Существа с пятью зрачками

Существа с пятью зрачками в глазах умело мимикрируют под людей.

Ганса я знала сравнительно давно: в бешеном ритме жизни три месяца казались внушительным сроком. Время от времени мы встречались на выходе из бизнес-центра, в котором оба работали. Коробка из стекла и бетона в лучших традициях Трамповской эпохи служила тюрьмой для работников, вроде нас, ежедневно с 8 утра до 6 вечера.
Ганс местом работы был доволен, как наевшийся жирных сливок кот: он в числе первых перевелся с завода в произведение архитектурного искусства, поскольку считал, что именно в такие места стекаются деньги и люди ими владеющие. Ганс был простым. Вырос в селе, в его детских воспоминаниях можно было найти картинки лугов и поросят, он не чурался крепкого словца, но, по-видимому, стеснялся своего происхождения, так как по-нищенски раз в месяц покупал бутылку виски не по карману и свежий лимон. Однако, его прошлое казалось мне очень живым, неизбывным и все же, недостойным городского жителя, коим он так отчаянно пытался стать.
За вечерним кофе Ганс ворчал о растущих ценах, а в иной день, разглядев новое кольцо у меня на пальце, упрекал в расточительстве.
Разговоры в пользу бедных были его излюбленной темой, будто сколько-нибудь оправдывали попытки нарисовать свой статус лейблом на одежде и уже упомянутым дорогим виски.
У меня подобные монологи вызывали приступ стыда и недоумения: костюмы носились мной исключительно по долгу службы, а деньги никогда не были целью, но были средством. Подозреваю, что и у Ганса была какая-то цель, непонятная мне сейчас или вовсе.
Тем не менее, в моем новом друге было что-то привлекательное, даже в его патологическом занудстве можно было разглядеть особый шарм, с которым любое, пришедшее в этот мир существо адаптируется. С адаптацией у Ганса проблем не было никогда.
В этом я убедилась спустя месяц, стоя напротив Ганса у выхода со стадиона после концерта какой-то подростковой группы, которую почему-то мой друг очень почитал. Видимо, концентрация агрессии в музыке совпадала с его внутренним перманентным пубертатом. Ганс являл собой диссонанс: лысеющий и чуть полноватый любитель музыки для подростков, чуть за тридцать, нежный к животным и совершенно неспособный на любовь к людям. В этот вечер мир остановился. Я смотрела в его карие глаза, как вдруг обнаружила второе дно, провалиться в которое означало гибель всего живого.
- Ты в линзах? – спросила я
- Нет, с чего ты взяла? – усмехнулся он со свойственным ему высокомерием.
Я видела, как его зрачок из цельного превратился в пять маленьких отверстий, а радужная оболочка становилась похожа на химический бульон из красного и фиолетового пигментов.
Мне оставалось лишь отшатнуться и сослаться на расписание поездов.
Существа с пятью зрачками успешно мимикрируют под людей. Я видела их раньше, без грима и масок, в их естественной среде обитания. Но теперь, когда они стали скрывать свою сущность, стало очевидно, что человечество в идеале освоило только вторую переменную в уравнении «Быть и казаться».