Самородок для императрицы

1.Особое задание

Как докатился до нашего  Бердского острогу слух: в верховьях реки, на притоке её, Суенге, золотишко отыскалось. И как хлынул на ту Суенгу  народец со всех селений прибрежных. Я, верный государыни пёс, о ту пору службу в гарнизоне нёс. И велит мне воевода отправляться на Суенгу –реку с бравым солдатом Игнашкой , штобы заделавшись старателями, разведали мы –пустые то слухи, аль  и впрямь злато по дну реки навалом валаетца- само в руки просится –бери не хочу. А мы –то с Игнашкой и с турками повоевали, и  в Крыму побывали, и Емельку Пугача , назвавшегося царевичем Петром Ляксеичем, имали. Где наша не пропадала! Аль я не дворянского роду -племени! И сбирая меня на баталию , разве батька не куплял мне доброго коня с новой сбруею! Разве не дал он мне верного холопа Игнашку впридачу с клячонкою. И разве не надела  матушка мне на шею образок Спаса с крестиком на одномснурке. Ни янычарска сабля нас не взяла, ни разбойничья сулица- так и ступай с улицы в тёмен бор горный, коль посулили тебе богатства насметны. Мохнат Салаир своей лесной шубою да понаделали мы в ней дыр острогами- поселениями. Хошь –по реке вверх двигай, хошь дорогами и тропами вдоль берегу Берди аль Чуйским трактом-на то твоя чуйка.
 И говороит мне воевода –глаза водянисты, сам бородой оброс, што холм лесистый.
- Давай, Григорий, покажь себя! Из Сузуна вон медну монету возами везут на радость матушке ымператрице. А ты пойдёщь и найдёшь для неё Царь –Самородок, штоб был он тяжельше ста сковородок!
- Пренепременно, ваше высокобродь! Отышшым мы ты злату жилу, не тужи, служилый!
- Ну и ступай! А то ить посылал уже молодцов за Золотой Бабой в месте слияния Бии с Котунью, но всё втуне. Вместо того , штоб ту Золотую бабу шукать, пошли по кабакам трактовым гулеванить  -там и головы сложили служивые…
- А ты нам на них не пеняй. Так и кажному пню можно пенять на то, што он уж не дерево. Мы с Игнашкой и турок в фесках с усами и шальварах парусами видывали, и варнаков Емелькиных не мелких  в зипунах –и всё нам ни ох, ни ах!
-Ну тадыть ступайте с Богом!- перекрестил он нас на дорогу.

2.  Явление Алтын-эквы

Сузун сазаньим боком в монетной чешуе зарылся в ил приобский. Легостаево, Медведское, Петени, Маслянино – по синегорью салаирских отрогов рассыпаны медными екатерининскими манетами с буквицей «Е» в вензеле и короною над ним. Вьётся Бердь меж пихтовых грив лентою на шаманьем бубне. Бийский острог- оплотом грёзы всех, кого сманили сказки про Золотую Бабу, словно плот, плывет меж увалов. Оплот державный! А далее уж – Турочак  турой под горой, возвышающей над ним каменным замкам. Но нам туды не надоть. Нам в другу сторону.
Сметлив был Игнашка. Сбираясь в дорогу, добыл не тока пороху, дроби, пуль , но и одежонку попроще, штоб не гляделись мы белыми воронами середь воробьёв, потому как ловить удачу  ворья , битого жизнью, в те края двинулось несметное полчище. До Петеней мы дотопали берегом по звериным тропам. Не пошли Чуйским трактом, а вот так-то. Зато знали кажин изгиб реки, где  потом нам надоть было назад сплавляться с Царь-Самородком.
 В Петенях - время не тяни. Коль застрянешь в той дыре-какое там золотишко! Купили мы у местного лавочника два лотка да пару лопат с киркою -  и двинулись далее. Путь некороткий- да уж вот они и самородки.
  Пошёл Игнашка поутру на пробу золотишка помыть, зачерпнул песок в лоток, и ахнул – без промывки за раз огрёб цело состояние! Бежит –блажит:
-  Ваше бродь! Золото!
Смотрю я –а и мой лоток  тожеть полон сверкающих камней. Схватился за мешок – с места сдвинуть не могу. Просыпаюсь. А передо мной стоит шаман с золотыми рогами , бубном тресёт.
- О! Алтын-эква! – орёт.- Сгребай все самородки до кучи. Сзывай теленгитский народ. Будем  матушку славить, для императрицы Царь-Самородок  плавить!
Другорядь  просыпаюсь я. По реке туман стелится. Игнашка костёр раздувает.
- Приходил из тайги теленгит, сказывал, што мы поставили свой шалаш на шаманском капище. И што это может рассердить духов…
-То - то мне чердовщина мерещится…

3.  В старательском бедламе

В Маслянино –не маслом намазано- золотым песочком да пихтовым лесочком. Добрались мы  до  Маслянино, где конны, где пеши, где с помочью иконы, а где и самого Лешего. А шли мы туды , а не сразу на Суенгу, чтоб разузнать у тамошних –што да как? А для того лучше всего –кабак. И вот сижу я в том кабаке- чара в руке. Хлебаю из той чары да осматриваюсь.
 И подсаживатся ко мне варнак – кувалдой кулак. И вынат из-за пазухи кожан мешочек.
- Ты барин, хоть и в армяк обрядилси, а белы рученьки тя выдают! –не ходи на Суенгу –тя там прихлопнут. А купи самородочки у меня…
 И развязыват он снурок на мешочке – и сыпет самородки на стол. А они стук-стук… Смотрю , а то Емелька Пугач , а с ним турок в феске, какого я , штурмуя крепость, саблей проткнул. И тожеть самородки на стол горстями сыплет. И предлагат:
-Давай кости метнём! Кому сим богатством обладати!
Опочки! И  тарахтят  уже кости в стопочке. И летят, кувыркаясь и мельтеша точками на гранях.
 Проснулся я поутру на постоялом двору от тарахтения колёс. Отворяются двери, и является на пороге вельможа в кафтане, в парике с косицею и в треуголе и при нём немец в чёрном.
-  Здравствуй, Григорий! Развею я твоё горе. Поведал мне бердский воевода о твоем задании. Вот я и не поехал я с Гансом Христианом в Сузун, где нам повелено матушкой императрицей новый чекан для монет спробовать, а свернули к тебе –оба вот .
 Выглянул я в окно. Окнтябрь  уж золотой лист на берёзе чеканил. Тем резче пихтовый гребень зеленел уральским малахитом.
-Ну так што? – вдел я в рукава свой армяк.- Чем помочь можешь?
- Ганс Хритиан-известный алхимик, мальчонкой у Брюса на Сухаревой башне…
-Ты мне про башни басни не трави…Мне и без того башню сносит, с тех пор , как ядро от Емелькиной пушки мимо ушка просвистело да недалечь и ахнуло. Турки-канальи, коих я протыкал саблею нещётно лезут в окно по ночам, зовут кольянчиком подымить…
- Ничо, Гриня одолеешь ты тех чертей, осенил себя крестным знамением посланник.
- Дык не даром жеть я вожу с собой образ, матушкою мне вручённый на дорожку, намоленный.
- Так, Гриша, ты- на Бога-то  надейся,  а –сам не плошай. Ты б видел, Гриня,-кукую матушке императрице чашу из горной Колывани привезли, ты б понял –каков он должон быть тот Царь-Самородок!
И склонившись к моему уху он стал шептать мне. А Ганс Христиан токо посматривал да ухмылялси.

4. Сбывшиеся грёзы
 
Мыл ли я злато на Суенге, в латах ли златых скакал на лыцарском коне по горам так, што из под хвоста мого коня, пасшегося по златотравным лугам, со звоном тяжёлые катыши  сыпались? Лилась ли холодна вода в лоток,и ловил я коченеющими пальцами малы сверкающие песчинки? Плыл ли я вниз по Берди кулём обмякшим с проломом в башке от того места на берегу, где валялась моя окровавлена кирка? Того не ведаю.
  Алтын –эква склонялась надо мной. Рвал я с её подола золотые обереги-оленей, птиц, медведей и лосей. Шаман в бубен бил и свисала с того бубна бирюзова лента Суенги, сплетённая с синь- лентой Берди. 
  Зелен бор по берегам стоял. И несло нас с Игнашкой вниз по Берди, а посреди плота высился, накрытый медвежьей шкурой Царь-Самородок.
- Скажи, барин, - спросил Игнашка. – Черт тебе помог этот самородок добыть? Аль шаман теленгитский? Аль то колдовство алхимика?
-А те нашто  знать? Посмотри в зерцало моей сабли, - и увидишь.
И глянул Игнашка в зерцало моей сабли –и увидел, как мы турок  секли, как Емельку Пугача к эшафоту подвозили в звериной клетке.
- А таперича смотри! –сдёрнул я медвежью шкуру с Царь-Самородка.
И увидел Игнашка-то распухшая до ниемоверности,  сплошь золотая, отсечённая голова Емельки Пугача в турецкой  феске со свисающей набок  кисточкой.