Случай в лифте

Всё имеет свой предел: прочность, терпение, жизнь. И даже смерть...

Когда живое умирает, оно становится мёртвым. А если умирает неживое, становится ли оно живым?

В их доме – панельной 14-тиэтажке – вряд ли кто-либо задумывался об этом, кроме него. Жильцы тут жили малообщительные, хотя его здесь знал каждый. Он скромно выполнял свою работу, и все воспринимали это как должное, не замечая его каждодневный труд. Но стоило ему приболеть, как это сразу замечали, беспокоились, ведь он был действительно незаменим и нужен всем.

Благодаря заботе и регулярному уходу выглядел он для своего возраста вполне сносно, хотя и порядком поизносился. Он был беден, одинок, зато с московской пропиской. Жены по понятной далее причине у него не было, как и детей, которых он вообще недолюбливал. При родителях они вели себя достойно, а в одиночку были несносны и часто причиняли ему боль. Но он терпел, и не кому не жаловался, да и кому может пожаловаться...

лифт.

Как и положено лифту, он ездил туда-сюда вверх-вниз и исправно перевозил людей и грузы. Так было всегда, сколько он себя помнил. Но однажды он встретил её, и его жизнь сразу разделилась на «до» и «после». Она поселилась в их доме недавно и понравилась ему с первого взгляда, безоговорочно и навсегда.

Вы думаете, это невозможно? Отнюдь. Люди тоже неразборчивы в любви: коллекционер любит картины, художник – природу, композитор – музыку. Они не рассчитывают на взаимность и заранее обречены на неразделённую любовь, но, тем не менее, счастливы. Так почему же вы отказываете в этом лифту?

Всё в этом мире относительно, Абсолюта не существует – он тоже относителен, но в более высокой мерности. Поэтому невозможно быть на 100% живым или мёртвым. 100% – это миф, выдумка математиков. В глубине жизни всегда таится смерть, а в неживом – живое.

Он радовался каждой встрече, и пускай они были мимолётны, зато неизменно желанны и волнительны. Нежно, словно пушинку, спускал он девушку на первый этаж, чуть медленнее обычного, чтобы успеть полюбоваться её красотой. Потом галантно распахивал двери, пропуская вперёд, и заботливо провожал взглядом до самого выхода. Конечно, можно было эгоистично воспользоваться своим положением и устроить с ней свидание тет-а-тет на час-другой, но она могла бы испугаться, а причинить ей боль он не мог.

Особенно он восторгался её руками и той нежностью, с какой она нажимала его кнопки. Каждый раз от этих прикосновений его реле вздрагивали, и он благодарно признавался в ей любви низким баритоном электропривода. Но она не слышала его, легкомысленно убегая и даже не догадываясь о его чувствах.

Настоящая мечта никогда не сбывается, навек оставаясь мечтой. А грусть неразделённой любви остается с нами навсегда.

Шли месяцы, он грезил ею, а она хорошела день ото дня. Но случилось страшное: однажды она вошла в подъезд с незнакомым ему мужчиной. Они держались за руки, смеялись и целовались у него на виду. Он и раньше понимал, что им не быть вместе, но видеть, как твою любимую обнимает кто-то другой, всё равно было нестерпимо. Когда тебя разочаровывают твои же идеалы – это всегда шок. А когда рушатся мечты – это всегда боль.

– И чем он лучше меня? – искренне недоумевал он.

Как часто мы раним близких, не замечая этого!

Именно тогда у него зародилась мысль о суициде. Ад не страшил его, всякий раз опускаясь на самое дно, он был уверен, что ад существует. В отличие от рая, куда он не мог попасть, даже взлетев на самый верх без пассажиров. Так он и жил между адом и раем, ненадолго задерживаясь в промежуточных точках.

Но суицид – это всегда план. Испортить его мог техник Михалыч, который давно и заботливо за ним ухаживал. Но это было раньше, а нынче дед стал подслеповат по причине старости, усугублённой пристрастием к спиртосодержащим жидкостям. Обмануть его было несложно. Стоило несколько раз перепутать этажи, и Михалыч, чертыхаясь и матерясь, сдавался, расходовал всю жидкость для протирки контактов на себя и отправлялся восвояси.

К сожалению, время не лечит. Любовь ушла, а с нею исчезли и смыслы. Дальнейшее времяпрепровождение становилось всё более нестерпимым и лишь усиливало его мучения. Смерти он не боялся, она сулила ему облегчение и избавление от мук. С болезненным наслаждением наблюдал он, как от усталости рвутся стальные струны удерживавшего его троса.

И вот настал день, когда осталась одна, самая последняя струна.

Он ждал... Чего? Он и сам этого не знал. Возможно, её. Или того, кто сумеет помочь и оборвёт последнюю ниточку, соединяющую его с жизнью. Или, отделяющую от неё. Он знал, что это непременно случится: через день, неделю, месяц. Или прямо сейчас...

А в вашем доме есть лифт?