Выстрел

                Выстрел

   - Шур! А помнишь, как ты мне мороженым в глаз заехал?
Это почти пароль. Ну кому это может о чём- нибудь рассказать? Разве что нам…

   Тебе удалили миндалины, и ты никогда с тех пор не отказывал себе в лишней порции мороженого. А ведь мы уже были под неусыпным оком ВЛК*. Я и сам любитель, несмотря на осень и вечерний час. Мы расположились на лавочках у юго- западного вестибюля станции «Каширская». Вероятно, мы были ещё школьниками, старшеклассниками, и посещали занятия во 2 МГАК ДОСААФ. Стать планеристами, уже обладая опытом пилотирования БРО- 11м в Тушино, планеристами буксировочных полётов на L- 13- алюминиевом красавце, можно было рассчитывать уже с шестнадцати лет. А далее… Далее…
Впрочем, когда дотошные специалисты закапывали тебе в глаза, им всегда что- то не нравилось, и это уже начинало приобретать характер проблемы.
Мы слегка расшалились или расслабились после учебного дня, разбудившего сладкую тревогу в сердце, стали шутить и острить. Вершиной баловства мне показалось выстрелить с кончика палочки от мороженого. Случайно это получилось. Случайно целью оказался орган зрения, ставший уже для тебя почвой для немалых переживаний… В общем, сам того не желая, я попал в самое больное место.
   
   Ты никогда не был атлетом, что заметно отличало меня в кругу наших товарищей. Ты жестикулировал обычно расслабленной кистью, замершей в какой- то безвольной позиции. Шутки твои были почти женскими: ты широко раскрывал глаза, искрящиеся задором, и ждал реакции, она была очень важна- так иногда пытаются отгадать желание- и будто затаивал дыхание. Наверное, это было от мамы. И плечи- ничуть не шире своего основания. Картину завершала едва наметившаяся сутулость, она, впрочем, когда- то будет уравновешена лёгкой полнотой, потом, когда ты станешь лётчиком и командиром экипажа…
Но сегодня я был напуган. Ты бросился на меня с выражением гневной решимости. Мне пришлось спасаться, нарезая круги вокруг скамеек, извиняясь и ожидая, когда твой гнев утихнет. Я ощущал, что совершил нечто несправедливое и в каком- то смысле очень болезненное.
Ты вспоминал этот случай все оставшиеся годы.

   Твоя непритязательность в одежде стала мешать, когда ты получил лейтенантские погоны и собирался жениться. В этом вопросе ты решил положиться на меня. Мы поехали в магазин польской моды и выбрали такую же в точности куртку, как и у меня, только другого цвета. Как- то за «чашечкой чая» в очередной твой отпуск, ты, помявшись, спросил меня о женщинах, в подробностях. Ведь большинство из нас не «шалило» в своей юности, мы готовы были создавать семьи, на всю жизнь. Весь мой опыт стал и твоим достоянием. А набирался он скромно и понемногу. После дискотеки в Олимпийской деревне я отправился провожать одну особу. Мне часто приходилось изображать какого- то лидера, не ударять же лицом в грязь. Вы с ещё одним нашим товарищем долго сидели в вестибюле метро «Юго- Западная», ожидая своего «гонца». Впрочем, опыты мои были весьма скромными и наивными.

   Я очень любил своих друзей. Мне даже казалось иногда, что живу только ради них. Я любил сводить представителей разный компаний под девизом «если А равно В, а В равно С, то…» Они и правда начинали дружить. Меня это очень вдохновляло.

   Сегодня… Да уж не один день мне вспоминаются во всех красках те некоторые случаи, письма, фотографии с забавными шаржами- ты всегда был неплохим художником, это могло стать второй профессией. Сегодня, уж не знаю чем заметна эта дата, обычная годовщина…
Сегодня, будто в свой черёд, ты стоишь перед глазами, будто в затаённом ожидании реакции на очередную шутку (или сюрприз).
Мне стоило покаяться. Да я и сделал это, хотя и не знал в чём. А тогда, в середине девяностых и ближе к их концу, было не до сантиментов. Было Очень Тяжело.
Тогда мы слегка рассорились. Я поздравил тебя в письме с днём рождения и «всеми последующими праздниками». Это выглядело очень странно. Служба твоя не казалась очень блистательной. Ловчить ты не умел, даже не знал такого слова.

   Кисть обхватила ПМ как- то неестественно, продев большой палец в спусковую скобу. Входное- у виска, выходное- под левым ухом, как- то и правда по- женски.
Красный дисковый телефон зазвонил поздно вечером: пулевое ранение в голову. Ещё через день или два: несовместимое с жизнью.

- Его там… в полку… любили?- Я спросил об этом ближайшего ко мне офицера в морской форме. Их прибыло около двух десятков, что совершенно необъяснимо для тех, кто хотя бы слегка знаком с организацией военной службы. Он не ответил, подошёл к одному из двух, стоящих в почётном карауле, положил ладонь на плечо сзади и занял, вытянувшись, его место.

   Начиналась жизнь, какая- то другая. Где почти ничто из того, что когда- то было важно или дорого, не имело больше смысла. Даже язык изменился. Появились некогда пустые термины: «карьера», «бизнес» или выражения типа «я сделал это!». Русский язык стал переводным, корявым, будто после дурного, не литературного, перевода с английского. И разговаривать, а постепенно и мыслись, всё более и более становится привычно матерным способом. Потому что многое утратило смысл. Даже смысл смысла. И хорошо, что кто- то так никогда и не узнал об этом.

30.03.21
*/ ВЛК- врачебно- лётная комиссия.