Депутат

(Не законченная зарисовка в поисках ответа на вопрос "Зачем? ")
Ольга сидела над двумя подгоревшими сырниками в своей старенькой уже давно не модной кухне в старой типовой хрущевке и смотрела на два сгоревших одиночества в белой тарелке какого - то известного итальянского дизайнера посуды, ставшей культовой в наши дни.
Два ч;рных кружка, как два глаза, смотрели на не; с тоской.
Два года назад в этот же день она вернулась с кладбища, где оставила последнюю надежду на старость в окружении внуков и большой семьи. Единственный сын так и не смог справиться с завимостью и в один момент сгорел. Друзья, которых она теперь ненавидела, утешали ее тогда, мол, никто не виноват. Она понимала, что виноваты все, и она в том числе, что не смогла помочь, занятая своими мыслями и делами - вместе с мужем строили бизнес, хотели заработать для сына.
Сейчас это уже было не важно. Она потеряла вкус, не чувствовала запахи.
Два почти обугленных творожных круга были она и он - единственный человек, которого ей осталось любить - муж.
Сева также с горечью перенес потерю единственного чада. Он в память о сыне напечатал самиздатом его стихи и положил сборник в витрину их магазина, чтобы знавшие парня, могли их читать.
Два ч;рных острова на белой глянцевой поверхности тарелки - мать и отец, муж и жена, мужчина и женщина, два осиротевших родителя, одиноких каждый по-своему.
Ольга очнулась, услышав звук поворачивающегося ключа в замке входной двери - Сева пришел из магазина. Уже как год, он заходил в кондитерскую на первом этаже их дома и покупал два маленьких пирожных к чаю. Он молча выкладывал их на тарелку и ставил чайник. Ш;л мыть руки. Переодевался. Садился рядом с Олечкой, и брал е; за руку. Они сидели так и час и два. Были вечера, когда они молча сидели до поздней ночи и также молча шли спать.
Между ними уже не было яркой страсти, он просто обнимал свою женщину и так они засыпали.
Утро начиналось с запаха свежего кофе. Ольга вставала, когда ее тело давало ей сигнал вставать. Иногда оно молчало и Ольга проводила в кровати весь день. Вечером шла на кухню и готовила ужин.
Сегодня это были сырники.
- Надо что-то делать, - тихо сказала Ольга и отломила от уголька кусочек.
Она положила его в рот и через несколько секунд выплюнула почти разж;ванное месиво на стол.
- Гадость, - спл;вывая остатки в салфетку, скривилась Ольга.
И тут ей стало смешно и она начала хохотать.
Сева от неожиданности вздрогнул. Он так давно не слышал смех жены. Ему стало вдруг очень хорошо. Сначала улыбнулся, потом тоже начал смеяться. Они сидели на своей маленькой старой кухне и смеялись. Первый раз за два года.
Смеялись и смотрели на ж;ванный подгоревший сырник на столе.
- Давно такого не ела, - вытирая сл;зы, простонала Ольга.
- Дай попробовать.
Валера взял вилку и отломил кусочек. Пожевал и тоже выплюнул.
- Фу, как будто уголь жуешь, - смеясь высказал своё впечатление Валера.
Ольга резко перестала смеяться и посмотрела мужу в глаза:
- Надо что-то делать.
- Что? - вторя ее интонации, спросил Сева.

...

"Депутат местного совета депутатов муниципального образования... " - читала Ольга в новеньком удостоверении с красными корочками. Выборы прошли.  За нее, как не странно, проголосовало много людей. Она не стала вступать ни в какую партию, не стала придумывать себе политическое амплуа. Сева, чтобы как-то поддержать идею жены, вступил в партию каких-то пиратов. Для него это было понятнее, чем быть самому по себе.
Первым делом депутат Ольга прочла кучу литературы по юриспруденции. Сама не зная зачем, она потратила пару недель на изучение основ делопроизводства. Плюсом, прочла уставы всех существующих партий на сегодняшний день и тех, что канули в лету.
Ко всему прочему, она купила себе дипломат и строгий серый костюм.
Целый день провела возле зеркала, выбирая прич;ску депутата.  В итоге, оставила кОсу, свою, густую, ч;рного ворона крыла цвета.
Она в первый раз за два, хотя нет, уже почти за три года, сделала себе макияж - накрасила губы и немного подвела глаза.
Глядя на сво; отражение, увидела много морщин, которые уже не вызывали столь бурных эмоций, как раньше, когда их было намного меньше.
Ольга, депутат, шла придуманной ею самой походкой - уверенно ступая на пятку, пружиня и перекатываясь на носок. Она не носила каблуки, только кроссовки. Не хотела. Ей казалось, что этот элемент женского гардероба унижает е;, ограничивает и лишает комфорта.
Сегодня она шла на высоких шпильках, в первый раз, и это выглядело настолько уверенно, что никто бы не подумал, что это дебют.
- Вы к кому? - вышвырнул за шкирку из мира гр;з Ольгу голос вахтера.
- Здравствуйте! - чуть было не смутилась депутат. - В собрание депутатов.
- Его отменили сегодня.
Этот голос, так резко прервавший триумфальное появление самовыдвиженца и потому такой неприятный, вдруг вызвал резкий приступ тошноты.
Еле справляясь с подступающими слезами, Ольга сказала спасибо, развернулась и вышла.
Стояла минут десять, а может, и больше.
Вдох - выдох, вдох - выдох.
...
- Вы можете сделать депутатский запрос? - орал женский трескучий голос в трубку. - Мы зачем за вас голосовали?
- Валентина Сем;новна, сделаю. Пока жду ответ на предыдущий.
- Чего вы все в депутаты пр;тесь, если не можете помочь? - отключилась.
От несправедливости услышанных претензий внутри вс; возмущались: я же столько делаю, стараюсь?...
"А что собственно я делаю?" - спросила сама себя депутат.
Вот уже год собираю письменные ответы из разных инстанций: министерств, ведомств, прокуратуры, администраций. Вмешиваясь в процесс, запущенный когда-то естественным развитием общества, Ольга вдруг почувствовала всю бессмысленность своей жизни.
Зачем? Зачем она тратит свою жизнь на борьбу с невидимыми драконами, отрубая им по одной голове, получая три взамен?
Размышляя над этим, Ольга вспомнила, как е; мальчик любил играть в песочные домики. Не замки, не тоннели, а именно домики. Он их сам так называл. "Мам, под;м стоить домики в песонь!"
Они садились на краю песочнице, брали лопаточки, мама красную, сын зел;ную, и выкапывали ямки. Потом делали песочную мебель и накрывали вс; это веточками. Сын смеялся, если у мамы домик проваливался: "Сваиясь, сваиясь!"
Ольга обнимала сыночка, целовала в лоб, отряхивала с рук песок и они шли ужинать.
Когда? Когда она не заметила, что е; сын стал зависим? Почему не заметила, что ему нужна помощь?
Она резко встала и подошла к зеркалу. Ну и пусть, пусть так!
Поправила волосы, вытерла поехавшую тушь и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь так, что стало понятно - терять больше нечего.