Мы с Японцами не друзья. Гл. 3

                Сора (Сергей) Иванович.
 
 … человек, у которого нет определённого плана, определённого миросозерцания, известной одухотворённой идеи, никогда не станет с любовью заниматься своим де-ло. Без любви же всякое дело будет казаться ненужным, скучным, так как, только любовью всякое дело согревается…               
                П. П. Кузьминский
   
   В декабре 1903 года инженера путей сообщения, работающего на строительстве железной дороги от Мурманска до Нижнего Новгорода тридцати двухлетнего Костенёва Сергея Ивановича, неожиданно пригласили в департамент путей сообщения.
  Там в кабинете товарища министра путей сообщения, состоялась его первая встреча с представителями русской военной разведки.
  На этой секретной встрече, где присутствовало всего три человека, учитывая заслуги его отца, и знание японского языка, ему была предложена служба в военной разведке Российской империи.
  Для Сергея, почитавшего отца и мать, было очень важно узнать их мнение, и после совета с родителями, одобрившими это назначение, он согласился.
  Поддержала его и жена Лиза, на которой он был женат уже восемь лет.
 К тому времени у них было уже двое детей шестилетний Дмитрий, и трёхлетний Борис, которые сейчас жили в имении его бабушки под присмотром его матери и отца.
  Вскоре после встречи с полковником Андреем Александровичем Коротковым, заместителем генерал-майора Целебровского, возглавляющего военную разведку – 7-е отделение (военная статистика иностранных государств) 1-го (военно-статистического) отдела управления 2-го генерал-квартирмейстера Генерального штаба, Сергей приступил к учёбе, предусмотренной планом подготовки разведчика   нелегала для работы за рубежом. Ему было присвоен псевдоним «Хазар», и позже дано новое имя и фамилия.
  С языками проблем не было, кроме японского языка, Сора – Сергей в совершенстве владел английским и немецкими языками. Все они, хотя и в разной мере, пригодились ему на разведывательной ниве.
  Приставленные к нему персональные преподаватели – носители изучаемых языков – натаскивали будущего разведчика по 10–12 часов в сутки.
   Но язык – всего лишь пролог. Наставники учили его общению с членами различных социальных групп той страны, где ему надлежало осесть.  А это могла быть и Корея, и Япония, и Китай.
 Он снова узнал все обычаи, традиции, условности той социальной среды, в которой ему предстояло вращаться. 
   Вскоре, Сергей уже безошибочно мог назвать, что и по каким дням едят люди, живущие там, как проводят досуг, сколько раз и по каким поводам ходят в церковь, где и как одеваются обитатели его будущего «порта приписки».
   Когда в феврале 1904 года, Япония объявила войну России, то вначале, было принято решение, отправить Сергея, в Японию для добывания военных сведений.
  Но, полковник Коротков, уговорил генерала не делать этого, в связи с тем, что Сергей Иванович сугубо гражданский человек, инженер - путеец по специальности и вряд ли сможет помочь нашей армии ведущей боевые действия, в сборе  специальной военной информации.
  Сергея оставили на месте, и ещё целый год, практически до подписания мирного Портсмутского договора, его, и ещё несколько сотрудников, не знающих друг друга, готовили для работы в Японии.
Особое внимание уделялось вживанию в образ, то есть овладению легендой прикрытия, которая была разработана Центром специально под него.
Легенду он усвоил– да что там усвоил!–сроднился с нею по системе Станиславского, как тому научил его мудрый Андрей Александрович Коротков.
Чтобы на чужбине Сергей был способен переносить постоянный стресс, круглосуточно контролируя себя и окружающую обстановку, привлечённые ведомственные психологи и психо-неврологи разработали для него специальные методики, помогающие избежать нервных срывов, а также обучили его приёмам аутотренинга, которые расслабляют и снимают нервное напряжение.
    И, наконец, документы. Пока Сергея обучали на конспиративной базе под Санкт-Петербургом, «сапожники» жандармского управления – так на профессиональном жаргоне называют специалистов по изготовлению документов для нелегалов – смастерили для него такие «ксивы», к которым не смогли бы придраться даже самые опытные криминалисты и чиновники иммиграционной службы страны назначения.
  Документы были на разные имена и фамилии, но главными были на японское имя и фамилию.
 Поскольку Сергея готовили к работе в Японии, то, на первом месте был, конечно, японский язык, который он, в общем, никогда и не забывал.
  С целью обкатать легенду и отшлифовать язык его отправили в Нижний Новгород, где находился лагерь, где содержались японские военнопленные.
 Там, он, находясь за перегородкой, слушал допросы пленных солдат и офицеров, рассказывающих про места, откуда они родом, про участие в войне и про то, как их готовили к войне.
   Ещё тогда он понял, что японцы, готовились к войне давно, ещё с начала 90-х годов.
  Особенно его заинтересовала история капитана Такаши Мацумото, взятого в плен тяжело раненым. У него было пробито лёгкое, начался туберкулёз, и как русские врачи не лечили его, он вскоре умер, и был похоронен на кладбище рядом с лагерем.
   Сергей узнал, что Такаши родом из городка Акита, расположенном на берегу Японского моря, на севере Японии, он единственный сын у родителей, которые давно умерли, а он сам воспитывался сначала в кадетском корпусе, потом в военном училище.
   Ехать в Японию под именем погибшего капитана было рискованно, можно было «напороться» на кого-то из его бывших сослуживцев и быть разоблачённым, поэтому было решено взять  только имя и фамилию умершего, тем более что эта фамилия встречается в Японии очень часто, просто использовать часть легенды, и совсем другую профессию.
 Хотя, разглядывая фотографию капитана Мацумото, они вместе с полковником Коротковым пришли к выводу, что он и Сергей, очень похожи.
   Путь в Токио, для вновь испечённого Такаши Мацумото было решено проложить через Европу и Америку, куда он поехал под видом американского бизнесмена японского происхождения, занимающего разработкой и строительством паровых машин.