Юбилей

Пятьдесят лет – это рубеж. Молодость позади, мужчины всё реже предпринимают попытки познакомиться, морщины на лице становятся заметнее, а недостаток хорошего самочувствия всё чаще компенсируется макияжем. И вставать по утрам труднее, и устаёшь быстрее, а в один прекрасный день внутри что-то ёкнет – и здравствуй, неотложка и неутешительный диагноз. Потом бесконечные обследования в поликлинике, анализы всего и вся, ЭКГ, УЗИ и прочие аббревиатуры, которых раньше в жизни не было. Диета, здоровый образ жизни, отпуск не там, где хочется, а там, где врачи рекомендуют. И далее по списку. Когда всё это по собственной воле – это хорошо и приятно, а когда по медицинским показаниям, то почему-то невесело.
Такие вот дела.

Этот кризис среднего возраста принято переживать в сорок, но, когда Жанне было сорок, ей было некогда. Она была человеком деятельным и позитивным. На вопрос «Как дела?» она неизменно бодро отвечала: «Лучше всех!» - и сама верила, что это так. Начальники Жанну ценили, друзей всегда был полон дом, гости приходили часто: кто за помощью или поддержкой, кто просто так – весело провести время. С ней никто не скучал. Мужчины, даже молодые и женатые, оказывали знаки внимания: цветы, комплименты, рестораны и всё такое. А тут вдруг - пятьдесят, и приходит непривычная мысль, что пора подводить итоги, позади столько всего, и не всё хочется вспоминать. Как двигаться дальше, - не очень понятно. И вообще: куда дальше-то?
Итоги Жанна попыталась подвести, и оказалось, что всё не так лучезарно, как думалось. Даже на работе было непросто. Жанну ценили, но молодёжь дышала в затылок и недвусмысленно намекала на заслуженный отдых. Отшучиваться получалось, но соперники имели явные преимущества, особенно в части современных технологий. Жанне компьютерные программы давались нелегко. Её коньком были переговоры, и потому она пока держалась. Но надежды на это оставалось всё меньше и меньше. Как будто у молодых мозги были иначе устроены, и это различие чувствовалось.
Всё реже общалась она с подругами, и неудивительно: все были замужем, все по домам, у всех уже внуки и диагнозы. У Жанны тоже и дети, и внуки, но дети разлетелись. Света, старшая, родила рано, дети уже были почти самостоятельными. Маша строила карьеру и моталась по командировкам. То она в Польше, то она в Канаде. Им уже было неинтересно с матерью. Пока были маленькими - мама была нужна. Пока учились - поддерживала. А теперь у них обо всём было своё суждение, и мыслили они иначе, без оглядки на мать. Примерно как её молодые коллеги. Те бы точно нашли общий язык со Светкой и Машкой.
С мужчинами тоже всё стало не так. Вроде и внимания с их стороны более, чем достаточно, но так, чтобы совсем рядом, никого не было. Три официальных брака, три неофициальных. А потом все куда-то подевались. Остался один друг детства Василий, который приезжал раз в год перед днём её рождения, да сосед по даче Сергей Иванович, неизменно составлявший компанию в походах за грибами и театрально целовавший ей ручку. Сама Жанна объясняла это так: «С умной женщиной жить трудно. Марку держать надо». Марку она держала, по крайней мере старалась соответствовать. Пробежка по утрам, лыжи и коньки зимой, фитнес круглый год, театры, выставки, книжные новинки, путешествия во всех направлениях. Ей всегда было что рассказать и о чём поговорить. Странно, что чем дальше, тем меньше было желающих обсуждать Жаннину культурную жизнь. Мужчины с гораздо большим интересом обсуждали политику и медицинские проблемы.
Жанна твёрдо знала, что она живет правильно: она никогда никого не обманывала - в смысле не обманывала в свою пользу, не пользовалась чужим неведением, старалась для детей, и себя тоже не обижала. Дом свой сделала уютным и гостеприимным. И только теперь, когда под пятьдесят, какой-то червячок поселился в душе. Что-то было не так, хотя признаваться в этом никак не хотелось. В один прекрасный день она почувствовала себя одинокой. Такой одинокой, что хоть волком вой. Пришла домой после работы, поставила пакет с продуктами в прихожей, и вдруг такая усталость и тоска накатила… Не снимая пальто, Жанна вошла в комнату, села в кресло и уставилась в одну точку на стене напротив. Так она просидела довольно долго, даже мыслей никаких не было. Она очнулась, когда стемнело и точка слилась с фоном. Жанна протянула руку нащупала выключатель торшера и стала щёлкать им, включая и выключая. Первой мыслью, которая пришла ей в голову, была про рыбу в пакете, что она может разморозиться. Жанна сняла пальто, убрала рыбу в морозильник, остальные продукты в холодильник. Потом поставила чайник и поняла, что делать ей совершенно нечего.
Она побродила по квартире, вышла на балкон, обвела взглядом вечерний город и подумала:
- Жаль, что я не курю. Можно было бы постоять, покурить, хоть какое-то занятие…
Она налила себе чаю и долго крутила в кружке ложечкой, хотя чай был без сахара. На столе на 193-нй странице был раскрыт роман. Она придвинула к себе книгу, нашла абзац, на котором остановилась, и стала читать. Перевернув страницу, Жанна поймала себя на том, что лишь водит по книге глазами, не воспринимая ни слова. Это её раздосадовало.
- Что это со мной? - сказала она громко. - С этим надо кончать. Возьми себя в руки, глупая женщина! - этими словами она обратилась к своему отражению в зеркале.
Отражение было печальным, Жанна осталась недовольна. Поэтому она сделала несколько йоговских упражнений, приняла ванну с лавандовой эссенцией и в конце концов легла спать, чтобы не быть отвратительной самой себе.
Следующий день был выходным, и Жанна проспала довольно долго. Её разбудил Светкин звонок - у неё было какое-то неожиданное дело, а Лизу с Олей надо было отвезти на гимнастику. Жанна обрадовалась: она любила возиться с внучками. День прошёл незаметно: дочкина квартира - спортивный центр - непременный Макдональдс (и что дети в нём находят?), потом снова Светкин дом, просмотр мультиков, но перед этим очередная попытка убедить, что книжка гораздо интереснее. Лиза с Олей были послушными, читали, когда мама с бабушкой настаивали, но мультики и айфоны были предпочтительнее. Потом пришла Светлана, села обедать. Пока дочь кушала, Жанна решила рассказать ей про вчерашний приступ неизвестно чего.
- Глупости, мам! - подытожила её рассказ дочь. - С кем не бывает? Переутомилась, погода не очень. Между прочим, магнитные бури, высокая солнечная активность - ты не слышала про такое? Это называется "высокая метеочувствительность"! - она подняла вверх указательный палец. - Полежи пару дней, и отпустит.
Подробнее обсуждать с мамой её тоску Света не собиралась - у неё была куча дел. Жанна зашла в детскую, застала девочек за компьютерной игрой, посидела немного, поняла, что она там лишняя, и уехала домой.
- Никому я не нужна, - крутилось в голове. - Никому, никому, никому не нужна. Никому не нужна, никому не нужна. Я одна, я одна, я одна, я одна… - слова сами собой складывались в стихи, от этого становилось ещё горше. - Не нужна никому, не нужна никому. Почему, почему, почему, почему?..
Правда, почему? Неужели она стала неинтересна? Или отстала от жизни? Жанна всегда стремилась быть в курсе событий, считала себя нестандартной, мыслящей женщиной. И вот — неинтересна даже собственным детям и внукам. Должно быть, поделом, потому что жизнь прожита напрасная, пустая. Да, она была общительная, весёлая, легко сходилась с людьми и так же легко расходилась… А толку-то? Ничего по большому счёту не добилась, карьеры не сделала, бизнеса не построила, семьи нет, еврогнездышко, которое так старательно свивала, пусто. Никому из мужчин оно оказалось не нужно. Жуков — понятно, она сама от него ушла, а почему ушёл от неё Костя? Может быть, она что-нибудь не так сделала? Может быть, обидела ненароком? Ведь всё вроде было нормально, он и к девочкам относился как к родным, Маша его даже папой называла. Что же случилось? Жанна как раз нашла хорошую работу, только-только на ноги стали, начали позволять себе что-то, а он собрался и ушёл. Почему это произошло? Что случилось перед этим? Жанна стала перебирать в памяти события. Костя вёл речь о том, чтобы усыновить Машу со Светой, а потом, когда она устроилась на новую работу… потом вдруг Костя бросил их.
Жанна считала, что причиной развода стала её высокая зарплата. Слишком высокая, чтобы мужчина мог это пережить. Но там ведь было ещё что-то… Заработки жены Костю радовали, и это было странно. Он настаивал, чтобы Жанна покупала себе и детям дорогие вещи, даже по магазинам ходил с ней вместе. Что же случилось потом? Ведь было что-то очень важное.
Сознание нехотя приоткрывало прошлое. Жанна перебирала в памяти красивые вещи, которые они покупали вместе, всплывали перед глазами магазины, примерочные, платья, среди них - зелёное шёлковое, Косте оно так понравилось, но она его совсем не носила. Почему? - забыла. Она впервые надела его в театр. Что же это был за спектакль? Точно, они были в театре, и Жанне вдруг стало не по себе. В зале было невозможно душно, её замутило, и она прямо посредине действия вышла из зала. Налицо были все признаки беременности. Пришлось уехать, спектакль они так и не досмотрели. На следующий день Жанна пошла к врачу и через неделю сделала аборт. Костя ни о чём её не спрашивал. Он всё понял. Ничего не говоря, никого не обвиняя, собрался и ушёл. Только теперь Жанна поняла, что причиной разрыва была совсем не её зарплата. Костя хотел ребёнка — своего ребёнка — а Жанна, даже не посоветовавшись с ним, никому ничего не сказав, убила его.
Конечно, Жанне было жалко — с Костей они жили неплохо. Наверное, можно было дождаться, когда мужу повезёт с работой, но ведь должность предложили ей - не отказываться же. Да, она убила их ребёнка. Не задумалась ни на мгновение. Интересно, как бы сложилась их жизнь, если бы она ребёнка оставила? С работы её бы, разумеется, уволили, пришлось бы опять перебиваться от зарплаты до зарплаты, отказывать себе во всём. Вдруг Жанну осенило, что её могли и не уволить, что Костя тоже мог бы найти другую работу. Стало жаль разрушенной семьи — ведь семья-то была! Захотелось непременно позвонить Косте и попросить прощения. Вот сейчас она придёт домой и непременно позвонит. И скажет ему:
- Костя, прости меня. Я свинья.- Она произнесла вслух:
- Прости меня, я свинья, - и остановилась.
Взвизгнули тормоза. Машина остановилась в сантиметре от неё. Жанна переходила дорогу, не глядя на светофор, и чуть не попала под машину. Она равнодушно посмотрела на выскочившего наружу водителя, который размахивал руками и что-то кричал. Все звуки были где-то далеко-далеко, как будто в другой квартире не было выключено радио. Она снова сказала: “Я свинья,” - и пошла дальше.
Дома Жанна бросилась искать Костин телефонный номер в старых записных книжках. Она уже предвкушала, какое облегчение испытает, когда скажет ему: “Прости меня. Я свинья”. Но в трубке ответил чужой голос - Костя сменил телефон, а его номер перешёл к другому абоненту.
Жанна задумалась: перед кем ещё она может повиниться. Вспомнила третьего мужа, Дениса, с которым регулярно и очень громко ссорилась. Оба кричали друг на друга, посуду били, дверьми хлопали. Оба придирались ко всему. Их знакомство началось с конфликта, которые превратился в шутку, и обоим это понравилось. Конфликт следовал за конфликтом, а когда наступало затишье, оказывалось, что им скучно и даже поговорить не о чем. В этом браке вообще не было смысла — только шесть упущенных лет. Стоило ли извиняться за это? К тому же с Денисом они время от времени перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками, и мысли, что она в чём-то виновата, не возникало.
Потом ещё были другие мужчины, некоторые звали замуж, но Жанна как раз собралась покупать квартиру, и законный муж был бы совсем некстати. Она столько работала ради этой квартиры и не собиралась делить её ни с кем. Мужчины приходили и уходили. Это было приятно, удобно и безопасно. Никаких стирок и готовок, никаких жирных супов и калорийных пельменей. Девочки подрастали, у них было всё, что нужно: компьютеры, модные туфли, путешествия по миру, совершенствование языка за границей. Репетиторы и престижные вузы. Светка училась бесплатно, а за Машкино образование влетело в копеечку. В общем, причин извиняться перед кем-то, кроме Кости, Жанна не находила. Она считала себя хорошей матерью и самодостаточной женщиной.
И всё равно - ощущение того, что она виновата перед всем миром, не проходило. Ощущение, что жизнь прошла впустую, что она была полна событий, не имевшими никакого значения. Чем она занималась, кроме зарабатывания денег? Чем были заполнены её дни и годы? Вечными гостями, бесконечными фуршетами, пикниками, вечеринками, этими вернисажами, книжными новинками, премьерами, фитнес-залами, этими поездками, похожими одна на другую… Натянутыми улыбками, плоскими шутками, чужими лицами, как же всё это надоело! Но главное - не с кем было поговорить об этом.
Жанна набрала телефон институтской подруги Веры. Вера была занята - укладывала спать расшалившегося внука.
- Это часа на полтора, - сказал Верин муж. - Сашенька у нас очень тяжело засыпает, Верочка ему сказки рассказывает.
Она позвонила Нине Котовой, с которой когда-то вместе работали. Нина начала было слушать, но через пару минут оборвала разговор:
- Жанночка, у меня входящий, очень важный. Извини, потом наберу тебя.
- Не перезвонит ведь, - поняла Жанна. Никому не было до неё дела.
Она стала листать в своём мобильнике список телефонных номеров, стараясь найти кого-нибудь, кто бы мог душевно поговорить и хотя бы выслушать. Наверняка это могла сделать институтская подруга Зоя Яшкина.
С Зоей она не общалась очень давно, но от общих знакомых знала, что у неё свой бизнес, и весьма успешный. В своё время Зоя выучилась на психолога и открыла собственную школу, где тренировала неудачливых женщин на успех в жизни.
- Вот Зойка точно выслушает, - решила Жанна и с надеждой набрала номер. Зоя её сразу узнала. После нескольких вступительных реплик о том о сём она перебила Жанну:
- Слушай, если ты просто потрепаться, то мне некогда. Если тебе плохо, всё кончено, гипс снимают, клиент уезжает, то могу записать тебя на персональную консультацию. придёшь ко мне в офис, у меня будет час на твои проблемы. Это стоит сто долларов.
Жанна отказалась.
- Ну как хочешь, - сказал Зоя ледяным голосом и повесила трубку.
Это был удар. Зоя, когда-то такая душевная и понимающая, была последней надеждой. Жанне стало совсем плохо. Она просидела в бездействии весь вечер и, уже умывшись и приняв душ, в постели разревелась над своей никчемной жизнью.
Ночью ей приснился Жуков, её первый муж. Будто он стоит за окном и машет ей рукой, а она глядит на него из дома и всё раздумывает, стоит ли открывать. Ей хотелось к нему, но на улице было ветрено, и она не стала впускать в дом холод.
Она проснулась с мыслью о том, что надо бы позвонить Жукову. Когда-то ей было с ним хорошо и тепло. Почему они развелись? Спустя столько лет - кто теперь объяснит, из-за чего они развелись? Наверное, была какая-то причина. Просто Жуков - псих ненормальный - так Жанна всем объясняла. Был ли он психом на самом деле? Может быть, это именно она ненормальная, не смогла ужиться с хорошим человеком. На самом деле ей с ним было хорошо, как ни с кем другим. Просто хорошо, даже сидеть рядом и молчать. От Жукова исходила какая-то особенно энергия, которая к нему притягивала. Он мог не произносить никаких особенных слов, мог вовсе ничего не говорить - и всегда хотелось к нему приблизиться и положить голову ему на плечо. Когда Жанна впервые оказалась с ним рядом, она подумала: хорошо бы от него родить детей. Да, именно так и подумала. Взяла парня в оборот - а он и не сопротивлялся. Вышла замуж и родила детей.
Только парень оказался психом. У него всё время были какие-то завиральные идеи в голове. Вместе того, чтобы нормально жить, как все люди, он вдруг задумался, откуда он взялся, зачем он живёт на свете и есть ли Бог. И взялся выяснять эти вопросы. И с этого момента всё начало рушиться.
В этот раз Жанна не стала вспоминать, как всё рушилось, потому что в голову полезли мысли о том, как всё-таки с Жуковым было хорошо. Они гуляли, держась за руки, потом гуляли с коляской. Потом в коляске лежала Маша, а Светка сидела у Жукова на плечах и всё время сдёргивала с его головы шапочку и надевала на себя. Где-то была такая фотография. Всем было здорово, и ни в каком Боге нужды не было. А потом что-то случилось, и они развелись. Точнее, Жанна сама подала заявление на развод. Но сейчас не хотелось думать о плохом. Было острое желание снова пережить то чудесное прикосновение к милому, славному, прекрасному, близкому человеку, испытать острое состояние любви, которое когда-то переполняло её. В конце концов, в любом конфликте всегда виноваты две стороны - так считают. Ей тоже наверняка есть в чём повиниться.
Жанна набрала номер Жукова. Он ответил очень быстро, слово ждал её звонка.
- Жуков, привет! Ты не спишь? - Жанна не знала, что говорить, но слова вдруг полились сами бурным потоком. - Я тут подумала… в общем, вспомнила тебя, вспомнила нас, как я тебя любила… Жуков, я никогда никого так не любила, как тебя. Мне ни с одним мужчиной не было так хорошо, как с тобой, и я хочу, чтобы ты знал об этом. Сама не знаю, зачем я тебе это говорю, потому что столько лет прошло, и я вообще не знаю о тебе ничего, что ты, как ты, с кем ты, но я очень хочу, чтобы ты знал. Потому что это чувство во мне живо до сих пор, понимаешь? Нет, я не хочу сказать, что я тебя теперь люблю, я тебя даже, можно сказать, ненавижу, потому что ты взял и всё разрушил. Но я знаю, что я тоже виновата перед тобой, очень виновата. Ведь не случайно говорят, что всегда в разводе виноваты две стороны, и я, получается, тоже виновата. Так же, как и ты, а может быть, даже больше. Но я тебя так любила, Жуков, так любила...Что ты наделал! Что я наделала! Ведь я не просто тебя любила - я от тебя детей хотела. И родила, как и хотела. Правда, я хотела, чтобы были девочка и мальчик, а получились две девочки, но ведь это наши девочки, любимые девочки, а ты их даже не видишь, даже не знаешь, как они прекрасны. Жуков, если можешь, прости меня, пожалуйста, я знаю, что я виновата, правда, не очень хорошо представляю себе, в чём именно я виновата, но виновата, поэтому прости меня, пожалуйста...Жуков, ты меня слышишь?
- Да. я тебя слушаю, - откликнулся Жуков.
- Так вот, я тебе всё сказала, что хотела, - выдохнула Жанна.
Жуков молчал.
- Так скажи что-нибудь.
- Да ты, в общем, всё сказала.
- Я ж попросила прощения! А у тебя реакция никакая, так же нельзя.
- А как нужно?
- Жуков, не издевайся! Вот ты опять начинаешь. Я попросила прощения, и я хочу слышать ответ. Ты меня извинил или нет?
- Я полагаю, что когда человек просит прощения, это ему самому нужно, для себя. Потому что он понял про себя что-то важное, а не для того, чтобы его простили.
- Опять философствуешь, да? Вот что я в тебе терпеть не могу, так это твою философию. Ты ещё про своего Бога вспомни, - Жанна начала закипать. Любовь растворялась в пространстве, и она снова возненавидела Жукова.
- Про Бога я всегда помню. И если Он тебя сподобил просить прощения, то я очень рад этому. Значит, я не напрасно просил за тебя.
- Причём тут “просил”?!! Это я сама захотела, сама! Вспомнила тут, как мы с тобой гуляли за ручку, как дети родились, вспомнила, что было хорошо, любовь была. Лю-у-у-бо-о-овь! А ты, как обычно, всё портишь.
- Я очень этому рад. Раз тебе стало плохо, значит, что-то изменилось в тебе.
- С чего ты решил, что мне плохо?
- Иначе ты бы не стала просить прощения, - объяснил Жуков.
- Ничего мне не плохо! Вовсе даже хорошо! Просто я тебя во сне увидела, только и всего. Увидела и решила позвонить. Рассказать, что у меня всё хорошо. Работаю до сих пор, из Парижа вот две недели как прилетела. Во вторник иду с подругой на концерт. И с личной жизнью у меня всё отлично.
- Да, с личной жизнью у тебя всегда всё было отлично. От одного мужчины к другому скакала всю жизнь.
- Жуков! Ты что - до сих пор ревнуешь?
- Не ревную. Но ты всё равно не поверишь, ты считаешь, что все от тебя без ума.
- Не все, конечно. Но я в отличной форме, можешь посмотреть в интернете мои фотографии и убедиться.
Жуков молчал. Жанне снова стало не по себе, вдобавок она вспомнила про Зою, которую он тоже хорошо знал.
- Вообще-то ты прав, мне действительно было очень плохо. Я позвонила Зойке.
- Да, это по адресу, - согласился Жуков. - Она всегда была всеобщей утешительницей.
- Уже нет. Она теперь очень крутой психолог, ей некогда. Предложила прийти к ней в офис и заплатить сто долларов за консультацию. Хотя отлично поняла, что мне плохо.
- Неприятно, согласен. Люди меняются, это не удивительно. Кто-то становится лучше, как ты. А кто-то хуже.
- Ты никогда не ценил меня. Я тебя любила. а ты выбрал философствовать. Странно, что ты до сих пор в монастырь не ушёл.
Жуков снова ничего не ответил.
- Ну что ты молчишь всё время? Я тебе позвонила через столько лет, а ты даже ни одного вопроса мне не задал.
- Ты сама рассказываешь всё, что считаешь нужным. А я понял всё, что меня интересовало.
- Что ты понял?
- Прощения ты попросила, но пока ещё не поняла про себя. Это тебе ещё предстоит.
- Что предстоит?
- Прийти к Богу.
- Да иди ты со своим Богом!
Жанна отключила телефон и с размаху швырнула его в сторону. Телефон ударился о спинку кресла.
- Хорошо, что не на пол, - сказала Жанна и поймала себя на мысли, что сознательно целилась в кресло. К вещам она относилась бережно.
Разговор с Жуковым в итоге вызвал раздражение, зато тоску как рукой сняло. Жанна быстро успокоилась и заснула.
Наутро настроение было нормальное, бодрое. Упаднических мыслей и след простыл, желания каяться не возникало. Более того, она была горда тем, что справилась со своей расхлябанностью и вовремя прервала разговор с Жуковым. Не он прервал, а она сама. Это был её жизненный принцип: разрывать отношения первой. Чтобы не чувствовать себя потом брошенной и не ныть. Она позвонила Светке и сообщила ей радостно:
- Я с твоим папашей сегодня ночью побеседовала.
- Ну, и как?
- Он такой же, как был, влюблённый в своего Бога. И больше ничем и никем не интересуется.
- Мама, зачем ты ему звонила? Чего ты ждёшь от него?
- Что он когда-нибудь проснётся и захочет узнать, что у него есть две дочери. И две внучки.
- Зачем? Ему и без нас хорошо. И нам хорошо без него.
- Но он твой отец! Неужели ты не хочешь…
- Допустим, это произошло. Мы общаемся. Тебе же самой это будет неприятно, и ты всё время будешь звонить и рассказывать, какой он подлец. Не знаю, что там между вами было и кто больше виноват, но раз уж произошло, что произошло, то лучше оставить всё как есть.
- Насчёт того, что мне это не понравится, - ты заблуждаешься, деточка. Но раз ты не хочешь, то как хочешь.
Отключив телефон, Жанна подумала, что Светлана не так уж неправа. Общение с Жуковым не могло не привести к конфликту. Но анализировать прошлые дела ей не хотелось. Она отправилась в спортзад, позанималась йогой, поиграла с гантелями, потанцевала латину. Выйдя из душа, полюбовалась на себя в большое зеркало и осталось собой довольна.
Потом она поехала обедать в кафе и, выбирая меню, вспомнила про приближающийся юбилей. Надо будет снять небольшой зал в ресторане, человек на двадцать, не более, самых близких. Круг общения у Жанны был обширный, и можно было бы закатить вечеринку персон на пятьдесят… но она ещё не была в Новой Зеландии, и предпочла сэкономить денег на путешествие. Да, подготовка к юбилею - дело серьёзное. Хорошо, что она задумалась об этом вовремя. Список самых близких Жанна составила тут же, между фитнес-салатом и постным бифштексом. Сама юбилярша, две дочери, пять закадычных подруг, из них три с мужьями, три бывших любовника, с которыми поддерживались дружеские отношения, пара бывших коллег, пара человек, которые когда-то оказали Жанне неоценимую помощь, пара человек, которым Жанна когда-то помогла, - зачем больше?
По поводу выбора заведения Жанна решила проконсультироваться у Маши, которая работала в журнале "Ресторанный эксперт".
- Мам, я тебе подберу достойный ресторан. И весьма недорогой, - откликнулась Маша. - Но раз уж мы заговорили о дне твоего рождения, то сразу предупрежу: меня не будет.
- Как это не будет? Это ж не рядовой день рождения, всё-таки юбилей, - возмутилась Жанна.
- Я помню про юбилей, я тебе подарок уже приготовила. Но у меня командировка. В Австрию на этот раз. Что тебе привезти? - Маша попыталась поменять направление разговора.
- Да ничего мне не надо, мне надо, чтобы ты была на моём празднике! Это же семейный праздник, для самых близких! Ну какая может быть командировка?!
- Обыкновенная командировка, как у всех. Ну что ты как маленькая, сама в своё время по командировкам ездила и не думала, у кого день рождения или что-то ещё.
Действительно, Жанны не было дома, когда Светке исполнилось десять лет. От той командировки можно было отказаться, но это же был Лондон! Она всегда мечтала о Лондоне. Она тогда привезла девочкам кучу нарядов, и проблема была закрыта.
- Светлана до сих пор на тебя в обиде, - продолжила Маша. - Между прочим, у неё тоже юбилей был – 10 лет! Полкласса пришло, а мамы нет, представляешь! Только бабушка и я. И все спрашивали: где мама? А потом у меня в музыкальной школе экзамен был, а ты тоже уехала. Кстати, тогда не командировка была, тебе просто предложили путёвку со скидкой, и ты предпочла Италию.
- Нашла, что вспомнить! Ты музыку всё равно не любила и бросила играть через два года. Сколько сил мне стоило усаживать тебя каждый день за инструмент, ты никогда не хотела!
- Да я ничего не хотела тогда! Я гулять хотела! Все дети хотят гулять, а не заниматься. Мне музыка очень нравилась, я даже мечтала… да что говорить теперь! Кстати, французским и английским я тоже не хотела заниматься, только ты потом настояла, чтобы я их учила и дальше. А музыку пришлось бросить, потому что пианино в интерьер новой квартиры не вписывалось.
- Маша! Что ты такое говоришь? Причём тут интерьер? Тебе не нравилась музыка!
- Я помню, как ты всем говорила: "Прямо не знаю, куда этот громоздкий инструмент впихнуть! Везде он как бельмо на глазу". Я тогда сразу поняла, что ты пианино выбросишь. В прежней двушке ему было место, а в новой трёхкомнатной места не нашлось.
- Во-первых, мы его не выбросили, а продали, и очень неплохо. Во-вторых… да что с тобой говорить. Ты сегодня не в духе, потому что чувствуешь себя виноватой из-за своей командировки. Ладно, я не буду обижаться на тебя, я не Светка. Но насчёт ресторана ты мне всё-таки подскажи.
- Хорошо, - буркнула Маша в телефон и отключилась.
- Как хорошо я завершила разговор на позитивной ноте, - оценила Жанна и взялась за бифштекс.
Завершив обед, Жанна села в свою тойоту и поехала домой. Машин было много, движение замедлилось, и чтобы не раздражаться, она включила радио. Прослушала весёленькую итальянскую песню, потом печально-заунывный блюз, потом поставили что-то электронно-космическое. Пошёл дождь, сначала слабый, потом усилился, стекло покрылось сплошным потоком, и дворники не справлялись. Жанна хотела снизить скорость, но она почему-то не снижалась. Педаль не отвечала. Жанна испугалась: в такой ливень, с неработающим тормозом ехать было опасно. Захотела перестроиться поближе к тротуару, но из-за дождя не могла различить, есть ли машины справа от неё. Космическая музыка начала раздражала, Жанна выключила радио, но музыка продолжилась. Точнее, она превратилась в странный свист, который то и дело менял тональность. Дождь, к счастью, стал затихать, однако видимость не улучшилась. За стеклом мимо проносились размытые, неясные очертания: то ли люди, то ли непонятные существа, то ли какая-то растительность. Потом всё исчезло, слово машина выскочила из тоннеля, и Жанна обнаружила себя в странном чёрном пространстве, хотя темно не было. Вдали мигали светящиеся точки, напоминавшие звёзды.
Несмотря на необычность обстановки, Жанна абсолютно не испытывала страха, ей стало интересно. Куда это она попала? Её нога, как и прежде, держала педаль, а руки - руль. Было неясно: машина едет или летит? Она не видела, есть ли под ней дорога или какая-нибудь твёрдая поверхность, и она придумала проверить это с помощью бутылки. В машине давно лежала бутылка из-под газировки, которую она всё забывала выбросить. Если бутылку бросить наружу, она непременно должна удариться о дорожное полотно или то, по чему машина едет. Будет слышен звук удара. Или не будет слышен – тогда ещё интереснее: значит, она не едет, а летит.
Жанна опустила стекло и бросила бутылку. Звука не последовало. Жанна долго вслушивалась, но уже было ясно, что твёрдой поверхности нет. Стало даже весело, она подумала, что бы ещё выкинуть, раз такое дело. Рядом лежала папка со старыми документами. Жанна достала бумаги и тоже бросила их вон. В зеркале было видно, как они разлетаются и исчезают вдалеке. Жанна засмеялась.
- Кому-нибудь рассказать - не поверят, - пронеслось в голове. - скажут, что умом тронулась. А жаль… Классное приключение!
Снова капли дождя упали на лобовое стекло, дождь усилился, а когда опять появился свет и видимость прояснилась, Жанна поняла, что она подъезжает к парковке возле своего дома.
- Ну и дела! - сказала она, выходя из машины. Потом стала размышлять: то ли она заснула за рулём и ей всё привиделось, то ли так задумалась, что перестала воспринимать реальность. Ничего не понятно.
Вечером, завершив домашние дела, она уселась перед телевизором и включила новости. В конце программы диктор объявила:
- Сегодня в 15 часов на Ленинградском шоссе произошло необычайное событие. Автомобиль Тойота Королла исчез с проезжей части на глазах у изумлённых водителей. Это событие подтверждается записью видеорегистраторов.
Тут же включилась видеозапись, на которой ярко-жёлтая тойота, ехавшая впереди, спустя несколько секунд исчезла из кадра. Просто была - и исчезла. Можно было подумать, что ролик смонтирован. Номерной знак был неразличим из-за дождя, но Жанна свою машину узнала сразу. Диктор продолжила:
- Мы будем признательны, если водитель, узнавший свою машину, позвонит нам и расскажет, что произошло с ним. Так сказать, репортаж изнутри события.
- Ничего себе! - сказала Жанна. - Значит, это был не сон, не видение! Значит, я - не сумасшедшая. Где же я тогда была? - она выглянула в окно, чтобы убедиться, что с автомобилем всё в порядке и он стоит под окном на своём месте.
Автомобиль действительно был целый и невредимый, жёлтый силуэт ясно выделялся среди прочих машин. Жанна почувствовала острое желание рассказать кому-то о том, что с ней было. Кому-то, кто понимает во всякой мистике-эзотерике. Но кто? Наутро, придя наутро на работу, она за чашкой кофе рассказала коллегам, что видела странный сон, и спросила, может ли кто-нибудь истолковать.
- Путешествие тебя ждёт, - сказала одна коллега.
- На автомобиле, - уточнила другая.
- Ну да! - скорее уж на самолёте, - сказал начальник отдела.
- Да, и произойдёт разгерметизация, и вниз полетят бутылки, - сказал его заместитель. Все рассмеялись, Жанне тоже пришлось сделать то же самое. Тема закрылась как однодневная шутка.
Не такой разговор нужен был Жанне. Она-то знала, что это был не сон. Репортаж об исчезновении автомобиля на дороге её тревожил. Она нашла в интернете видеозапись и скачала её. Решила вечером позвонить Жукову. Всё-таки верующий человек, может, он знает что-нибудь о таких вещах.
 С Жуковым она связалась поздно, словно опасаясь, что её рассказ кто-нибудь может подслушать. Рассказывала она сбивчиво, перескакивая с одного на другое, забегая вперёд и потом возвращаясь к началу. Жуков не перебивал, слушал молча. Жанна всё ждала, когда же он потребует доказательств, и была готова переслать ему видео, где её тойота неожиданного исчезает с экрана. Но он не выказывал никакого сомнения. Несколько раз Жанна спрашивала: “Ты мне веришь?” - и получала в ответ уверенное “да”. В конце концов она сама сообщила, что у неё есть доказательство того, что она не спала и не сошла с ума, - этот самый видеоролик. Ответ Жукова был неожиданным:
- Напрасно ты бутылку выбросила.
- Да причём тут бутылка?!! - чуть не взорвалась Жанна. - Ты хоть понимаешь, где я была?
- Какая разница, где. В каком-то пространстве. Ты не понимала, где ты, поэтому стоило вести себя очень осмотрительно. Ты не можешь знать, каковы будут последствия.
- Слушай, это же просто бутылка. И там никого не было.
- Именно потому, что ты не знаешь, куда ты попала, нужно было себя вести очень корректно, - повторил Жуков. - И вообще, никогда выбрасывай бутылки из окна.
- Можно подумать, что ты никогда ничего не выбрасываешь.
- Уж точно не из окна.
- Но всё-таки: если я действительно куда-то физически попала, то куда? Ведь не только я, но и машина, и бутылка.
- Я уже сказал своё мнение про бутылку.
- Хорошо, я поняла, что надо было вести себя не так, но где это было?
- Откуда я знаю? Миров много…
- Каких таких миров?
- Всяких и разных. С разными физическими законами, разными формами материи, разными измерениями, иногда многомерными. Какие - мы себе даже представить не можем.
- Ну, ты сейчас напридумываешь!
- Невозможно придумать то, чего не существует. Если у тебя в голове возникло что-то, то оно непременно где-то есть. Или было. Или будет.
Жанна не согласилась, но решила эту тему не развивать.
- Знаешь, что самое удивительное? - продолжила она. - Мне совсем не было страшно. Я даже не сильно удивилась. Как будто я сто раз летала на машинах. Было такое ощущение, будто это такой аттракцион: полетаешь - и вернёшься назад через три минуты.
- Вполне возможно, что ты там уже была. И не раз. Потому и не удивилась. Вообще вся наша жизнь - это и есть аттракцион. Или точнее, квест. Пойди туда - не знаю, куда. Нужно понять своё задание и выполнить его. Выполнишь - молодец. Можешь вернуться и перейти на следующий уровень. Иногда на несколько уровней сразу, если хорошо справился. Если плохо справился или не нашёл своего задания - повторно будешь проходить. А бывает, что и вниз упадёшь.
- Ты, разумеется, рассчитываешь сразу на несколько уровней вперёд прыгнуть.
- Кто на это рассчитывает, скорее всего отправится в другом направлении..
- Ты хочешь сказать, что это Бог решает? Вот только про Бога мне не надо рассказывать.
- Сейчас ты сама про Него заговорила.
- Потому что, когда с тобой общаюсь, уже заранее знаю, что ты всё время имеешь Его в виду. И жду, когда же наконец ты скажешь. Я думала, тебе будет интересно, что со мной произошло, а ты всё перевёл на другие рельсы. В общем, спасибо, что выслушал. Пока.
Она обрадовалась, что закончила разговор прежде, чем Жуков начал говорить про Бога. Она верила, что их семью разрушил именно его нездоровый интерес к мистике, поэтому незачем давать ему шанс проповедовать свои глупости. И вообще - она сама прекрасно справлялась со своими проблемами, так что никакая помощь от высших сил ей не требовалась.
На следующий вечер она с подругой Ниной шла на концерт. Навстречу им люди выходили из храма после вечерней службы. Жанна вспомнила про Жукова, повернулась к церкви, помахала рукой в сторону крестов и сказала:
- Привет тебе, Бог! У меня всё супер! - и двинулась дальше.
- Ты что это? - спросила подруга.
- Да так… вспомнила Жукова и его проповеди.
- Как-то ты… без уважения, - заметила подруга.
- Нина! - Жанна даже остановилась. - Ты что, верующая? Вот не ожидала!
- Ну, не то, чтобы да, и не то, чтобы нет.. - уклончиво ответила Нина. - Наверное, что-то такое есть, но ведь никто не знает, что именно.
- Это точно! - обрадовалась Жанна. - Никто не знает! а раз никто не знает - значит, ничего и нет.
- Спорить не буду, потому что не знаю. Но в церковь захаживаю. Молитвы читаю. Думаю, что всё-таки надо с уважением… ведь это - Бог!
- Меня никогда в церковь не тянуло, - объявила Жанна. - Пусть даже Бог есть, тогда пусть Он там, а я тут. Как-нибудь сами справимся.
Места в концертном зале были очень удобные - они сидели в амфитеатре по центру, где хорошая акустика, но не слишком близко к сцене, а ровно под балконом. Жанна регулярно посещала концерты, и, хотя не особенно разбиралась в музыке, концерты известных исполнителей старалась не пропускать. В этот раз всё было испорчено – в середине первого отделения сверху на Жанну упала стеклянная бутылка из-под колы. Бутылка была пустая, но упав с высоты, больно ударила по голове. Жанна поймала бутылку, она была липкой от сладкой воды. Жанна охнула и произнесла довольно громко:
- Вы что там, с ума сошли?!!
Женщина, сидевшая перед Жанной, развернулась и возмущённо сказала:
- Дама, ведите себя прилично.
Наверху кто-то ойкнул: “Извините!” - и раздался тихий смешок.
Понятно, Жанне было не до смеха. Пришлось подниматься и выбираться через весь ряд. Было больно, обидно, и надо было срочно привести себя в порядок. Ущерб от бутылки был невелик - нужно было только руки помыть, - но от возмущения она вся раскраснелась, и стоило умыться и припудриться. Хорошо, что до антракта было достаточно времени. Нина, разумеется, пошла следом за подругой.
- Вообще-то с напитками в зал входить запрещено, - сообщила Жанна скучающей контролёрше. - Какое безобразие!
- Что-то не так? - спросила контролёрша.
- Сверху бутылки кидают, - объяснила Жанна. - Прямо мне в голову попали.
Контролёрша лишилась дара речи, а Жанна с Ниной направились в дамскую комнату.
- Действительно, какое безобразие, - сказала Нина.
- Настроение испорчено, я иду домой, - объявила Жанна.
- Да ты что? из-за такой-то ерунды! Такой хороший концерт пропустишь...
- Уже не хочется никакого концерта. Слушать музыку и ждать, что мне на голову что-нибудь свалится, - не хочу.
- Мы же с тобой планировали прогуляться по Арбату потом, кофе выпить. Ты придёшь в себя, развеешься.
- Сейчас мне только прогулки и кофе не хватает, - саркастически заметила Жанна. Она пощупала голову и, убедившись, что шишки нет, направилась в гардероб.
- Извини, но я хочу остаться, - неожиданно сказала Нина. Жанна рассчитывала, что подруга уйдёт вместе с ней, но она отказалась. Что ж, имела полное право остаться, Жанна даже пожалела, что собралась уходить. Можно, конечно, было и передумать, в конце концов, действительно: подумаешь - бутылка упала! - но раз Жанна объявила, что уходит, надо было уходить.
Быстрым шагом она прошла несколько кварталов пешком до своей машины и всё размышляла, правильно ли она сделала. Порядочно ли было уйти или всё-таки некрасиво по отношению к Нине? Ведь Нина-то ни в чём не была виновата. Должна ли она была уходить вместе с Жанной? Или может быть, Жанна сама совершила глупость, что ушла? В конце концов она вспомнила, что всегда нужно думать о хорошем - тогда всё будет нормально. Что сделано - то сделано: она ушла, а Нина осталась. Всё хорошо. А про бутылку вполне можно забыть как неприятную мелочь жизни.
Дома Жанну ждала хорошая новость: сообщение от дочери, которая нашла ей отличное место для юбилейной вечеринки. Новый ресторанчик, горящий желанием получить отзыв в журнале. Правда, места для танцев там не было, зато было караоке, и поскольку день рождения, то караоке бесплатно.
Жанна зашла на сайт ресторана, изучила меню и решила завтра же забронировать кабинет для юбилея. Было ещё не очень поздно, и Жанна позвонила Нине:
- Как второе отделение?
- Пожалуй, даже интереснее первого. Ты напрасно ушла. Получила бы удовольствие. Как твоя голова?
- Ничего страшного, я хорошо себя чувствую. Звоню напомнить тебе, что у меня скоро юбилей.
- Я помню, Жанночка, конечно, помню.
- День рождения пятнадцатого, это среда, а в пятницу рассчитываю отмечать в ресторане. Ресторанчик новый, Машенька посоветовала. Будет караоке. Надеюсь, вы с мужем придёте, и мы душевно посидим за праздничным столом.
- Караоке! здорово! обожаю караоке! жаль, что не сможем – мы будем в Марокко. Миша взял путёвки как раз на ту неделю. Не расстраивайся! Мы тебе привезём оттуда что-нибудь особенное.
От неожиданности Жанна замолчала. У Маши командировка, у Нины с мужем путешествие. Они словно сговорились сорвать ей праздник. Жанна собралась с силами и сказала как можно более хладнокровно:
- Ну ладно. Хорошей вам поездки. Спокойной ночи.
Было обидно. Можно подумать, что все впервые слышат про день её рождения. Ведь каждый год приходят, заранее сами звонят. А тут такая незадача! Жанна закрыла глаза, выпрямила спину и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Волнение стало успокаиваться. В конце концов, все про неё помнят, наверняка в день рождения будут звонить из-за границы, всё в порядке. Приедут - можно будет встретиться, распить бутылку испанского... или французского… Они расскажут о своих впечатлениях, Жанна - о своих. У неё всегда было, о чём рассказать. Скоро открытие интересной выставки, которой она ждала - она непременно побывает на открытии. Может быть, даже в репортаже засветится. В конце концов, одну пару гостей всегда можно заменить. Надо будет подумать.
На следующий день Жанна договорилась с рестораном, что придёт за два дня сделать заказ и внести предоплату. Потом позвонила подруге Вере по поводу своего юбилея - и снова получила отказ. Вера ехала с внучкой Женей на какой-то танцевальный фестиваль – девочка уже несколько лет плясала в детском ансамбле, и вся нагрузка по сопровождению её на занятия и выступления лежала на бабушке. В этот раз фестиваль пришёлся на Жаннин юбилей.
- Ты только не переживай, - убеждала её подруга. - Ведь день твоего рождения в среду, а мы улетаем только в четверг. В среду я к тебе приеду и поздравлю тебя.
- Верочка, в среду я на работе отмечать буду с коллегами и принимать поздравления от руководства. Конфеты-букеты, подхалимаж и всё такое. Так что даже не знаю, когда домой приду. На работе, как правило, такие мероприятия затягиваются.
- Ну хочешь, я приду во вторник? или лучше после нашего возвращения? Мы уже в понедельник с утра прилетим. Там фестиваль всего три дня: с пятницы по воскресенье, очень быстро. Жанна, у меня для тебя уже подарок приготовлен. Не скажу, что, но тебе точно понравится. Ну почему ты так огорчаешься? У тебя же всегда столько друзей бывает!
- Да как назло Нина тоже не может, и у Машки командировка, - объяснился Жанна. - Если еще у хотя бы одного человека есть причина не прийти, то можно проект с рестораном закрывать.
- Надеюсь, что я последняя, кто не может.
Жанна тоже на это надеялась. Она позвонила одному из своих бывших, весельчаку Грише. Они прекратили близкие отношения, но продолжали общаться, по крайней мере, он никогда не отказывался составить компанию на вечеринку, просто прогуляться вечером или даже съездить куда-нибудь вместе на пару-тройку выходных. На этот раз Гриша отреагировал на приглашение весьма странно:
- Ты мне объясни, в качестве кого я приду? Я тебе не муж, а бывший, прости Господи, любовник. Ты меня приглашаешь на юбилей, где будут твои дети и внуки. Они знают, что мы с тобой давно расстались. И вдруг - здравствуйте, дорогие родственники, прошу любить и жаловать!
- Мы же дружим, - возразила Жанна. - Именно в качестве друга.
- Давай поставим точки над ё, - предложил Гриша. - Я тебе не друг. Я вообще с женщинами не дружу. Я дружу только с мужчинами. С женщинами у меня совсем иные отношения, и именно этих отношений у меня с тобой нет. Закончились.
- Ну ты даёшь! мы же полгода назад вместе катались в Прагу.
- Вот полгода назад у нас отношения и закончились. Поэтому извини, дорогая, на день твоего рождения прийти не смогу.
Жанна была очень огорчена. Гришу она считала если не близким другом, то уж точно человеком, который легко сходится со всеми с любой ситуации. На его блестящий юмор и брызжущую энергию она очень рассчитывала.
Гришу она тоже вычеркнула из списка.
Она вспомнила про Ивана, с которым её тоже много связывало. После того, как они расстались, она неоднократно звонила ему. Однажды, когда она была в соседней области, сломалась её тойота, и он приехал за триста километров буксировать её машину. А как-то ночью у неё сорвало кран, и она вызвала именно Ивана, а не аварийную службу. Потому что знала, что у него дома точно есть новый. Иван вообще был специалист по всему на свете, всё умел и всё мог. Правда, при этом с ним было невообразимо скучно, и Жанна выдержала всего полгода. На приглашение Иван откликнулся, как обычно, с готовностью:
- Жанна, я, конечно, тебя поздравляю и непременно приду. Только вот какое дело… видишь ли, я женат. Точнее, ещё не расписался, но заявление уже подали. Поэтому можно я приду вместе с Леной?
Именно чужой невесты Жанне не хватало на юбилейной вечеринке. Она отключила телефон, и вопрос Ивана остался без ответа.
На следующее утро Жанна позвонила в ресторан и отказалась от мероприятия.
Она немножко порасстраивалась, но быстро взяла себя в руки и сказала себе:
- Очень хорошо! Во-первых, я выяснила, кто чего стоит, а во-вторых, деньги будут сохраннее. Можно будет купить тур не только в Новую Зеландию, но и Австралию. И вообще день рождения - праздник домашний. Караоке, конечно, хорошая вещь, но дома всегда душевнее получается.
На работу она отправилась с лёгким сердцем. Нужно было поговорить с начальством, чтобы ей в день рождения предоставили переговорную для организации фуршета. Причём именно в среду, а не в пятницу, чтобы мероприятие не затянулось до полуночи, и чтобы половина сотрудников не сбежала под предлогом того, что их ждут семьи.
День начинался отлично, погода была солнечная, настроение было деловое и позитивное. Жанна легко влетела в офис, приветливо кивая коллегам и улыбаясь. Не успела она включить компьютер, как её вызвали к руководству. Это было весьма кстати - можно было заодно обсудить предстоящий день рождения.
Руководство обсуждало предстоящие переговоры. Когда все деловые вопросы были исчерпаны, она перешла к обсуждению дня рождения.
- Конечно, можете воспользоваться переговорной, - приветливо закивало руководство. - Кстати, сколько вам лет исполняется?
- Как говорят наши юные коллеги, - столько не живут, - попыталась отшутиться Жанна.
Руководство улыбнулось понимающие:
- С дамами не принято говорить об их возрасте, но вы не только дама, но и сотрудница. Поэтому давайте обсудим этот вопрос по-деловому.
Что-то напрягло Жанну в этом разговоре.
- Мы, разумеется, ваши анкетные данные знаем и в курсе того, что вам исполняется пятьдесят. Это знаковая цифра, - продолжило руководство. - Полвека - шутка ли! Вами накоплен большой жизненный и профессиональный опыт, вы прекрасный работник, мы вас очень ценим. Пора передавать свой опыт молодым.
- Это всегда пожалуйста, - подтвердила Жанна. - Они часто приходят за консультацией, и я никогда не отказываю.
- Мы это знаем, и именно поэтому решили перевести вас на должность консультанта. Прошу вас не беспокоиться, это не предложение удалиться на заслуженный отдых. У вас будут свои обязанности, и главная из них - проведение семинаров, подготовка новых специалистов. Ваше место займёт другой сотрудник. Не скрою, он существенно моложе вас, и у нет такого профессионального багажа. Зато у него профильное образование, и это очень важно. Некоторые вещи, которые вам приходилось осваивать на ходу, он уже знает. Но ему нужно на первые пару-тройку лет надёжное плечо рядом, и этим плечом будете вы. Вы не сильно проиграете в зарплате, зато ваш график будет не такой напряжённый, у вас появится много свободного времени, которым вы сможете располагать по своему усмотрению. Вы же любите посещать выставки, театры… вот и наслаждайтесь жизнью.
Наверное, Жанна не смогла скрыть своего отчаяния - потому что руководство резко перешло к описанию тех благ и выгод, которые она должны получить. Ей захотелось скорее уйти, спрятаться ото всех, но прежде она должна была отреагировать позитивно. Она надела дежурную улыбку и произнесла:
- Я поняла вас. Спасибо
- За что спасибо? - улыбнулось руководство.
- За всё хорошее. За то, что не выкидываете на пенсию сразу, а предоставляете переходный период.
Руководство заулыбалось. Жанна, осталась довольна, что удалось высказать то, что думала, но в позитивной форме. Это давало ощущение победы. Хотя какая это победа? Просто держать лицо необходимо. Она продолжила общаться с коллегами как ни в чём не бывало, но кошки на душе скребли, и это ощущалось почти физически. Там, где по мнению многих, помещается душа, - в солнечном сплетении - происходило что-то непонятное и неприятное.
Жанна не любила, чтобы её переживания или болезни были заметны. На людях она всегда была жизнерадостна и весела. “Моё кредо - бодрость духа!” - частенько говорила она. Но в этот раз справляться со своим состоянием было непросто.
Грядущая необходимость передавать дела не радовала Жанну. Столько деловых контактов наработала она за много лет - и теперь её так легко выкидывают за борт. Она решила, что часть документов отвезёт домой, особенно недавние и очень перспективные контакты, о которых руководство пока не знало. Пусть новый молодой менеджер поработает сам.
Огромное количество бумаг, ждавших своего часа, были сложены в отдельную коробку, которую она хранила на верхней полке в своём кабинете. Жанна встала на стул и потянула заветную коробку к себе. Коробка зацепила лежавшую рядом пачку бумаг, и все они обрушилась на неё. В лицо ей полетели рассыпающиеся листы бумаги, файлы, папки и блокноты. Жанна еле устояла на стуле, прикрываясь руками. Вся стопка оказалась рассыпанной по полу. На шум заглянула секретарша:
- У вас всё в порядке? Нужна помощь?
- В порядке, в порядке, сейчас разберусь, - старательно улыбаясь ответила Жанна.
Разбираться пришлось долго. Помимо заветных тайных контактов, она обнаружила множество незавершённых дел, незакрытых договоров, недоделанных проектов. Хорошо, что эти документы она обнаружила теперь, пока она не передала дела. Она потратила много времени, сортируя бумаги, а в конце концов собрала всё в коробку, чтобы окончательно разобраться дома.
Вечером она попала в пробку: несколько автомобилей перегородили весь проезд. Она успела вовремя свернуть во двор. Проезд был узкий, кривой, маневрировать было неудобно. Когда Жанна почти выбралась из узкого горлышка двора, сзади раздался грохот. Жанна резко затормозила и выскочила из машины. Сверху упало старое пианино и с шумом и треском развалилось. Как будто кто-то выбросил надоевший инструмент с верхнего этажа. Сначала Жанна убедилась, что тойота не повреждена. Потом посмотрела вверх, чтобы понять, кто так неостроумно похулиганил. Но не увидела ни одного раскрытого окна, ни распахнутого балкона. Можно было подумать, что пианино свалилось с неба. Жанна даже подошла и потрогала рукой обломки: вдруг ей всё это только кажется. Однако обломки были настоящими, и несколько последних натянутых струн заныли от прикосновения и, лопнув, задрожали в воздухе.
- Что это сегодня - одна напасть за другой? - посетовала Жанна и даже схватилась за сердце. Не то, что бы оно заболело - просто такое сильное переживание должно сопровождаться этим жестом. Однако, сев за руль, она почувствовала себя не в своей тарелке. Именно так было и несколько лет назад, когда она впервые попала в больницу. Ничего не болело - просто всё было плохо.
- Сейчас доеду до дому, полежу - и отпустит, - уговаривала она себя сама. - Огорчилась, бывает. Разволновалась... ну не умирать же из-за этого. Сейчас приму какую-нибудь таблетку, лягу спать, и всё будет хорошо.
Возле самого подъезда ей стало не хватать воздуха, она распахнула пальто и, припарковавшись, присела на скамеечке рядом с бабулями.
- Неважно себя чувствуешь? - спросила соседка.
Жанна кивнула, попыталась сделать глубокий вдох, но что-то мешало.
- Прямо не знаю, что со мной, никогда такого не было, - пояснила она, когда одышка отступила.
- Всё когда-то в первый раз бывает, - сказала бабуля.
Дома Жанна сделала себя горячего чаю, потом прилегла, полежала с закрытыми глазами, уговаривая себя:
- У меня всё хорошо, у меня всё хорошо, у меня всё хорошо…
Однако лучше не становилось. Тогда она позвонила Светке.
- Что-то мне плохо, дочь, - сообщила она. - Никогда так не прихватывало.
- Вызывай скорую, - сказала Света. - Немедленно.
Жанна нехотя позвонила в скорую. Она была уверена, что дежурная будет уговаривать её просто полежать, а если всё-таки приедет врач - то её будут уговаривать полежать пару дней - и всё пройдёт. Очень удивилась, когда девушка на телефоне, записав симптомы, сказала: “Высылаю бригаду”. Врач оказалась молоденькая, а фельдшер пожилая, но они понимали друг друга с полуслова. Пощупали пульс, сняли кардиограмму, потом понимающе переглянулись, и фельдшерица стала звонить по поводу места в больнице.
- Может, мне полежать пару деньков дома? - предложила Жанна. Ей совсем не хотелось в больницу.
- В больнице за пару деньков вас поставят на ноги, а дома вы только запустите процесс. Собирайтесь.
Жанна достала сумку, сложила туда необходимые вещи. Потом подумала, взяла недочитанный роман, зарядник для телефона и большую косметичку. Она любила хорошо выглядеть всегда.
В больнице Жанну очень быстро определили в палату. Пришёл врач, ещё раз измерил давление, пощупал пульс. Опять сняли кардиограмму, поставили капельницу, какой-то укол и велели спать. Жанна закрыла глаза и скоро отключилась.
Ночью её разбудил громкий голос. Говорила женщина на койке напротив, по-видимому, во сне разговаривала. Просила закрыть дверь, звала какую-то Галю. Голос звучал всё более раздражённо и настойчиво, потом перешёл в крик. На других койках заворочались больные.
- Может быть, ей дует? - спросила Жанна. - Надо бы действительно закрыть дверь.
- У неё деменция, она вообще не понимает, где она, - отозвалась соседка. - Сутками эту Галю зовёт.
- А что можно сделать? - спросила Жанна.
- Ничего. Пару ночей помучаетесь, потом перестанете обращать внимание, - соседка повернулась на другой бок и захрапела. Жанна попробовала заснуть, но старухин голос продолжал звать Галю, Она попробовала звать сестру, но никто не отзывался, тогда поднялась сама и подошла к неспокойной соседке.
- Эй, - сказала она тихо, - Гали тут нет.
Больная, услышав ответ, сочла её за Галю. Схватила её за руку и посмотрела в её сторону невидящими глазами:
- Галя! Перестань мучить меня! Закрой дверь! Пожалуйста, прошу тебя, закрой дверь! Я тебя давно зову, а ты где-то ходишь!
- Я уже закрыла, всё хорошо, - сказала Жанна, и соседка успокоилась. Жанна поправила старухино одеяло и добрела до постели. Теперь можно было спать.
С утра самочувствие улучшилось, и Жанна первым делом сообщила по телефону дочери, что с ней всё в порядке:
- Думаю, денёк для видимости подержат и отпустят. Зачем зря койку занимать?
- Мама, не спеши, я прошу тебя. Не ценишь своё здоровье, так хоть нас с Машкой пощади. Мы тебя любим, - дочь настаивала на том, чтобы мама хорошо обследовалась и подлечилась. - Сегодня не смогу, а завтра приеду разговаривать с твоим врачом.
- Завтра я надеюсь быть дома, - бодро объявила Жанна.
- Кто это тут рвётся домой? - спросил врач, входя в палату. - Только вечером привезли, так что лежите, вам даже не сидеть, а лежать прописано. Го-ри-зон-тально, - и он легонько подтолкнул Жанну в плечо, чтобы она легла.
- Доктор, я себя чувствую превосходно!
- Вот когда мы проведём все обследования и получим достоверные подтверждения, - тогда мы вам поверим, - определил врач. - А пока вам предписано лежать и ни о чём не беспокоиться.
- Доктор! - начала было Жанна, - но доктор уже перешёл к другой пациентке.
Больница - место довольно безрадостное. У всех мысли сконцентрированы на своём нездоровье, оттого и разговоры соответствующие. Через пару часов Жанна уже знала про своих соседок не только имена и состав семьи, но и истории болезни, а также всё про отношения с родственниками. Выяснила она и всю подноготную про врачей, медсестёр и санитарок.
Больничные беседы продолжались с перерывами на процедуры и обследования до самого обеда. Потом был объявлен тихий час, и соседки задремали. Жанне не спалось, она привыкла к динамичной жизни. Лежала без сна и всё рассуждала, какие аргументы привести врачу, как убедить, что она здорова и попала сюда совершенно случайно. Снова забормотала что-то невнятное старуха с деменцией. Жанна поглядела в её сторону и вспомнила, что женщину сегодня никто не кормил. Врач с утра подошёл, назначил ей что-то, но с ней никто не разговаривал и не интересовался, хочет ли она есть или пить. Жанна поднялась и тихонько подошла к её койке.
- Эй, - тронула она соседку за руку, - может, вы есть хотите?
Женщина посмотрела на неё мутным взглядом, и при свете дня стало ясно, что это совсем не старуха.
- Мне дует, закрой дверь, - снова завела она. - Скажи Мите, чтобы он закрыл дверь.
- Как тебя зовут-то? - спросила Жанна, стараясь вытянуть женщину из иллюзорного мира. - Скажи мне, эй!
Женщина смотрела куда-то мимо Жанны, а потом с усилием перевела глаза на её лицо и спросила:
- Ты кто?
- Я Жанна, - ответила Жанна. - Как тебя зовут?
- Милова Инна Аркадьевна, - сказала женщина очень отчётливо. - Москва, улица Ферсмана, дом двенадцать, - она повела глазами по палате. - Где это?
- В больнице, - ответила Жанна. - Ты пить хочешь?
- Да, - ответила Милова и снова провалилась в какой-то иной мир.
Жанна принесла бутылку воды. Милова уже отвернулась в другую сторону и лежала с открытыми глазами.
- Инна Аркадьевна, - Жанна потрясла Милову за руку. - Я тебе попить принесла.
- Галя, накрой меня, мне холодно, - пожаловалась Милова. - Принеси ещё одно одеяло, прошу тебя.
- Я не Галя, я Жанна.
- Дай мне ещё одно одеяло, вон на диване лежит.
Жанне пришлось ещё раз вытягивать Милову из параллельного мира.
- Давай я тебе дам попить, - она приподняла голову больной, и та жадно схватилась руками за бутылку. Напившись, она подняла глаза на Жанну и сказала:
- Ты хорошая, - потом снова отключилась, словно на мгновение, и вернувшись, спросила. - Ты кто?
- Жанна, - ответила Жанна.
Милова опять ушла в собственный мир, и Жанна пошла искать санитарку, которая могла бы поменять ей пелёнку и накормить. Санитарку пришлось искать долго, она мыла полы в другом конце коридора.
- Ох, ничего-то я не успеваю, - посетовала санитарка. - Сейчас домою пол, покормлю её.
- Да вы принесите обед, я сама могу покормить, - вызвалась Жанна.
- Ага, принесу, - кивнула санитарка.
Соседки сообщили, что сегодня дежурит плохая санитарка, невнимательная и хамоватая:
- У неё снега зимой не выпросишь. Вот завтра будет Валя, та хорошая.
Действительно, санитарку пришлось искать несколько раз, чтоб та принесла обед. В конце концов она принесла ужин, и Жанна села кормить женщину с деменцией. Милова и в этот раз не узнала Жанну.
- Ты хорошая, - опять сказала она. - А меня сын бьёт, и Галя ругает.
- Почему это бьёт?
- По чему, по чему, по голове, вот по чему. У меня голова болит.
Милова съела несколько ложек каши, попила и снова отключилась. Жанна легла в постель и поняла, что она очень устала и чувствует себя не очень хорошо.
Прибежала медсстра:
- Где вы гуляете? Вам капельницу ставить надо, скоро вечерний обход, а вас нет, - заворчала она.
- Да вот раздобывала, чем бы Милову накормить.
- Её без вас покормят.
Жанна не стала доказывать, что без неё Милову никто кормить не собирался. Она покорно дала вену под капельницу и тут же захотела спать. Засыпая, она вспомнила упавшее с неба пианино. Надо было позвонить Светке и рассказать обо всём, но заснула раньше, чем смогла протянуть руку к телефону.
Утро началось с шума и голосов: хорошая санитарка Валя меняла Миловой подгузник и постельное бельё. Милова брыкалась и кричала, чтобы Галя оставила её в покое и накрыла её ещё одним одеялом. Валя, поймав взгляд Жанны, произнесла философски:
- Вот так живёшь-живёшь, а потом - раз! - и лишит Господь тебя разума. Не дай Бог никому!
- Интересно, отчего такое происходит? - спросила Жанна.
- У всех по-своему. А у этой не только голова не работает, она и не ходит. А всё живая душа…
Жанна попыталась представить себе, может ли такое случиться с ней, но её фантазии не хватило. У неё-то мозги работают, что ни говори.
- Трудная у вас работа, - посочувствовала она Вале. - и убрать все палаты, и всех лежачих обиходить…
- Сегодня у меня семеро лежачих, но вот такая, которая ещё и сопротивляется, - одна, слава Богу. За сочувствие спасибо, мне тут всё больше претензии предъявляют: бегом туда, бегом сюда… Чуть задержишься у одного - другой уже жалуется. А я с восьми и до восьми даже чаю иной раз не попью - всё бегом со швабрами и пелёнками.
- Я могу покормить эту больную, - сказала Жанна. Я вчера её кормила, только принесите её еду, пожалуйста.
- Вот спасибо, добрая душа, - обрадовалась Валя.
Пришёл доктор, пощупал пульс, сделал назначения:
- Лежать, лежать и ещё раз лежать. Подниматься - до туалета и обратно. И снова лежать.
Соседка понимающе подмигнула Жанне: не выдам.
Перед обедом принесли передачу от Светы: мандарины, яблоки, обезжиренный кефир и минеральную воду. Дочка уже встретилась с врачом, узнала все подробности.
- Всё не так плохо, - сообщила она по телефону. - Доктор сказал, что если состояние будет два дня стабильным, то в понедельник тебя выпишут. Пожалуйста, не бегай и не скачи, я знаю, что ты неугомонная. Себя не жалеешь - пожалей хоть нас с Машей, нам при нашей загрузке ухаживать за тобой будет трудно.
- Не дождётесь! - дежурно засмеялась Жанна. - Буду живее всех живых.
Она несколько раз кормила и поила Милову, каждый раз вытягивая её внимание из параллельного мира. Подумалось: может быть, ей просто не хватает человеческого внимания - потому и прячется от реальности. Жанна пошла на эксперимент: стала разговаривать с Миловой, задавать ей вопросы. Больная всякий раз принимала её за Галю и спрашивала, где она. По-видимому, эта Галя была единственным человеком, который хоть как-то ухаживал за ней. Жаннин интерес к эксперименту завершился, когда Милова, глотнув компоту, резко отбросила её руку и крикнула:
- Что ты мне подсунула? Водки давай!
На этом интерес к общению с пациенткой у Жанны резко упал.
После вечернего обхода она решила прогуляться по больничному коридору и застала Валю в холле. Та сидела в кресле с закрытыми глазами: отдыхала. Жанна присела рядом и спросила:
- Как вы себя чувствуете?
- Милая моя, это вас надо спрашивать, как вы себя чувствуете. А я на работе, просто устала немного к концу дня. И совершенно здорова.
Жанна поделилась с Валей своими мыслями по поводу Миловой, рассказала, как та потребовала водки.
- Вот вам и объяснение, откуда что берётся, - грустно улыбнулась Валя. - Каждый получает по грехам своим, тут и думать нечего. И всё равно жалеть их надо: больные.
- Трудно быть милосердной, когда понимаешь, что перед тобой законченная алкоголичка, - сказала Жанна.
- Эта алкоголичка, у других другие дела, кто-то кого-то предал, кто-то ещё какое злодейство совершил… у каждого своё, - рассудила Валя. - Если покопаться, то в жизни всякого человека было что-то такое. И теперь приходится расплачиваться. А иной болеет, чтобы дети научились быть милосердными, - такое тоже бывает. Вот моя бабушка долго болела, не вставала несколько лет. Мать работала, а я за бабкой ухаживала, кормила её, мыла, подтирала, всё, что положено. Так потом и пошла в больницу санитаркой.
- Моя мама тоже долго болела перед смертью, - неожиданно вспомнила Жанна. Она об этом никогда не вспоминала, потому что мама долго лежала в больнице, а забирать домой лежачую Жанна не хотела. Она договорилась с врачом, что её подержат в больнице ещё пару недель, потом ещё пару, и ещё чуть-чуть. Маму лечили, но все понимали, что любая терапия бесполезна. Она уже никого не узнавала, очень редко приходила в себя и всех спрашивала, где Жанна. У Жанны был очередной роман, который мама не одобряла, и жертвовать личной жизнью она не собиралась. Сейчас, когда она вспомнила об этом, её бросило в жар. Она закрыла лицо руками и замолчала.
- Что с вами? - спросила Валя.
- Да вспомнилось вот… знаете, стыдно рассказывать.
- Если стыдно, то надо рассказать. Расскажешь - легче станет. Только всю правду надо, а не оправдывать себя.
Жанна так и не поняла, почему она согласилась. Наверное, потому, что в Валином голосе не было осуждения. Если она сочувствовала алкоголичке Миловой, то ожидать укора было трудно. Жанна вздохнула, сцепила на груди руки и начала рассказывать. Как мама всю жизнь ругала за её романы, за то, что она не воспитывала детей, а только откупалась игрушками да вещами. Очень хотелось сказать, что мама была неправа, что Жанна на самом деле была хорошая, но не получалось. Неожиданно для себя Жанна обнаружила, что в маминых глазах она была совсем не такая хорошая. Она рассказывала, и слёзы катились у неё по лицу - то ли от жалости е себе, то ли от стыда. Рассказывала, как мама выгоняла её мужчину из дому и заставляла вместо свиданий заниматься с девочками приготовлением уроков, а потом музыкой и французским. Как потом мама тяжело болела. Как противно было прикасаться к маминому старческому телу, потому что оно пахло могилой. Как она обрадовалась, когда ей позвонили из больницы и сообщили, что мама умерла.
- А теперь я сижу рядом с этой алкоголичкой, от которой воняет точно так же, только ещё хуже, и кормлю её с ложечки, - закончила она свой монолог.
- Может быть, это именно для того, чтобы я про маму вспомнила? - спросила она.
Валя ничего не ответила. Они некоторое время сидели молча, потом Жанна встала и сказала:
- Пойду лягу. Мне доктор вообще-то велел лежать, - она немного помолчала и добавила. - Вы меня презираете?
- Нет, что ты. Как я могу? - сказала Валя. - Всё хорошо. Спать иди.
Жанне не спалось - она всё вспоминала маму на больничной койке, без сознания, всё повторяющую: “Где Жанна? позовите Жанночку”. Когда Жанна приходила к ней, та не узнавала её и снова спрашивала: “Где Жанна?”. Потом она пришла к маме в последний раз, та лежала на койке и делала странные движения руками, словно ощупывая себя. К Жанне подошла старая санитарка и сказала:
- Не дальше завтрева Богу душу отдаст. Верный признак.
- Она ещё сто лет проживёт в таком состоянии, - усмехнулась Жанна.
На следующий день ей позвонили и сказали, что мама скончалась.
Эта картина всё время стояла у Жанны перед глазами: мама ощупывает свои бока, грудь, одеяло. С этим она и заснула. Утром она проснулась почему-то в хорошем настроении и чувствовала себя необыкновенно легко.
- Доктор, похоже, я здорова, - сообщила она врачу. - сделайте мне контрольную кардиограмму.
- Вот в понедельник и сделаем, - пообещал врач. - А пока можете потихоньку вставать и прохаживаться. Организму нужна тренировка и нагрузка.
До понедельника Жанна уже сделала гимнастику в укромном уголке, а также соседкам по палате массаж, и занималась Миловой. Её совесть тревожил вопрос: если бы она в своё время уделяла матери больше внимания - сохранила бы она ясность сознания до конца? Эксперимент с Миловой не давал ей однозначного ответа.
Между тем день рождения приближался, и между гимнастикой и кормлениями соседки Жанна звонила подругам и приятельницам, которых хотела видеть у себя в гостях. У всех были какие-то неотложные дела, болезни родственников и собственные недуги, нерешённые проблемы и прочие обстоятельства, которые препятствовали им приехать в назначенную дату. Можно было подумать, что они все заранее сговорились об этом.
Настроение Жанны то падало вниз, то, под напором формулы “у меня всё хорошо” снова поднималось. В конце концов, случаются особые обстоятельства в жизни, - рассуждала она, - когда не получается отметить день рождения. Бывают же войны, цунами, землетрясения, пожары, срочные операции или нашествия инопланетян. В таких случаях действуют по обстоятельствам, а не приглашают гостей. Поэтому Жанна решила ограничиться маленьким дружеским кругом на природе. На даче. Всё равно врачи предпишут ей покой и тихие радости. На дачу с удовольствием приедет Катя, скромная незамужняя подруга, друг детства Васенька, придёт сосед Сергей Иванович с его целованием ручки. Света приедет с девочками.
Ещё она размышляла, не позвать ли Жукова, но не могла решить, хочет она видеть его или нет. Хороший мужик был бы Жуков, если бы у него не съехала крыша на Боге, - всё могло бы быть иначе. Жанна вспомнила, как приятно было с ним танцевать в их молодые годы. Хотя и пятьдесят лет тоже не возраст, почему бы не потанцевать с ним, почему бы не пригласить на день рождения? А начнёт проповедовать - для этого есть Сергей Иванович с Васей, пусть слушают.
Жанна позвонила Жукову.
- Привет, Жуков! - начала она бодро.
- Привет! - откликнулся он и замолчал. Жанна стала говорить сама, сначала про то, как было хорошо с ним танцевать, потом как-то само получилось, что она рассказала про плохое самочувствие и больницу. И даже про Милову, страдающую деменцией. Только про разговор с санитаркой Валей и про маму, воскресшую в памяти, умолчала.
- Как тебе в роли сестры милосердия? - спросил Жуков.
- Ничего, осваиваюсь потихоньку.
- Это полезно.
- Почему ты решил, что именно мне и именно сестрой милосердия полезно? - взорвалась Жанна. - Я всегда любила помогать людям, ты знаешь. Я многим в этой жизни помогла.
- Ты любила быть в центре внимания. Ты всегда помогала тем, кто мог тебя при случае отблагодарить или кто будет всем рассказывать, какая ты хорошая. А просто помогать тебя не устраивало. Маму свою…
- Вот только не надо про маму, - почти крикнула Жанна. И продолжила очень тихо. - Про маму я сама знаю. А ты-то что знаешь? Мы уже были давно разведены, когда она умерла.
- Она мне звонила, жаловалась, что ты бросила: и её и девочек. Что путаешься с какими-то…
- В мои отношения не лезь, пожалуйста, - попросила Жанна.
- Пожалуйста. Ты же спросила про маму - я тебе ответил.
Потом Жуков сам сменил тему и спросил, как она себя чувствует.
- Уже лучше, в понедельник обещали выписать, - сообщила Жанна.
- Тебе нужна помощь? Я могу приехать и проводить тебя домой.
- Действительно, это было бы хорошо. У меня большая сумка с вещами, а нагрузки пока нужно ограничивать. Мне будет приятно, - согласилась Жанна.
- В какое время за тобой приехать?
- Выписывают после двух, может быть, придётся подождать немного.
- Я приеду в два, но с утра позвоню. Подтвердишь мне, что выписывают.
Жанна почему-то обрадовалась. Жуков продолжил:
- Кстати, я посмотрел твои снимки в интернете.
- И как я тебе? - не без кокетства поинтересовалась Жанна.
- Знаешь, печальное зрелище. Женщина, которой скоро пятьдесят, изображает девицу на выданье. Двойной подбородок намечается, складки на талии обозначились, - а ты и причёсываешься, и одеваешься так, будто ты только институт закончила.
Жанна чуть не задохнулась от возмущения.
- У тебя какой-то недобрый взгляд, - объявила она ему. - Ты посмотри, как все комментируют! Все подруги пишут, что я выгляжу отлично!
- Они тебе льстят, пишут то, что ты хочешь прочитать, только и всего.
- Да ну тебя, ты всегда придумаешь что-нибудь неприятное под конец.
Жанна отключила разговор. Достала зеркало, стала рассматривать себя пристально. В уголках глаз сеточка мелких морщинок, но издали незаметно, если густо накрасить ресницы - то взгляд привлекают именно ресницы, а не морщинки. Хотя они есть п никуда не деться. Про двойной подбородок Жуков придумал, хотя если приглядеться… действительно, что есть, то есть. Но только намечается. И вообще, для женщины главное - энергия, драйв, а уж этого Жанне не занимать. Она подумала, что, если бы Жуков встретил её, наверняка бы оценил её бодрость и энергию. Ей снова отчаянно захотелось увидеть и услышать его, даже если он будет говорить про Бога. Она попыталась представить себе, как Жуков встречает её, и задумалась о том, какая у него машина. Вспомнила, что он сказал не “отвезу тебя”, а “провожу тебя”. Да, именно так он и сказал. То есть Жуков планировал доставить её домой на общественном транспорте. Гордая душа Жанны противилась тому, что с ней будет кавалер без личного автомобиля. Это противоречило её представлению о самой себе - мужчина возле неё должен был иметь определённый статус. Наличие автомобиля было призвано этот статус подтверждать. Даже друг детства Васенька, которого она воспринимала как мужчину, ездил на отечественном автопроме, а Сергей Иванович держал в гараже не последних лет, но мерседес.
В понедельник, когда Жуков позвонил, Жанна объявила ему:
- Знаешь, я себя чувствую превосходно. Не приезжай, не нужно. И не беспокойся за меня - я вызову такси.
Она ждала, что разговор продолжится и Жуков будет уговаривать её, а потом она пригласит его на день своего рождения. Но он спокойно согласился:
- Хорошо, пока.
В тот день опять дежурила Валя. Жанне захотелось попрощаться с ней, и она пошла её искать по всему этажу. Валя мыла пол в туалете.
- Меня выписали, - радостно сообщила Жанна. - Пришла попрощаться.
Валя отставила швабру к стене, вымыла руки и вышла в коридор.
- Давай прощаться, - сказала она и тепло обняла Жанну.
- Желаю вам, чтобы у вас на всё и на всех хватило сил и терпения, - сказала Жанна. - И здоровья. Чтобы вы никогда сюда не попали в качестве больной.
- Спасибо тебе, хорошее пожелание. - сказала Валя. - А тебе, добрая душа, я желаю любви и благодати Божьей. Будет благодать - всё будет: и здоровье, и терпение, и силы.
Жанна удивилась. Валино упоминание о Боге не было таким отталкивающим, как бывало во время разговора с Жуковым.
- Интересно вы сказали. Благодать Божья. Я запомню.
Больница выдала Жанне освобождение от работы на три дня, в четверг должен был прийти кардиолог, и вообще ей рекомендовали поехать в хороший санаторий. Вопрос реабилитации было решено отложить на после дня рождения. Потому что день рождения, решила Жанна, особенно пятидесятилетие, - это веха, и возможно, потом всё само собой сложится. Понятно, что празднование на работе в этот день отменилось. После обеда начали звонить коллеги и выражать сочувствие, рассказывать, как её не хватает. Особенно забавно это звучало в устах руководства. Положив трубку после лицемерных слов директора, Жанна сказала:
- Ничего, теперь у вас будет другой менеджер по внешнеэкономическим связям. Надеюсь, с длинными ногами и большой грудью, так что страдать вам не придётся.
Позвонила Света и объявила, что несмотря на болезнь, она намерена вытащить маму на шоппинг. Она решила выбрать ей новое прекрасное платье на юбилей.
- Мамочка, ты у меня будешь звездой! - пообещала она.
- Да уж, звездой на даче! - съязвила Жанна.
- Где угодно, хоть в коровнике!
Они отправились по магазинам. Жанна послушно примеряла всё, что предлагала ей дочь, но дочери все туалеты казались недостаточно шикарны.
- Светочка, ты капризничаешь! Мне и вот это понравилось, голубое, и вот синее тоже, которые ты забраковала, и маленькое чёрное платье…
- Голубое слишком простое, - твердила Светлана. - синее не сидит, а маленькое чёрное недостаточно маленькое для чёрного… потерпи, мы тебя сделаем королевой.
Наконец Светлана с горящими глазами внесла в примерочную платье глубокого зелёного цвета, оттенка тёмной хвои:
- Вот! Нашла то, что надо!
Жанна посмотрела на платье и с ужасом узнала то самое, которое ей когда-то выбрал Костя. В котором она была театре, когда обнаружилась нежеланную беременность. Цвет был один в один, и покрой очень похожий. Её снова затошнило, она отвернулась и жёстко сказала:
- Нет, только не это. И вообще, я устала, мне всё это надоело, хочу домой.
- Да ты примерь! Роскошный цвет, тебе очень пойдёт.
Но Жанна уже одевалась, намереваясь уйти.
- Пойдёт - не пойдёт, какая разница. Сказала: не хочу - значит, не хочу. Я домой еду.
- Мам! Что с тобой? Какая муха тебя укусила? Ну не нравится зелёное - давай купим синее, в конце концов.
Жанна уже бежала по торговому залу прочь. Светлана догнала её на выходе, потянула за рукав.
- Ты понимаешь, что на даче это платье будет выглядеть смешно. Смеш-но! - повторила Жанна по слогам.
- Хорошо, - согласилась дочь. - Тогда мы тебе купим новые джинсы и красивый свитер, в котором не стыдно отметить свой юбилей.
- Ладно, - кивнула Жанна. - Ей было важно, чтобы Светлана не дознавалась, почему она так остро отреагировала на зелёное платье.
Они купили и свитер, и джинсы, и ещё красивые меховые тапочки. Потом зашли в детский отдел, в хозяйственный, выпили по чашке кофе - в общем, вечер удался. Светлана осталась у матери на ночь - с Лизой и Олей согласилась посидеть до утра другая бабушка.
Дома поужинали, выпили вина, разоткровенничались по-женски.
- И всё-таки: почему ты разошлась со Славиком? - спросила Жанна. - Я так и не поняла.
- Да я и сама не очень поняла, мам. Мы с ним даже не развелись, просто устали друг от друга. Он пока там, у мамы, я дома с девочками. Он помогает, его мама помогает, и всех всё устраивает.
- У него же могут появиться другие женщины.
- Могут. А у меня могут появиться другие мужчины.
- У тебя - менее вероятно. У тебя дети.
- У тебя тоже были дети, - возразила Света. - Это тебе совершенно не мешало.
- Ты что, упрекаешь меня?
- Нет, просто констатирую факт. Мы тебе никогда не мешали выходить замуж и разводиться и всё такое.
- Да, - согласилась Жанна. - Представь: мне тут сказали, что бабушка считала, будто я вас бросила.
- Глупо теперь это обсуждать. Сто лет прошло, все уже взрослые, все всё понимают.
- Но я хотела бы знать, если у вас есть ко мне какие-то претензии, - настаивала Жанна. - Может быть, ты выскажешь мне всё, что думаешь?
- Мам, что с тобой сегодня случилось?
- Случилось, Света, - подтвердила Жанна. - Только не сегодня. - События последних дней снова вспомнились так ярко, будто произошли только что. - Сначала пианино. Ну как может пианино упасть с неба? но оно упало именно так. Ниоткуда. Не из окна, не с балкона. А буквально за день до этого Маша мне сказала, что я пианино выкинула. Потом я попала в больницу. Потом там была эта Милова…
Жанна стала сбивчиво рассказывать все происшествия последних дней:
- Каким-то странным образом вдруг стали приходить не просто воспоминания, а какие-то ассоциации из прошлых лет. Вот и это платье сегодня… Знаешь, почему оно мне так не понравилось? - и Жанна неожиданного для себя самой рассказала дочери про Костю, про театр, про то, как почувствовала себя беременной, как ей не хотелось в тот момент рожать. Она не понимала, почему она говорит об этом, зачем она говорит об этом, но именно теперь, в этот момент, это было необыкновенно важно.
- Теперь понятно, почему дядя Костя ушёл от нас, - сказала Света. - Машка очень переживала. Я - не так сильно, потому что я папу помнила. А она к дяде Косте очень привязалась. Она до сих пор говорит, что уж если дядя Костя нас оставил, то все остальные мужчины просто мерзавцы. Она поэтому и замуж не хочет выходить. Мама, надо ей рассказать всё как было, это для неё очень важно.
- Что толку рассказывать? Всё равно ничего не изменишь.
- Дело не в том, чтобы что-нибудь менять, а том, чтобы изменить отношение к человеку. К событиям. Это может перевернуть всю её жизнь, - настаивала Света. К этому Жанна была совершенно не готова. Одно дело - когда по ходу разговора в порыве откровенности что-то приоткрывается, другое - целенаправленно говорить о прошлом.
- Не хочешь ли ты сказать, что Маша и ко мне может изменить отношение? Я ж вам мать!
- Конечно, ты мать. А что - мать не может делать в жизни глупостей? Разве мать не человек, который может ошибаться, например? Можно подумать, что ты бабушку считала святой.
Жанна почти признала свою вину перед своей матерью, по крайней мере в своих мыслях. Однако говорить об этом с дочерью не хотела.
- Между прочим, я тут с вашим папашей общалась по телефону, - решила она сменить тему. - Он даже предлагал проводить меня из больницы домой.
- И как он?
- Я не поняла. Всё больше молчит, а если говорит - то всё про Бога.
Света к Жукову интереса не проявила, на том тема и закрылась.
В день рождения Жанне с утра начали звонить друзья и знакомые, которые отказались приехать в субботу. Хотелось, чтобы позвонил Жуков, и не то, что бы был интерес возобновить отношения, просто хотелось, чтобы он поздравил. Но Жуков не позвонил. Не позвонили и другие бывшие, зато подруги и приятельницы позвонили все, одна за другой. Это было приятно, хотя во многих поздравлениях Жанна отметила нотки формализма.
- Разучились люди говорить искренние речи, - думала новорожденная. - Интересно, а я бы смогла поздравить себя саму сердечно и искренне? - и Жанна стала сочинять сама себе поздравление:
- Дорогая Жанна!.. а почему дорогая? дорога ли я самой себе? Трудно сказать… может быть, лучше сказать “милая Жанна”? Только милая ли я? а что означает “милая”? -“приятная в общении”? Насколько я приятна в общении, если никто не пожелал приехать на юбилей? А насколько мне самой с собой приятно? Например, я считаю себя очень хорошей и очень позитивной. А что означает “позитивная”? Это означает, что у меня всегда всё хорошо, что бы не случилось. Так ли это? Может быть. я себя обманываю? и зачем я стараюсь быть позитивной? Знаю точно: для того, чтобы свои проблемы ни на кого не вешать. Мои проблемы - это только мои проблемы. Зачем тогда друзья, если не делить с ними свои проблемы? - Для того, чтобы делить с ними свои радости. А у друзей проблемы могут быть? - Да, могут, - Жанна вспомнила, что у Веры часто болели внуки, она неоднократно упоминала об этом. - Что я знаю об этом? Может быть, ей нужна была помощь, например, найти хорошего врача. Или просто вместо того, чтобы звать её куда-нибудь сходить, - просто приехать к ней, когда ей приходится быть дома. А я, когда человеку нужна реальная помощь, предлагаю только позитивное общение. Наверняка у меня тоже есть проблемы. Почему я никогда ни к кому не обращаюсь с ними? Почему, когда я попала в больницу, я никому из подруг не сообщила об этом? Потому что не хотела обременять их. А может быть, они как раз хотят быть полезными?
Поздравление не получалось. Зато получался целый список вопросов, на которые нужно было искать ответы. И тут позвонила из Марокко Нина Котова.
- Жанночка, дорогая моя! Поздравляю тебя!.. - но Жанна прервала подругу:
- Нинуля, пожалуйста, позволь я поговорю с тобой просто так? Не надо поздравлений, прошу тебя, мне бы просто поговорить. Со мной что-то происходит, не могу понять, что именно.
- Что-нибудь случилось?
- Случилось, наверное. Хотя ничего, собственно, не случилось. Просто мне надо поговорить.
- Ты меня пугаешь! У тебя всегда всё хорошо, и когда ты просишь просто поговорить, мне уже кажется, что случилось что-то ужасное.
- Нет, не ужасное. Хотя, конечно, ужасное. Я начинаю понимать, что я совсем не такой хороший человек, каким себя считала, что я прожила зряшную жизнь, что от меня никому никакой радости никогда не было.
- Как ты можешь так говорить?!! Ты - всегда такая весёлая, душа компании, всегда вокруг себя распространяешь бодрый дух, рядом с тобой всегда хочется радоваться жизни… правда, у меня не всегда получается.
- В том-то и дело, что я, похоже, не вижу, в каком состоянии люди находятся рядом со мной. Вместо того, чтобы утешить, когда надо, я начинаю веселить, - призналась Жанна. - А теперь оказывается, что веселиться рядом со мной никто не хочет, - у неё подкатил ком к горлу, на глазах выступили слёзы, до того стало себя жалко.
- Ты что там - плачешь? - Нина никогда не видела Жанну плачущей. - Вот это новость! Напрасно ты страдаешь по этому поводу. Да, ты не из тех, кто вытирает подругам слёзы, только ты помни, что люди разные. Одни пожалеют, другие дух поднимут. Ты из вторых, из тех, кто не выслушивает стенания по поводу проблем, но своим настроением покажет, что всё хорошо, надо успокоиться и идти дальше.
- Значит, - рыдала в трубку Жанна, - я всё-таки не такая плохая?
- Нет, ты совсем не плохая. Хотя сочувствовать людям тебе точно стоит поучиться.
- Я упустила время, я пятьдесят лет никому не сочувствовала. Мне поздно.
- Ничего не поздно! Главное, что ты поняла свою проблему, это уже полдела.
У Жанны было острое желание ответить по привычке, что никакой проблемы нет, но она сдержалась и сказала:
- Ага.
С утра Жанна стала собираться на дачу. Закупила продукты, вино, торт, потом стала собирать вещи - она рассчитывала провести за городом недели две. Достала из шкафа целую стопку свитеров и фуфаек, стала выбирать нужное. Она была удивлена: больше половины оказались новыми, надетыми от силы однажды, а иные были даже с ценниками. Этот она покупала в прошлом году, этот перед Новым годом, этот, кажется, года два назад. Зачем покупала? даже не думала, с чем это будет носить, купила почти автоматически: понравилось - взяла. Думала, будет радость. А потом положила в шкаф, и вся радость закончилась. Да и была ли она - эта радость? Может, и не было никакой радости-то - только ожидание её. Пришла в магазин, скользнула глазами по вешалкам, за что глаз зацепился - то и купила.
Она расстроилась, потом подумала, что ничего страшного, можно продать, пусть дешевле, но вещи хорошие, так что покупатель найдётся. В конце концов, что-то отдаст Светке - у неё такой же размер.
Она отобрала вещи для дачи, а остальное сложила обратно в шкаф.
Празднование юбилея было назначено на обеденное время. Катя с другом детства Васей приехали вместе на Васином отечественном автопроме, привезли огромный букет хризантем, пришёл сосед Сергей Иванович с собственноручно выращенными цветами. Света накрывала на стол, Лиза с Оленькой ей помогали.
Было суетно и весело, и очень по-семейному. Жанна была непривычно тихой и приветливой. Вася с Катей даже заподозрили, что она не очень хорошо себя чувствует.
- На вас не угодишь, - отшутилась Жанна. - Кому-то кажется, что я слишком шумна, кому-то - что слишком тиха. Я только из больницы, так что мне сильно веселиться и скакать, как в молодые годы, врачи не рекомендуют. Так что любите меня сегодня такой.
- Как это на тебя не похоже! - удивилась Катя. - Даже странно слышать, что у тебя проблемы со здоровьем. Ты никогда ничего об этом не говорила. Надеюсь, это не очень серьёзно?
- Всё поначалу кажется несерьёзным, - заметил Сергей Иванович. - К своему здоровью следует относиться очень внимательно. Вот вы всегда говорили, что у вас отменное здоровье. Может быть, вы проглядели первые сигналы?
- Возможно, - Жанна согласилась скрепя сердце. Очень хотелось, как всегда, сказать, что всё у неё хорошо. - Говорят, что у женщины старость наступает, когда в косметичке вытесняют пудру и духи. Так вот: у меня пока в косметичке только косметика!
- Мама, ты неисправима! - засмеялась Светлана.
- Не хотите же вы за праздничным столом обсуждать диагнозы и способы лечения? Для этого есть врачи, с ними и надо обсуждать болезни, - сказалась Жанна.
- А врачей? с кем обсудить самих врачей? - пошутил Вася.
- Вась, врачей с тобой с удовольствием обсудят товарищи по несчастью в больнице. Или в поликлинике. А я сейчас с удовольствием спела бы вместе.
Оказалось, что у Сергея Ивановича есть аккордеон, и он очень любит играть и петь. Отправили соседа за инструментом, заодно нужно было выгулять собаку. Василий пошёл проветриться вместе с ним.
Пока Светлана накрывала к чаю, Жанна спросила Катю:
- Катюша, ты меня сто лет знаешь. Скажи мне: на сколько лет я выгляжу?
Катя замялась.
- Скажи честно, так, как есть, без дураков, - настаивала Жанна.
- Если честно… ну, если совершенно честно, на свои пятьдесят - выглядишь. Ну, на сорок восемь. Хотя по фигуре можно дать и сорок.
- А лицо?
- Жанна, не надо меня пытать, пожалуйста. Я ж знаю, что ты всегда стараешься выглядеть очень хорошо, это стоит и усилий, и денег… ты молодец, в общем.
- Да я не про усилия, а про результат. Может быть, он и не стоит таких усилий? - уточнила Жанна.
- Да, возможно, и не стоит. Скорее, это нужно для собственного успокоения: ты знаешь, что сделала всё возможное, чтобы выглядеть на все сто.
- То есть выгляжу на все сто для своих пятидесяти?
- Да, именно так.
- Получается, что вы все: и ты, и Нинка, и Вера, и все остальные… когда мне ставите когда пишите в интернете, что я красавица и супер-пупер, - вы все врёте мне?
- Ну… совсем немножечко. Есть вещи, о которых просто так, в лоб, не скажешь. -призналась Катя. - Например, ты иногда одеваешься как секс-дива. Ну ты же не секс-дива, Жанна, тебе же пятьдесят.
- Пора остепениться?
Катя кивнула.
- А почему вдруг ты заговорила об этом?
- Жуков сказал. Общались мы тут с ним...
- Да, Павлик всегда был таким...
- Каким?
- Нелицеприятным.
Жанну удивило, что Катя назвала Жукова по имени. Почему-то она сама с тех пор, как в их семье возникли первые противоречия, звала мужа только по фамилии. Она сама не могла понять, почему. Возможно, потому, что имя Павел ей не нравилось. Она считала, что оно слишком мягко звучит.
- А что это он тебе позвонил?
- Я сама ему позвонила. Вдруг вспомнила, потянуло к нему. Знаешь, подумалось: пятьдесят лет. Полвека. Захотелось обернуться, проанализировать, понять, что позади, что впереди. Что осталось там безвозвратно, что можно с собой взять дальше…
- И как анализ?
- Да как-то не очень радостно.
Катя вдруг повернулась, ищу глазами Светлану.
- А что - Света боржоми уже унесла? Пить что-то хочется.
- Я сейчас принесу, - Жанна поднялась и пошла на кухню за водой.
- Скоро чай-то? Катя просила боржоми, пить хочет.
- Да вон бутылка, на подоконнике, возьми.
Жанна взяла боржоми, но по пути бутылка выскользнула из рук. В глазах сразу встала знакомая картинка, и она всё вспомнила!
- Катя! Света! Я вам сейчас всё расскажу! Это важно!
Света с испуганными глазами прибежала из кухни, с полотенцем в руках. Катя вскочила со стула.
- Что такое?
- Успокойтесь, пожалуйста, всё хорошо. Я поняла одну важную вещь. Про бутылку. Сначала я должна рассказать, что со мной было.
- Ты про пианино? - спросила Светлана.
- Пианино было потом. Сначала была бутылка. Ох, надо ещё Нине позвонить, рассказать.
- Нина в Марокко, - напомнила Светлана.
- Я была в одном месте… подробностей не рассказывать не будут, потому что это не важно. Вы не поверите. В общем, я выкинула бутылку. В окно выкинула.
- И что такого?
- А то, что я через день получила этой самой бутылкой по голове. В ответ получила, понимаете? Это как говорят: что посеешь, то и пожнёшь. Вот я и начинаю пожинать… Как раз полвека подряд всё выкидывала, теперь получаю обратно.
- В каком смысле по голове? - спросила Катя.
- В самом прямом! На меня та самая бутылка упала. То есть не та самая, конечно, другая. Конечно, не нарочно, кто-то уронил во время концерта мне на голову. Так надо было, потому что я тоже бутылку бросила. Нина свидетелем была. Только я тогда не связала одно с другим. А потом были бумаги…
- Какие ещё бумаги?
- Бумаги тоже выбросила. И потом они мне на голову полетели.
Светлана и Катя смотрели непонимающими глазами.
- Ох, девочки, дорогие мои, история не на пять минут. Как-нибудь расскажу. Главное, что я сама поняла то, что нужно. Будет повод позвонить Жукову. - Жанна поднялась и пошла в кухню за чашками. Отчего-то стало очень радостно и легко.
Потом пришли Сергей Иванович и Василий с аккордеоном. Пели старые любимые песни, вспомнили детские песни, и Лиза с Олей тоже пели вместе со всеми. Когда пробило девять, все спели “Спят усталые игрушки”, и Света увела дочек спать.
- Не знала я, Сергей Иванович, что вы музыкант, - сказала Жанна. - И певец неплохой. Почему вы раньше никогда об этом не говорили?
- Повода не было, - милая Жанна. - Теперь вы знаете, так что захотите петь - приходите, милости прошу.
- Как удивительно у меня начинается вторая половина столетия, - сказала Жанна.
- Удивительно хорошо или удивительно плохо? - уточнил Василий.
- Не знаю, - призналась Жанна. - Скажу так: удивительно трудно, но в результате потом удивительно легко. Что-то меняется.
- Надеюсь, что к лучшему, - сказал Сергей Иванович.
Они сидели до полуночи, пели, разговаривали. Перед сном Светлана сказала матери:
- Какой не обычный для тебя день рождения. Спокойный, тихий.
- Тебе не понравилось?
- Напротив.
Жанне тоже понравилось. Новые откровения требовали спокойных размышлений.
- Хорошо, что мероприятие в ресторане сорвалось. Наверное, так и должно было случиться, - подумала она. Потом вспомнила Жукова, его постоянные мысли о Боге, и ей пришло в голову, что он, возможно, не так уж неправ. Она даже подумала, что хорошо бы сходить в церковь - ведь наутро воскресенье, а это вроде праздника. С тем и заснула.
Когда она проснулась, солнце было уже высоко. Гости потихоньку собирались к завтраку. Лиза и Оля уже были во дворе, Светлана собирала завтрак.
- Хорошо бы прогуляться, - предложила Жанна. - Погода хорошая.
Решили после завтрака пройтись. Говорили всё больше о погоде и природе. Когда дошли до церкви, горячее желание Жанны войти исчезло: она застеснялась. Представила себе, как соседки начнут комментировать её появление в храме: ведь надо будет как-то объяснить им свой приход. Она вздохнула и хотела пройти мимо. Но тут предложила Катя:
- Давайте в церковь зайдём.
- Это прилично будет?
- Конечно, сюда каждый может в любое время прийти.
Вошли. Катя и Василий перекрестилась перед входом и поклонилась. Жанна раздумывала: нужно ли ей повторять все эти ритуалы? Она чувствовала себя неловко. Так ощущает себя человек, которого давно приглашали, а он всё отнекивался и отговаривался надуманными причинами, и вот наконец пришёл. И приятно, и несколько стыдно.
Василий снял шапку, Катя надела платок, предложенный ей старушкой, и показала Жанне, что она тоже должна так сделать. Жанна повязала платок, и стало проще: она перестала выделяться из толпы женщин. Катя взяла свечку и подсказала Жанне шёпотом:
- Можешь подойти к любой иконе, поставить и попросить.
- О чём? - спросила Жанна
- О чём хочешь. О самом главном.
- Я не знаю, кто тут на иконах.
- Это неважно. Проси Бога.
Жанна взяла свечу, подошла к иконе, на которой был изображён какой-то святой. Он был странный, очень худой, словно изголодавший, весь взъерошенный, завёрнутый, словно дикарь, в кусок ткани, а на груди множественными тонкими линиями были обозначены рёбра. Жанну охватило странное чувство жалости к изображённому человеку. Ей показалось, что на неё кто-то смотрит сквозь эту икону: не этот изображённый, а кто-то другой. Взгляд этот был измученный, но очень строгий - словно от неё чего-то ждали. Жанну охватило томление, когда она зажгла свечу и мысленно сказала:
- Господи… - а дальше не знала, что говорить, потому что её стали душить слёзы. Слёзы стояли в глазах, в горле, а ей казалось, что это стыдно, чтобы вот так, при всех, разреветься. Но слёзы прорвали плотину её сопротивления, она разрыдалась самым неприличным образом, и когда этот поток начал иссякать, она вытерла рукавом покрасневшие глаза и сказала:
- Господи, у меня столько проблем! сделай что-нибудь, пожалуйста. - после этого поставила свечу и вышла вон.
Солнце брызнуло ей в глаза, и то ли от солнца, то ли от обращения к Богу она почувствовала себя очень легко. Вышла за ней Катя, потом Светлана с девочками. Лиза радостно сообщила:
- А мы тоже свечки поставили!
- Молодцы девочки! - похвалила их Катя. - А о чём попросили?
- Чтобы всем было хорошо, - Лиза посмотрела на маму: правильно ли сказала? А Оля добавила:
- А я просила, чтобы папа и мама нас вместе сводили в зоопарк, - и тоже вопросительно посмотрел на маму. Светлана улыбнулась и кивнула.
Никогда у Жанны не было такого душевного дня рождения.

Пробыть на даче две недели не получилось. Приехала из командировки Маша, потом Нина вернулась, все хотели видеть Жанну. Другие подруги, которые по каким-то причинам не смогли прибыть в субботу, тоже рвались к ней в гости. Только Вера никак не могла приехать: внучка у неё приболела.
- Давай я к тебе приеду, - предложила Жанна. Надеюсь, что Женя не в критическом состоянии?
- Нет, она просто покашливает, приезжай, конечно, - радостно согласилась Вера. Жанна взяла бутылку вина, торт и поехала к подруге.
Жизнь снова входила в свой активный ритм, - только на работу Жанна пока не ходила. Она уже стала подыскивать себе санаторий, чтобы уехать хоть на пару недель. Но позвонили с работы и попросили её передать дела новому менеджеру - раз уж она так надолго выпала из деятельности.
- Хорошо, могу завтра прийти, устроит? - согласилась она. - А что за новый менеджер, кто таков?
- Молодой человек после академии, весьма перспективный, Сергей Константинович, - ответили ей.
- Ишь ты, Сергей Константинович! - подумала Жанна. - А я всё Жанна да Жанна, надо и мне переходить на имя и отчество.
Передавать Сергею Константиновичу все свои секреты и тонкости профессии она не планировала.
Она приехала в офис к началу рабочего дня и сразу пошла знакомиться. Представилась она как Жанна Олеговна и предложила молодому человеку для начала рассказать о себе.
- Что вам рассказать? У меня профильное образование, В институте я защитил две курсовые, написал несколько статей, на которые ваш директор обратил внимание. Он предложил мне начать работу без отрыва от учёбы. Но тогда обстоятельства не позволяли…
- Семейные обстоятельства? - уточнила Жанна.
- Нет, я не семейный пока, с родителями живу. Если вас интересует, какие обстоятельства…
- Хотелось бы понимать.
- Да я ещё одно высшее образование получаю. В сфере математики. Видите ли, там, где экономика, там и математика. Мне это очень интересно.
Жанна кивнула понимающе. Парень ей нравился.
- Пойдёмте, я вам сейчас передам все пароли от компьютера…
Жанна представила себе его на переговорах. Выглядел он весьма представительно, держался уверенно и естественно, без наглости - то, что нужно. Не случайно директор его приметил. Сергей Константинович вышел за ней, на ходу прикалывая бейдж к пиджаку. На бейдже было написано: Кууков Сергей Константинович. Жанна застыла. Сергей Константинович поймал её взгляд и улыбнулся:
- Все спрашивают, нет ли здесь опечатки. Нет. Фамилия моя Кууков. Вот так с двумя У, как ни странно. Вообще-то фамилия когда-то была Кутуков. В 1919 году паспорт моему прапрадеду выписывали в сельсовете. Председатель, должно быть, только-только грамоту освоил - вот и написал с ошибкой. Так и пошло гулять по документам.
Эту историю про безграмотного председателя Жанна уже слышала неоднократно: её рассказывал бывший муж Костя Кууков. Он хотел восстановить фамилию в её правильном написании, но подтвердить не удалось. Где-то архивы сгорели, где-то документы были утеряны… Итак: сегодня Жанне предстояло передавать дела Костиному сыну. И потом консультировать его какое-то время. Она и смутилась, и обрадовалась одновременно. Смутилась - потому что хотела скрыть от него многое и нужное, осложнить ему работу. Обрадовалась - потому что поняла, что ни за что не будет чинить никаких препятствий. Будет изо всех сил помогать Сергею Константиновичу и вообще отнесётся к нему как к сыну. Раз она отказалась от одного Костиного сына, то другому отдаст все силы. Правда, знать об этом Сергею и Косте не обязательно.
Потом стали подходить коллеги, поздравлять с прошедшим юбилеем. Тут же достали шампанское, устроили импровизированный фуршет. Руководство, как выяснилось, к Жанниному юбилею выписало щедрую премию. И всем она была нужна, оказывается. Так что всё было хорошо как никогда.
Покинув офис, Жанна решила, что она вполне может позволить себе купить себе то самое платье хвойного цвета. В этом был важный тайный смысл: она признала то, что было. Она поехала в торговый центр, примерила платье и убедилась, что цвет действительно ей необычайно идёт. Никаких неприятных ощущений от этого платья не возникло. Жанна даже пожалела, что всегда избегала этого цвета. Она сразу надела это платье и поехала к Светлане. Очень хотелось позвонить Жукову и назвать к нему по имени, а потом рассказать всё-всё по порядку. И про бутылку, и про пианино, и про Милову, и про платье. Про то, что всю жизнь её куда-то несло бурным потоком, из которого она никак не могла выбраться. Несло, несло, а потом вдруг - раз - и что-то стало меняться. Про то, как трудно меняться: потому что поток стремится дальше. Про то, что она обратилась к Богу. Может быть, обратилась не как надо, но пусть Павлик ей подскажет, как правильно. И она обязательно это сделает, только это будет уже другая история.