de omnibus dubitandum 116. 373

ЧАСТЬ СТО ШЕСТНАДЦАТАЯ (1915)

Глава 116.373. МЫ ПРОСТО СОШЛИ С УМА ОБА…

    Под воротами странного здания оказалось так темно, что не видно было ни кучера, ни лошади. Низенькая дверь с матовым, изнутри освещенным окном смутно желтела в темноте.

    Нида Сергеевна вышла первая, и, стоя на ступеньке крылечка, терпеливо ждала, пока Венков, торопясь и путаясь, рассчитывался с извозчиком. Ему было неловко перед этим бородатым, наглым мужиком.

    Когда же он, пряча кошелек в карман, подошел к ней, Нида Сергеевна уверенно толкнула дверь, и они вошли в полутемный широкий коридор, по обеим сторонам которого шел ряд дверей. Совершенно лысый лакей в зеленом фартуке медленно поднялся навстречу.

    – Номер!.. – резко сказала Нида Сергеевна и быстро пошла вперед по коридору.
Лакей обогнал ее, пытливо оглядел Венкова и отворил дверь в темную, душную комнату.

    Венкова не оставляло смешанное чувство неловкости, гадливости и нетерпения. Было что-то скверное в этом пригашенном свете, темных запертых дверях, мягком ковре, совершенно скрадывающем шаги, в блестящей лысине привычного лакея.

    «Неужели она уже была здесь?..» – думал Венков, глядя на уверенные движения Ниды Сергеевны, и его пугала эта мысль.

    Номер был маленький, с мебелью в стиле модерн, тяжелыми портьерами на окнах, гравюрами голых женщин на стенах, с большим мутным зеркалом. Негнущиеся темно-зеленые драпри отделяли маленькую спальню с чересчур большим умывальником и широкой, на ночь постланной кроватью.

    Нида Сергеевна, стоя посреди комнаты, спокойно огляделась кругом и, как будто удовлетворившись осмотром, сказала лакею:

    – Хорошо… Можете идти.

    Лакей вышел, плотно затворив дверь.

    Нида Сергеевна подождала, пока стихли его шаги в коридоре, потом повернулась к Венкову и подставила плечи, чтобы он снял ее широкое манто. Венков схватил ее в объятия и, всем телом, прижавшись друг к другу, они долго и жадно целовались, точно влюбленные, наконец оставшиеся вдвоем.

    Потом он помог снять манто, и, пока вешал его в крошечной передней, Нида Сергеевна подошла к зеркалу и сняла шляпу.

    Глядя, как она привычным жестом вынимает длинные шпильки и аккуратно складывает их на подзеркальник, слегка прищуренными глазами пытливо разглядывая себя в зеркало, Венков опять, с прежним неприятным испугом, подумал, что она здесь не в первый раз.

    Наконец Нида Сергеевна села на диван и жестом указала ему место возле себя.
Что-то странное делалось с Венковым: он дрожал от нетерпения скорее обладать этой красивой женщиной, но чувство неопределенной гадливости росло в нем. Только теперь он вспомнил Елену Романовну, и это было больно и стыдно, точно он совершал предательство.

    «Что, если бы она знала, где я?..» – мелькнуло у него в голове вместе с облегчающей мыслью, что она никогда не узнает об этом.

    Но желание было сильнее всего и заглушало и раскаяние, и стыд.

    Нида Сергеевна сидела, положив обнаженные руки на стол, и ее поза была так равнодушна и спокойна, что казалось как-то даже неловко прикоснуться к ней, как к женщине. Можно было подумать, будто она пришла в гости и ждет, чтобы хозяин начал занимать ее.

    – Ну, расскажите же что-нибудь!.. – сказала Нида капризно.

    Никакие слова не шли Венкову на язык. Ему хотелось только одного и казалось, что совершенно не о чем и незачем говорить. Тогда она начала сама:

    – Как все-таки странно, что мы встретились с вами… так.

    – Судьба!.. – стараясь быть игривым, возразил Венков.

    – И именно с вами!.. – повторила Нида Сергеевна, не обратив никакого внимания на его тон.

    – Почему же – именно со мною?..

    – Так… – ответила она неопределенно и этим словом напомнила ему прежнюю Ниду.

    Наступило долгое молчание. Ничего не выходило, и Венков чувствовал себя неловким и робким. Точно в первый раз он оставался с женщиной вдвоем. Нида опять пришла к нему на помощь.

    – Здесь страшно жарко!.. – точно подталкивая его, сказала она.

    – А вы разденьтесь!.. – ответил Венков и сам услышал, как фальшиво и трусливо звучит его намеренно наглый голос.

    Нида Сергеевна, прищурившись, взглянула на него.

    – Зачем?.. – равнодушно спросила она.

    – Вы же говорите, что вам жарко! – тем же тоном повторил Венков.

    Она минуту подумала, потом чуть заметно пожала плечами и спокойно, с таким видом, точно все это надоело ей до смерти, но надо подчиниться неизбежному, стала снимать лиф. Он помог ей стянуть узкие рукава с округлых прекрасных рук. Красота и обильная полнота ее тела ослепили Венкова. У него вдруг пересохло во рту, и, не владея собой, он набросился на нее, до головокружения упиваясь этой свежей, нежной волной наготы.

    Она принимала поцелуи равнодушно, предоставляя ему делать все что угодно, как будто это вовсе не касалось ее. Венков чувствовал, что порыв его остается без ответа и оттого гадок и смешон. Но он уже не мог владеть собою.

    И когда она потянулась, точно смертельно усталая, он пересохшими губами шепнул тем же неверным фальшивым тоном:

    – Вы устали?.. Вам надо лечь… отдохнуть!.. Нида Сергеевна насмешливо взглянула на него.

    – Вы очень заботливы… Благодарю вас!..

    Венкова покоробило, но желание было сильнее самолюбия, и он был положительно жалок, когда стал умолять ее.

    – А может быть, лучше не надо?.. – устало, точно колеблясь и надеясь обойтись без этого, спросила она.

    Он настаивал, стараясь быть наглым. Тогда Нида Сергеевна вздохнула, медленно, лениво поднялась и, опять потянувшись всем телом, точно приступая к исполнению надоевшей тяжелой обязанности, которой нельзя избежать, ушла за перегородку.

    Венков встал и прошелся по номеру. Ухо его напряженно ловило каждый шорох, глаза невольно шмыгали в щель, образовавшуюся между неплотно задернутыми драпри.

    Слышно было, как свистнул шнурок ее корсета, потом длительно зашелестело и опустилось на пол платье. Мелькнула голая рука, отбросившая на другой конец комнаты ворох чего-то белого. Мягко стукнул ботинок, оброненный на ковер.

    Потом слегка заскрипела кровать, и все стихло. Венкову казалось, что он плавает в каком-то жарком тумане.

    – Идите сюда!.. – внезапно раздался ее изменившийся голос:

    Она лежала, укрывшись до плеч тяжелым одеялом, и на белой подушке короной красиво выделялись ее распустившиеся волосы и темно-розовые плечи. Она улыбнулась навстречу ему, глядя на него блестящими глазами, и улыбка была неожиданно застенчивая и как будто виноватая.

    Был только миг острого, все закружившего наслаждения, и то, что произошло потом, было странно и дико.

    Венков сидел на краю кровати и не чувствовал ничего, кроме усталости и разочарования. Ему хотелось закурить папиросу, встать, уйти, и он боялся взглянуть на нее, чтобы она не прочла в его глазах отвращения. Нида Сергеевна лежала неподвижно, заложив руки под голову, и пристально глядела на него, точно стараясь понять, что он теперь думает и чувствует.

    Было трудно заговорить, а между тем невозможно становилось молчать.

    – Ну что же… вы довольны?.. – вдруг цинично спросила она, и в голосе ее послышалась насмешка.

    – О, да… очень! – ответил Венков, стараясь защититься тоже наглостью и цинизмом.

    – Да?.. Очень рада!.. Вы так этого хотели!.. – язвительно протянула Нида. – Вы же писали, что готовы на все что угодно, лишь бы я вам принадлежала… Ваше желание исполнилось. Теперь вы, надеюсь, успокоились? Можно разговаривать с вами?..

    – Пожалуйста!.. – в тон ей ответил Венков.

    – Расскажите мне о ней… – сказала Нида.

    Венков вздрогнул. Эта настойчивость, с которой она возвращалась к его Елене Романовне, кольнула его. Нида явно издевалась над ним. Образ милой, чистой женщины, брошеной так бессмысленно, пронесся перед ним, и тяжкий стыд, мучительное угрызение совести смешались с отвращением и злобой.

    – Знаете что… – медленно и мстительно ответил он, – я попросил бы вас не касаться моей женщины!..

    Нида Сергеевна быстро приподнялась на локте. Ее волосы растрепались, плечи были обнажены, но она не обращала на это внимания, в темных глазах вспыхнуло выражение такой острой ненависти, что Венков испугался.

    – А, вот как?! – процедила она сквозь зубы. – Вы, кажется, хотите сказать, что я недостойна упоминать о вашей пассии?..

    – Может быть!.. – грубо ответил он, чувствуя, как холодеет кожа на голове под волосами.

    – Почему же?..

    – Вы сами должны знать это!..

    – А сказать вы не смеете?.. Жалкий трус!.. – с невероятным презрением сказала Нида Сергеевна и откинулась на подушки.
 
    В глазах Венкова потемнело.

    – А вы этого хотите?.. – спросил он. – Извольте! Потому, что моя женщина не таскается по домам свиданий с первым встречным.

    С жутким чувством, готовый к защите, он ожидал взрыва, но Нида Сергеевна не шевельнулась, только побледнела.

    – Да?.. А вы, примерный муж, рыцарски защищающий честь своей женщины, почему же здесь… с первой встречной?..

    Венков запнулся на полуслове. Глаза Ниды блеснули злорадством. Она опять закинула руки под голову и захохотала. Потом вдруг стихла и хитро прищурилась.

    – Бедненький!.. А почем вы знаете, что ваша святая женщина, которую вы так обожаете, не делает того же, что и я?.. – медленно и зло проговорила она.

    Венков сделал быстрое движение, но остановился под ее пристальным взглядом.

    – А я так уверена, что она такая же потаскушка, как и все!.. И может быть, как раз теперь, когда вы… когда вы не знаете, что могли бы отдать, лишь бы вам принадлежала эта первая встречная, она так же…

    – Как вы смеете!.. – крикнул Венков, с силой хватая ее за обнаженный локоть.

    По легкой судороге было видно, что ей больно, но Нида Сергеевна не двинулась, даже не вынула руки из-под головы и смотрела на него, улыбаясь презрительно и вызывающе, видимо упиваясь выражением его искаженного побледневшего лица.

    – Ага, задело… Неприятно?.. А я уверена в этом!.. И чего вы так всполошились?.. Ведь вы же сами думаете, что каждая женщина потаскушка!.. Почему же именно ваша женщина будет исключением? Странно!.. Я думала, вы умнее!.. Она, должно быть, дура, ваша женщина, если не изменяет вам с первым встречным?..

    Неужели она не догадывается о ваших похождениях?.. Хотите, я напишу ей о нашей встрече?..

    Венкову стало холодно. В голосе Ниды была прямая и наглая угроза. Он почувствовал, что она может это сделать, и испугался. Безумно ярко представилось ему милое, бледненькое личико Елены Романовны, когда она получит это письмо. И вдруг он почувствовал странную, гадкую слабость. Мгновенная мысль о том, что если разговор продолжится в таком тоне, то Нида исполнит свою подлую угрозу, пронеслась у него в голове. Венков вдруг осклабился и сказал:

    – Однако что за разговор!.. Мы с вами, кажется, оба с ума сошли!..

    Усиливаясь вызвать нежную улыбку, он попытался взять ее за руку, но Нида грубо вырвала руку.

    – А, испугались?.. – беспощадно сказала она и засмеялась прямо в лицо. – Хотите умилостивить меня, чтобы я не написала и в самом деле?.. Фу, какая гадость, какая мерзость!..

    – Ну, зачем же так… – пробормотал Венков. – Полно!.. Перестаньте!..

    Несмотря на явное отвращение и сопротивление Ниды, он все-таки овладел ее руками. Она притихла, но смотрела все так же злобно и презрительно.

    – Ну, Нида!.. – сладенько прошептал он, целуя ее холодное, твердое плечо.

    – Какой вы жалкий, гадкий трус!.. – с омерзением произнесла она, даже не отстраняясь от его поцелуев, точно он стал для нее таким ничтожеством, что уже не может ни тронуть, ни оскорбить ее.

    Венков невольно отодвинулся. Это было уже слишком.

    – Ну, ну… успокойтесь, жалкий трусишка! Я пошутила!.. – презрительно сказала она.

    Но Венков еще не верил, и, хотя это было новое оскорбление и вся кровь прилила ему к голове, он все-таки придвинулся к ней.

    – Я и не беспокоюсь!.. Я слишком уверен, что вы никогда бы не сделали такого некрасивого…

    Она перебила, показывая, что прекрасно понимает его тайные мысли.

    – Некрасивого для женщины, которая таскается по домам свиданий с каждым встречным?..

    – Ну, зачем же так!.. – примирительно лаская, старался успокоить Венков. – Я и сам не знаю, как это сорвалось. Вы сами виноваты… Мы просто сошли с ума оба…