Привет из прошлого- 5

       ФРОНТОВАЯ ДЖУЛЬЕТТА   

       Часть 2:

       В те дни штаб Калининского фронта переместился   западнее Калинина – в село Сафонтьево, что недалеко от поселка тверских бумагоделателей Кувшиново, где когда-то у здешних владельцев бумажной фабрики, людей необыкновенно для купеческого звания прогрессивных, подолгу гостевал пролетарский писатель  Алексей Максимович Горький.
   
     Под прессу расщедрившийся комендант штаба отвел большую избу, где фронтовых журналистов - что семян в тыкве:  собкоры всех центральных газет, радио, «Совинформбюро»  и  ТАСС.
 
    Однажды утром   зазвонил выделенный прессе полевой телефон, позвали Бориса Полевого. В трубке раздался голос его земляка-разведчика майора Николаева:
  - Ты все еще интересуешься судьбой Веры, нашей землячки? Приезжай… Она у нас…
 
     «У нас» - это на другом конце села, Сборы были недолги и вот, поскрипывая валенками по февральскому снежку, фронтовой корреспондент,  назвав   часовому пароль, торопливо шагнул на крыльцо  пятистенки.   
    Первая половина избы пустовала - время обеда, а вот из второй слышалась…немецкая речь, мужской и женские голоса.
   - Простите, мне бы майора Николаева!
   - Он сейчас придет, - ответил нежный женский голосок.
   - Айн момент! – пояснил басовитый мужской.

   И тут в избу вошел майор Николаев.
   - Вера, Готфрид! – позвал он.
   Из светлицы шагнула Вера – не узнать в военной форме, эдакий хорошенький голубоглазый сын полка с короткой стрижкой.
   За ее спиной стоял  молодой военный, тоже в форме. Обычная наша командирская форма, но в дверях  он так вытянулся и щелкнул каблуками, что нетрудно понять - это немец.
    - Честь имею рекомендоваться, ефрейтор Готфрид Гешке, - произнес он чисто по-русски и еще раз звонко цокнул каблуками.

   « Я провел с этой парой весь день, - вспоминает Борис Полевой, - и уверенно могу теперь засвидетельствовать, что известный шекспировский сюжет не ограничен ни эпохой, ни местом действия, ни барьерами социальных систем».
                *  *  *
    Готфрид, как выяснилось из его рассказа, был, как и его отец, социал-демократом. Коммунистов они недолюбливали. В их семье воспитывалась неприязнь как к Эрнсту Тельману и Рот-фронту, так и к Юнгштурму…
    Но то, что Готфрид увидел, вступив на территорию Советского Союза, заставило его, недоучившегося студента медицинского факультета, всерьез задуматься об этой войне, о ее целях, о том, что несет она и русским и немцам тоже. Да, именно немцам тоже - окунувшимся в звериную жестокость и терявшим  порою случаях человеческое лицо,что вызывает ответную и справедливую агрессию,ведет к неминуемому возмездию.
    Но с кем и как поделишься своими сомнениями, если вездесущее гестапо всегда рядом?
    И только любовь к этой белокурой и голубоглазой русской девушке, свободно излагавшей свои мысли на его родном языке, помогла осознать сомнения и колебания, сделать правильный выбор. Рискуя  жизнью и своими близкими, он все же решил перейти линию фронта.
   
     Теперь он с нами, среди тех, кто сражается с фашизмом и нацистскими порядками. Маленькое происшествие, случившееся на Калининском фронте в первый год войны, может быть выразительнее переживаний шекспировских влюбленных. И то, что нынешние Ромео и Джульетта не из двух враждующих семейных кланов, как у Шекспира, а из двух схлестнувшихся в смертельной схватке миров, придает случившемуся особую остроту.
         
                *  *  *
     Тетка Веры, старая ткачиха, и не пыталась скрыть свою неприязнь к парню во вражеской форме, которого в разговорах с Верной называла «твой фашист». А у обитателей общежития появление в комнате раненой Веры , да еще приносившего хозяевам какие-то свертки, вызывало лютую ненависть.
   
    Расставаясь в последний раз, молодые люди обещали встретиться уже на нашей стороне, Готфрид обещал перейти фронт. Но вскоре пропал и к Вере больше не появлялся…
   
    - Тетка кричит на всю казарму: « Дура, он давно драпанул со своими и думать о тебе забыл!», - рассказывает со слезами на глазах Вера, - а я ничего не знаю! Но верю ему, верю! Ведь я же на знала тогда, что он перешел фронт, еще до нашего наступления перешел…
   
    Майор Николаев выходит в другую комнату и возвращается со стаканом воды. Девушка жадно пьет, а зубы стучат о стекло…
   
    В первый же час освобождения Вера приковыляла в райком партии и все чистосердечно рассказала – о своем ранении, о дружбе с Готфридом, о их обоюдном обещании встретиться по ту, по нашу линию фронта. Ей поверили, направили долечивать рану. Но юной разведчице то и дело доводилось слышать у себя за спиной: «Немецкая овчарка…». В разные адреса сыпались письма: почему бабенка, у всех на глазах путавшаяся с гитлеровцами, ходит на свободе?
               
                (Продолжение следует)

На снимке: виды
освобожденного Калинина,
1941 г.

Фото из интернета