Сновидица бусы

Повесть написана в соавторстве с Ольгой Пустошинской, Татьяной Алимовой, Ольгой Артемовой

В окно больничной палаты был виден проспект, кроны деревьев, покрытые молоденькой листвой, и большой серый дом напротив. Валя оперлась локотками о подоконник и смотрела через отмытое санитарками стекло, на пушистые облака, спешащих куда-то людей и мелькающие автомобили.
— Как мёдом ей там намазано, просто господи, — ворчала соседка по палате тётя Маша. — Отойди, отойди, говорю… Мало тебе менингита, ещё простыть хочешь?
— Да тепло же, — слабо оправдывалась Валюшка.
— Из носа потекло. Вот скажу врачу-то!
Валя вернулась на свою койку. Скучно в больнице, а окно как телевизор, который всякие картинки показывает, как говорят. Чудно!
Больше месяца лечат её. Сначала в районе, теперь здесь, в Воронеже. Лечат-лечат, а толку нет, лучше не становится.
«Всё равно ей одной быть суждено...» — вспомнила Валюшка слова Онюшки, соседки-знахарки.
Вот уж неправда! Она и собой недурна, и жених есть, вот выпишут из больницы, вернётся домой — сразу поженятся.
Валюшка закрыла глаза и тот час увидела бусы жёлтые, янтарные, прозрачные, что твоя слеза. Может, и впрямь, зря не взяла подарок?
Ворочалась-ворочалась Валя, так и заснула с мыслью о бусах.
***
Она очнулась от шороха. Открыла глаза и увидела у постели Онюшку. Маленькая сухонькая, в платочке беленьком, она молча сидела на деревянном крашеном табурете, сложив на коленях худые руки.
— Чего молчишь? — спросила Валя. — Без гостинца меня проведать пришла?
— Гостинец получишь, когда домой вернёшься, — ответила Онюшка. — Приходи меня проведать и забери. Придёшь?
— Приду.
Валя дёрнулась и проснулась. Приснится же такое! Умерла Онюшка, и не будет от неё никаких гостинцев…
***
Схоронили Онюшку, избушка её кособокая пустая стояла. Приходили соседки, забрали посуду кое-какую, одежду да мебель — чего добру пропадать? Одинокой была покойница, волноваться о вещах некому.
И вдруг видят: лежат в шкафчике бусы янтарные, дорогое и изящное украшение. Вспомнили, как Онюшка девчонке одной, Вальке, пыталась их отдать. Они-то, бабы, сразу почувствовали: дело нечистое, отговорили Валю. Надо было в гроб положить бусы, чтоб никто не взял силу колдовскую, да запамятовали.
— Что делать-то теперь? — хлопали глазами соседки.
— Прикопать в могилу надо, пусть своё с собой забирает! — решила бойкая Александра.
Завязала бусы в платочек, пошла на старое кладбище и прикопала узелок.
Отряхнула руки:
— Не серчай, Онюшка.
***
Был май, когда Валю выписали из больницы.
— Ну что, дочка, лучше тебе? — Мать заглянула дочке в глаза, пригладила русые волосы. — Да как же ты похудела, красавица моя!
— Лучше, мам, — соврала Валя. — Скажи мне, Онюшку где похоронили?
— А тебе зачем? — насторожилась мать.
— Так... на могилку сходить хочу.
— На старом кладбище похоронили.
Могилу Валя нашла сразу: вот он, холмик свежий, крест с табличкой стоит, у креста склянка с увядшими цветами. Нарвала сон-травы, в баночку поставила.
Вдруг видит: торчит из-под земли тряпочка какая-то. Потянула Валюшка за кончик и вытянула узелочек маленький. Любопытно ей стало — что там? Развязала тряпицу, а там бусы янтарные, те самые, какие Онюшка ей отдать хотела.
«Гостинец получишь, когда домой вернёшься...»
— Вот и гостинец мой, — тихо сказала Валя, трогая гладкие бусинки, пальцы чуть подрагивали.
 Она надела бусы и спрятала под воротничком платья. Не надо, чтобы мамка увидела.