Смертельное недоразумение

До деда  Игната вредная цивилизация двадцать первого века добралась в виде телефонной вышки. Рядом с его домом, мирно стоящим на краю деревни, в тупике зарастающей бурьяном дороги поставили высокую, красивую мачту «с пиками и тарелками». Когда её бойко монтировали, дед долго смотрел из мутного окна, потом не выдержал.
–  Разве места вам мало, окаянные.  Вон цельное поле рядом! Зачем мне этот облучатель, этот рентген возле дома.
–  Какое, дед, «возле дома»?! Сто метров до твоего забора, –  улыбался загорелый бригадир.
–  Это близко для такой махины! Чего в поле не ставите?!
–  В поле, дедуля, закон не велит. Поле – это земли сельскохозяйственного назначения.
–  Какое там хозяйственное назначение. Они уже лет двадцать никакого назначения не видели. Бандиты всякие из столицы их скупили. Бары новые! – дед сплюнул.
–  Купи телефон, дедуля. Связь будет.
–  Мне звонить некому. А на тот свет связи ещё не придумали…
–  Так она уже давно есть –  через церковь.
–  Не богохульствуй, монтажник хренов! Я вот найду на вас управу, вредители.
Дед Игнат знал, что никакой управы он не найдёт, поэтому решил защищаться сам. Со стороны вышки стал расти забор, на доски которого дед набивал разнообразный металлолом. Там были и ржавые крышки от выварок, и листы кровельного железа, и прочий хлам, предназначенный остановить излучаемые волны.
Урабатывался  дед как в молодости, когда капитально ремонтировал родовой дом. Тогда нужно было готовить хоромы для семейной жизни. В их роду мужья всегда переживали жён, такой был крепкий корень. Вот и дед Игнат пережил свою Галину. Родила она ему одного ребёнка, а потом не донашивала. Сын бесследно сгинул на войне в Афганистане. Однополчане один раз приезжали, рассказали, что тогда целый взвод пропал в горах. Особо не искали, не до того было. Потом от местных узнали, что попали они в засаду – все погибли.  Галина стремительно постарела, так в чёрном до смерти и ходила. Потом умер кот, потом собака. Родни тоже в деревне не осталось.
В свои семьдесят три дед Игнат был крепок. Правда, иногда кружилась голова, ломил затылок, поднывало сердце. Врач говорил, что у него гипертония. Один раз только дед Игнат попробовал таблетку от давления. Ему стало ещё хуже, чем было, с тех пор врачей он избегал.  Когда прихватывало, он уходил в баню и там отлёживался, чтобы не видела жена.
По-своему дед Игнат даже обрадовался, что у него появилось дело. Вдовствовал он уже второй год и сильно тосковал по своей синеокой заботливой Галине. Теперь вся радость была дожить до своей страсти –  до сезона рыбалки. А на дворе был только конец марта с сильно запоздавшей весной. В рыбный сезон дед Игнат пропадал на речке, как в детстве. Только уже не бегал суетно по берегу. Сейчас он точно знал, где стоит рыба. Просто надо уметь ждать.  Пойманную рыбу он недорого продавал возле магазина и на вырученные деньги позволял себе излишества в виде бутылочки «хорошей» водки и банки любимой баклажанной икры. Икра была не то, что делала покойная жена, но выбирать не приходилось.  Затарившись, он вновь уходил на рыбалку с ночёвкой. Пойманную рыбу дед не ел – не хотел возиться с чисткой. Очень редко в сильную охотку мог приготовить уху из непродажной мелочи. Рецепт ухи был простой и нехлопотный. Вся мелочь: окунь, пискарь, ёрш - подвергались удалению внутренностей, промывке и забрасыванию в котелок. Пара секретных ингредиентов в виде крупно порезанной луковицы, десятка горошин чёрного перца и жмени соли завершали композицию.
Когда сезон рыбалки заканчивался, дед Игнат и жить-то не хотел. Что показывали по телевизору, он уже не понимал, но телевизор болтал целыми днями, чтобы не слышать могильную тишину.  Баню он топил раз в две недели, там же устраивал и стирку. После бани делал «лечебный чай»: наполовину стакана наливалась крепкая заварка, добавлялось пару чайных ложек мёда и до ободка доливалась водка.  Вот и все радости жизни деда Игната в «мёртвый сезон».
Не то чтобы уж сильно дед переживал за своё здоровье, со смертью он уже давно смирился. Боялся он от этих излучений стать дурачком.  Одно дело умереть как все, другое - опозориться сумасшествием.  У них в деревне такой случай был, когда приличный бывший учитель Иван Корнеев стал заговариваться и видеть «сущностей потустороннего мира». В дурдоме и помер.
В день запуска вышки, как специально, налетел сильный ветер и снёс защитную конструкцию деда Игната. С каждым годом ветра становились всё сильнее. Бывший агроном совхоза это объяснял страшной вырубкой лесов. Вышка поблескивала красными огоньками, как бы смеясь над отсталым стариком. От перепада погоды и переживаний у деда Игната разболелись сердце и голова. Боли не давали спать, дед решил пойти в фельдшерский пункт. Он открывался в девять утра, а дед Игнат уже с пяти  поглядывал на будильник, который громко скрипел изношенным механизмом, но шёл точно. 
С трудом дойдя по размытой дороге до пункта, дед прочитал объявление о болезни фельдшера.
–  Не доживу я до выздоровления этого доктора, –  вслух сказал дед Игнат и присел на скамейку.  Лучше помру здесь на людях. В доме пока найдут, крысы обглодают.
–  Нужен ты крысам! – раздался громкий женский голос.
–  Ты кто? Не узнаю.
–  Мария я! Скатова! Ты же за мной, Игнат, бегал.
–  Скатова… Мария… Помню…
–  Ты чего припёрся сюда? – требовательно спросила женщина в клетчатом пальто.
–  Да вот захворал внезапно. Может, волны повлияли. Сердце, голова, –  с трудом отвечал дед Игнат, хватая ртом воздух.
Здесь, уважаемый читатель, немного поговорим о Марии. Я подозреваю, что таких людей приходилось и вам встречать в  своей жизни. Бойтесь их! Итак, Мария мечтала с детства стать врачом, «перелечила» всех кошек и собак, даже курице сломала молотком ногу, чтобы наложить гипс из глины. Но жизнь сложилась иначе. В восемнадцать она вышла замуж «по залёту», родила двойню, и всё её образование закончилось подпиской на журнал «Здоровье». Работала дояркой, затем помощником ветеринара. За глаза звали её «профессиональная больная» и «смертельное недоразумение». Ходили слухи, что она угробила своего мужа, тайно леча от запоев. Обвиняли и в смерти свекрови, залеченной до смерти после жалоб на боли в груди. Никогда не жалуйся на здоровье, дорогой читатель, если рядом нет врача. Это очень опасно!
С собой Мария Скатова носила сумку-аптечку, в которой было великое множество разных лекарств. Никаких разделительных отделов у сумки не было, поэтому всё лежало, как рыбёшки в трюме.  Если название лекарства затиралось, то владелица переносной аптечки легко идентифицировала препарат, немного надкусив от него и задумчиво почмокав. Пик славы Скатовой пришёлся на период отсутствия фельдшерского пункта. Его закрыли на волне «оптимизации медицины». Принимала Скатова на этой самой скамейке, где сейчас сидел дед Игнат. В особых случаях могла назначить у себя дома. Старушки её побаивались, но ценили за практический опыт, ведь она «переболела всеми болезнями». У Скатовой была своя картотека  на всех пациентов в виде толстой тетради. Красными чернилами она записывала «тяжело больных» и «при смерти», остальных зелёными. 
Ещё она занималась доставкой лекарства из районного центра. За счёт чтения журнала «Здоровье» она знала все новинки на рынке фармакологии и безжалостно экспериментировала на пациентах. Из лап Скатовой человека могла вырвать только смерть. Положение изменилось с возвратом фельдшерского пункта. Чиновник, сокративший его, шёл в областные депутаты и пообещал пункт вернуть. Слово сдержал. Народ любит, когда возвращают отнятое.
Скатова продолжала приходить на своё «рабочее место», конкурируя с фельдшером. По началу фельдшер её гонял, но потом понял её полезность: она могла часами слушать старушек про их болячки. Часть из них уже не доходила до эскулапа, оказавшись в тетради Скатовой. 
–  Игнат, ты у меня в пациентах не был?..
–  Наа…
–  Чего стонешь? У тебя гипертония или гипотония?
–  Наа…
–  Плохи дела. У тебя сейчас или гипертонический криз, или гипотонический… Я буду спрашивать, а ты мне кивни. Гипертония?!
–  Ант…
–  Какой ещё ант? У тебя повышенное давление или пониженное? – заглядывая в глаза, строго спрашивала Скатова.
Дед Игнат уже не понимал, что с ним происходит. Сильная головная боль сковала его сознание, а шум в ушах заглушал Скатову. Он вдруг вспомнил, как действительно за ней бегал лет в шестнадцать, видел её голой, когда она переодевалась на речке. Её сосок закрывал солнце, Игнат потянулся за ним.
–  Дай! – отчётливо отскочило от деда.
–  Чего «Дай»!
–  Вялый ты. Похоже, что гипотоник. Придётся идти на риск. Бог простит. –  Скатова взялась шарить в своей аптечке. Нашла нужную пластину таблеток. –  Просрочены немного. Ну а что этой химии сделается. Давай под язык…
Она насильно засунула таблетку в рот деду Игнату. Он слабенько промычал и затих.
Присев рядом, незваный доктор стал искать пульс на руке пациента. К ним подлетела облезлая ворона и стала пристально смотреть на Скатову, которая периодически закрывала глаза, чтобы услышать пульс.
– Это ты, «витаминка». Сейчас найду твою любимую. – Скатова достала из сумки большую таблетку. – Ты любишь аскорбинку. Авитаминоз у тебя, серая. Много нельзя. А то вот Валька Мамаева обожралась ими и померла от аллергии. Ещё меня хотели обвинить.
Склевав таблетку, ворона беззастенчиво одним взмахом хилых крыльев переместилась на довольно волосатую голову деда Игната. Дед бездвижно сидел, смотря прямо перед собой. 
–  Помер! – вскрикнула Скатова. – Поздно пришёл. Можно было ещё давление у меня померить. Надо звонить в скорую. Вот они, фельдшеры-то новые! Люди мрут прям у дверей!.. На, серая, ещё витаминку. Помяни деда.