что же мне делать? Как вернуться домой? – умоляюще спросила я. На тот момент я так устала от постоянных скитаний, что готова была принять помощь от кого угодно, даже от смерти.
   - Это мне не ведомо, - произнёс юноша с какой-то ангельской печалью. – Но даже если бы и знал, то не смог бы тебе рассказать, так как это…
   - Не в твоей компетенции, - подхватила я.
   - Хм, верно, - вновь улыбнулся он «модному» словечку.
   - Вообще я не должен был с тобой разговаривать, но мне больно представить, что ты будешь бесплодно бродить здесь вечность, - сказав это, один из хозяев ушёл так же внезапно, как и появился.
   -Эй, сюда пойди, - заговорщицки прошипел невзрачный мужичок бомжеватого вида, сидящий на ворохе газет у одной из обшарпанных стен. У него не было одного глаза, а из дыры в голове сочилось что-то неприятного вида. Подавив в себе брезгливость, я присела на корточки рядом.
- Я слышал ваш разговор. Отсюда есть выход, по крайней мере для живого. Найди трёх врачих, - начал он
   - Кого? – наморщила я лоб.
   - Тьфу ты, неразумная. Ну, дам в белых халатах. Одна уже старуха, другая такая средняя, а третья вообще ещё девчонка. Покажи им свою кардиограмму. Когда они увидят, что ты не мёртвая, то проведут тебя в мир живых. Только не подходи больше к тем, что в балахонах, а то запишут тебя в список почивших, тогда уж ничего никому не докажешь. Кстати, с врачихами можно даже попробовать договориться за другого, - с намёками подмигнул мужчина. Я прекрасно поняла, куда тот клонил, но в ответ лишь вежливо поблагодарила за подсказку. Одноглазый насупился и даже выкрикнул что-то ругательное вслед. Но я его уже не слушала, а внимательно обводила взглядом округу. В этом городе можно было блуждать вечно, чтобы отыскать этих женщин-врачей. По факту я ещё даже до сих пор не отходила от набережной.
Тем временем гости небольшими кучками скапливались вокруг хозяев и позволяли вносить себя в таинственный список почивших. Со временем их становилось всё меньше. Отмеченные уходили куда-то вглубь города и терялись в его серых унылых лабиринтах. Я наконец-то начала понимать, почему это т город оказался в таком состоянии. Город мёртвых сам был мёртвым. Вот и всё простое объяснение.
Прошло ещё пара дней с тех пор, как я впервые услышала про женщин-врачей. В поисках этой троицы мне удалось насобирать немало слухов и подсказок о примерном местоположении.

   Однажды утром я увидела ужасающую картину. В очередной группе мёртвых душ мне показались такие знакомые и такие забытые лица. По ледяной поверхности Стикса шли трое. Это были Влад, Серёжка и Танюшка. Они затравленно озирались по сторонам и жались друг к другу. Я встретила их на берегу.

   - Что, во имя всего святого, здесь происходит?! – в ужасе я воскликнула, обращаясь к Владу. У меня не возникло ни малейшего сомнения в том, что передо мной были именно мои муж и дети. Малышка протянула ко мне свои крошечные раздробленные ручонки. На них живого места не было. Я подхватила на руки свою кровиночку и принялась целовать её в милое личико. Влад виновато потупил налитые кровью глаза. Серёжка, не отпуская его руки, обнял меня за талию.
- Мама, не ругай папу. Мы просто тебя ждали с работы, вот и заигрались на горке. А тут откуда ни возьмись этот камаз. Папа не виноват, - принялся заступаться за отца Серёжка.

   - Мамочка, мы так долго шли по льду, всё дороги найти не могли, что-то нас с пути сбивало, -поведала Танюшка.
   - Прости, - только и сказал Влад. – Я соскучился по тебе.
Мы обнялись, словно вечность не виделись. Когда же наконец смогли отпустить друг друга, муж спросил:
   - Что же нам теперь делать?
Я увидела пристальный взгляд одного из хозяев, оторвавшегося от своего списка. На нашу удачу его отвлекла невероятно старая женщина. Она настойчиво требовала его внимания к своей персоне, говоря, что и так слишком долго ждала. Воспользовавшись этим моментом, я подхватила Влада под руку и оттащила его подальше с глаз хозяев. Муж увлёк за собой и Серёжку.
   - Так, у меня есть сумасшедшая идея, - начала я. – Как раз сегодня я, кажется, наконец нашла одну троицу.
   - Что за троицу? – Спросил Влад.
   - Всё потом, - торопливо пробормотала я и потащила семью напрямик через коридор с полуистлевшим деревянным КПП, увлекла через большие ржавые ворота в недра разграбленного завода. Сквозь выбитые глазки окон пробивались полоски света. Все уцелевшие стёкла были сильно перемазаны чем-то чёрным. Это вполне могла оказаться копоть. Из-за столь скудного освещения пробираться приходилось наощупь. Но я торопилась. Невозможно было предсказать, за каким поворотом и в какой момент мог появиться хозяин с длинным списком в руках.

   Я прижимала к себе притихшую Танюшку и волокла за собой парней, судорожно ища ориентиры, подсказанные мне очевидцами и пересказчиками. Вот лысое дерево, похожее на кисть руки, готовой схватить проходящего мимо, вот лабиринт из ржавых контейнеров, вот статуя человека в походном плаще, но без головы.

   - Здесь, кажется, направо, - бормотала я больше для себя.
   - А как ты здесь оказалась? – спросил Влад. Он казался спокойным, даже умиротворённым. И я догадывалась, почему. Влад просто умер и теперь лишался постепенно всех житейских эмоций. Поэтому и дочь на моих руках не канючила, и сын притих. Мне стало казаться, что я тянула за собой мертвецов. В какой-то степени оно так и было. «Ничего, моё сердце бьётся за всех вас. Я вас вытащу.» - думала я, упорно волоча семью за собой.

   - Вот оно! – воскликнула я вместо ответа на вопрос мужа. А что я могла ему рассказать? Что даже ангелы смерти без понятия, как я здесь оказалась?

   Перед глазами мелькнула выцветшая табличка медпункта, написанная через трафарет на полуразложившемся ДСП. Мы устремились вниз, по крутой лестнице, уходящей, казалось, под самые корни того дерева-руки. В небольшом, почти полностью лишённом света помещении толпились люди. На единственном столике, выкрашенном в по-больничному белый цвет, стояла керосинка. Её трепещущий свет выхватывал то бледные лица, то ужасные увечья посетителей. Все они пришли торговаться за свою жизнь, даже не представляя, что за неё могут попросить доктора.

   Мы заняли очередь и принялись терпеливо ждать своей очереди. У моего семейства оказалось его больше, чем у меня. Уже к вечеру я вся извелась от долгого ожидания. Но вот скрипучая дверь с истёртой до основания посередине краской гостеприимно распахнулась. Мы вошли все вместе, крепко держась за руки.

   - Здравствуйте, раздевайтесь, проходите, - равнодушным голосом произнесла очень старая сгорбленная женщина, сидящая за офисным столом старого образца. Подслеповато щурясь, она что-то записывала на пожелтевшей от времени бумаге. Её почерк больше походил не на буквы, а на причудливое вплетение нитей.

   Я посмотрела на металлическую каталку, такую же старую, как и всё вокруг и внутри содрогнулась, представляя, что мне предстояло лечь на её ледяную поверхность в неотапливаемом помещении голой спиной. Возле каталки на столике стоял допотопный экран, отображающий на чёрном фоне зелёную сетку. От него вело несколько проводков с присосками. Я решительно сняла с себя верхнюю часть одежды и легла на каталку. Подола откуда-то из темноты женщина средних лет. На ей так же, как и на первой был надет халат врача. Дама проворно прицепила на меня присоски, за одно и опутав меня проводами, точно паук в кокон. А молча лежала и выжидательно смотрела то на одну, то на другую.

   - Так, значит, ты утверждаешь, что всё ещё не умерла и, соответственно, стремишься вернуться в мир живых? – спросила старуха.

   - Да. – чётко ответила я. От страха и волнения сердце выскакивало из груди так, что мне казалось, что его биение было видно невооружённым глазом.

   К монитору, откуда ни возьмись, подошла очень юная девушка. С виду ей было не больше восемнадцати, а может быть, и меньше. Она принялась проворно набирать что-то на клавиатуре. Решив, что момент подходящий, я произнесла:
   - Моя семья, я бы хотела просить за них.
   - Подожди, сначала разберёмся с тобой, - снова подала голос старуха. Запищал прибор. Краем глаза я увидела на экране кривую кардиограммы. С умным видом девушка вглядывалась в монитор. «Да что там непонятного?» - злилась я. – «Видно ведь, что сердце бьётся, чего ещё надо?».

   В следующий момент экран замигал, а нить кардиограммы  принялась запутываться в причудливые узоры, даже не узоры, а узлы. Плоскость с сеткой вдруг повернулась боком как в 3Д программе. Нить кардиограммы привязала к себе ещё одну плоскость, затем ещё и ещё. Никогда я не видела в кабинетах ЭКГ ничего подобного.
   - Я нашла её, - сообщила, слегка повышенным голосом девушка и повернула экран к своим коллегам. – Это она напутала все наши полотна мироздания.
   - Что? – удивилась я. – О чём речь?
Девушка повернула экран ко мне. Теперь я во всей красе могла увидеть полный хаос из плоскостей, спутанных зелёной нитью, которая ранее отмеряла мою кардиограмму.
   - Понятно, голубушка. Мы тут ткём, стараемся, а ты всё нам напутала. Как же теперь это распутывать? Сколько нитей придётся обрезать? И всё из-за одной тебя,
- прошамкала старая.
   - Нити? Полотна? Три женщины. Вы Мойры? – осенило меня.
   - Нас называют люди по-разному. Сейчас уж про нас упоминают лишь в контексте мифов, - произнесла средняя. – Да, меня называют Лахесис. И это мой инструмент судьбы ты украла.
   - Но позвольте, - произнесла я, сдирая одним рывком с груди присоски. – Я ничего не крала. Я нашла эти странные штуки. Они просто лежали на дороге.
   - Кто-то украл их у тебя, сестра. – произнесла примирительным тоном младшая.
   - Клото, ты мне веришь? – обратилась я к ней.
   - Ты не в суде и не у гадалки. Верить или нет не нам, - звенящим голосом произнесла младшая. – Я лишь тку твоё настоящее, Лахесис определяет твой выбор, твою судьбу, а Атропос обрезает нить.
   - Кстати, твои близкие погибли из-за твоего выбора, - сообщила средняя.
   - И как теперь восстановить полотна бытия, даже мы не знаем, - печально и озадаченно одновременно произнесла Атропос. – Можно, конечно, отрезать все запутанные тобой нити жизни. Но я боюсь, как бы все полотна не распустились тогда.
   - Это хорошо, что её ещё не записали в список мёртвых, - обратилась к сёстрам Клото.
   - Мы найдём, того, кто там у тебя такой сердобольный, что нам все нити поспутал, - сказала Лахесис. – А сейчас, я думаю, у тебя только один выход – всё-таки перейти этот этап, но теперь честно. И принять то, что выпадет судьбой. Но так как полотно ткётся в одну сторону и невозможно повернуть реку жизни вспять, вы вернётесь к жизни в настоящее время.
   - Мы? Все? Вчетвером?! – воскликнула я. Счастью моему не было конца. Я посмотрела на мою семью, тенью до этого стоявшую вдоль стены. У Влада дрогнул уголок рта в улыбке. Танюшка словно сонным голосом пропела:
- Смотри, папа, мама улыбается. Она больше не грустная.
Клото достала откуда-то дефибриллятор с бесконечно-длинными проводами. Они как живые опутали меня. Лахесис опустила холодный металл мне на грудь и спросила:
   - Готова?
   - А мои?.. – начала я.
   - Ты их утянешь за собой. Они будут жить, - впервые за всё втемя добродушно уыбнулась средняя сестра. Мощный электрический разряд прошил моё тело. Я с трудом вдохнула и открыла глаза.

   Вокруг царил тихий, уютный зимний вечер. Никакого пронизывающего ветра, никакой безжизненной замёрзшей земли под ногами. Искрящийся в свете фонарей снег пушистыми хлопьями тихо опускался на мою дублёнку, на волосы, на ветки деревьев, укутывал округу мягким девственно-чистым полотном.

   Из окна моей квартиры доносились вкусные запахи ужина. Влад заметил меня в окно и приветливо помахал. Заметил, значит. По выражению лица мужа создавалось впечатление, что он ничего не помнил о пребывании на том свете. Что ж, оно и к лучшему. Нечего детям помнить ужас той ночи.

    Влад скрылся в глубине кухни и что-то строго выговаривал детям. Я счастливо улыбнулась, укутавшись в пушистом воротнике дублёнки, втянула носом морозный воздух и шагнула в сторону подъезда. Ужасы минувших месяцев остались позаи.
Вдруг что-то острое вонзилось мне под лопатку и вышло спереди. Я коснулась пальцем холодного металла. Нож тут же покинул моё тело. Я упала на снег, словно оглушённая. Некто, невидимый мною, сорвал с плеча мою сумку, оторвал с кусочками уха серёжки, бесцеремонно прошарил по карманам, выудил телефон и тенью метнулся за угол. Тут в окне вновь появился улыбающийся Влад. Однако, его улыбка быстро сменилась гримасой ужаса. Он что-то закричал и вновь исчез. Моё сознание померкло.

   В следующий раз я открыла глаза в машине скорой помощи.

   - Лена! – воскликнул обрадованный Влад. На нём не было лица. Муж очень крепко сжимал мою руку, но боль в груди притупляла все остальные чувства. Я с трудом повернула голову в другую сторону и под рукой у суетившейся надо мной женщиной в белом халате увидела Серёжку и Танюшку. Они обнимали друг друга. По щекам обоих текли слёзы, но в их глазках сияла жизнь.
   - Не плачьте, любимые. Всё хорошо. Всё так и должно быть, -произнесла я. Слова давались с большим трудом. Если бы только машина перестала прыгать на кочках. – Влад, береги детей. Смотри за ними в оба.
   - Не умирай, родная, - пролепетал он, едва сдерживая слёзы. Как же я без тебя?
   - У тебя столько поворотов судьбы, столько возможностей впереди. Выбора не будет только после смерти. А я подожду вас. Но только чтоб пришли ко мне в глубокой старости, чтобы было о чём мне рассказать, - велела я. Мне ещё много чего хотелось рассказать своим, но дышать становилось всё труднее.
   - Молодой человек, дайте же мне работать, - заворчала дама в белом халате. – и вообще, ей нужен воздух.

   Моё внимание привлёк свет за окном машины. Там я увидела скованную льдом реку Стикс. На мгновение я вернула взгляд обратно, во тьму салона, тепло улыбнулась всем родным и вновь повернулась в сторону Стикса.

   - Теперь я вижу путь, - Сказала я, обращаясь уже не к живым, а к тому юноше в чёрном плаще. Откуда-то появились силы. Я встала с жёсткой каталки, запахнула на груди дублёнку и пошла через реку, туда, где виднелся город мёртвых. Уверенным шагом я подошла к тому самому парню, что заговорил со мной в отличие от других жнецов.
   - Селезнёва Елена, - твёрдо произнесла я.
   - Не ожидал тебя обратно так скоро, - признался парень.
   - Просто теперь всё на своих местах. Теперь всё так, как должно быть. И я теперь там, где должна быть. – сообщила я.
   - Это тебя Мойры научили? – спросил парень.
   - Ты знаешь про них? – удивилась я.
   - Конечно. Мир на самом деле несколько по-другому устроен, нежели вы его себе представляете. Взять хотя бы Стикс. Ведь Харон – это не проводник, а последний путь, который души преодолевают через реку. Кстати, мы нашли твоего заступника, - заговорщицки подмигнул парень.
   - Не наказывайте его сильно, - попросила я.
   - Это уж не в моей компетенции, - ввернул он моё слово. – Его отстранили, сделали на неопределённый срок просто наблюдателем. Пусть учится уму-разуму. Молодой ещё.
   - Ой, а сам-то! - воскликнула я.
   - Я – смерть. Мой век длится от начала бытия, - похвастался парень.
   - И что-то мне подсказывает, что ты намного моложе твоих коллег.
   - Парень лишь шуточно погрозил мне пальцем.
   - Молодые люди, а не могли бы вы позже побеседовать. Здесь уже очередь набралась, - сварливо заметила дама очень больших размеров. Видимо, от обжорства она и умерла.
   - Да, секундочку, - произнёс охочий до болтовни жнец, быстро вывел моё имя в списке и произнёс: - Номер квартиры, - с этими словами он протянул ключ, на котором болтался жетон с очень длинным номером. – Я как-нибудь загляну, поболтаем. Научишь меня новым модным словам.
   - А как же запрет общаться? – спросила я.
   - Так это ж с живыми нельзя, - улыбнулся парень.
   Я отошла в сторону и посмотрела напоследок, как шустро он принялся обрабатывать очередного клиента. Мой взгляд обратился по ту сторону Стикса. Где-то там торопилась скорая помощь, где сидели мои живые дети и муж. Только это всё скрывал туман и разделяла пустошь.
Я посмотрела на ключ и бодро зашагала вглубь бесконечного города мёртвых.
18.02.2021.