Таланту Алексея Толстого. Аэлита

    На ступенях марсианской лестницы, ведущей к озеру, полному марсианской воды,
появилась молодая женщина, выходившая из прозрачной воды.
     Она казалась юношески тонкой -
бело-голубоватая, пепельно-волосая молодая женщина, словно голубого неба друг -
в чёрном платье, закрытом от шеи до пола, до кистей рук .
    Пылинки Марса танцевали в ярком луче над высоко поднятыми её волосами.
Аэлита, не шевелясь, глядела на них своими пепельными глазами с огромными зрачками.
    Её бело-голубоватое, удлинённое лицо чуть-чуть всё дрожало,
Видимо, оно чувства радости так выражало,
которые в этот миг были, словно море, - безбрежны.
Слегка приподнятый нос её, слегка неправильный рот  были по-детски нежны.
    Точно от подъёма на крутизну дышала её грудь под чёрными и мягкими складками.
Она шла, не держа ничего в руках,  налегке.
Аэлита была невысокого роста, тонкая и лёгкая, будто земная девочка на далёкой лесной заимке.
Подол её широкого платья летел по зеркальной мозаике.
    Оборачиваясь, она улыбалась,  но глаза оставались взволнованными, холодноватыми, как мороз.
Когда Аэлита говорила, она точно дотрагивалась до музыкального инструмента, –
так чудесен был её голос.
Строка за строкою повторяла она какие-то слова.
Вздрагивала, поднималась у неё верхняя губа, смыкались пепельные ресницы.
Лицо озарялось радостью и прелестью утренней зарницы.
   Имя – Аэлита –  волновало  двойным чувством  тотчас:
печалью первого слога АЭ, что означало – «видимый в последний раз»,
и ощущением серебристого света ЛИТА, что означало - «свет звезды».
Так, язык нового мира тончайшей материей вливался в сознание,
хотелось обращаться к ней не на Вы, а на дружеское Ты.
_____
Алексей Толстой. Аэлита. (Отрывок.)
    На ступенях лестницы появилась молодая женщина, выходившая из воды. Голову ее покрывал желтый, острый колпачок. Она казалась юношески тонкой, - бело-голубоватая, рядом с грузным очертанием, покрытого мхом, вечно улыбающегося сквозь сон, сидящего Магацитла. Вот, она поскользнулась, схватилась за каменный выступ, подняла голову.
- Аэлита, - прошептал марсианин, прикрыл глаза рукавом и потащил Лося и Гусева с дорожки в чащу.
Недалеко от двери, прислонившись к книжным полкам, стояла пепельно-волосая, молодая женщина, в черном платье, закрытом от шеи до пола, до кистей рук. Над высоко поднятыми ее волосами танцевали пылинки в луче, упавшем, как меч, в золоченые переплеты книг. Это была та, кого вчера на озере марсианин назвал Аэлита.
Аэлита, не шевелясь, глядела на него огромными зрачками пепельных глаз. Ее бело-голубоватое, удлиненное лицо чуть-чуть все дрожало. Слегка приподнятый нос, слегка неправильный рот были по-детски нежны. Точно от подъема на крутизну дышала ее грудь под черными и мягкими складками.
Теперь Лось рассмотрел, что Аэлита была ему по плечо, тонкая и легкая, как девочка. Подол ее широкого платья летел по зеркальной мозаике. Оборачиваясь, она улыбалась, – но глаза оставались взволнованными, холодноватыми.
Гусев вздохнул, сказал в полголоса:
– Хорошая барышня, очень приятная барышня.
Тогда Аэлита заговорила, точно дотронулась до музыкального инструмента, – так чудесен был ее голос. Строка за строкою повторяла она какие-то слова. Вздрагивала, поднималась у нее верхняя губа, смыкались пепельные ресницы. Лицо озарялось прелестью и радостью.
Теперь, когда Лось произносил имя – Аэлита – оно волновало его двойным чувством: печалью первого слога АЭ, что означало – «видимый в последний раз», и ощущением серебристого света – ЛИТА, что означало свет звезды. Так, язык нового мира тончайшей материей вливался в сознание, и оно тяжелело.