Глида Беер-Шева...

                Сожженным, убиенным, растоптанным, но не забытым.

                Памяти Холокоста, посвящается...


                Весной девяносто пятого, накануне Йом а Шоа - дня Памяти Холокоста - уничтожения европейского еврейства, я случайно заскочил в стекляшку « Глида Беер-Шева» ( глида - мороженое, иврит) - небольшое кафе на старенькой улице Адасса 50. Там, за прилавком, я увидел  улыбавшуюся старушку.

                - Привет ,- поздоровалась она  на чистом русском,- угощайся

                - Действительно, вкусно ,- мгновенно проглотив деликатес, я попросил, вдобавок, ещё пару шариков ванильного

                - Только вот сидеть на этих стульчиках, у Вас, не очень-то удобно,- пожаловался я на маленькие пластиковые креслица

                - Это специально. Чтобы не задерживались
,- пояснила хозяйка, продолжая доброжелательно улыбаться

                - Когда, совсем-совсем, кажется, недавно , лет сорок пять тому назад, я организовала бизнес по производству мороженого, очередь в это место, в Беер-Шеве, занимали ещё с вечера ,- гордо произнесла старушка

                - Сюда было просто не протолкнуться. Поэтому и пришлось сделать специальные стульчики. Чтобы  не засиживались,- вновь улыбнулась она

                - А из какой части Союза Вы приехали?,- спросил я, ни мало не сомневаясь в славном советском прошлом удачливой хозяйки

                - В те времена, после войны, в Израиль не очень-то и выпускали,- вспомнил я подробные рассказы бабушек. Тогда, потеряв в гетто многих близких людей, многие евреи хотели бы уехать подальше от тех страшных мест, где их убивали и грабили. Но никого из Союза не выпускали

                - Меня зовут Юлия. Фамилия Роттенберг. Как ни странно, я не из Советского Союза. Родилась в Польше. В конце июня сорокового года, решила проехаться из Варшавы к своей подружке, во Львов. Та гостила у бабушки и настойчиво звала отдохнуть вместе

                - Приехать-то приехала, а вот обратно? Обратно, в Польшу вернуться уже не получилось. Во Львов, по пакту Риббентропа-Молотова, в этот день, 28 июня 1940-го, вступила Красная Армия. Меня на вокзале, как и всех граждан Польши, сразу же прихватили и отправили, прямиком в Сибирь - на стройки социализма. Отсюда, так хорошо, и  по-русски говорить научилась,- задорно поведала Юлия

                - Летом сорок пятого, вернулась в Варшаву. Долго искала родных. Ни родителей, ни братьев с сёстрами, ни друзей. Почти все три с половиной миллиона польских евреев убили и сожгли в печах Треблинки, Майданека, на окраинах сел, городов и других мест. Убивали, как и в вашей Украине, не только немцы,- старушка утирала слезы,- но и местные

                - Многие поляки покрыли себя вечным  позором, предавая, грабя, убивая и насилуя тысячи детей, стариков и женщин в Едвабно , Радзилове и ещё двух десятках районов Польши, ещё в самом-самом начале войны,- голос хозяйки кафе дрожал от напряжения и сдерживаемых рыданий

                - Каково же было мое удивление и ужас, когда в Кракове, уже после окончания страшной войны, в августе сорок пятого, состоялся первый крупный послевоенный погром. Евреев, чудом выживших после гитлеризма, продолжили убивать и грабить местные варвары, не захотевшие возвращать захваченные ими дома и имущество. А ведь возвращать награбленное пришлось бы всего нескольким тысячам из случайно оставшихся в живых узников концлагерей и гетто

                - Затем. Затем ужасный погром в Кельце, в июле сорок шестого, где из двадцати тысяч евреев, после войны, и так, осталось в живых только двести человек. Из них, во время погрома, было убито  свыше сорока  и ранено больше пятидесяти. Все евреи Польши , выжившие в Холокосте, валом кинулись спасаться в Израиль. А туда, вплоть до объявления независимости,  в 1948 году,  ещё не очень-то и пускали

                Вместо сочувствия, им вслед раздавалось только змеиное шипение  зверей, таких как, например, польский полицейский Владислав Блахут,  разоруживший евреев перед самым  погромом в Кельце. Да будет проклято его имя,- лицо Юлии стало решительным.

                - Тогда я и решила немедленно уехать в Израиль. Перед отъездом, один больной старик, бывший до войны самым известным и удачливым мороженщиком в Варшаве,  подробно рассказал секрет изготовления мороженого. Я его немного усовершенствовала. И видишь? Мои дети и внуки, по моим следам, организовали приличный завод и сеть кафешек по всему Израилю,- голос хозяйки кафе зазвучал гордо,

                - Но знаешь, Эмануил, несмотря на большое количество филиалов, именно эта, чудесная старая стекляшка в Беер-Шеве, для меня дороже всего. С  нее, собственно, все и начиналось. - Юлия , несмотря на мой отказ, вновь решительно добавила в мое блюдце ещё пару шариков мороженого,

                - Ешь, ешь, пожалуйста. Тебе, до твоего , ещё добираться и добираться


                _______________



                В наши дни, Польша готовит претензию к Германии за разрушения зданий и гибель нескольких миллионов своих граждан ( в основном, большинство убиенных, это те же евреи, которых поляки, во время войны, изничтожали, грабили, помогали гитлеровцам отлавливать) Теперь, они хотят заработать почти  триллион долларов на этих же несчастных жертвах. Да ещё законы себе напринимали, чтобы,-Ни-ни,- никто их - Поляков, словом обвинительным обидеть не мог.

                Нельзя не вспомнить здесь и правительство Словакии, платившее Гитлеру по пятьсот марок за каждого еврея - взрослого, женщину, старика и ребёнка , отправленных на сожжение. Правительство и парламент Болгарии, расплатившихся с Берлином жизнями всех македонских евреев, руководство Румынии, отправившее моих близких и всех бессарабских евреев в  лапы куреней ОУНовских фашистов и эсэсовцев Галичины, в сотни гетто Черновицкой, Винницкой и Одесской областей. Как не вспомнить интеллигентные культурные народы Прибалтики, добровольно записавшиеся в эсэсовские зондеркоманды и чествующие доморощенных фашистских убийц, уже в наше время. У всех есть свои причины и объяснения. Но мало, очень мало кому, удалось подняться до вершин раскаяния. Впрочем, как и мне. Мне ведь тоже пока никак  не удалось дорасти до прощения. Говорят, в таких случаях,- Б-г помилует. Но забыть. Забыть этого нельзя.

                Гидра фашизма оказалась очень живучей. Не удалось вбить в ее уродливую спину добротный осиновый кол. Но, все равно, сдохнуть ей от несварения и гореть вечно, со всеми своими изуверами и приспешниками, в муках адовых. Гореть вечно. Как вечно горят в нашей Памяти печи Треблинки, Майданека и дома Хатыни...