Пр. матроса Шпоньки. Глава09. Музыка вновь слышна

      За неделю до окончания карантина, или так называемого «малого дембеля», произошло событие которое немного восстановило равновесие в этом жестоком флотском мире.
      Сержант Барабанов, который не давал Мише спать по ночам со своими  анекдотами и уже залез на Мишину шею окончательно, осталось, как говорится, только ножки свесить, в очередной раз сцепился с сержантом Алиевым. Драка произошла уже по начавшейся складываться традиции в гальюне, но на этот раз дрались Барабанов с Алиевым не на шутку.  Видимо, отважные сержанты уже совсем потеряли стыд и страх, по-этому драку могли наблюдать все желающие. Новобранцы ставки на них, конечно, не ставили, Барабанов был явно крепче и выносливее,  но лица они друг другу всё-таки разбили в кровь основательно.
      Когда следующим утром, старшина на утренней поверке заметил странный макияж на лицах некоторых младших командиров учебной роты, то первым делом был допрошен весь личный состав. Непонятно кто доложил товарищу прапорщику о беспорядках, которые творятся после отбоя во вверенном ему подразделении, но на радость всей учебной роте, на построении перед переходом на обед, было объявлено, что за нарушение уставных отношений, сержанты Барабанов и Алиев откомандировываются с учебной роты в свои родные подразделения для дальнейшего прохождения срочной службы. Вот радости-то было!
      Остальные сержанты, поджимая хвосты и видимо так-же опасаясь за свою судьбу, малость попритихли и Миша с новыми друзьями получили небольшую передышку перед предстоящими трудностями. Вовка даже до такой степени обнаглел, что решился самовольно отлучится в чипок(матросский киоск) и первый раз, почти за два месяца службы, друзья смогли насладиться тремя маленькими сдобными булочками. Ровно на столько им хватило тогда денег, после выданной на прошлой неделе получки, размером в три рубля восемьдесят копеек.  Как сказал великий сатирик:»Вкус незабываемый».
      На улице стояла великолепная летняя погода. Солнце, хоть и не такое жаркое как в Украине, компенсировало недостаток тепла, проведённым на небе временем. Друзья уходили прочь от ненавистной казармы и находили зелёную поляну, усеянную всевозможными грибами и ягодами. Отдавая себе отчет, что некоторые из них могли быть и ядовитыми, друзья решили для начала есть всего по-немножку. Вовик первым высказал предположение что сыроежки, исходя из названия, можно есть сырыми и, пожертвовав собой ради научного эксперимента, набил ими себе полный желудок. Миша с Гришей, прождав, на всякий случай, пару часов и видя, что с Вовкой ничего особого не случилось, тоже последовали его примеру. Голубика, ежевика, брусника и ещё какая-то незнакомая северная ягода шла на десерт за милую душу. Таким образом, подкрепившись грибами и ягодами, как северные олени ягелем, наши друзья дополнили матросский рацион, состоявший в основном из жиров и углеводов, полезными витаминами и минералами.
      Оказалось, что с полным желудком служить намного легче. За день до «малого дембеля», ранним утром, сразу после завтрака, когда друзья привычно собрались в лес на поиски подножного корма, Мише вдруг показалось, что у него в голове играет духовой оркестр. Он по своей детской привычке замер на пару секунд в «анабиозе», но его друзья-сослуживцы подтвердили ему, что музыку слышит не он один.  Миша захлопал ресницами и больше не проронив друзьям ни слова, побрёл один через лес, на звуки музыки.
       Слух вывел его на казарму, прошу снова прощения, на кубрик отведённый для полкового оркестра. Он подоспел  как-раз вовремя, состав военного оркестра собрался на перекур. Кстати, перекур в армии и на флоте, это дело святое. Миша до призыва иногда покуривал, но, как говорится, без особого энтузиазма, ну а с первых-же дней службы понял, что на флоте война-войной, а обед и перекур по-распорядку. Правда, если ты вдруг человек некурящий, то, конечно, можешь и далее смело продолжать начатое тобой важное дело, то-бо маршировать на плацу, учить текст присяги, в армии и на флоте найдётся множество  подобных средств, что-бы личному составу некогда было скучать.
      А теперь угадайте с первого раза, кого Миша увидел в курилке музыкантов, пристроенной перед входом в помещение музыкальной роты? Правильно, это был Сёма. От него, правда, осталась ровно половина и Миша с трудом узнал в худом матросе своего киевского земляка. Они молча, как родные братья, кинулись в обнимку друг к другу. За десять минут, отведённые оркестру под перекур, друзья успели обменяться лишь короткой информацией о нынешнем состоянии дел. Они кинулись взахлёб рассказывать друг другу все последние новости с момента расставания в Североморске. Состояние дел в учебной, или правильнее сказать в карантинной роте, нашему читателю уже знакомо, поэтому давайте послушаем его друга Сёму.
      « Уже хорошо знакомый нам с тобой ещё с Красной Горки капитан, он же одновременно и дирижёр оркестра, собрал свой коллектив по крупицам», рассказал Семён. Состоял он в основном из профессиональных музыкантов, некоторые из них даже носили офицерские погоны. В основном-же это были прапорщики и другие сверхсрочники младшего офицерского состава. Представителей срочной службы в оркестре было немного, человек десять. Именно этих ребят и отлавливал по призывным пунктам  во время призывов в армию хитрый дирижёр. Ещё Сеня  успел пожаловаться, что из последнего призыва он единственный в роте человек, а это значит, что вся уборка на подответственной территории роты, старослужащими возложена только на него. В оркестре ему отвели скромное место с барабаном и что на прошлой неделе он уже отыграл на похоронах какого-то штабного начальника.
      Не имея абсолютно никакого опыта работы в сфере ритуальных услуг, он обратился за помощью к своему непосредственному командиру. Старослужащий сержант Ерёхин был весельчак, балагур и большой шутник. Он успокоил Мишу и сказал, что единственное, что необходимо сделать когда «тянешь первого жмура» это набраться смелости, подойти и поцеловать усопшего в лоб. Так-мол все новые музыканты делают и тебя сразу зауважают и перестанут над тобой шутить.
      И что ты думаешь. рассказывал он Мише с расстроенным видом, приехали мы на эти похороны, почётный караул, родственники, людей видимо-невидимо, и только мы сыграли марш Шопена, сержант Ерёхин моргает мне глазом, что-мол давай, сейчас, самое время. Я, говорит Сёма, ставлю барабан на землю и в полном непонимании выхожу из строя и целую покойника в ледяной лоб.
      Оркестр весь замер, но уже догадываясь, что это проделки Ерёхина, никак не среагировал на ситуацию. Дирижёр,  видно тоже понял откуда ветер дует и зло посмотрел на сержанта, но с того, как говорится, как с гуся вода. Ситуацию спасли родственники покойника, которые оценили всё на свой лад и лишь умилялись подчинёнными усопшего командира.
      По возвращению на базу были, конечно, «разборы полётов», сержант Ерёхин получил свой выговор с занесением, но Сеня стал звездой оркестра. На этих словах закончился перекур у музыкантов и короткое свидание наших друзей тоже подошло к концу.
      Крепко пожав на прощание друг другу руки, они разбежались каждый по своим местам дислокации.