Родина электричества

Пишут, секс в большом городе получит продолжение, и это пострашнее сластелина, хуже гарри, тяжелее престолов. Вечный зов. Каждый раз, когда на экране мелькали чудесные мериканские дамочки, слал проклятия изобретателю электричества - сидели бы себе при лучинках, по рюмочке и на боковую. Световой день без перевода стрелок.
Природный, мать его, цикл - ведра и коромысла, лапти, онучи и портянки. Из бытия в небытие без психологии и словоговорения, пафоса или позы - родился, поплодоносил, преставился. Просто и понятно. Нет лишних людей, неразруленных вопросов, тягостных раздумий и горьких разочарований.
Нет, разбудили Герцена, засмотрелись в зеркало, объединили пролетариев - покатилась телега. Лошадь на трактор, из рупоров картинка,а в космосе не нашли бога. Зырк глазками в перископах туда-сюда по галактикам - не видать, так и запишем, а кто есть - мы, щаловеки, и ничто человеческое нам не противно, не противопоказано. Хочим вдоволь еды, вдоволь одежды. Хлеба и зрелищ. Забезденег. Вот бытия вашева не хочим, пусть само лезет через сущее, если дырку найдет.

Благоверная по совету Феди готовит капусту с сосисками. Аристократическая еда - советская, проверенная. Вчера мыла окна, потом шила и примеряла платье, а я, загодя вынув с тырнета нетронутое лицо, заинтересовано кивал - превосходно, изумительно, нет, длина нормальная. Внимательный, сегодня собирается краситься, хуже всего, с моей помощью, поэтому немного волнуюсь - чай не липософии выдумывать.
Вообще, наши бабы непобедимы - повылезали и окошки натирают, цтоб слонецный цвет заиграл на подухах и перинах. Третьего дня моя понеслась дачу стирать. Сделала маску с прорезями для ушей и алю-улю - там же нечем дышать, грязища, громко заявила она - ага, живем тут, дышим там. Женска логика, вечно руки чешутся.

Прилетело приглашение на курсы. Философия он-лайн, введение. Всего две семьсот. Недорого. Интересно, сколько будет стоит оглавление и список литературы. Вон Дугин забесплатно поет. Аристотель с Платоном тоже, но в офф-лайне. Демокрит, тот да, кочевряжится, атомщик хренов, понаделал делов и того - изономист, кто теперь атараксии подкинет. Разве Амазон, но две семьсот удивительно жалко.
Честно говоря, с появлением психологии и анализов бытие исчезло насовсем - в свидании отказано, и слава богу. Человек отвязался от рыцаря. Только ежик, только хардкор - всплыл из глубины и бултыхается в прохладных струях. Экспликация, плоскость, в лучшем случае, риманова поверхность, а точнее, круг, вписанный в квадрат три на четыре.
Суперпозиция славных состояний ее величества позы - от снисходительно улыбчивой легкой грусти до серьезной обиды и праведно пламенеющего гнева, но уже с фиксацией. Анальной, и тому подлинное доказательство имеется - инстаграм.

Всемилостивейшая сеть намедни прислала уведомление. Мы хотим помочь сохранить дружелюбную атмосферу, поэтому из вашей группы "Литературная эстафета", пишет робот-зазнайка, была удалена единица контента, а кто, что, какая, когда, за что и почему ни гу-гу. Прям любопытство разыгралось - что именно удалили. Ума не приложу.
Дружеская атмосфера в группе скакнула, сами понимаете, на новый уровень правды, и участники тайно целуются по углам от нахлынувших из сети чувств-с, но прошу, скажите, кто -  кто или что портили дружбу с атмосферой, кто посмел, кто наплевав на светлоокие нормы алмазного сообщества чистых посягнул на невинность и утратив стыд запостил недопустимое.
Страшно подумать, может, это слово "н*е*г*р", а может, не приведи господь, сексизм, или кто-то ортодоксальный по старинке ругается папой-мамой, забывая нейтральное партнерство и толерантное супружество.
Оскорбили блогерок - нет, профессорку назвали женщиной - тоже нет, разожгли пионерскую гомофобию - голову на отсечение. Мучайся теперь бессонницей, депрессией, апатией или кошмарами.

Иногда посещает страшный сон. Верней, не сон - сны различаются, общий момент. Забухал. Сегодня снились Каунов и Толик Надежин. Собрание акционеров, загородная гостиница, а я бухой. Глухо, многодневно. Прям, чувствую в себе алкоголь - в крови, на языке, башке. Хочу ево выгнать - не получается, а этим пытаюсь доказать, что ненадолго. Истово, горячо, с обидой, но они не верят.
Раньше был сон "за рулем" - рулю, главное, получается. Жму гашетку, ускоряюсь, притормаживаю, поворачиваю. Как взрослый. Сам себе не верю - неужели это правда, а в последнее время перед засыпанием высота - смотрю из окна, а там не десятый, сотый. Или тысячный, даже дыхание сбивается и ложечка колом встает.
Про баб умолчу - интим, все дела, но хорошие. Вообще хорошие. Ни разу не иностранки - местные, свои. Бляха муха, эсэсэсэрные девчонки были огонь. Без лишних изломов. Походы, вылазки, соберушки - хоть север, хоть тьмутаракань. Неважно, главное, вместе. День, ночь, лето, зима. И одежды - без ихних Версасси. Многие шили сами. Надо сказать, получалось. Мне нравились, а что там одето-надето. Не вериги-лохмотья, и ладно.
Ни фига не боялись, доверяли. Плечом к плечу, глаза в глаза. Неслись за тридевять, чтобы пять минут вместе постоять, проводить, обнять, но чтобы на девчонок руку поднять - боже упаси, в кошмарном сне не приснится. Наоборот, целый артикул существовал. Идем с ней вдвоем, а из арки страшный хулиган. Твой друг, разумеется. Или одноклассник - типа пьяный, хамский, противный, с приставанием и грубостью, а ты его через бедро прямиком в сугроб. Фишки круто вверх - вплоть до поцелуя.

Вообще, тему фейсбучного бана пора закрывать. Бьют уже не по штабам, а по площадям. Множат на ноль всех подряд - поэтов, художников, стихи и прозу, комментарии и посты, аккаунты и целые континенты. Такое у них сообщество, дружескую атмосферу которого нельзя нарушать под страхом обнуления. Ну что ж, на войне, как на войне, и если враг не сдается, его уничтожают.
Тоталитаризм, еще не полный и окончательный, но стремящийся стать таковым - кто не с нами, тот против нас. Плавали, знаем. В старое время это называлось пролетарским гуманизмом - добро должно быть с кулаками. Уж как только не стебали усатого писателя Пешкова - за горящее сердце Данко, девушку и смерть, которая вышла посильнее Фауста Гете, Буревестник - глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах, музыку толстых, остров Капри, волосатые ноги и, конечно, Пелагею Ниловну - кто сказал мать при новобрачных.

Бывая у бабы Поли подолгу смотрел на проспект Ленина - второй этаж, окно над комиссионкой, все как на ладони. Троллейбусы, автобусы, редкие грузовички с деревянными бортами, волги, москвичи и даже конные повозки. По чуть-чуть, тогда как в западном кине машины шли плотным потоком - напомаженные ситроены, строгие мерседесы, пахнущие фашизмом бмв, шикарные лимузины и огромные американские кабриолеты. Мало того, города ночью светились ярче тысячи солнц - Филипс и Пепси, Кола и Мальборо.
Ослепительно яркий мир, где красивые женщины ломаются не более двух минут, полно баров с оцинкованной стойкой, где рекой льются виски и джин, ром и текила, арманьяк, шартрез, абсент и кальвадос. Дело Ремарка-Хемингуэя жило и побеждало, а у нас машина в час. И это на проспекте, а по улице Пушкина -  в день. И реклама соответствующая - не забудьте выключить утюг, летайте самолетами аэрофлота, храните деньги в сберегательной кассе, а при пожаре звоните ноль один. Или пластинки - помните наши зубодробильные конвертики, цветы со штампом Мелодия, а если картинку тиснут - глаза б не видели, а там, у них  эрмитаж и лувр в одном флаконе, да какой лувр, в тысячу раз лучше, битлы и алес купер, элтон джон или Иисус Христос суперстар. Какая печать, глянец, фото, вкладыш - все написано, расписано, даже тексты песен. Студия, лейбл, с в кружочке - произведение большого искусства.
Сигареты, бутылки и жвачка, джинсы, пластинки, пакеты, кино и машинки, секс и рок-н-ролл - хватило, чтобы освободить полмира, расчистить место для нового и прекрасного человека. Он не нюхает клей и не курит траву, не ругается матом и не обижает слабых, любит все живое и плачет от умиления при виде новорожденного существа, хочет оздоровить планету, исправить климат, выровнять бедных и богатых, воспретить всякую дискриминацию и носить модные одежды. Смузи, гаджеты, стартапы.
Итс вандерфул ворлд, а герой настоящего момента - сетевое никак. Социально одобренный контур, блестящая периферия климта с полным, принципиальным и бескомпромиссным ничтоже изнутри.
Женя Лукашин отдыхает - он хоть трепыхался в присутствии женщин, редко, но пил с мужиками, пел под гитарку, мог побороться в снегу, картинно порвать фотографию соперника и предложить руку собаке. Короче, сохранял признаки традиционного человека. Или Бузыкин. Тоже не очень герой, но работоспособный, жена, любовница, запарки и нестыковки. Мучения совести, ложь во спасение и трудная жизнь. Даже герой утиной охоты напоминает человека - страшного, маргинального, отвязанного манипулятора, тем не менее, с бесчеловечно человеческим лицом.

Обнулили. И тех, и других и третьих, что уж говорить за стариканов. Всю картинку портят. Нудят, зудят, призывают и проклинают, а сами трех клавиш нажать не могут.
Судьба, как ракета - написал поэт Вознесенский - летит по параболе, обычно - во мраке и реже - по радуге. Ошибся - мрак нынче радужный, и будет вам светлый путь, небесные ласточки, обязательно будет. Родина электричества.