Кто кого?

 

     Иногда бывает так, что национальные обычаи вредят не только нашей психологии, но и нашему карману. Я это говорю к тому, что совсем недавно получил новую квартиру, и моя бабушка потребовала по этому поводу зарезать барана.

     Но она, видимо, начисто забыла, сколько стоит на базаре живой баран. Поэтому, после долгих торгов, мы остановились на петухе. Прогресс есть прогресс — кури¬ное мясо тоже, оказывается, способно оградить новую квартиру от сглаза.

     —  И не надо будет врезать третий замок! — глубокомысленно заметила бабушка.

     В  воскресенье я отправился на базар. Два часа, потраченных в поисках достойного претендента на жертвоприношение, наконец увенчались успехом. Им оказался здоровенный петух, который в отличии от своих собратьев не стоял, гордо выгнув гребень, а нахально   полулежал, презрительно наблюдая, как я торговался с его хозяйкой.

     —  Десять  рублей! — сказала она,    пытаясь    милой улыбкой  компенсировать нетоварный  вид    своего    петуха.

     —  Три!— ответил  я, помня законы рыночной    торговли. Конечно, три рубля за такого петуха — это смешная цифра, за эти деньги и курицу не купишь...

     —  Ладно,    три, —  неожиданно  быстро    согласилась женщина и, сунув мне в руки конец бечевки, посоветовала: — Вы с ним построже обращайтесь!

     —  Куда уж строже,— усмехнулся я, отдавая деньги.— Мы его сегодня же съедим.

     —  И  правильно    сделаете,— вздохнула    она  и    от всей души, в которой, видимо, что-то накопилось, пихнула петуха так, что тот кувыркнулся с    прилавка    к моим ногам. Мне такое обращение с живой птицей не понравилось. Это же бессловесное существо…

     Но петух оказался не совсем безответным. Живо вскочив на ноги, он кинулся на свою, уже бывшую, хозяйку и только веревка, натянувшаяся как струна, спасла женщину от прощального клевка.

     Я быстро подхватил птицу и зашагал к воротам. По правде говоря, это маленькое приключение позабавило меня. Согласитесь, что любое живое существо, готовое постоять за себя, всегда вызывает уважение.

    Я погладил петуха и тот в ответ клювом вцепился в ладонь.

    —  Ах ты, тварь! — рассердился я и, перехватив его за шершавые ноги, перевернул и, понес вниз головой, как исстари носили кур. — Я к тебе с лаской, а ты...

     Но у моего петуха было либо обостренное чувство собственного достоинства, либо слабый вестибулярный аппарат. Он стал отчаянно кукарекать на всю улицу и трепыхать крыльями так, будто я начал его резать тут же на тротуаре. Прохожие качали головами, осуждающе оборачивались вслед. Но я упорно волок орущий клубок дальше.

     —  Вы, видимо, не знаете, молодой человек, — остановила меня какая-то старушка, —  что существует   уголовная ответственность   за    издевательство    над   животными.

     Я вернул петуха в первоначальное положение, но не потому, что рисковал получить срок за этого дьявола, а потому, что просто устал держать его.
     «Надо было в магазине купить готовую птицу», — подумал я.

       — Какой красавец! — восхищенно встретил меня у дома сосед Али. Он присел на корточки и протянул руку, чтобы погладить птицу. Позавчера Али обещал мне достать джинсы и сейчас я не хотел портить ему настроение. Сосед, видимо, считал себя великим знатоком птичьей психологии,

    —  Не бойся! — сказал он мне.—Ничего    я    твоему петуху не сделаю.

    —  Зато он может сделать!

    Али взял из моих рук веревку и шутливо щелкнул петуха по клюву. Тот шутки не понял и, яростно вскарабкавшись на соседа, начал драку. Я с трудом разнял их и, сопровождаемый проклятиями, быстро поднялся  в свою квартиру. Жены дома не было,  но тем не менее я не стал запускать петуха в квартиру, потому что тот мог запросто устроить в ней погром. Благо у меня была просторная прихожая, общая с соседями. Их тоже не было дома и я со спокойной, совестью привязал пленника к отопительной трубе. Тот подергался, подергался, затем, подобно собаке, улегся на полу и, кажется, заснул.

     У меня была еще уйма дел. В первую очередь я отправился приглашать на новоселье своих друзей. Один из них жил в соседнем подъезде. Он как раз сел пить чай и поэтому насильно налил мне пиалу.


    —  Не торопись! — сказал он.— До вечера еще есть время. Посиди, отдохни. Все-таки, что не говори, а новая квартира — это вещь!  Я ведь раньше в    кишлаке жил. Свежий воздух, река рядом протекает... Полная идиллия...

    Сосед еще долго распинался о прелестях деревенской жизни. Тут до моего слуха донеслось кукареканье.

    «Проснулся, дьявол!»— подумал я. А сосед стал восторгаться:

    —  Слышишь, петух поет! Это же надо, в городе — живая птица.

     Я не стал слушать его дальше и, попрощавшись, помчался к своему
подъезду.

     Навстречу мне выскочила Зейнаб-опа, соседка напротив.

     —  Это твой петух там привязан?— закричала она. —  Это же кошмар! Я-то успела выскочить, а Аваз-ака в углу стоит. Ни в квартиру, ни на улицу...

     Я мигом взлетел на свой этаж и увидел, как разъяренный петух, натянув веревку, пытается достать моего соседа, который, выставив перед собой портфель, забился в угол. Шапка Аваза-ака  валялась у трубы, один туфель был одет на ногу петуха. Видимо, сосед,  защищаясь, хотел пинком отогнать птицу, но не рассчитал. Туфель слетел, и петух наступил на него.

     —  Сейчас, сейчас! — засуетился    я  и,    подкравшись сзади, навалился на петуха.   Аваз-ака пулей закрутился вниз по лестничной площадке.

     —  На новоселье приходите! — крикнул я вслед.

     Но в ответ я услышал нечто такое, что и не скажешь вслух...

     Короче говоря, я взял птицу под мышки и отнес подальше от своего дома. Поплутав по улицам, выбрал время, когда никого вокруг меня не было, и быстро привязал петуха к какому-то столбу. Потом, оглянувшись в последний раз, быстро пошел прочь. Тот начал рваться за мной, но я завернул за угол и помчался к своему дому. По дороге заскочил в гастроном и купил упакованную в целлофан курицу.