Жил-был на свете Федя-песенник. А песенник за то, что песни петь любил. Весельчак и балагур, он пел со всей страной: "Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом!" - и это была чистейшая правда: наружность он имел завлекательную. Случилось ему как-то в одной компании по юности на гитаре тренькать да песни петь дурашливым голосом, да заглянул кто-то ненароком в глаза его шаловливые и напророчил: "У беды глаза зелёные... Ой, девки наплачутся!"
Полчаса потом мальчишка у зеркала томился - глаза разглядывал. Так и не обнаружил ничего: глаза как глаза, серые. Не ведал тогда ещё, что глаза его способны цвет менять от душевного расположения.
Да ещё пел так затейливо, что, о чём бы ни пел - всё сбывается. Другие люди пели эти песни - с ними ничего не происходило, а как Фёдор запоёт - всё в его судьбе поменяется. Понравилась ему по молодости песенка одного известного барда: "Я мальчишка седой, я совсем молодой, мне семнадцать!" - и давай её распевать надо и не надо - поседел к 25 годам. Запел песню на стихи Есенина: "Я московский озорной гуляка!" - в Москву поехал. Да не там его место было, не нашёл в городе том ничего для себя. В свой Заглоткин вернулся.
Пел песни о стране своей, пока опять судьба не подсунула ему знаковую песню. Как запел с Александром Розенбаумом: "Умница! Ах, мама, что она за умница! Не брани - она меня домой гнала! Да я влюбился и забыл названье улицы...", - так и произошло: влюбился и забыл, где его мама родила. Однако ж Умница-то не местная была, отработала на практике и домой поехала. И Фёдор следом - счастье своё искать. Умница оказалась не настолько умницей, чтоб Фёдор мог с нею жизнь свою связать: часто была "на своей волне", а волну ту, сколь Фёдор ни искал, найти не мог.
Расстался с Умницей. Потому, как будучи на разных волнах, сложно одно целое построить. От своего дома оторвался, к чужому не прибился - надо что-то менять в жизни. Расстелил карту перед собой, закрыл глаза и давай пальцем крутить в воздухе. Набравшись духу, ткнул в карту пальцем и застыл. А музыки в нём нет. Тишина-тишиною. Приоткрывает левый глаз - ну-ка, ну-ка... непонятно. Открывает оба и аж присвистывает: прям таки в стольный град Санкт-Петербург пальцем угодил. Он тогда ещё Ленинградом назывался, да люди по привычке Питером звали. Оторопь Фёдора взяла поначалу, а потом любопытство обуяло: почему бы и нет?! А и поеду! На людей посмотрю! Себя покажу. Собрал свои нехитрые пожитки и вперёд с песней "Еду, еду, еду я". Домчал его паровозик до града стольного за два дня. Вылез на перрон, рот раззявил и давай ворон считать. Благо носильщик своими чемоданами подвинул, а то б до ночи стоял. Вспомнил Федя, куда приехал. Ознакомился с ценами на жильё съёмное, прикинул: долго не протянет. Снял комнату на пару дней, решив устроиться водителем на "дальнобой" - там всё равно в машине живёшь, а машины Федя любил. Откуда любовь эта в нём зародилась?! Так судьба за него всё порешала после того, как он, в детстве ещё, помог своему старшему другу машину собрать, а тот на радостях Феодора, как он его называл, за руль посадил. Так Фёдор и до того машиной грезил, а тут руль доверили! Впитала в себя душа его дух автомобильный - слился он с машиной, единым стал. И с того дня любой механизм слушался его, как родного. В итоге Федя ездить научился раньше, чем права получил. И это при том, что времена тогда другие были, и машины, в основном, только начальники имели. А у Фёдора батька простым работягой был. И до такой степени Фёдор в машины влюбился, что лет до сорока пяти его мандраж пробивал от предвкушения, что "сейчас поеду!", а ездил он каждый день! В общем, жизнь - праздник!
Так ведь и машины ему ответной любовью платили! Возьмёт Фёдор на автопредприятии из "калашного" ряда "ведро с гайками", сделает из этого "ведра" автомобиль и ездит до тех пор, пока самому не надоест ездить по маршруту "Булочная - Пирожковая". Надоело, другое "ведро" берёт, чтоб по другому маршруту ездить. И машины после его ремонта бегали потом до самого списания практически без поломок. Если, конечно, "прокладка меж рулём и сиденьем" правильная была. А то ведь иной раз такая попадётся, что впору её вместо запаски крепить - больше ни на что негожая.
Таким образом много машин через его руки прошло. Механики нарадоваться не могли, что Фёдор машины чинит, которые они бы делать должны.
Объездит Фёдор все маршруты на одном предприятии, в другое идёт. И опять всё с начала. Очень его директора любили. Прощались когда, так чуть не плакали: "Возвращайся ежели что. Гараж-то тебе - дом родной!"
Так вот и работал до приезда в Ленинград. Ну и тут, как порешил, так и сделал: пришёл к директору автобазы и говорит: "На дальнобой хочу." Тот послал его в дальнобойную колонну. Дали Фёдору хоть и старенькую, но вполне рабочую "лошадку". Только прежде чем на линию выпустить, проверили: рулить-то он умеет вообще?! Прокатнулся Фёдор - показал, а ему говорят: "Вперёд-то и мишка на "лясике" в цирке катается, а ты покажи, как прицеп к пандусу подавать будешь." Показал Федя, что умеет не только вперёд с прицепом ездить, но и назад - успокоились начальники, дали "добро". И опять у Феодора жизнь - праздник: маршруты новые. Машина - дом родной. Был Фёдор песенник, стал Фёдор - дальнобойщик. Путешествует по стране за счёт предприятия, на людей смотрит да себя показывает. А за рулём по-прежнему песни распевает. И стал замечать за собой такую вещь: как поёт о любви страдальческой, так и сам страдает непонятно от чего. А если ещё и с девушкой познакомится где-нибудь, вообще "пиши пропало"! Какой дурень ляпнул, что у дальнобойщика в каждом городе жена есть!?? Ложь несусветная! Оно ж ведь как!? Познакомишься с девчонкой, задружишься, а потом раз - и в рейс ушёл на месяц. Ездишь и думаешь: "А как она там? А ждёт ли?" Сколько раз возвращался Фёдор к пустым порогам. Одна так вообще прямо заявляла: "Отвыкаю я от тебя, пока ты ездишь там!" Федька хоть и посмеялся: "Зато каждая встреча новая! Можно знакомиться заново!"- а кошки душу царапали: «Не на десять же лет уехал, что ж сразу забыла то!?» А для души девок много не бывает. Растрачиваться же на кого попало не хочется. Да и брехать попусту Федя не любил: заврёшься так, что потом трое не разгребут, и вовеки от той лжи не отмоешься. Для тела же девок заводить смысла не видел: чего их заводить, если на кажном углу пачками стоят, да у всех ворота нараспашку!
Как заметил Федька, что слова его песен так в канву пространства вписываются, что всё сбывается, так осторожничать начал. Слушает песню, но в себе не повторяет. Но ведь душа-то у нас как устроена?! Чего-нибудь позитивное в ней не очень задерживается, а страдальчески-заунывных песен, да таких, что до косточек пробирают - пруд пруди! Цепляют Душу, хоть над каждой историей слёзы лей. Хлебом людей не корми - дай пострадать до посинения! Вот и Федя с ними порой страдал, да сам же потом свои страдания расхлёбывал. Но не только грустные песни Федя пел. Попалась как-то ему кассета с песнями Вороваек: "Что ты хочешь, мусор шнявый? Что те надо?" Он и эти песни с ними пел - начались в его жизни казусы с дорожными служителями закона. Да некоторые были такими смешными, что не рассказать о них было бы преступлением.
Выпал ему как-то рейс на стекольный завод в Подмосковье за бутылками для лимонадной питерской фабрики. Коллеги предупредили его о неадекватности тамошних дорожных служителей с полосатыми палками. А Фёдору завсегда нравилось книжку читать, где все правила дорожные описаны. Он и освежил память перед поездкой. Завод стекольный в маленьком городке находится, и, то ли директора завода того стоянкой для большегрузных машин не озаботились, то ли той стоянки вообще не предусматривалось, а только жались дальнобойщики по обочинам, стараясь не загораживать проезжую часть для других участников движения - чуть не со всей страны люди туда за бутылкой ездили. И Фёдор влепился в обочину насколько смог по всем правилам. Сходил на завод, сдал документы, стал ждать, когда вызовут. Вызывали же водителей по рации. И правильно! А то ж отправь посыльного, да он полдня машину искать будет. А тут номер машины и фамилию назвали, и ангар назовут по порядковому номеру - можно заезжать. Но это - когда очередь дойдёт. А машин там стоит всегда - тьма-тьмущая – такая очередь. Хотя тех, кто совсем издалека, пораньше старались отпускать: дорога у них шибко дальняя. И Федьке обещали примерно часов через пять... Через пять, так через пять, вернулся Федька в машину - кушать хочется. Наладил кухоньку свою да кашу варить поставил. А сам опять книжечку читает про движение да оглядывается - ещё раз проверил себя: правильно ли он в эту обочину втиснулся. Проверил - успокоился: всё верно сделал. Стал кашей заниматься, а то уже слюнки текут. Пока воду сливал, тушёнку открывал, увидел в зеркало заднего вида машинку с голубой полосочкой да с фонариком красно-синим на крыше. Ну и ладно, стоят, и бог с ними. Приготовил тарелочку, стал кашку накладывать. Тут-то ему в дверь и постучали. Посмотрел, а под дверью целый майор стоит и рукой машет: "Пошли." Открыл окошко Фёдор, спрашивает-предлагает:
- Ну что, командир, кушать хочешь? Заходи с той стороны - кашей поделюсь.
Не хочет майор кушать, а говорит:
- Бери документы на машину и прицеп и пошли к нам.
- Ну не хочешь кушать - не надо! Сейчас поем и приду, - отвечает Фёдор.
На что служитель закона заметил ему:
- Ну ты вообще припух! Вылезай из своей берлоги - совсем страх потерял!
Оторвал в общем Федьку от обеда. Не сказать, чтоб Федя осерчал сильно, но и настроения доброго не стало в нём. А надо сказать, что "лошадка" у Феди приметная была: кабина белая да с красной молнией, а на двери логотип автобазы как печать круглая, и канвой витиеватой вязью вписано было название города. Да и тент на прицепе тоже весьма разукрашен был разными картинками. Но майор похоже читать не умел, как это выяснится в дальнейшем. Собрал Федор бумажки свои и спустился на землю. А служители закона дорожного согнали до себя водителей человек 30 и штрафы выписывают всем по очереди.
- В чём проблема?! - спросил Фёдор, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Ща узнаешь! - заявил один из служителей. - Коли ты такой разговорчивый, то тебя раньше отпустим.
Да только Федька свою правоту знал, а предъявлять ему нечего - стоит его машина согласно ПДД. Но это служителей нисколько не смущало, и они со всей своей наглостью инкриминировали Фёдору стоянку в зоне действия аналогичного запрещающего знака. На что Федя достаточно вежливо и громко, чтоб все водители слышали голос его, сказал:
- Горбатого лепишь, начальник! Знак стоит до перекрёстка, а я стою за ним. А действие знака кончилось там, где кончилась сплошная линия и пошёл разрыв для выезда с завода. Ты, прежде чем мне предъявлять сие нарушение, поставь знак за перекрёстком, тогда и спрашивать будешь с людей штраф за стоянку в неположенном месте.
Служитель закона пытался на своём настоять, но Федя назвал ему пункт правил, где про это про всё написано и хотел служителя носом в книжку с правилами тыкнуть. Стушевался служитель, увидев-таки, как деньги уплывают из его кармана, ещё не успев туда упасть, и громогласно заявил:
- Ты пересёк сплошную!
Федя точно помнил, что никаких сплошных он не пересекал. Ибо пересечь сплошную означает езду по встречной полосе, а Федя не самоубийца, чтоб "по встречке" ездить, - своей полосы хватает вполне. Да, машина большая, но не настолько же, чтоб дорогу занять в обоих направлениях, и потому он, предвкушая "подарок", вкрадчиво спросил:
- Какую сплошную я пересёк, командир!??
Тот ни в чём не сомневаясь и не ожидая подвоха, ткнул пальцем в белую полосу, означающую край дорожной части:
- Вот эту!!!
Веселью Феди не было предела. Он хохотал так, что все служители свои протоколы побросали и на Федю уставились: "А чего ты ржёшь?!" Добившись нужного эффекта, Фёдор громогласно заявил:
- Ну, если это "сплошная", то гнать тебя надо из милиции поганой метлой! И остальных, кто за это протоколы тут пишет!
Оторопели служители:
- Да ты откуда взялся - такой грамотный?
- А вы майора спросите, который мне обедать помешал!
Все уставились на майора. Тот руками развёл, дескать: "Да откуда ж я знаю!?"
- А ты разве на машине не читал: куда стучишь? - недоумённо спросил Федя. Тот головой помотал: "Неа!"
Ну нет - так нет! На "нет" и суда нет! "Получи фашист гранату!":
- Да из Питера я! На кабине же для всех олухов написано: "Санкт-Петербург"!!!
Зависли служители, как современные компьютеры. Стоят, воздух глотают, глаза выпучили, рты открывают, а звуков не издают. Под это дело забрали водители у них из рук очумевших свои документики и разошлись молча. А Федя развернулся и победной походкой, гордо голову подняв, в свою машину потопал. Никто его задерживать не посмел. Да и пусть бы только рискнули! Так недолго и без погон остаться.
Не тушеваться перед сотрудниками госавтоинспекции Федя научился в армии. Во-первых, они такие же люди, как и все, а во-вторых, в массе своей, правила дорожные досконально не знают. "Сядут" на какой-нибудь пунктик и нещадно его эксплуатируют. Федя в армии каждый день с утра до обеда возил личный состав, но на чтении "мурзилки" для участников движения это никак не сказывалось. Вот в ней-то и вычитал Федя, что его грузовик совсем-таки и не грузовик, если есть на нём "гостовская" табличка "Люди". Вверенный ему ЗиЛ-131 такую табличку имел и, благодаря ей, превращался в автобус. А автобусам можно некоторые знаки игнорировать. Чем Федя сразу же стал пользоваться. Когда в город ехать надобность была, смело рулил под знак "Грузовым машинам движение запрещено". Из-за этого тоже случались курьёзы. Послали его как-то в комендатуру округа документы отвезти. И была в том городе одна дорога, закрытая вышеупомянутым знаком, которая здорово укорачивала путь. Там часто "продавцы полосатых палок" стояли - грузовики вылавливали. Вообще-то военные водители службе ГАИ не подчиняются - у них своя инспекция: военная. Но может найтись дотошный "гаишник" и написать рапорт военным коллегам с просьбой наказать нарушителя. Поэтому правила лучше соблюдать и на рожон понапрасну не лезть. А Федя и не лез на рожон - ездил там, где правила рекомендовали или не возражали. Вооружённый информацией, конечно, он выбрал короткую дорогу. Там-то ему и помахал палочкой сотрудник в звании лейтенанта:
- Ты куда на своей балалайке едешь? Не видишь что ли - знак стоит!
- А где Вы видите балалайку, товарищ лейтенант? Это автобус!
Вытаращился молодой офицер:
- Ты чего мне тут дурачка включаешь!? Какой такой автобус?
- Обыкновенный! Автобус. Видишь, табличка на тенте висит? - вполне серьёзно ответил Федя. И так это невинно-вкрадчиво и ласково спрашивает:
- "Мурзилку" показать?
Почесал служитель в затылке, посмотрел ещё раз на машину недоверчиво, а крыть нечем - не знает он этого пункта! Только ещё напоследок зачем-то спросил:
- Куда едешь?
Фёдор, конечно, мог игнорировать этот вопрос - не обязан он перед гражданскими отчитываться, но всё же скрывать не стал:
- Я - в комендатуру. Вы хотите "привет" кому передать?!
Лейтенант в ответ только палкой махнул: "Езжай!"
Так что нет в этих ребятах ничего страшного, и чего некоторые водители к ним "на полусогнутых" бегают по первому же мановению палкой, Фёдор откровенно не понимал.
Собираясь в обратный путь, вынул кассету Вороваек из магнитофона - бережёного бог бережёт. Вернулся на автобазу, к нему все с расспросами: "Как съездил? Сколько штрафов "привёз?" Редко кто без штрафов оттуда приезжал. Всем отвечал: "Ни одного." А на вопрос: "Как это ни одного!?" - отмахивался рукой. Директор его до себя вызвал: "Я слышал, что ты без штрафов съездил. Как-то подозрительно это. Может ты скрыл чего от нас? Может на "контору" работаешь?!" От таких подозрений дух у Федьки захватило, пришлось честно всё рассказать, как было. После чего директор хмыкнул и сказал:
- Стало быть мои водители ПДД не знают... Ну что ж, это их проблемы.
На том и расстались. Более Федька за бутылкой не ездил. Видимо "служители" попросили не присылать "шибко грамотных", а то на мороженое денег не будет.
Второй казус случился уже, когда Федька за границу начал "ходить" после обкатки по родным дорогам. Был у автобазы филиал в чужой стране, и потому "на загранку ходили" с буржуйскими прицепами, которые у буржуинов же на учёте стояли, а стало быть и государственные номера у прицепов были буржуинскими. Федьке, соответственно, как и всем, буржуйский прицеп выдали. "Сбегал" с ним Фёдор до соседней страны, загрузился сухими строительными смесями и обратно приехал. Растаможил груз, разгрузился в магазине "И построим, и наладим!" да на автобазу поехал. А там, как раз по пути к автобазе, был пост ГАИ. Вздумалось "служителю закона" с Фёдором пообщаться. Остановил Федю и спрашивает:
- Талон техосмотра на тягач вижу. А где на прицеп?
А надо сказать, что у буржуйских прицепов нет таких талонов. У них вместо этого талона зелёная бумажка, говорящая о том, что прицеп прошёл техническое освидетельствование. Эта бумажка заменяла и свидетельство о регистрации, и талон технического осмотра. Дал Федя её "служителю", а она на двух буржуйских языках написана, а по-русски - ни единой буквы нет. Повертел бумажку в руках "служитель", пытался читать, да видно плохо в школе учился: ни аглицкого, ни другого языка не ведает. Возвращает Федьке бумажку со словами:
- Чего ты мне тут фигню какую-то сунул? Ты мне талон техосмотра дай!
- Так это и есть талон техосмотра. Прицеп-то финский.
И началась у них перебранка. Служитель на своём стоит, талон требуя, а Федя на своём, что другого талона нет и что прицеп буржуйский!!! Однако Фёдор первым понял комичность ситуации и стал подтрунивать над служителем, который орал, что прицеп может быть хоть африканским, но талон технического осмотра у него быть должен. Орал "служитель" до тех пор, пока выключатель в мозгу не перещёлкнул:
- Пошли государственный номер регистрации посмотрим!
- Пошли! - сказал Федя, откровенно смеясь. А машина то с прицепом длиннючая, служитель и за это поворчать успел. Однако, когда он увидел на регистрационном знаке прицепа синий квадратик с буквами Fi, - надо отдать ему должное - хлопнул он себя ладонью по лбу и сказал самому себе:
- А прицеп-то ФИНСКИЙ!!!
Федька от смеха на асфальт сел: давно так не веселился. Тогда-то и бросил он с Воровайками песни петь: ну их... доведут до греха.
Ездить за границу за счёт предприятия было очень интересно - всё у буржуев не так, как у нас. Даже завидно иногда было: приедешь на погрузку, а к твоим услугам безоплатный санитарный узел с душем и горячей водой. Хоть замойся там! И мыло лежит. Если фирма побогаче, то и полотенца висели. Да и на трассах на всех АЗС обязательно питьевая вода в свободном доступе - хоть в карманы наливай! Буржуям не жалко. В местах скоплений автомобилей обязательно мусорные контейнеры установлены. И на любой мелкой фирме - тоже. Накопился у тебя мусор за поездку, увидел ближайший контейнер - выкинул. И в машине - чистота и порядок, и воздух свежий. А мусорить нельзя у буржуинов, потому как штрафы служители порядка за грязь выписывают, невзирая на лица и звания. И штрафы те весьма ощутимы для любого бюджета.
На наших же заводах и фабриках как-то не предусмотрено, чтоб водители помыться могли. Всё только для своих работников. И потому мылся Федька за границей, благо случалось и два рейса за неделю "туда" сделать, если поездка была по примеру Питер - Нокиа - Питер. Ну, или случалось, что в баньку кто-нибудь из коллег пригласит домой - это вообще лепота! Русскому человеку в баньке помыться - первейшая необходимость. Ибо банька ментальных паразитов жарит, которые так или иначе цепляются к ауре. А в баньке половина сразу отваливается. Потому и лёгкость такая в теле после бани, словно заново народился.
Не сказать, чтоб Федька прямо-таки такой уж чистюля был, но вонючим и грязным ходить не любил. Был даже случай показательный. С продуктами на границе долго не задерживают. Поэтому Федя с вечера под погрузку мукой у финнов встал, а утром следующего дня уже на разгрузке в Питере был. Быстрая работа потливость даёт, и потому, прежде чем накладные нести, сполоснулся частично у машины да одеколоном подмышки спрыснул. В диспетчерскую пришёл, там очередь. Мужики носом потянули:
- Ты чего, парфюмерию возишь?! Запах такой приятный.
- Нет, - отвечает Фёдор. - Как и вы, муку привёз.
- А чистенький такой, будто б только из дому!
Засмеялся Федька:
- Кабина и есть мой дом.
Когда человек сам чистый, то и кабину в относительной чистоте содержит: хата всё ж таки, а не свинарник. Хотя... Ходил он как-то в гости во время пересечения границы к одному коллеге по приглашению... Это ж как люди так живут?! В кабине стояла такая вонища, что даже открытые окна не спасали. Фёдор больше пяти минут не выдержал, даже забыл, зачем в гости пришёл. Ну, это крайность. У иных другая крайность встречается: разуваются на ступеньках авто и в кабину в носочках заходят - паласы кругом лежат, и ни пылинки! Конечно, в чистой машине и запах другой. Ну, и кто-то ещё на верёвочке вешал "ёлочку" - освежитель воздуха. Федор всякую химию не любил и предпочитал натуральные травы или травяные палочки. Они тоже весьма душистые. К тому же пространство очищают, если знать, что взять для этого требуется. Потому что палочки сандала, например, имеют запах фиолетового цвета, а фиолетовый цвет - это достаточно высокие вибрации, в нашем ментальном поле это Аджна - энергоцентр интуиции, то есть, из видимых, это предпоследний центр. Откуда Фёдор это знал, он даже не задумывался. Информация приходила спонтанно, и он принимал это как должное. А травяные палочки выбирал дуальностью "нравится / не нравится". Паласы не стелил, но чистоту в кабине поддерживал и ездить предпочитал в тапочках. Правда в этих же тапочках и на таможню мог зайти. А чего мудрить?! Асфальт же кругом! А для всякого мусора всегда пакет на двери висел - подсмотрел эту фишку у старых дальнобоев. Пакет набрался или, не набравшись, вонять начинал - в ближайшую мусорку выкинул да новый повесил. Не любил, чтоб по кабине мусор валялся. Не то что у некоторых. Так был в колонне отец пятерых детей - в кабине чёрт ногу сломит! Чего только на полу не было! А если валяется, значит мусор. Потому как вещи необходимые должны своё место знать. А то закатится чего-нибудь под педали управления и всё, считай - приехали! В армии у одного бойца бутылка закатилась под педальку тормоза, он потянулся её доставать, а в это время столетний дуб дорогу перебегал... С помощью этого дерева машина так затормозила, что кабина сразу на свалку поехала. Так что порядок в машине - жизненная необходимость. Спросил как-то Фёдор отца многодетного:
- Вовка, ты чего порядок не наведёшь!?
- А у меня всё в порядке! У меня рабочий безпорядок! - и хохочет.
Вот и весь ответ. Совсем страха у людей нет.
Однако всё чаще и чаще ловил себя Федя на том, что сравнивал: как человек в машине живёт, как на трассе рулит и как вне машины себя ведёт. Не всё нравилось Феодору. А некоторые "закидоны" коллег даже порой вводили его в когнитивный диссонанс. Это когда нормальный с виду товарищ оставит после себя на стоянке пакет с мусором, хотя до ближайшего контейнера десять метров. И для своей страны это было неправильно, а за границей - вообще нонсенс! Пятно на всех русов!
С такими водителями "деды" проводили разъяснительные беседы, дабы в следующий раз неповадно было. Однако, как и в любой среде, среди дальнобоев тоже народ разный: кому-то одного предупреждения достаточно, а кому-то хоть колёса протыкай! В глаза смотрит и пакостит. Федьке и самому за такими убирать приходилось: и так-то не шибко русов за границей любят, а если ещё и мусор оставлять, пусть даже чужой, то могут вообще запретить славянским машинам на стоянках стоять. И где ж тогда ночевать?!
Так вот ездил он туда-сюда, на миры смотрел да сравнивал. И обидно ему за отечество становилось: разве же буржуины умнее нас? Почему они могут беречь природу и все миры, а мы - нет!? Кто так воспитал наших пацанов, что они свой мусор где попало кидают!?? Ведь чисто там, где не мусорят! Никто ответить на эти вопросы не мог. А ведь все вроде бы в одном обществе воспитывались... Другие как-то привыкают к нашим дуракам и дорогам, а Фёдор, сколько ездил, не мог привыкнуть. Даже случился у него как-то саркастический диалог в одной из финских фирм, где один из менеджеров, учивший русский язык, чтобы Льва Толстого в оригинале читать, спросил:
- Можно я поупражнимаюсь с Вами разговор?
Федя сидел в ожидании погрузки, а тут почти родная речь! Оживился, головой кивнул, бережно поправил:
- Не поупражнимаюсь, а по-упра-жжж-няюсь!
- Да-да! - прозвучало в ответ. - Пооупражжняюс! Как Вам дорога в наша страна?!
- Плохие дороги у вас в стране!
На что финн аж вскинулся:
- Как этто плохие!??
- Так! Плохие! Едешь и засыпаешь за рулём! Ни тряхнёт, ни качнёт...
Финн оценил шутку и засмеялся:
- А у вас?
- А у нас и десяти метров не проедешь спокойно. Тряхнёт так, что все междометья соберёшь. Захочешь заснуть - не заснёшь, так все кишки перетрясутся.
Да и то сказать... Это для тех автобаз, которые с заграницей работают, обязательное условие 8 - 9 часового рабочего дня с принудительными выходными. Иначе лишат автобазу лицензии, и не будет для неё работы у буржуев. Поэтому народ на таких базах, как правило, выспавшийся и отдохнувший. А по стране?!
Засыпают у нас за рулём водители! И никакие колдобины не спасают. Засыпают... и бьются. Страшно бьются. Потому что нарушен режим труда и отдыха. Потому что всем всё равно. Потому что водитель думает, что он железный, и работодатель тоже так думает.
Это ещё до загранки было. Ехал как-то Федя из Челябинска в сторону родного гаража. Торопил его механик колонны: "Быстрей-быстрей!!!" А Федя устал, нашёл стоянку и поспал как следует. Этому зампотех в армии научил. Был он для водителей за мамку и за папку - всегда заботился о бойцах: "Устал - отдохни." Кто бы, где бы и как бы ни ждал и ни торопил. Душевный дядька, дай бог ему долгих лет жизни!
От механика выговор получил. Оказывается, надо было гнать без остановок, без перерывов на обед и прочие надобности. Федька вытаращился на механика:
- Я тебе робот что ли? Или ты хочешь, чтобы машину вместе с грузом из кювета выковыривали? Я ещё не самоубийца! Сам садись и езди без остановок!
Поперхнулся словами механик, понял, что палку перегибает, но зло на Федьку затаил и директору накляузничал, перевернув разговор в свою пользу. Но Федя и директору сказал то же самое, что и механику:
- Выбирайте, что нужнее: живые водители с исправными машинами и грузом в сохранности или репутация взятых на себя излишних обязательств с неизвестным окончанием?! Тем более, что заказчик не спешил.
Директор поразмыслил и признал правоту Фёдора, а механик через некоторое время уволился - недовольна им дирекция была: часто лезет не в своё дело, да ещё выкручивается потом, пытаясь оправдаться приверженностью к автобазе.
Кто думает, что дальнобой - это легко, тот глубоко заблуждается. Если по-честному, то дальнобой - тяжёлая работа. Романтики в ней - кот наплакал. Пока сам в этом котле не поваришься, не закостенеешь расстояниями и этой собачьей будкой на колёсах - не поймёшь, что к чему. Потому что обыватель, всё примеряя на себя, забывает, что спит дома. Когда человек видит огромную фуру, у него в разуме нет, что, быть может , машина прошла путь от Магадана до Питера и всё это время водитель той фуры видел перед собой только серую ленту шоссе. Какая уж тут романтика?! Тут умом тронуться можно! Трасса течёт в человеке, как кровь. Дальнобой похож на экскурсию, но вся эта экскурсия по окраинам городов - в грязи и вони пустырей и торговых баз.
А когда дальнобойщик домой приезжает, то такое впечатление, что свадьба у людей. Или праздник великий. Не зря ж дальнобои анекдот про самих себя придумали:
- Петь, представь, что ты на пенсию вышел. Как дома спать будешь?!
- А я на пенсию пойду - кабину куплю!
Так вот шутит народ дальнобойный, привыкая жить в нечеловеческих условиях. От чего люди годами в кабинах живут? От неустроенности в социуме или внутри себя. Дальнобой - это болезнь...
В колонне не принято было по двое ездить - не было настолько срочных грузов, чтоб машине без роздыха трудиться. "Чай не цыплят возим! - говаривали старики. - Она хоть и железная, да век у неё короткий."
А когда ты один в машине и едешь от восхода до заката, безотрывно глазея в лобовое стекло, надо себя как-то развлекать. Понятное дело, что в городах и городишках было не до песен. Там сами дороги - развлечение. А песня - она простор любит. На трассу "встал", круиз-контролем выставил комфортную тебе и машине скорость и знай себе песни ори, пока голос есть. А на просторе и песни нужны просторные - широкие, чтоб все поля и леса слышали, чтобы все животные с пути убегали. Может и поэтому не было у Федьки столкновений с четвероногими. "Даарооогой длинннною, да ночкой лунннною, да с песней той, что в даль летит звеняяааа!" - часто распевал Федька за рулём во всё горло и представлял, что голос его каждая травиночка слышит. А песен наорётся до хрипоты, сам себе сказки сказывает или вспоминает что-нибудь. Ведь как бы там ни было, а одиночество - одно из труднейших испытаний. До тех пор, пока человек сам в себе собеседника не отыщет. Как нашёл собеседника, так и одиночество кончилось.
А тем, кто в армии служил, всегда есть что вспомнить. Хотя "на гражданке" эти знания и умения, как правило, не нужны. К примеру, был такой случай. Сломался командирский "уазик". Командир попросил заместителя по технической части выделить ему другую машину, потому как ехать надо было по службе на другой конец города к десантникам. Зампотех отдал свой УАЗ с водителем. В одну сторону они съездили нормально, а на обратном пути на подъёме в гору отваливается у машины рулевая тяга. А рулевая тяга отвечает за сохранение заданного направления движения. УАЗ в пропасть не кувырнулся лишь потому, что скорость была маленькая и солдат за рулём не спал - сразу на тормоз нажал. Командир до части добрался на попутных машинах, а за "поломашкой" решили отправить Федьку на ЗиЛе. А кого ещё? Больше некому! На вопрос: "А как я тот уазик потащу?" - зампотех сказал:
- Ты - парень головастый. Придумаешь чего-нибудь.
Федька интуитивно бросил в кузов троса да чурбачки деревянные. Зачем? И сам не знал. По сути то, ну чего там делов?! Ставь тягу рулевую на место и езжай потихоньку! Но этих тяг там несколько. А какая именно отвалилась - информации не было. Техник запчасти выдал на всякий случай, и Федя поехал.
За час нашёл УАЗку. Первым делом водителю вручил бутербродов, что повариха наготовила - долго всё же боец просидел. А сам полез под машину смотреть: чего там у ей отклеилось? Увидел - обомлел: обломилась тяга поперечная. Как представил последствия, если б скорость повыше была - дурно стало: обоих бы хоронить пришлось. Слава Роду, все живы. Однако для транспортировки УАЗа передние колёса вывешивать надо. А как? Вот тут-то и пригодились и троса, и чурбачки: домкратили раму спереди и тросами вязали уазик к фаркопу. Фаркоп - это крюк для прицепов. Так привязали, что аж самому понравилось.
Когда "131-й" въехал в ворота части с привязанным уазкой, сбежался весь народ на это чудо смотреть. А после Федькиного доклада о прибытии и штабные прибежали. Зампотех просто похвалил за смекалку, а начальник штаба сказал:
- Сколько служу, первый раз такое вижу! Надо запомнить. Вдруг пригодится когда.
И вот зачем бы это ему на "гражданке"?! Вроде бы и не к чему. Одна польза: научиться находить выход из любой ситуации. Как, опять же таки к примеру, ездили в лес за новогодней ёлкой. Это было в самом начале службы. С Федькой поехали два прапорщика, а солдат не взяли. Федя решил, что прапорщики сами ёлку пилить будут. А чего!? Здоровые мужики! Справятся. По асфальту пробежали километров пятнадцать - устали: дорога обмороженная, с надолбами. Такое впечатление, что по стиральной доске едешь - только стук своих зубов и слышишь, да машина трясётся, как лихорадочная. Один из прапоров и говорит:
- Сейчас все гайки по дороге растеряем! Давай-ка, приспусти колёса, переходи на пятую пониженную, газ в пол и в поле - поедем параллельно дороге, но с комфортом.
А в ту зиму и мороз в Поволжье знатный был, и снега природа выдала от души. ЗиЛ с маху нырнул в него, как в пуховую подушку, и резво помчался по полю. У Федьки душа запела: "Снег да снег кругом. Путь далёк лежит..." Потому что конец декабря, природа выбелена, поля колхозные как огромный белоснежный лист ватмана, по которому несётся тёмной точкой его ЗиЛ, поднимая такой бурун снега, каковой ни одной метели не снился. Федьке очень захотелось увидеть эту красоту со стороны... Хотя бы пять минут! Хотя бы одним глазком! Услышали его просьбу: неведомая сила подняла его, словно на ладони, над заснеженной пашней, и он смог всю величественность охватить взглядом, одномоментно и навсегда впитав в себя эту нежность-снежность мира. Это был подарок! Единственный на всю жизнь. Кораблик на воздушных крыльях по морю жёстче ходит, чем ЗиЛ по снегу плыл. Ощущения сложно передать словами. Чтобы понять, надо испытать самому.
Когда стал приближаться лесок, прапор тыкнул в лобовое пальцем:
- Лесничество там. Скоро будет лесная дорога, сбавь ход.
На той лесной дороге-то и нашлось развлечение: шесть тонн легли на плотный сугроб, как баржА - на мель. Крутятся колёса безпомощно в воздухе, а опоры нет. Копал Фёдор, копал - выкопал ямку под колесом: до земли сантиметров тридцать... Почесал в затылке: что делать - то? В это время прапора приволокли бревно, нашли где-то сухостоину:
- Проволока есть?
Возил Федя с собой такой инструмент на всякий случай - мало ли чего, вдруг понадобится. Прапорщики положили бревно на снег поперёк хода задних колёс и к ним же его привязали:
- Заводи и трогай назад.
ЗиЛок, вздрогнув всем телом, соскочил с сугроба. Когда уже Федька отвязывал бревно, один из прапоров сказал:
- Мы так танки вытаскивали из болот.
Это хорошо, когда с тобой едут люди бывалые. Но вот опять: ну зачем такой опыт "на гражданке". У дальнобойного тягача своя блокировка есть. Да и не привяжешь к нему бревно - дорожный просвет маленький.
Кроме воспоминаний об армии, имелись у Фёдора и другие. Он вспоминал свои сны. Вспоминал и пытался найти недосказанность.
Сон - это сказка мира Нави. Но если эта сказка запомнилась до самых мельчайших подробностей, то быть этой сказке Явью. И неважно, когда мы эту сказку видели. Явью она становится внезапно.
Наше подсознание знает, что будет с нами и предупреждает нас заранее - чему быть. Правда, если мы сумеем во сне изменить события, то они не произойдут. Но осознанные сновидения даются трудами. И если по какой-то причине бросаешь над этим трудиться, то опять впадаешь в безсознательное состояние.
Первую свою сказку Фёдор увидел чуть ли не в детстве. Видение было настолько явным, что пробуждение состоялось с громко бьющимся сердцем и дрожащими коленками: стал свидетелем, как какое-то чудо вытаскивает его из смертельного дорожно-транспортного происшествия. Но если сон быстро пронёсся перед глазами, то наяву всё происходило, как в замедленном кино. И именно благодаря этому изменению реальности некими силами, Фёдор избежал возможности быть раздавленным двумя машинами, несущимися лоб в лоб. И именно благодаря Федькиному присутствию в той ситуации, машины не столкнулись. Значит его присутствие было не случайным?
Другая сказка привиделась до армии. Хотя даже и не сказка, а просто фрагмент: он увидел ворота с большими красными звёздами. И очень тому удивился. Но главное не в этом! Главное в том, что он увидел эти ворота на втором году службы, и эти ворота принадлежали не его части. Почему он видел именно их?
После таких вопросов поневоле займёшься осознанным сновидением. Тем более, что видел он иногда во сне то, чего ни при каких обстоятельствах не хотел бы в жизни своей. К примеру, случился как-то у него конфликт с двумя гопниками. Пришлось применить физическую силу. И после того конфликта видится ему во сне, что хотят гопники отомстить - готовят заточку из напильника, чтоб засунуть её Федьке под ребро. Фёдор изменил сон: заточка повисла сосиской. Больше он этих ребят не встречал, хотя жили те охламоны почти рядом и в любой момент могли бы воплотить свои желания.
Но больше всего любил Федя пространство Междумирья слушать. Чего там только не было! То анекдот вживую слышен, то милые бранятся. Междумирье - это переходная грань между мирами Нави и Яви. Мы все там бываем, когда готовимся к отплытию в царство Морфея. Грань между сном и бодрствованием. Понятное дело, что практиковать подобное за рулём было чревато, и потому полное расслабление Фёдор позволял себе перед отходом ко сну. Не всегда давалось ему это пространство: когда сильно устанешь, то и подумать ни о чём не успеваешь - засыпаешь на ходу. Но когда удавалось, это был праздник души.
Как-то раз услышал Федька в Междумирье серьёзный разговор. Голоса были мужскими. Речь шла о глубине слов наших, в разговорах часто используемых. К слову сказать, его этот вопрос тоже давно занимал. Потому что мы, используя одни и те же слова, понимаем друг друга абсолютно по-разному. А порой и вовсе не понимаем: синтаксис нашего языка для нас же закрыт и сокрыт. Иногда намеренно.
- Прежде, чем мы заглянем в многомерность слов, я позволю себе напомнить тебе о том, что слова наши имеют слоговый характер. Как в буквице нашей, каждая буква имеет свой образ, так в соединении букв усиливается их значение. Только прошу не путать буквицу и ту обрезанную азбуку, по которой ныне учат. Люди в повседневности своей не придают этому значения и потому считают слова однослойными и однозначными, но ведь многое зависит от контекста.
- И что?
- А то, что это и есть тормоз для взаимопонимания. Возьмём для примера избитое, затёртое слово Любовь. Для меня это не просто слово - это целое понятие. Но мне любопытно, что ты можешь сказать о нём? Что ты знаешь о любви?
- Ой, да что там о любви не знать-то!? Она ж на каждом шагу! Она между мужчинами и женщинами!
- И всё???
- Ну, ещё есть любовь к родине, к близким, к друзьям... Но это другая любовь.
- В смысле?!
- Ну так... От любви мужчины и женщины дети рождаются, а в остальных случаях, - хихикнул второй голос, - детей нет.
- Ты уверен?
- А разве не так!?
- Не так. Дети, конечно, рождаются у людей, но не обязательно от любви. Любовь в этом случае желательна: её высокие вибрации притягивают высокоразвитую душу для воплощения. Но мне думается, что мы о разной любви говорим. Большинство в нашем социуме думают, что любить - значит владеть, обладать другим человеком. При этом сами якобы любящие не владеют собой. Любовь, стремящаяся к обладанию, - это не Любовь.
- А что тогда это? Вот я: встретил девушку, она мне очень понравилась, и я хочу быть с ней. Мне без неё плохо. Если день её не вижу - свет меркнет! Это что, не любовь?
- Думаю, что нет...
- Почему? У меня такое чувство, я умру без неё. Она как будто бы моя плоть и кровь!
- Ты погрузился в другого человека и поставил себя в зависимость от него. То есть, ты сдал самого себя в добровольное рабство. Она-то тебе ответила взаимностью?
- Она не знает о моих чувствах.
- Здорово! Но если она ничего не знает... Зачем она тебе?
- Я её хочу!
- Ну вот ты сам и ответил. Ты хочешь ею обладать... Хорошо, допустим она тебя услышала. Вы подружились. Что дальше?
- Я буду добиваться её!
- Добился. Дальше что?
- Ну, не знаю... По обстоятельствам...
- То есть, если где-то что-то пойдёт не так, любовь кончится?!
- Не знаю... Я не могу так далеко заглядывать.
- Так устроено большинство людей. Дальше никто заглядывать не хочет. И учиться любить тоже никто не хочет. Хотят только обладать... Обладание - это потребительство.
- А разве любви надо учиться?! И у кого???
- Ха-ха-ха! - раздался смех. - На твой вопрос могла бы набежать куча учителей! Уж они бы тебя б поучили!
И уже серьёзно голос продолжил:
- Любви надо учиться. Это очень сложный предмет! Можно было бы, конечно, отфутболить тебя на учёбу к Творцу, но ныне это слишком далеко для тебя... Ты любишь Солнце?
- По-разному. Когда мне холодно, а оно греет - люблю. А когда не греет, мне всё равно. Или, если жарко, я от него прячусь. А что?
- Даже по отношению к Солнцу у тебя потребительское отношение! А теперь представь, что Солнце – это и есть любовь. И светит Она с небес вне зависимости от того, любит её кто или нет, или прячется. Она просто есть. Для всех одинаковая. И для родины, и для близких, и для друзей. И - для тебя. И для той, кого ты хочешь. Поэтому Любовь - это глагол, действие. Не просто слово, а целое понятие. И вот когда ты для своей девушки станешь солнцем, вне зависимости от её отношения к тебе, тогда ты познаешь: что такое Любовь.
- А как мне для неё солнцем стать?
- Учись светить.
- Ты говоришь загадками...
- Для того, чтобы мои слова не были загадками, надо осваивать синтаксис родного языка. То есть то, о чём я говорил в самом начале. Сейчас для тебя свет Солнца – это просто свет.
- Я в школе родной язык учил! И что, опять???
- Да, мой хороший. Наша жизнь - это вечная школа...
Фёдор провалился в Навь - усталость взяла своё. Во сне он увидел двух мужчин, продолжающих разговор. Больше говорил тот, кто старше, но Федя не слышал их. Словно они находились за невидимым стеклом, которое не давало приблизиться к мужчинам. Это только разжигало его любопытство: что дальше? Он даже не понял, спал он или нет. Потому что сознание продолжало искать ответы на возникающие по ходу диалога вопросы. Сам Фёдор был более близок ко второй позиции: любить - значит обладать. Всё его окружение жило по такому же принципу. Все женщины, встречавшиеся ему на пути, хотели обладать им. Как и он стремился к обладанию ими. Это стремление к обладанию все называли любовью. И вдруг откуда-то из подсознания выплыл не совсем сформировавшийся вопрос: "Помнишь детский сад?" Федька кивнул самому себе и чуть было не проснулся, но вопрос остался в голове. "Помнишь Ирочку? Разве ты хотел ею обладать так, как ныне обладаешь другими?!" От неожиданности близкого ответа Федор проснулся и уставился в потолок своей машины. Ответ, почти лежавший на ладони, ускользнул.
Весь свой рабочий день Федя был занят новыми вопросами, благо, что на дороге можно раздвоить внимание. Это когда одна часть тебя управляет машиной, а вторая думает. Он пытался понять и хоть как-то классифицировать свою детсадовскую любовь. Ирочка по сути была обыкновенной курносой девчонкой с редкими конопушками на лице. Никакой утончённости, которая позже всегда привлекала Фёдора в женских лицах, в ней не было. Но дело было не в этом... Дело было в его отношении к ней: хотел ли он ею обладать?
Этот же вопрос в чуть изменённом виде ему задавала мама: "Зачем она тебе?" Поскольку Федя захотел забрать из детского сада свою "невесту" к себе домой. Он тогда ответил: "Я на ней женюсь!" А жениху тому отроду было пять лет. Значит детсадовская любовь была не такой уж и платонической!? Он же хотел Ирочкой обладать! Она была ему нужна! И на замечание матери, что они ещё маленькие, он тогда уверенно ответил: "Так мы же вырастем!" То есть, червяк обладания уже тогда пробуравил дырочку в его сердце? Сложно не быть откровенным с самим собой, когда ты знаешь всю свою подноготную, и потому Фёдор честно ответил самому себе: "Да. Я хотел ею обладать!" Когда она по каким-то причинам не приходила в детский сад, он страдал. Когда она приняла цветок от толстого Мишки, он Мишку ударил по лицу... Он ревновал!!! Он был собственником уже тогда!!!
Подсознание не унималось: "А потом была Танечка... Помнишь?" Танечку забыть трудно, практически невозможно. Стройная фигурка подружки будоражила сердце. Они ровесники, на двоих - тридцать. Он робел сам перед собою, когда видел её округлившуюся и почти сформировавшуюся грудь - она притягивала взгляд, как магнитом. Танюша, чувствуя его робкие взгляды, смеясь задрала майку до горла: "Смотри! Выросли!!!" Федя потерялся... Хотел ли он обладать Танечкой? Нет, Танечкой он обладать не хотел. И тут Фёдора настиг когнитивный диссонанс – психический дискомфорт, вызванный столкновением в сознании двух конфликтующих идей: Ирочкой он хотел обладать, но у него в разуме не было прикоснуться к ней! Танечкой он обладать не хотел!!! А прикосновений ждал и боялся, как огня. Хотя до тех пор, пока у неё не округлилась грудь, он об этом даже не задумывался: они, дурачась, боролись почти по-честному! То он укладывал Танюшку на лопатки, то поддавался ей, чтобы победила она - чтобы никому не было обидно. Только много позже до Татьяны стало доходить то, что друг ей в борьбе "честно" поддавался. А тогда, побеждая, она прыгала от счастья и кричала: "Я тебя поборола! Ур-раааа!" И Федька радовался вместе с ней. Теперь же Танюша становилась девушкой, и Фёдор интуитивно чувствовал какой-то запрет на детские игрища. Любил ли он Танечку?! "Да! Но как друга," - ответил себе Фёдор. Недаром друзья подтрунивали над ними, что они ходят "на пионерском расстоянии". Как надо было ходить по-другому, они тогда не знали. "Кто сказал, что нет дружбы между разнополыми? - удивился Фёдор. - Мы об этом просто забыли!" Несмотря на то, что он хотел и боялся прикасаться к Танечке, он не жаждал сделать её своей собственностью. Не стремился навеки привязать её к себе. Хотя тогда он не знал, почему ему хочется прикоснуться к подружке и почему это теперь так боязно.
А после армии он познакомился с Наташей. Вспомнил - вздрогнул: Наташа - это беда!!! Это было первое и последнее полное погружение в другого человека. Хорошо, что она тогда этого не поняла. Сложно представить, что придумал бы её мозг, если б знала девочка, что может из него "верёвки вить"! Он всего себя подчинил ей и её прихотям. Хотел, как лучше... Думал, что это правильно... Что это - любовь! Смотрел на себя в зеркало и не узнавал отражение... Она владела им целиком и полностью, но сама была такой же рабыней, как и он - для неё. Они пытались раствориться друг в друге и от невозможности этого оба потихоньку сходили с ума: не в том и не там слияния искали, ибо Души их закрыты были, а сердца светить не умели.
Многим ведомо это состояние несовершенной любви... Когда ты ходишь за человеком, как тень; когда ты повторяешь его слова; когда ты дышишь им; когда хмурое лицо любимого человека режет тебя без ножа и ты готов из кожи вон вылезти ради его улыбки, и нет ни малейшего просвета в твоей жизни. Во мраке живёшь, и сны у тебя такие же тёмные, ибо гложут душу твою грусть, боль и тоска.
Любовь - это королевство радости. Страна страстей и обладания - это болото.
После того, как Наташка ему изменила по глупости своей, которую сама же потом и признала, Фёдор как из омута вынырнул. Вынырнул и увидел Свет.
Правда, прежде чем вынырнуть, он ещё покуролесить успел: пытался водкой залить боль свою несусветную - Наташка открыла доступ к телу всем. Вот и пришлось уехать в новую жизнь, потому как прежняя развалилась на мелкие кусочки.
"А помнишь?" - спросило подсознание и заискрилось всеми цветами радуги! Выпал однажды Федьке рейс в далёкий сибирский город станки везти заморские. Не подозревал он, какой подарок ему судьба приготовила. Понёс по прибытии документики сдавать и встретил по пути девушку такой земной красоты, что душа взлетела от счастья, что такие девчонки есть. Узрев ошалевшего парня, Доброслава улыбнулась. Никто ещё так не замирал при встрече с ней - привычному не удивляются. У Фёдора же от улыбки её сознание на миг потерялось, и свет померк. Потом тёмно-синий звёздный сапфир её глаз будет преследовать его всюду: такая жизнь у дальнобойщика - привязан он к машине своей, как собака к будке на цепи, и не волен поступать, как ему вздумается. Она будет ему сниться и грезиться. Он будет просыпаться с нею в одно время, чтобы сказать ей: "Здравствуй!" Обращаться к ней за помощью, когда что-то не получается. Делиться с нею радостями своих побед. Дарить ей свою ничем не замаранную Душу...
Он не знал, как ему хватило смелости ласково спросить девчушку:
- Каким именем нарекли тебя, Солнце ясное?
- Доброслава! - прозвучал хрустальный колокольчик, и сердце замерло от звука её голоса. Одно только имя да образ остались ему на память. Но Фёдор был счастлив: с этой встречи он словно обрёл часть самого себя. С этого дня стали рождаться в нём иные чувства. И не были они похожи ни на что, ранее изведанное. Словно Солнце ворвалось в его жизнь, всей своей яростью освещая каждый уголок припылённой многими дорогами души.
Через этот "подарок" стали у Фёдора дары от Рода открываться, что прежде хранились сокрытыми в генетической памяти. И способность Междумирье слушать - тоже дар, предками данный. Но, прежде чем Фёдор мог бы двигаться дальше, необходимо было закончить системный анализ. Седьмое чувство подсказывало ему, что он легко сможет вернуться в пространство Междумирья туда, где он провалился в Навь. Он это просто знал. Как знал и то, что ещё не готов к полному восприятию столь ценной информации.
"И чем я, детсадовский, отличаюсь от себя сегодняшнего!!? - хмыкнул Фёдор. - И чем отличались мои подруги? То же стремление к порабощению, то же собственничество "Ты - МОЁ!!!", та же ревность, то же нытьё... Те же инстинкты!!! А впрочем... Чему удивляться?! Подобное притягивается подобным... Все открывали доступ к телу, а для слияния нужно открывать Душу. Люди живут инстинктами..."
Пазлы мыслей мгновенно сложились так ровно, что даже жарко стало: эти же самые инстинкты заставляют спариваться животных! Куча вопросов взорвалась в голове: "Я - животное??? А все эти парнокопытные и прочие тоже любят??? Бык любит коров??? А у лебедей - любовь!? А у волков... тоже любовь??? Почему эти животные привязаны к одной самке? Почему люди..." - вопрос не успел сформулироваться: машина на зимней дороге решила, что обочина "вкуснее". Пришлось подтормаживать "парусом" – так называется отдельный тормозной контур прицепа , и всё внимание уделять ледяному покрытию. Так случается порой, что тридцать две тонны груза сцепки пытаются рулить пятитонным тягачом. Лоб покрылся испариной, пока его связка не перестала сбиваться с курса, но тут уже было не до посторонних вопросов - до таможни на Пискарёвке не отрывал Федя взгляда от ледяной корки. Автопоезд то и дело пытался изменить направление движения. Накануне пролился над областью дождь ледяной и дорожные службы ещё не успели принять меры.
На таможню машин набилось, как селёдки в бочку. Но всё же ночевать на ней Фёдору не приходилось: люди работали круглосуточно, оперативно растормаживая груз и отправляя машины на дальнейшую разгрузку. Нескладушки обычно начинались по прибытию к заказчику. Приезжаешь-то по окончании рабочего дня - разгружать некому. Не все предприятия по сменам работают. А если ещё и ворота закрыты, то и ночуешь вместе с машиной под забором. В этом легко убедиться. Достаточно выйти в город и посмотреть, сколько большегрузных машин вдоль обочин ночует. А русский дальнобойщик никогда не бросит свою машину на произвол судьбы. Вот и Фёдору, в который раз, выпало под забором ночевать. Но сегодня он этому был даже рад: свободен до восьми утра. А значит можно расслабиться. И опять мысли потекли своим чередом... Вторым даром от Рода было для Фёдора яснознание. Однако, как работал этот механизм, он до конца не понимал. Но случалось ему, взглянув на человека, сразу всё знать о нём.
Информация - это поток. Поток - это коридор со множеством дверей. Мы можем открыть только те двери, которые соответствуют нашим вибрациям. Через Поток мы познаём что-то очень важное для нас. Кто-то с этим Потоком общается "на ты", а кто-то и вообще не ведает о нём. Поток есть всегда. В любой части света. В любое время суток.
Поток принёс Фёдору знание, что люди не однородны и каждый человек имеет свою степень освещённости. Тут оказалось всё просто: что ты имеешь в себе, то и излучаешь во внешний мир. Добрый человек излучает свет и тепло, обиженный - обиду. Но "детские" вопросы по-прежнему всплывали в освобождённом сознании. У него появился критерий для женского пола: он всегда сравнивал светимость Доброславы и всех остальных. И отмечал для себя, что одни вызывали в нём жгучее животное желание похоти, а другие были холодны, как льдины заполярья. Почему ни одна женщина не пробуждала в нём ничего даже близко похожего на то, что он испытывал, вспоминая Доброславу? И сожалел о том, как много потерял, что не было ранее подобных встреч! Он видел в её чистоте лучшую часть себя...
Животную страсть пробуждали те, у кого ворота нараспашку были с давних пор. С тех пор, как они ещё были девочками, но в душе уже были готовы раскрыть врата, ошибочно полагая, что это и есть любовь. Такие женщины искали своё счастье и плакались, что мир к ним не справедлив. Словно не помня, что сами не справедливы к нему: прежде, чем пытаться влезть, как в игольное ушко, в более высоковибрационные слои мира явного, необходимо развить в себе соответствие этим слоям. Они же любви хотят, а сами выше животного мира не поднимаются.
Ответ про холодность тоже лежал на поверхности. Эти были холодны потому, что, встретив любовь свою, не понимали её. Погружаясь в другого человека, обжигались о чужие струны души вместо того, чтобы свои струны привести в согласное звучание, и как результат - закрытие всех своих энергетических каналов. Чтобы их внутренний мир не отсвечивал в мир внешний.
Доброслава на фоне этих женщин была просто другая. Он не мог назвать её ребёнком, потому как встретилась ему вполне взрослая девушка. Но энергии, что излучала её сущность, были по-детски чисты. По сути, он ничего о ней не знал, но это безпокоило меньше всего: когда всей кожей ощущаешь чистоту иного ментального поля, совсем неважно знание о жизни этого человека - ты его видишь сердцем. Эта встреча изменила его: начался новый отсчёт времени. Хотя внешне он оставался прежним...
Человеку должно развиваться. В этом смысл нашей жизни: поднять своё осознание на такую высоту, чтобы открылась нам суть бытия нашего. Мы приходим для этого. Но, пока растём физически, забываем себя. И как только мы закрыли свою память, с этого момента ломается вся стройность нашего мироздания: то там, то здесь появляются кривые конструкции. А кто так и вообще здания из мокрого песка лепит...
У Доброславы горели щёки: кто-то невидимый так нежно держал в ладонях её сердце, что оно плавилось от неведомых ощущений. И она догадывалась, кто держал её сердце в ладонях. Потому что только после встречи с тем смешным дальнобойщиком стали происходить с нею некоторые странности. Она открыла в себе способность говорить со стихиями и замечать то, что раньше ускользало от её внимания. Воды земные делились с нею своей пластичностью - мысли стали течь легко и свободно. Огонь в печи послушно разгорался с одной спички, хотя раньше она могла впустую полкоробка извести. Земля за домом растила для неё те травы, за которыми прежде надо было в лес бегать. И только шаловливые Ветры не слушались её, норовя напроказничать - не могла она найти с ними общий язык. Не ведомо было ей, что Ветров много и все они разные, как люди, - каждый со своим характером. И на смену тому, с которым говорила она, тут же прибегал другой. Такие вот они, внуки Стрибожьи, непоседливые.
До той, знаменательной для неё, встречи, жила она, как ей казалось, во вполне обычной реальности. Мир был по-домашнему незыблемым и простым. Оттого спала она крепко, ни о чём не задумываясь. Пусть школа и педагогический институт давно развеяли все иллюзии однозначности бытия, но родители настаивали на обратном. Они сказали, что ничего "этого" нет, кроме того, что ты видишь своими глазами в мире явном. Всё остальное её вымысел. Что не было никакой прошлой жизни и что не может она себя помнить на три поколения назад. И уж тем более не может знать, кем она была тогда, в прошлой жизни.
Однако происходящее теперь абсолютно выходило за рамки обыденности. Невольно вспоминалась своеобразная игра особо развитых (их называют Индиго за особый цвет ауры) детей. Они дожидались момента, когда кто-либо сильно увлечётся входом в изменённое состояние сознания через какое-нибудь творчество, подходили и задавали только один вопрос: "Кто ты и откуда?" И спрашиваемый в задумчивости, не осознавая того, выдавал всю информацию. Одни называли профессии и планеты, другие помнили только земные воплощения. Когда подобным образом спросили Доброславу, она ответила: "Я Целитель. Всегда!" Ответам этим никто не смеялся. Более того, дети думали: «Как можно навыки прошлого использовать в новой жизни?» И старались реализовать информацию. Так, после ответа Доброславы, детвора к ней на лечение стала тащить выпавших из гнёзд птенцов и разных животных. Да и свои царапины доверяли для лечения. И она была вынуждена носить с собой "зелёнку" или йод, отчего её прозвали Пилюлькиной. С этим званием она и в школу пришла. Учителя прочили ей карьеру светоча медицинского, да ошиблись: не видела она себя в белом халате. Не совмещалось призвание с профессионализмом, ибо друзей и зверей лечила она душой. А люди в белых халатах лечат мозгом. Потому и мало на земле истинных врачевателей.
В семье дочь не понимали и увлечений её не приветствовали. Всех зверят велели уносить туда, откуда приносила. Один лишь дедушка, отец папин, всегда находил для неё слово доброе и утешал её горести. Так и к деду, природу чтящего, тоже относились со смешком. Хотя в глаза смеяться побаивались. Мог дед подобрать такие слова для каждого, до костей пробирающие, что даже самый отъявленный зубоскал готов был под землю провалиться от стыда за свою социальную безграмотность. А если ещё фраза его заканчивалась словами: "Быть по сему, и слово моё твёрдо!"- обязательно у человека случалась какая-нибудь мелкая неприятность. К примеру, штаны рвались на людях в таком месте, что весь срам вываливался.
Вот дед-то и сказал внучке, куда идти учиться после школы, и факультет выбрал. Стала Доброслава учительницей младших классов. Дед ей так и сказал: "Что вложишь в эти крохотные головёнки, с тем они и дальше по жизни пойдут. Ты будешь первой, кто этих малышей во взрослую жизнь поведёт. Тебе путь показывать."
Большинство считает, что наша жизнь - единая непрерывная цепочка событий. И только редкие люди знают, что всё не совсем так. Наша жизнь фрагментарна. Душа то и дело возвращает нас к одним и тем же ситуациям, чтобы прожить их заново. Изменяются только актёры и декорации. Это опровергает поговорку, что "в одну и ту же воду не ступишь дважды". И вещие сны тому пример: ведь вещий сон есть ни что иное, как уже прожитый тобой фрагмент. Так сказал дедушка. Но ещё он сказал, что у каждого есть право выбора. То есть, даже если тебя вернут в ту же ситуацию, ты можешь пойти на поводу обстоятельств, а можешь идти вопреки. Конечно, и дров наломаешь, и лоб разобьёшь, но ведь, плывя вдоль по течению, ты тоже ничем не застрахована. Однако же идти своими ногами всяко лучше, чем силы незнаемые будут волочь тебя за ноги, где ступеньки ты будешь своим носом пересчитывать.
Доброславе было понятно, о чём дед с нею говорил. Вопреки родительским запретам она намеренно ходила в свои прежние воплощения: невозможно отрицать то, что является частью тебя. А опыт - штука безценная и срока давности не имеет. В одном из воплощений она уже "плавала по течению". В результате чего сожгли её односельчане вместе с избой, обвинив в колдовстве, которого не было. Лечила она людей словом заговорным да наложением рук.
Принесли охотники товарища из леса, медведем порванного. Старики сказали: "Не жилец. Прощайтесь." Да стали Кроду готовить. И Доброслава попрощаться зашла да уловила сердца стук в груди расхристанной настежь. Попросила всех выйти вон. И было в её голосе что-то такое, что никто ослушаться не смел. А Доброслава положила ему руки на грудь, да зазывать стала силы великие, пресветлые, о помощи моля. Потемнело в селении, ветры налетели - крыши рванули, да стихли тут же. Жутко людям сделалось, испугались они. Да ещё как в окошках хаты, где страдалец лежал, огоньки заходили белёсые, всё селение замерло.
Вышла из дому Доброслава побледневшая слегка, обронила тихонько: "Жить будет." И пошла восвояси... Костром отплатили сельчане за добро её.
Сделала вывод Доброслава: добро должно быть с кулаками, защищать себя должно. Или не показывать излишнее. Если бы она пошла на медицинский факультет, ей опять бы та же беда грозила. Прав был дедушка - сердцем внучку чувствовал. Дедушка же и о встрече предупредил, сказал: "Придёт твой двойник. Узнаешь ли - не ведаю." Доброслава же уточнить не удосужилась. Решила, что коль двойник, значит такая же девчонка, и они подружатся.
И вот теперь горели у Доброславы щёки, и она точно знала, что вспоминает её не муж, уехавший на работу. Далёк он от всякого волшебства. Не верит ни в домовых, ни в леших, ни в скотьего бога. Но с неверием одного человека жить легче, чем всей семье противостоять. Одна жалость была: дедушка теперь был далеко, не прижаться щекой к его натруженной ладони: увёз её муж в свой город. Только и осталось, что через ментальное поле общаться. Хотя события происходящие много ближе к нашему времени, так ведь и ныне не везде есть технические устройства переговорные. К тому же ни одно из этих устройств по скорости передачи данных не сравнится со скоростями поля ментального. Про это поле она тоже от дедушки узнала, когда он вошёл в один из её дней в кухню и встал у порога. Испугалась Доброслава:
- Ты умер? - Этот вопрос у неё в голове родился мгновенно.
- Ты же знаешь, что смерти нет, - ответил дед.
- Да, я помню, что смерть всего лишь смена мерности...
- Вот видишь. Чего ж ты испугалась? Жив я ещё. Рано мне совсем уходить - не все дела сделаны.
- Тогда как ты пришёл?! - удивилась Доброслава.
- Ты же знаешь, что я тебя люблю. А вопросы опять детские задаёшь, - заискрился дед. - Просто захотел тебя увидеть.
- А я тоже могу так ходить?
- Сможешь. Со временем. После того, как двойник твой придёт. Он тебе дорогу покажет. Сегодня он ещё сам не готов к тому.
- Он - мой близнец? - спросила Доброслава.
- Нет, - ответил дедушка. - Он - твой энергетический двойник.
И облик деда медленно растаял в воздухе, оставив после себя лёгкий запах сандаловой веточки.
А двойник в это время рулил в сторону скандинавской границы в аккурат за теми самыми станками заморскими и ни о чём подобном не помышлял. Голова его другими делами занята была: накопилось в нём статистическое напряжение - искры били во все стороны. Пять человек током ударил! Да так сильно, что начал народ стороной его обходить да ругаться всячески. И опять Поток ему на помощь пришёл, ответ принёс: одежда виновата. Стал сдирать с себя рубаху на ходу, а она вся холодным огнём взялась. Стянул и бросил в мусорку без сожаления. Позарился на красоту материала и не глянул, что рубаха та на сто процентов синтетическая. Исплевался весь: "Вот угораздило!" Пришлось в майке ехать. Не возил Федя много одежды с собой. Что на нём да комплект в запасе. А эта рубаха и была из запаса. Первую испачкал, когда под прицепом лазал, меняя лампочки стопсигнала и поворотника в левом заднем фонаре тягача. Лень было спецовку накинуть. Думал, что сумеет аккуратным быть. Стирал одёжку он раз в неделю там же - у буржуев. Сушил в машине. А где ж ещё?! В тёплое время в прицепе бельевую верёвку меж бортами натягивал. Летом под тентом жарко, как в бане, всё мгновенно высыхало. В остальное время в кабине сушил.
Чтобы не светить полуобнажённым бюстом, одел спецовку. Так и терпел до самой финской Хамины, где приобрёл обыкновенную рубаху из хлопка. Как ни крути, а русы за границей представляют свою страну и выглядеть должны достойно. Это финны могут позволить себе одевать треники с пузырями на коленях - они дома. Они ж не видели наших бомжей и считают, что нормально выглядят. Впрочем, это их трудности. А ты – лицо своей страны. И фасад должен быть отремонтирован и выкрашен. Даже если сам живёшь, как бомж.
Вернувшись в Россию, он перетряхнул свой гардероб и избавился от синтетической одежды. Потом с трудом отыскал в магазинах одежды рубашонку из нарядного хлопкольна. И ещё, купив устраивающие его ткани, сделал заказ в ателье на пошив новой одёжи. Лишь после этого поехал на свою встречу с "подарком судьбы". И пел ему Сашка Данцев: "Шофёрская доля и день, и ночь: гляди в лобовое и помни, что ждут тебя где-то..."
Не узнала своего двойника Доброслава. И двойник её не узнал, хотя интуитивно почувствовал, что она ему по энергетике очень близка. Да слишком коротка встреча их была - улыбнулись друг другу и разошлись в разные стороны. Дед ей скажет потом, что в её ментальном поле новая ниточка добавилась. Да и у Доброславы со временем создастся впечатление, что лучшего друга не будет в её судьбе: с ним можно, как с дедом, говорить обо всём. Потому что переваривать в одиночку свои новые обретения как-то неправильно. К тому же всегда любопытно: а чего добился тот - второй!?? Что ему ведомо??? И почему именно он должен ей дороги ментального поля показывать?!
Фёдор, вспоминая Доброславу, даже не догадывался, что у той щёки горят. Да, он думал о ней с нежностью и желал ей любимой быть, но как бы и всё.
Так и жили эти два создания - каждый в себе своими заботами занят. А новая реальность, как вода талая, уже искала: где ей сподручнее промоину сделать. Поmому как подобносmи приmягиваюmся друг к другу словно магниmом, и есть реальносmи, где мы всегда вмесmе с mеми, кmо почему-mо сердцу дорог. Мы mам все всmречаемся. Даже если совсем незнакомы. Любая всmреча в любом месmе, если чем-mо "зацепил" mебя человек, даёm ниmочку для связи. И эmи реальносmи не за mысячи киломеmров оm нас, а совсем рядом. Ближе, чем мы могли бы подумаmь-предсmaвить. До каждого мы доmягиваемся и обнимаем его своим сердцем... Кстати: справедливо эmо не mолько для мира людей, но для всего, с чем сталкиваеmся человек.
На Доброславу надвигалась огромная чёрная тень в виде собакообразного чудища, из раскрытой пасти которого торчали кривые клыки. Ужас сковал девушку, все мысли повылетали из головы. Ужас Доброславы долетел до Фёдора - у него руки мурашками покрылись. Ниточка к Доброславе засветилась тёмно-красным... Сознание вспыхнуло: "Беда!" Оmразился mёмно-синим Поmок. Интуитивно Федя укутал её в фиолетовый кокон, усилив её свечение, и шагнул в её реальность. Появление новой фигуры сбило чудище с толку. От неожиданности оно уселось на задние лапы. Фёдор включил прожектор.
На месте чудища мелькнуло человеческое лицо, и всё исчезло. Доброслава узнала того, кто посягнул на неё.
- Здравствуй, Доброслава! - сказал Фёдор. - Враг у тебя есть, однако. Колдует кто-то против тебя.
- Я знаю, кто это был. С этой бедой потом разберусь. Лучше расскажи, как ты попал ко мне и как тебя самого кличут?!
- У меня два имени. У нас, у всех фиолетовых, всегда два имени. И у тебя - тоже. - Федя считывал Поmок, и для него самого это было весьма неожиданно. Раньше так не получалось. Видимо присутствие Доброславы, слияние их энергий, послужило Поmoку основой.
- Как это? - удивилась Доброслава.
- В миру меня называют Фёдором.
- А второе имя? Ты его знаешь?
- Знаю. А ты своё сама узнать должна.
- Хорошо. Я поняла, - кивнула Доброслава. - А как ты попал ко мне?
- Я помню тебя.
- И что?
- Ты не понимаешь?
- Нет. Дед сказал, что ты придёшь и покажешь. Объясни!
- Смотри! - принялся Фёдор рисовать в пространстве рукой. - Я покажу тебе уменьшенную модель земли в мирах Нави и Прави. В воздухе появилось мерцающее облако.
- Мы с тобой здесь, - ткнул он пальцем в какую-то светящуюся точку.
- Вот это, - обвёл он облако рукой, - условные реальности. Смотри!
На месте облака стал расцветать огромный цветок, переливающийся всевозможными красками.
- Каждый лепесток, как наша вселенная, но это лишь одна из реальностей земли. На самом деле этих реальностей невообразимое множество, все сразу показать тебе я не смогу, да и незачем. Видишь эти прожилки на лепестке?
Доброслава кивнула. У неё захватило дух от открывающейся картины.
- Эти прожилки не что иное, как энергетические линии, пронизывающие все реальности, которые так же входят одна в другую. И так - до безконечности. А вот эта ниточка, - потянул Федя на себя одну золотистую линию, - меня к тебе привела.
- Да, хорошо! Но это теория! - Доброслава топнула ногой. - Ты мне на практике покажи!
- Ладно. Смотри: вот моё ментальное поле. Видишь? Видишь, сколько в нём ниточек?! Теперь в своё смотри. Специально для тебя наша ниточка сейчас изменится.
Личико Доброславы озарилось улыбкой:
- Вижу! Вижу!!! Как здорово!!! - любовалась она серебристым мерцанием нити. - А ходить-то по ней как???
- Намерением, Солнце ясное! На-ме-ре-ни-ем! - по слогам сказал Фёдор.
- А я могу к деду пойти?!
- Конечно!
- А ты? Ты пойдёшь со мной?!
- Боишься заблудиться что ли?! - улыбнулся Фёдор. – Я-то деда не видел. Его энергетическую составляющую не ведаю.
- Но у меня же его ниточка есть!? Он же ко мне приходил!!!
- Ну, тогда я тем более тебе не нужен. Ты лучше к мужу сходи. Пусть порадуется.
- Он не порадуется, - загрустила Доброслава. - Он слепой. И глухой.
И, помолчав, добавила:
- И немой.
- А ты хочешь его пробуждения?
- Да... Хотела бы...
- А зачем? Представь, что он проснётся, но пойдёт в другую от тебя сторону... Что ты будешь делать, если в ментальном мире он будет противоборствовать тебе так же, как твой сегодняшний визитёр? Только гость твой сейчас по незнанию в чёрную магию лезет, а представь, что будет, если он проснётся!?? Проснётся и подпишет контракт с нечистью...
- Я не предусмотрела такой вариант развития событий...
- А его невозможно предусмоmреmь. Нам неведомо, кmо и как поведёт себя в Нави. Мы приходим в эmи реальности в одиночесmве. И уходим mак же. Для mого, чтобы изменить эmу данносmь, нашим сущносmям необходимо нарабоmаmь очень высокие вибрации. Научиmься помниmь и осознаваmь себя в mонких мирах. Но опяmь же: уровень будеm у всех разный. Ты наберёшь высокие вибрации, а я, к примеру, - неm. И опяmь mы осmанешься одна.
- А Ангелы? Они меня бросят???
- Нет, они не бросят. Но внутри себя mы будешь в одиночесmве. Пока не сольёшься с божесmвенной монадой. Лишь при эmом слиянии поmеряеmся mвоя личносmная индивидуальносmь.
- А ты меня тоже покинешь?
- Мы с тобой связаны, - Фёдор подёргал за ниточку. - Если ты сама её не обрежешь, мы всегда будем на связи.
- А я мужа люблю!
- Люби. Наша связь mебя ни к чему не обязываеm. Она просmо есmь в данном оmрезке времени. Когда мы забудем друг о друге - она исчезнеm. Я знаю, чmо эmо mрудно для понимания, но сейчас эmо просmо данносmь. Я от тебя ничего не жду.
Поmок вынес Фёдора обратно в свою кабину. От такого количества информации слегка кружилась голова и сердце колотилось так, словно он стометровку за десять секунд пробежал. "Вот ты какой!" - удивлялся он своему переходу. - "А мне понравилось! Я ещё хочу. Но не сегодня..." Явь смешалась с Навью, и Фёдору казалось будто, б он стоит на границе Междумирья. Даже попытался ущипнуть себя. Но это ему не удалось. "Значит я всё-таки сплю!" - сделал он вывод. Дал себе установку: "Хочу всё запомнить, чтобы всё осталось со мной." После чего выключил своё сознание и ушёл в глубину Нави заряжать свои "батарейки". Фаза глубокого сна для того и даётся людям, чтобы организм зарядился новой жизненной энергией, а мозг отдохнул от потоков информации, льющихся со всех сторон. Все сны, что мы видим в глубокой фазе, не запоминаются нами, и потому мы решаем, что снов не было... Мы ошибаемся. Наше подсознание или, если хотите - Душа, сна не знает. И именно когда спит тело, у этой части нашей реальности начинается самая активная фаза жизни.
Пробуждение Фёдора памяти не лишило, но за то, словно в отместку "за неправильно прожитые годы", на него накатило страдание. Памятуя о том, как его выдернул из своей реальности страх Доброславы, он соорудил вокруг себя зеркальный экран со словами: "Всё моё - во мне!" Поmок уже не закрывался. Видимо Фёдор слишком сильно в него рвался и теперь черпал из него знания напрямую. Каждая его вопросительная мысль сразу получала ответ. Подумал о том, как загородиться, тут же пришла готовая мыслеформа с экраном и надписью. Ведь обраmная связь говориm о mом, что не mолько mы можешь слышаmь других, но и другие могуm слышаmь mебя. А Фёдору меньше всего сейчас хотелось быть, как на ладони - миры тонкие своей жизнью живут. Мало ли, а вдруг его ещё кто видит, кроме Доброславы. Да и ей он не мог открыться в страдании своём: девочка замужем, ни к чему ей душу смущать. Пусть живёт, как жила. Страдание же прилетело в форме: "Вот! В кои-то веки встретил нормальную девчонку!!! И вдруг моЁ - не МОЁ!!!" Эго собиралось лить слёзы... Фёдор совладать с ним не мог, но поскольку мужчине плакать не пристало, он запел - затянул вполголоса:
- Чёрный ворон, что ж ты вьёшься? Да над моею головоо-о-ой...
Слезинки предательски накатили на глаза. Старая боевая песня русов своим проникновенным мотивом вытягивала душу.
- Ты добыычииии не дождёошься... Чёрный вороон, я не твооой...
От песни шерсть вставала дыбом и на руках, и на ногах, но мелодия крепла и захватывала всё его существо.
- Скажи братьям... Скажи сёстрам... Я хороший у них брааа-аат... А к родиимым семи вёрстаам... журавлё-ом вернусь назаад. Передай платок кровавый... милой люубушке моё-о-ой... скажи еее-э-ей: вояка бра-авый там жеенииился-а да на другоой...
Слёзы текли и капали на рубаху... В дверь постучали: "Просыпайся, дальнобой! Разгружаться пора!" Наскоро приведя физиономию в порядок, Фёдор закрыл страдание, вернувшись в мир Яви. Закрыть то страдание закрыл, да толку-то, если эта Тоска смертная ходит за тобой следом и отпускать не хочет, кружась всё тем же чёрным вороном. Идёшь прицеп растентовывать - она на пятки наступает. В гараж едешь - Беда на кабине сидит. Ножки свесила, про себя песни Семёныча поёт самым мерзопакостным, дребезжащим, как жестянка, голоском: "Я несла свою Беду по весеннннему по льду..." Сопротивляется Федька, гонит от себя подруг этих, да не унимаются они, вдвоём запели: "Ой, то ни вечер, то ни веэчеер. Мнееэ малым мало спалоо-о-оось..." А как до сна в казачьей песне дошли, так запричитали над ним, закудахтали: "Ой, Федеенькааа, пропадёшь не за грош!" Осерчал на них Фёдор: "Да пропади вы пропадом! Откуда вы взялись на мою голову!??" "Ой, милай, так ты ж сам нас зазвал! - отвечают они. - А мы - женчины отзывчивые, по первому зову приходим. Ты нас не гони. Тебе с нами легше будет." А в чём легче будет Фёдору, не сказали. Но что-то медленно угасало в его сознании. Словно тучи чёрные день ясный закрыли, так темно на душе сделалось. И Поmoк угас, и все струны заледенели. Не стало Федьки-песенника, одно тулово осталось. Да и то на ладан дышит.
На третий день хватилась Доброслава - двойник молчит. Хотела поблагодарить за помощь, а достучаться не может. И так холодно ей сделалось, что свалилась она в панику да деду стала тарабанить:
"Деда! Деда! С двойником беда приключилася! На связь не выходит!"
Дед виновато руками развёл: "Не можем мы помочь ему, внученька! Влюбился он. А сам того не знает. Защиту на себя нацепил, чтоб ты достучаться не могла... Да две лихоманки его там обхаживают."
"Какие лихоманки, деда!??"
"Да знамо какие. Тоска да Беда за им следом ходют. Пока сам не перегорит, ничем помочь мы ему не можем. А ты так и вообще не приставай! У тебя своих забот полон рот." На том и разговор кончился.
На день шестой любопытство Доброславу разобрало: "Влюбился... А в кого? А похожа ли его избранница на моего мужа?! Ведь если двойник, то вкусы-то одинаковые!" Подёргала ниточку, да в ответ только льдинки звенят. "Это ж как парня скрутило! Надо деда просить о помощи," - забеспокоилось девичье сердце.
"Дед! Деда! А ведь нельзя, чтобы человек так тосковал сильно! Иначе же без души останется! А их, бездушных человеков, и так вон сколько! А он же всё-таки двойник мой! Это же ближе, чем родственник!"
И деду подумалось: уйдёт он... кто внучку поддержит? Больше некому. Надо вытаскивать парня... Обратился дед воробышком да выпорхнул в форточку. Ибо идти по чужой ледяной нити смерти подобно. Нашёл дед машину Фёдора, только от неё тепло и исходит. Да и то лишь потому, что машина путь долгий прошла. Уселся на стойку зеркала, постучал в окошко. Федя ужинал. Обернулся - нет никого. Дальше ест. Дед опять клювом в окошко стучит. Теперь увидел его Фёдор, повернулся, опешив, окно открыл и спрашивает:
- Тебе чего надобно, пернатая!?
Воробей в ответ:
- Чик-чирик!
Фёдор говорит:
- Да ты по-русски скажи! Не разумею я язык твой птичий!
- Чик-чирик! Чик-чирик! Чик-чирик! - разошёлся воробей, кося одним глазом на Федьку. Федька окно закрыл: что толку с глупой птицей говорить!? Всё равно ничего не понимаешь. Воробей ещё попрыгал по стойке зеркала, повертелся, вспорхнул и улетел. Да не домой полетел, а к Доброславе. Сел на берёзу под окном, сказал внучке:
"Слёз не льёт, да смурной сидит. Думы тяжкие думает. Вся машина ими провоняла. Есть в нём искорка живая. На самом донышке. Может, и помогу чем..," - и домой полетел.
Задумался Фёдор: "Странно! А чего воробей хотел-то? Ишь, какая птица наглая! В окно стучит, да ещё и чирикает чего-то! Поmoк закрыт - не спросишь..." Устал Федька тосковать: всё-время спать тянет, сил нет никаких, работа не в радость... Потянулся к приёмнику, нажал кнопочку. Бархатный голос сказал из динамика: "Романс на стихи Алексея Апухтина. Музыка Александра Акопова. Стихотворение "Мне не жаль" было написано в тысяча восемьсот семидесятые годы." И полилась-зашепталась песня:
"Мне не жаль, что тобою я не был любим...
Я любви не достоин твоей.
Мне не жаль, что теперь я разлукой томим, -
Я в разлуке люблю горячей...
Мне не жаль. Мне не жаль...
Мне не жаль, что и налил, и выпил я сам!
Унижения чашу до дна.
Что к проклятьям моим, и слезам, и к мольбаааам
Оставааласяа ты холоднааа..."
Обожгло Фёдора, как если б Леший в лесу веткой хлестанул: "Я люблю?! Я люблю???" А голос продолжал:
"Мне не жаль, что огонь, закипевший в крови,
Моё сердце сжигал и томил.
Но мне жаль, что когда-то я жил без любви!!!!
Но мне жаль, что я маало любиииил!!!"
Как короста отвалилась с души под эту ритмику: "Я люблюююю!!! Это я люблю!!! Не меня любят!!!! Я сАм!!!" Посветлело в кабине. Пронзило Федю откровение автора, жившего более двухсот лет назад и так точно передавшего его состояние. Каждую буковку он ощутил на себе, каждую нотку! И столько горечи было в последней строке, что автор мало любил, словно Федя сам был этим автором. Да и была ли любовь в жизни его?! Всегда относился, как потребитель: "Мне! Моё!" Словно в эту жизнь, как в магазин пришёл, любовь покупать. Да кто ж её продаст?! Это можно тело продать. И душу - нечистому! А любовь не продаётся и не покупается. Пока сам для неё сердце не откроешь да отдавать не научишься - про любовь не поймёшь ничего.
Не тебя любят, но ты любишь! Вернее, тебя любят, но когда закрыт, ты не чувствуешь того и не видишь! А вот когда ты любишь, Душа раскрывается! А в ответ ей мир смеётся задорно и весело!
Беда с Тоской ошалели от такой метаморфозы: их кормилец и поилец такие слова сказал страшные, что они, до того жировавшие на его печалях, сдулись вдвое. А как запел он вместе с группой ДДТ: "Это всё, что останется после меня! Это всё, что возьму я с собой! С нами Память сидит у стола, а в руке её пламя свечи. Ты такой хорошей была..." - они спрятались за спинку сиденья. Но и там неуютно им было: по мере осознания Фёдором своей любви рушился его зеркальный экран, а кабина наполнялась золотым солнечным сиянием. Так бывает, когда после грозы солнце найдёт в тучах просвет и озарит землю на какие-то мгновения!! А дышать уже легче. Потому что всем нутром его чувствуешь. Так было и с Фёдором - он чувствовал в себе разгорающееся солнце. И пусть оно ещё только первые лучики подняло над горизонтом, но пройдут какие-то секунды, и в глаза ударит его ослепительный свет!!! Тоска с Бедою не стали дожидаться этого момента и по-тихому покинули кабину: вокруг ещё страдальцев - тьма-тьмущая! Там и накормят, и напоят!
Хорошо, что природа не любит пустоты. Услышал Фёдор голос, и показался он ему таким близким, что опять слеза выкатилась. Но это уже была другая слеза - от голоса того благодать снизошла на душу его, слезами омытую, и он более не стыдился их.
- Здравствуй, мой хороший! Я рад, что ты вернулся ко мне.
- Кто ты? - спросил Фёдор. Потому что голос этот мог принадлежать только весьма и весьма близкому человеку: ближе, чем сердце родное.
- Ты не узнал меня?! Я Ангел твой...
- Почему я тебя не вижу?!
- Прости, мой хороший, мне больно находиться в мире твоём. Но если я спущусь, ваше солнце погаснет. И тогда земля опустеет, а люди погибнут.
- Я хотел бы тебя видеть!
- Это невозможно. Ты ослепнешь...
- Ну хоть одним глазком! - Федька вдруг поймал себя на том, что ведёт себя, как ребёнок, но ведь не каждый день с тобой Ангел разговаривает!
- Хорошо! - ответил голос. - Мы попробуем. Когда выйдешь в Междумирье, позови меня. Я тебе ниточку дам.
Это было последнее, что услышал Федя: в нём поднималась заря - Ангел ускорил процесс: вставало солнце ясное в центре мироздания, заливая теплом и светом пространство новое, порождая нового человека. И человека этого в себе видел он, и всё его внимание было направлено на него - на нового.
Путь совершенствования безконечен, ибо это путь воина. И будет воин тот сражаться не с внешним врагом, но с внутренним. С самым сильным и опасным, одевающим всяческие личины, выдавая себя за друга, в то время как нет более опасного врага, чем ты - самому себе.
Дед довольно потирал руки: "Пробил!!! У-ух!!! Справился!!! Есть ещё порох в пороховницах!!!" Но внучке сказал: "Пробил я твоего двойника, но не трогай его пока. Пусть в себя придёт. Пусть созревает!"
Ушла нечисть мелкая от Фёдора, да обиду затаила: как же, сам в гости зазвал гулять-пировать и так нечестно поступил. Пошли две лихоманки жаловаться своему главному Лиходею:
- Ты, батюшка, молодец! - начала Беда. - Внушил людишкам, что нет тебя на свете и пьёшь у них кровушку потихоньку. А того не знаешь-не ведаешь, что в царстве твоём подлунном святоши образуются. Этак, если все будут святошами становиться...
- ПОмиру поойдёом! - завыла Тоска. - Да не остави ты нас, батюушкаааа! С голодуу помрёом!!!
Лиходей в кресле сидел расслабленный, а тут напрягся:
- Какие ещё святоши в царство моём!? Всех под себя подмяли!
- Такиеее, батюшкааа! Люубоовь у них!!! - продребезжала Беда.
- Любоовь??? - у Лиходея аж дрожь по телу побежала. Сам он слова того шибко боялся. А если ещё это самое слово словом быть перестанет, а станет действием... Всё: конец его царству придёт!
- Что за святоша там у вас? Покажите мне!
Показали ему Беда с Тоскою Фёдора. Задумался Лиходей: "Ишь! Воссиял! Правы девки! Надо демонов отправлять! Хватит им бездельничать."
- Хорошо, девушки. Услышал я вас. Помощники к вам в мир пойдут, - обнадёжил их Лиходей. Вызвал он к себе демона Сладострастника и отправил его по известному адресу. Знал, чем людишек совращать надобно.
Жил себе Фёдор на свете, жил, да не знал, какую беду нажил. Потому что жил, как все. Не ведал он, что свет свой чистый-лучистый, от природы данный, хранить в себе надобно, ибо принадлежать он может только одной единственной и неповторимой. Никто не просветил его по этому поводу - давно разучились люди чистоту свою хранить, как зеницу ока. Забыли заветы предков своих. Стали торговать собой направо и налево, да чаще налево. Стали кровь свою единородную с другой, чуждой им, кровью смешивать. Вот и Федька отдал свой свет первозданный первой встречной-поперечной - Наташке подарил. А Наташка ему свой отдала. Слава Роду, что ни с кем замутить его не успела. Хотя в голове, конечно, ветер был. Можно даже сказать - сквозняк.
Сладострастник в кабину к Федьке залез, как к себе домой, под видом товарища-дальнобойщика.
- Здарова, братан! Выпить есть чё?! Кулиса сломалась, устал, как собака!
Причём тут кулиса и пьяная вода, Фёдор не понял: не уловил связи. Сам он не грешил дружбой с зелёным змием. В юности пробовал эту гадость, да не принимал её организм. Больше ста грамм в него не помещалось - сразу весь выворачивался наизнанку, и Феде от того было так плохо, что махнул он рукой на это дело и более не баловался.
- Не пью я, - спокойно отвествовал Фёдор.
- Да ты не пей! Я выпью! Так есть чё?
- Нет, - Фёдор мотнул головой.
- Да это же лекарство! Как это ты без водки ездишь?!
Фёдор пожал плечами:
- Мне не надо.
- А девочками тоже не интересуешься?
- Тебе какая разница!? - нахальство незваного гостя начало раздражать.
- Да так, - махнул рукой Сладострастник. - Не куришь, не пьёшь... Вдруг святоша!
- Закрой дверь с той стороны! - озлился Фёдор.
- Ну-ну, ты полегче! Не надо в бутылку лезть! Я ж по-дружески! - нагло улыбнулся демон. - Так что, хочешь "девочку"?
- А у тебя что - гарем?! - внезапно успокоился Федя. Разглядел сущность чёрную, как ни пыталась она за улыбкой прятаться. - Топорно работаете, товарищ! - вспомнил он вдруг чью-то фразу.
- Да ладнааа, - развязно осклабился демон и вылез из кабины.
Прав был демон в одном: Федя святым не был. Но Сладострастник, хотел он того или нет, включил новый анализ прошлого. Федя стал вспоминать себя до армии, когда он был ещё мальчиком, и после - когда мальчиком быть перестал. И пришёл к неутешительному выводу, что демон сей из той же нечисти, что по юности совращать пыталась душу неокрепшую, когда в организме гормоны бунтовали. И странным показалось Фёдору, что тёмные используют те же методы, что и в далёком прошлом. "Никакой изобретательности! - подумал он. - А впрочем, они ж о совести не ведают. Зачем им изобретательность!? Многие и так у них на поводу идут."
Демон, понятное дело, не успокоился. Ему задание выполнять надо. И привёл-таки Фёдору "девочку" - в сон. Но и здесь ему не повезло: как "девочка" перед Федей ни крутилась, а у того своё на уме.
Неоднократно ещё будут пытаться Сладострастники одолеть Фёдора, но любовь, в сердце его поселившаяся, сама стала полноценной защитой: ни колдовство, ни другие ухищрения нечисти не давали никаких результатов. Даже на организм пыталась давить нечистая сила, подсовывая пред очи смазливые девчачьи лица с достойными фигурками. И организм, а точнее Эго, облизывалось на них, как кот на сметану. Однако и здесь любовь помощницей была и защитницей. К тому же, что ещё оказалось подспорьем в этой войне с нечистью, у девчонок есть свой негласный кодекс: когда человек излучает любовь, но не к тебе, - не надо трогать этого человека. Хотя, конечно, как и в любом обществе, среди этого сословия тоже есть оторвы, которым всё равно перед кем попой крутить. Но Фёдор держался. Даже когда Эго начинало плакаться, что для организма воздержание вредно, что нельзя так издеваться над собой и что нужен ему новый приток энергии, Фёдор молчал. Новая "девочка" - это новые отношения. Он не был готов к этому. Какие могут быть новые отношения, если в сердце любовь!?? Сердце уже выбор сделало! Тут никого не захочешь.
Так влюбляются многие. Потом вопросы задают: "Почему мы влюбляемся не в тех?" А в каких "тех" им влюбляться должно!?? В тех, кем они могут обладать? Там, в той любви тоже тропка двоякая: либо ты собственником станешь, либо любить научишься. Но ведь большая часть народа - собственники: "Ты куда пошёл / пошла? Кто тебя отпустил!?? Стой там, иди сюда!" Эти слова звучат разными голосами и интонациями, а суть одна: "шаг влево / шаг вправо - расстрел!" Никто даже помыслить не хочет, что с любимыми так не разговаривают. Просто потому, что другой человек не игрушка для тебя и, тем более, не твоя собственность. Холодильник купи и командуй им, если уж так сильно хочется. Если же ты позволяешь себе барский тон в отношении к другому человеку, как к холопу, значит ты и сам холоп. А значит и уважения нет в таком союзе. А если нет уважения... Ну какая это любовь?! Это - "потребительская корзина"!
Мы влюбляемся в тех, кто отражается в нас и в ком отражаемся мы. Всех остальных мы игнорируем. Потому что нет отражения в человеке. Смотришься в него, а он пустой. А нескладушки случаются, когда ты отразился в другом человеке, а этот человек не видит в себе отражения твоего. И тут задействован не только уровень вибраций. Схожесть вибраций способствует хорошему общению. Иногда настолько хорошему, что люди читают мысли друг друга. Но для любви этого мало. Не для влюблённости, а именно для любви - мало соответствия вибраций, нужно ещё отражение. Любить своё отражение означает любить себя. Но опять же: редко кто догадывается, что любовь к себе не в праздном прозябании выражается с почиванием на лаврах. Увы, нет! Любовь к себе - это ежедневный, ежечасный, ежесекундный труд. Другого, не себя, "любить" проще: требовать, чтоб человек следил за собой во всех аспектах и развивался, мотивируя свои требования: "Я же тебя люблю и хочу, чтоб ты был / была... стройный/ая, начитанный/ая, здоровый/ая..." и так далее, - каждый вставит желаемое, чего он хочет. А вот сказать это себе и требовать этого от себя - догадываются далеко не все.
Фёдор отразился в Доброславе, увидел себя. Да Доброслава не увидела своего отражения в Фёдоре. Одно только их и связывало, что они были энергетическими двойниками и, соответственно, имели схожие ментальные поля. Благодаря этому они могли ходить друг к другу, когда заблагорассудится. Им даже не надо было никаких усилий прилагать для того, чтобы в гости сходить: образ представил, и ты рядом - мгновенно. О многом говорили они, сравнивали: кому что как даётся. Но вопрос любви не поднимали: Фёдор не готов был говорить на эту тему, и Доброслава это чувствовала. Ему же было вполне достаточно этих свиданий. И он не захотел бы стать обладателем, когда тебе, пусть даже не осознавая того, в ментальном поле дарят сердце... Какое физическое обладание может сравниться с блаженством духовного слияния!?? В ментальном поле ты владеешь не физическим телом, нет! Физическое тело без души - овощ! Достаточно вспомнить о том, как мы спим. Особенно в детстве. А если рядом хорошие товарищи, то так накрасят - век не отмоешься! И мы не чувствуем того. Другой пример грустный: когда тело в коме, оно даже дышать самостоятельно не может. И потому физические ощущения с душевными даже сравнивать безполезно. В ментальном поле ты сливаешься с другой душой, и это взаимонаполнение дарит трудно передаваемое словами состояние покоя. Духовного и душевного покоя. Когда душа может расслабиться. Никакие физические наслаждения не стоят рядом с этим космосом. Кто этого никогда в жизни не испытывал, тем людям сложно будет Фёдора понять. Это сродни пребыванию в нирване.
И всё ж она его любила! Давным-давно... Когда ?! - сама забыла. Она ему дарила сердце, не владея. А было это против мыслей Лиходея. Ведь если все вот так будут дарить, кого ж ему потом с ума сводить!? (Хотя вопрос владения весьма спорный вопрос. Если человек в твоём сердце живёт - это владение или обладание?!)
Вернулся Сладострастник к главному Лиходею.
- Не могу справиться! - говорит.
- Совсем ты квалификацию потерял!!! - ответил тот. - Собирай всех бесенят своих и вместе с ними трудись над этим вопросом дённо и нощно. Да проверь, много ли подобных ему - всеми и займись.
Вот и налетели Лиходеины дети на всех, любовью обнятых. Проверяют, насколько защита сильна. И только найдут слабину в человеке, тотчас его испортят. Федя так же продолжал подвергаться их атакам. Ведь слаб человек, когда-нибудь да сдастся. А если быть честным, с незапамятных времён все люди этим атакам подвержены. Задолго до вышеозначенных событий.
И Тоска с Бедою не раз пытались подступиться к сердцу Фёдора, но обжигались и лишь злобно шипели. Так шипят и тают садовые слизни – мелкая, вреднючая нечисть, попадая в свежую золу, которая ещё хранит память об огне.
Федя помнил о своём уговоре с Ангелом, но ему никак не удавалось зафиксироваться в Междумирье: только войдёт, оглянется и тут же проваливается в Навь. Но и Навьих видений не помнил. Даже обидно было порой: он знал, что Ангел его ждёт, но совладать с разряженным организмом не мог. Работодатели его выхватили у конкурентов большой заказ, и водители крутились, как белка в колесе, по маршруту Выборг - Хельсинки - Питер - Выборг, успевая два раза за неделю съездить туда и обратно. Также больших ресурсов организма требовала борьба с побочными эффектами от груза - они возили минеральную вату, от которой все чесались, как шелудивые котята. И всё же Фёдор вскоре выбыл из этой гонки: директора так увлеклись "минералкой", что чуть не забыли про постоянного клиента во Всеволожске. Тому срочно нужна была машина. Жребий пал на Федю.
Этот рейс не заладился с самого начала. Шли зимние игры. Наши играли в хоккей с финнами, и последние проигрывали. Из-за этого на границе было столпотворение. Так было всегда: когда финны проигрывали русам в играх, границу пересекать было затруднительно. Финны не то чтобы саботировали нам проезд, но работали настолько медленно, насколько это вообще возможно. Федька встал в "колейку" (так дальнобойщики называют длинную вереницу машин, ждущую проезда куда-либо) за шесть километров до пограничного пункта. Подъехал, доложил впереди стоящему, что пост принял, и включил "аварийку" ("аварийные" жёлтые сигналы). Так дальнобойщики поступают на дороге в любых нештатных ситуациях, включая "аварийку" и предупреждая не очень внимательных водителей о возможных опасностях.
Очередь двигалась медленно. В результате на пересечение границы ушло 5 часов. Рабочий день был на исходе. Не мудрствуя лукаво, Фёдор встал на первую же лесную стояночку и хорошенько выспался. У буржуев с этим строго: переработка водителя и автомобиля грозит лишением визы. На следующий день, проснувшись пораньше и приведя себя в порядок, тронулся в путь. Почти в середину страны ехать. Подъедешь в аккурат к началу рабочего дня. Всё получилось у Феди, как запланировал. Но то ли наши слишком хорошо играли, то ли человеческий фактор, только сами же финны отправили Фёдора куда не надо. Выдали схему проезда, нарисовали маршрут, обвели кружочком номер строения: езжай. Почти доехал с грехом пополам до указанного места, звонок: "Стажёр ошибся. Возвращайтесь." Легко сказать "возвращайтесь", а где разворот искать? Это же не Россия, где можно легко развернуться в любом углу! Это - чужая страна с узенькими дорожками и отсутствием знаков о запрещении грузового движения. Знака нет - можешь ехать! Если поместишься. Ползёшь по такой дорожке и думаешь: только бы навстречу никого не было! Разъезжаться негде.
Выехал на перекрёсток, примерился... Вроде бы места для разворота хватает: должен вписаться и не снести хвостом прицепа светофоры... Осталось дождаться зелёного сигнала. Дождался - тронулся. И впервые похвалил финский менталитет. Все стояли и спокойно ждали, когда огромный русский грузовик, перегородивший своим пузом все дороги, покинет перекрёсток. Никто Федю не торопил, не сигналил как потерпевший, не моргал фарами и не лез под колёса. Он и без этого взмок. Интересное чувство: десятки пар глаз следят за всеми пируэтами твоего автомобиля, но ты не видишь их выражений лиц, да и некогда тебе на них смотреть, но о зрителях помнишь! Федьке показалось, что над перекрёстком пронёсся вздох облегчения и раздались овации, когда хвост прицепа, описав полукруг, встал на своё место, и при этом не упал ни один светофор: не подвели руса-дальнобойщика глазомер и чувствование автомобиля с прицепом.
На фирме, куда вернулся Федя, ему дали новый адрес погрузки, и поехал он в город Нокиа, известный своими мобильными телефонами и автомобильными колёсами. Там тоже люди никуда не торопились. Грузили других. Вне всякой очереди. А русскую машину погрузили к концу рабочего дня. Как ни торопился Фёдор на таможню в Тампере для оформления документов на груз - опоздал. Перед его носом финка в форме таможенника со словами "Тайм! Тайм!" закрыла дверь.
- Ещё десять минут! - сказал ей Федя, показывая на часы, но та отрицательно покачала головой. Это тоже финский менталитет. Неважно, что это последняя машина. Неважно, что эта машина одна-одинёшенька зависнет на таможне на выходные - не их это трудности. Не их...
О том, что это была пятница и по правильному должно бы сейчас рулить в сторону границы, Федя узнал, взяв в руки телефон. На счету финского номера кончились денежки: "Ну вот. Ещё и не позвонить!" Необходимо было доложить о своей непредвиденной задержке непосредственному начальству.
Как Фёдор изыскивал возможность положить "деньги на телефон - это отдельная история. Всякий раз, впервые сталкиваясь с чем-нибудь новым в чуждой цивилизации, он чувствовал себя мартышкой. Так было, когда шведы, заключившие фрахт на перевозку грузов с финнами, выдали Феде билет на грузопассажирский лайнер с погрузкой на корабль в Хельсинки. Поставив машину в трюм, он сравнительно быстро нашёл свою каюту - водителям-дальнобойщикам был выделен целый этаж. Дверь в каюту открывал проездной билет. Трудности начались в каюте. После того, как за ним мягко чмокнул защелкой магнитный замок, Фёдор оказался взаперти: на двери не было привычных нам ручек. А до Стокгольма плыть почти сутки! Так было, когда впервые надо было заправить машину на автоматической автозаправочной станции, а вокруг ни души! Только ты и бензоколонка с надписями на двух языках. Заправлялся по-русски - "методом тыка". Так было и теперь, когда понадобилось самостоятельно решить финансовый вопрос связи. Достав из бардачка русско-финский разговор, Федя пытался заучить фразу: "Tarvitsen rahaa puhelimeeni", что означало "Мне надо положить деньги на телефон". В приграничной Хамине с этим вопросов не было: на всех узлах мобильной связи финны сами зачисляли деньги на твой номер телефона, достаточно показать номер и дать деньги. Но это в Хамине. Хамина далеко. А ты на таможне под Тампере! И пусть таможенная площадка открыта со всех сторон, задачу это не упрощает.
В полукилометре от таможни были какие-то здания, и там периодически мелькали люди... Фёдор пошёл к ним. Поход оказался не безрезультатным. Во-первых, он узнал, что финны деньги на телефон закинуть не умеют - за них это делает их работодатель; а во-вторых, оказалось, что километрах в пяти от его машины на запад есть пригородный посёлок, и там он может положить деньги, если по посёлку, как войдёт, будет всё время идти прямо. Федя "считал" эту информацию с мужчины, который откликнулся помочь русу. И, конечно, финн даже не догадался, что рус языка его не разумел и знал всего три слова: "Здравствуйте!", "Спасибо!" и "До свидания!" Больше по работе не требовалось.
Сразу же и пошёл. Пешком. А чего время тянуть? Гулять полезно для здоровья. Особенно, когда работа "сидячая". Шёл да головой во все стороны вертел: нет никаких зарослей, вся земля аккуратно подстрижена; пешеходные дорожки чистенькие и ухоженные - приятно топать. Ну, и как бы всё! Больше никаких радостей. Скушновато... Запреметил большой маркет - магазин по-нашему, решил заглянуть в него на обратном пути. Вошёл в посёлок, навстречу попался чёрный человек. Совсем чёрный. Не рискнул его спросить, в правильном ли направлении он двигается. Дождался пары средних лет. Те подтвердили, что идёт он верно. Вспомнил известную фразу: "Верной дорогой идёте, товарищи!" Улыбнулся самому себе.
До узла связи оказалось ещё километра два с половиной. За прилавком этого "скворечника" стояла тётка грубой наружности и с такими же манерами. Федя показал ей номер телефона и протянул пять евро. Та деньги взяла и бросила в него бумажкой, на которой, кроме значка "5€", больше ничего понятного написано не было. Федя протянул ей бумажку обратно, опять показал номер телефона и попросил: "Хелп, плиз!" Грубиянка ударила Федора по руке и стала ругаться на своём языке.
Пришлось уйти не солоно хлебавши. В маркет, как и планировал, заглянул на обратном пути. Буржуи Скандинавии, в отличии от нас, как правило магазины строят за пределами посёлков и городов. Исключения встречаются в приграничье, но в глубине страны - так. Поэтому маркеты их огромны, и ассортимент тоже не слабый. Федя бродил по магазину, как по Невскому, сравнивая цены, и даже дважды умудрился в нём заблудиться. В отделе детских игрушек услышал ласкающую слух русскую речь. Развернувшись лицом к залу, стал вглядываться в лица, но "своих" не приметил. На выходе из отдела игрушек расположилось кафе, и Фёдор надеялся через него выйти на улицу. И вдруг слева сзади опять звучит русская речь! Обернулся - молодая пара с ребёнком лет пяти. Эмоции поползли вверх, но Федя их остановил: "Не время." Стараясь быть предельно вежливым и корректным, сказал:
- Прошу прощения, что прерываю вашу милую беседу, но мне нужна ваша помощь.
Люди оказались русами - эмигрантами из Карелии. Но и они не смогли помочь Фёдору: им тоже телефон оплачивал работодатель. Однако они были рады "свежему человеку из России", и диалог получил продолжение. Проболтали до заката солнца. Ребята поехали домой, Федя потопал к машине. День кончился, а мытарства продолжаются. Хорошо, что хоть карелы на прощание подсказали, как позвонить оператору связи. Чем Федор и занялся по возвращении. Услышав в трубке: "Хай! Проблем?" стал объяснять: "Olen ven;l;inen! Tarvitsen rahaa puhelimeeni." ("Я рус! Мне надо положить деньги на телефон.") Видимо акцент Фёдора был настолько ужасен, что в ответ прозвучало: "Момэнт..." и через пару минут пришёл "француз". Потом были англичанин, итальянец, испанец, немец... Всем Федя твердил одну и ту же фразу и только немцу сказал на немецком из школьной программы, что он из России и что у него проблема с телефоном. После этого прозвучал очередной "Момэнт!", и наступила тишина. Примитивный мобильник буквально "кипел" от перегрева и вонял нагретым пластиком. Фёдору казалось, что его уши тоже разогрелись и стали большими, и он скорее больше похож на Чебурашку, чем на дальнобойщика. От напряжения взмокла шея. Время текло томительно, но минуты тишины расслабляли. Фёдор подумал, что о нём уже забыли, когда в трубке раздался женский голос с приятной хрипотцой:
- Я немного говорить по-русски...
Федька от неожиданности даже подпрыгнул на сиденье:
- Вы прекрасно говорить!
И тут же поправился:
- Вы прекрасно говорите! По крайней мере, я Вас понял!
Эмоции пытались взять верх ещё на испанце, но там была закипавшая весёлая злость. Теперь же наружу вырвалась чистая радость, и Федя не стал её сдерживать, выдав ещё пару комплиментов, пока они рассыпались в приветственных любезностях.
- С Вами приятно говорить, но давайте вернёмся к Ваша проблем! - прервала Федю девушка. - Вопрос решить, потом поболтать, - и добавила: - Чуть-чуть!
Оказалось, что эта "мадам" впервые столкнулась с такой проблемой (потому что оплату вносит работодатель), и по её просьбе Фёдор озвучил все коды, что были на его бумажке. В конце концов после консультаций с коллегами у неё что-то получилось, и на счету телефона появились монетки. Федя вздохнул с облегчением: "Связь есть!" И да, конечно, они ещё поболтали! "Чуть-чуть," - как выразилась финка. А в конце диалога она ему сделала подарок:
- Я благодарю Вас, что Вы меня спасли.
- Но это Вы меня спасли! - улыбнулся Фёдор.
- Вы не понимаете, - ответила финка. - Я работать оператор, как переводчик. Десять лет никто русы не звонить. Все звонить. Итальянцы, французы, румыны... Вся Европа! А русы не звонить... Меня прятать архив... Должность сократить... А теперь, если даже ещё десять лет русы не звонить, это уже не важно!!! Мою должность восстановить!!! Мне архив забыть! Благодарю Вас, что Вы меня спасли!
И после того диалога словно вся Финляндия наконец-то повернулась к Фёдору лицом. Этот подарок согревал его ещё долго. Конечно, как и раньше, некоторые финны грубили и относились неуважительно к русам, но Федя знал, что где-то в глубине страны есть люди, готовые прийти на помощь, невзирая на межнациональную или международную рознь.
Очень хотел Федя в Междумирье попасть и потому перед самым утренним пробуждением задался этой целью. Далось ему это легко. Прежде, чем войти в плоскость меж мирами, он поднялся над таможней и огляделся. Пространство хранило субботнюю безмятежность, а значит можно отлучиться со спокойной душой. Как ни странно, но для Фёдора Междумирье никогда не было одинаковым и однородным. Оно живёт по своим, неведомым нам, правилам. Единственное место, где изменений практически не встречалось, это ярко-освещённая площадка нулевого уровня. От неё лучами во все стороны расходились коридоры и лестницы. Там нет верха и низа, но сознание, привыкшее всё классифицировать, воспринимает пространство именно так. И если откуда-то тянуло холодом, сразу всплывала ассоциация "низа". И идти туда абсолютно не хотелось, ибо там было по-особенному темно. Столь низкие вибрации исходили оттуда.
Фёдор шагнул наугад в ближайший проход и потянул на себя вторую дверь. За порогом его встретило лето: изумрудная трава; бабочки, порхающие с цветка на цветок, синее небо и - тишина... Такая тишина, что в ушах зазвенело. Вернулся обратно и мысленно позвал: "Ангеел..." В голове мыслеформой нарисовалась площадка нулевого уровня. В мгновение ока он оказался опять на ней. Серебристым цветом обозначилась лестница, но стоило её коснуться, сразу начался подъём. Почти как на лифте, но гораздо быстрее. Пробкой от шампанского влетел Фёдор в иную реальность. Влетел и присел от неожиданности: что-то величественное и огромное занимало собой всё пространство. Это "что-то" и было самим пространством. Просто само пространство было живым.
- Иди ко мне, - услышал он нежный голос. Столько нежности даже от матери слышать не приходилось. Повернул голову на эту нежность и зажмурился от неожиданности: ослепительное сияние резануло по глазам. Свет этот пробивал даже зажмуренные глаза! Прикрыв их руками, шагнул наощупь к этому сиянию, потом ещё сделал шаг и замер, не в силах больше сдвинуться с места - Свет Ангела пробивал всё его тело, но больше всего больно было глазам...
- Мне жаль, что ты не можешь подойти ко мне. Но я предупреждал тебя об этом. Зная, что произойдёт при моём приближении к тебе, я позволил тебе самому определить терпимую дистанцию, - голос Ангела был по-прежнему нежен и заботлив. Сияние медленно погасло. Федя почувствовал облегчение и наконец-то вдохнул воздух. Оказывается, он и дышать не мог, пока Ангел был рядом. Хотя это "рядом" было весьма растяжимым, ибо был он не с Ангелом рядом, а лишь с его сиянием. Вибрации исходящей любви от Ангела были столь высоки, что при большем приближении к нему Фёдор растаял бы, как воск в пламени свечи. Это Федя понял, когда угасло пламя Ангела.
- Ты ушёл? - наконец-то смог спросить Федя.
- Нет, - ответил Ангел. - Я рядом с тобой, но в другом измерении. Тебе опять будет больно, если мы будем находиться в одном пространстве. А так и я за тебя не боюсь, и ты можешь говорить со мной.
- Благодарю за помощь и заботу. Я не осознавал, что делаю и о чём прошу, - повинился Фёдор. На что Ангел мягко ответил:
- Я знаю. Но я не мог не пойти тебе навстречу. Таков был твой выбор.
- Я тебе очень признателен, что ты не отказал мне.
- Я чувствую тебя, - ответствовал Ангел. - Ты был на пределе своих возможностей. И дальше я бы тебя и сам не пустил.
Позже Федя вновь и вновь возвращался в ту ситуацию, пытаясь рассмотреть детали, прошедшие мимо его внимания, и интуитивно понял, что Ангел был гораздо больше, чем он представлял себе раньше - Фёдор был маленьким камушком у его ног. Это сияющее могущество поразило Федю и внушило ему благоговение. Если таков Ангел в своей истинной ипостаси, то каков Творец!??
- Помнишь?! - сказал Ангел. - Ты хотел что-то спросить, но не смог правильно сформулировать вопрос. Теперь ты можешь его задать.
- Смогу ли я когда-нибудь приблизиться к тебе? - вспомнил Федя свою наипервейшую мысль.
- Сможешь... Может быть. Но для этого тебе должно повысить свои вибрации. А чтобы этого добиться, необходимо воссоединиться с родом. Вернуться в родовую деревню.
- Ты говоришь загадками, Ангел.
- Все отгадки в тебе самом.
Пищи для размышлений стало хоть отбавляй, хотя голова и так давно была не свободна от мыслей.
Родовая деревня... О чём сказал Ангел? А если она есть, то где? Все эти внезапные выходные Фёдор потратил на пересмотр своего прошлого и сделал некоторые выводы о жизни своей. Навестил Доброславу и пообщался с её дедом. В разных реальностях искал ответы на накопившиеся вопросы. В общем, занял себя по полной программе, и потому понедельник наступил для него внезапно. Пришлось часть вопросов отложить на потом. В полдень его машина уже катилась по родной земле в предвкушении разгрузки. В первый раз в жизни Федя возвращался из рейса в понедельник. Ему это было смешно: все работать уехали вчера - границу обычно пересекали в воскресенье, чтобы в понедельник погрузиться.
В гараже было тихо и пусто. Когда он вошёл к директорам сдать путевой лист и карты работы и отдыха (ещё их называли "шайбы" за круглую форму), механик колонны спросил:
- В Лебедянь поедешь? Загрузка на Волхонке.
"По родной стороне кататься всё ж приятней" - подумалось Фёдору, но он только кивнул в ответ:
- Да, поеду. "Не в гараже ведь торчать, чтоб быть в каждой бочке затычкой," - мысленно добавил он. Получив новую путёвку и пройдя медицинское освидетельствование, покатился на Волхонку, решив переночевать там. Утренний Питер - это пробки и столпотворения машин. А проснувшись у ворот базы, под загрузку встаёшь без всякой нервотрёпки. Да ещё, если повезёт, будешь первым. Как и предполагал Федя, у ворот он оказался единственным. "Значит всё-таки я первый!" - улыбнулся он и стал готовить ужин. "Только днём и ночью снится мне деревня - отпустить меня не хочет родина моя, - напевал он. - Сам себя считаю городским теперь я: здесь моя работа, здесь мои друзья..."
Утром прицеп загрузили бочками, выдали транспортные накладные, и Фёдор стал выбираться из города на федеральную трассу М10 козьими тропками. Кольцевой дороги ещё тогда не было. За Ям-Ижорой углядел на обочине старушку небольшого росточка: серый безформенный плащ, котомка за плечами, в левой руке палка суковатая... Упирает её в землю и топает в сторону Москвы. Федя и сам не понял толком, что его заставило остановиться. Мало ли стариков бродит?! Но остановился и подошёл к старушке:
- Далеко идёшь, мать?
- Нет, унучек, до Ульянки. Домой иду.
- Так далековато же!
- А у меня ноги ишшо молодые! Справятся.
- Давай подвезу. До поворота.
- Да что ты, милок! Рази ж я залезу на таку высотень?
- Я тебя подсажу.
- Правда?! Меня уж лет сорок на руках никто не носил, - улыбнулась старушка.
- Пошли, - позвал Фёдор. Подвёл к двери с пассажирской стороны, открыл её и взял старушку на руки, как дитятку. Легко поднял и поставил на верхнюю ступеньку, придержав, чтоб не качнулась назад.
- Ух ты!!! Как на лихте! - удивилась бабушка.
- Да весу-то в тебе! Килограмм тридцать пять... Не ешь поди ничего?
- Ем, милай. Да организьма ужо много не хочет.
Машина до Ульянки добежала быстро.
- Добрая душа у тебя, милок. Не побрезгуй: возьми травки от бабушки, - протянула она Феде небольшой мешочек. - Всё твоё всегда с тобой будет.
- Благодарю, что подвёз. Дай бог тебе целостности!
- Загадками говоришь, бабушка.., - сказал Фёдор, снимая её со ступенек.
- Та какие ж то загадки, милай! - сказала она ему на прощание. - Ты уже боле меня ведаешь. Вижу я. И даже немного завидую тебе, что годами молод. Иди дорогой своей, не сворачивай. У тебя очень сильный Ангел-Хранитель... Дай бог каждому такого. Дай бог каждому...
И пошла, чуть сгорбившись, в сторону деревни своей. "Любопытный расклад..," - подумал Фёдор. У него создавалось стойкое предчувствие, что в его жизни должно произойти что-то очень важное для него: "Ангел бабушку подослал, не иначе!!! Что за подарки мне готовит жизнь?!"
Едет Фёдор на Москву, мысли разные в голове гоняет. Вдруг рация оживает: "Держи правее! Там дорога лучше. Да не боись, она параллельная! Будешь ехать по ней кум королю - сват министру!" Глянул по сторонам - не видать никого, а дорога в самом деле есть с новеньким асфальтом, и съезд на неё - чуть руля правей, и ты на новой полосе. Ну и свернул. Свернул да расслабился рано. Моргнул глазами, глядь, а машина плывёт по дорожке полевой. Вдоль дорожки хлеба стоят сочные человеку в рост - разворачиваться негде. Однако помнил правило Фёдор, что у дорог нет конца и потому особо не напрягался – куда-нито выведет нитка. Долго ли коротко ли ехал - утомление почувствовал, поспать захотел, да вроде б как до края поля добрался. Увидел деревья высокие да развесистые, припарковался под ними. Едва на лежанку перелез, как уснул тут же богатырским сном. Сколько спал - не ведал, но проснулся от грохота. Выглянул в окошко, а вдоль машины дед седовласый ходит да палкой по бортам стучит.
- Дед, а дед! Ты почто мне спать не даёшь? - спросил его Фёдор. Дед перестал стучать, подошёл голову задрал. Из-под нависших бровей хлестнул Федьку озорной взгляд:
- А ты чей будешь? Чего ты тут своей громадиной мой тын подпёр!?? Ещё б в огород въехал!
Посмотрел Фёдор вперёд - аккурат в забор бампер упёрся. Головой помотал: что ж за наваждение такое?! Куда его кривая завела?
- Что это за местность, дед?
- А ты с начала сам назовись!
- Ну, Фёдор я. Неваляшкин.
Хмыкнул дед:
- Не шутил Влас...
И сказал, обращаясь к Федьке:
- Так и местность здесь - по фамилии твоей.
Удивился Фёдор:
- Так не бывает!
- Бывает, милок. Всё бывает в нашей жизни. Ибо всё есть!
Затуманилась картинка. Опять Фёдор по трассе едет, как и ехал. Чему свидетелем был - не понял: никаких дорог по сторонам трассы нет, да и рация молчит. "Я что, спал? - удивился он сам себе. - Да вроде б нет. А что ж это было-то?" Ответа не имелось. А только задумываться стал: может, и вправду деревня такая есть?! Всё же реально было! И пришла ему мысль в Междумирье поспрашивать. Ведь он же слышит голоса! Кто-то же разговаривает дённо и нощно! Дал себе задание энергию беречь и на ночёвке в пространство покричать. Авось, и услышит кто!
Дорога до Липецкой области дальняя. В раз не уложишься. Дневная норма пробега "международников" - пятьсот километров. При этом нельзя было ехать эти пятьсот без остановок - на обед длинной в сорок минут вставать надо. А до Лебедяни в два раза с гаком дальше. Да ещё диспетчер путь нарисовал через Воронеж. Оттого гак ещё на триста километров вырос. И Федька голову ломал: "Зачем через Воронеж ехать? Это же три дня пути!" Взял карту дорог России и нарисовал свой маршрут - напрямую. А гак всё равно оставался. Без ночёвки не обойтись. Потому, отработав положенное по времени и пробегу, он встал на стоянку почти на границе московской области: та стоянка оплачивалась его транспортной компанией. Ему только в путевом листе отметку сделать надо было у администратора парковки. Парковщик, что на площадке машины расставлял, спросил:
- Во сколько выезжать будешь?
Этот вопрос задают на всех перехватывающих парковках. Потому что если человек никуда не торопится, то его машину можно подальше спрятать, чтоб не мешалась под ногами у других, более ранних пташек.
- В шесть. - ответил Фёдор.
- Тогда вставай вот в эту линию, - показал парковщик на размеченную площадку, где уже стояло штук пять грузовиков.
Фёдор задёрнул шторы, чтоб свет дневной не мешал, и поставил чайник на плиту. Вспомнив о бабушкином мешочке, хотел трав из него заварить, да не тут-то было! Мешочек оказался зашит со всех сторон... "Странная бабулька и странный подарок, - подумалось Фёдору. - Как она сказала?! Ах, да: "Всё твоё будет с тобой." А что "моё" со мной быть должно? Всё моё и так со мной... Ну да ладно, пусть лежит. Места не пролежит, - и с этими словами-мыслями положил мешочек в бардачок. - Придётся традиционный чаёк заваривать."
После чая и всех промежуточных дел Федя расправил свою кроватку и лёг: вставать рано, а надо ещё в Междумирье зайти. Перво-наперво успокоил и выровнял дыхание. Потом пошёл в медитацию на расслабление мышц. Продолжая контролировать дыхание, стал углублять фазу расслабления тела и сознания. Чем большей тяжестью наливались физические руки и ноги, тем легче и проворней становились руки и ноги души - тело не физическое поднялось к потолку машины и через миг скользнуло на нулевую площадку. Но там, как и всегда, никого не было. И голосов не было. "Интересно! - подумал Федя. - А как выйти в голосовой портал?" Он знал, что Междумирье огромно. Что в нём легко заблудиться, если не имеешь чёткого представления, куда бы ты хотел попасть. Вот и теперь ему подумалось, что где-то он промахнулся, и решил попытать счастье ещё раз, но это ему всё же не удалось. Навь подхватила его своими крылами и понесла в неизведанное.
И увидел Фёдор мир чёрно-белый. Люди мира того двигались так медленно, каждый шаг их давался им таким неимоверным трудом, что они изнывали от усталости. Но каждый шёл в своём направлении, не изменяя пути своего и не делая попыток отдохнуть. Их упорству можно было только позавидовать. Нутром Федя понимал, что видит какую-то аллегорию, но смысла её не мог уразуметь. Неинтересна была ему та реальность, но видение это будет в последующей жизни порою напоминать ему его самого: не просто так ему эту картинку показали. "Просто так" никто ничего не показывает. Всё имеет смысл в жизни нашей.
В следующий вечер на парковке завода он сразу попал в голосовой портал, едва задремав. И тут же на него свалился пакет: "Неваляшкиии! Домоой!!!"
- Почему Неваляшки? - заметалась мысль у Фёдора. - Сколько нас?
А голос продолжал звать: "Неваляшкии!! Неваляшкиии!!! Домоой!" Так отцы зовут своих сыновей. Федя даже услышал за продолжительным "и" букву "н". Словно это звали его лично. Он пытался рассмотреть зовущего, но по Междумирью блуждал только голос. И тут Федор вздрогнул:
- А домой - это куда? А дом - это где?
Заметался, забеспокоился Фёдор и выпал из Междумирья обратно в кабину. Задумался: "Где деревню-то родовую искать? Все упоминают о ней, даже домой зовут... Хоть бы адрес кто подсказал!"
Нырнул снова в Междумирье Фёдор, как в воду плюхнулся - брызги во все стороны полетели со словами его: "Домой - это куда? Дом - это где?"
Привычно ему было уже годами в машине жить. Сердце заскорузло, обомжатилось. А тут вдруг вспомнился дом родительский, запах испечённого в печи хлеба, и застоналось Фёдору журавлём, от стаи оторвавшимся, - потянуло обратно к отчему порогу. Но зов, в Междумирьи услышанный, обещал что-то большее. Словно это был голос крови. Каждый человек должен иметь связь с родом. Намеренно мы оторваны от корней своих и по свету разбросаны. Оттого и маемся. И Фёдор маялся. А зов услышал - заволновалась душа, захотела согреться у родового пламени. Он явственно увидел эту картину: сидят мужи рода его от мала до велика вкруг огромного костра и его ждут. А он по мирам болтается, неприкаянный.
Обратная дорога тоже подарок ему приготовила. Ехал спокойно, вопросами своими томимый, - мужичок голосует. Вообще Фёдор старался пассажиров не брать: много людей лихих развелось, да все под разными личинами прячутся. Посмотрел на мужичка попристальней - зла не увидел, остановился. Поболтать захотелось "ни о чём", дабы от вопросов своих отвлечься, да нет в нашей жизни встреч случайных. "Голосуют" на дороге те, кто "своих" ищет. И останавливаются те, кто "своих" узнаёт. И неважно, что мы в этой жизни впервые видимся. По факту - знаем друг друга, как никого другого. Просто факт этот за многими наслоениями скрыт для нас.
Мужичок в кабину влез как-то стеснительно, хотя старался не показать этого. Присел на краюшек сиденья. А кресла в магистральных тягачах мягкие, для людей сделаны. Поёрзал гость немножко и утонул нормально, на спинку откинулся. Фёдор удовлетворённо хмыкнул: "Ну вот то-то же! А то стесняется." И мысль эта его словно в воздухе повисла. "Да ничего я не стесняюсь!" - повисла вторая мысль под первой. Федя удивлённо посмотрел на гостя: "Чего это такое происходит?" Тот в свою очередь на Фёдора глядит: "Что за дела такие?!"
- У тебя неверное представление о любви, Фёдор! - неожиданно для себя выпалил один. - Ты думаешь, что любовь - это большое пламя до небес и мозги набекрень!? Это не совсем так. Главное кроется в мелочах, в повседневности!
- А у тебя неверное представление о дороге, Прохор Неваляшка. - спокойно парировал другой. - Она совсем иная, чем тебе кажется. И шутника, приванивающего серой, ты напрасно с собой водишь.
Обменявшись репликами, они стали смотреть друг на друга с любопытством и смешливым вызовом: "А ну-ка, покажи, что ты ещё умеешь!" Прохор нахлобучил на себя отражающую защиту. "От кого прячешься?" - полюбопытствовал Фёдор. "От тебя!" - буркнул Проша. Федя улыбнулся: "Ну давай - дерзай!" Равны они по силе были. Просто шли разными путями.
- Вот и познакомились! - посерьёзнел Фёдор. - Ты далеко подался, Прохор?
- Да в отпуске я. Ищу то, не знаю, что.
- Деревню потерял?! - засмеялся Фёдор.
- Да. А ты откуда про деревню знаешь?
- Так зов был. В Междумирьи. Домой зовут.
- А Междумирье - это где?! - задал уточняющий вопрос Прохор.
- А это реальности между сном и бодрствованием. Примерно оттуда же твой шутник. Так зачем ты его водишь-то с собой?
- Он что, не представился?
- Постеснялся, наверное. Вы оба какие-то стеснительные, - улыбнулся Фёдор.
- Шептун! Покажись уже! - шутливо-приказным тоном сказал Прохор. Сущность навьего мира слегка материализовалась.
- Ну надо же! Он ещё оказывается и Шептун! А по внешнему виду и не скажешь.
- Тётка Лукерья его приютила. А он ко мне прилепился, - ответил Прохор. - Прямо не признаётся, но, судя по делам его, стремится он вырваться из мира Навьего. А кон гласит, что право Выбора даётся каждому. Даже самому отъявленному негодяю. А уж кто что выберет, тот за то и платить будет.
Фёдор согласно кивнул: что-то похожее уже мелькало в его голове. Про Выбор и его последствия. Все думают, что это такое же "пустое" слово, как и слово "любовь" - настолько мы извращены нечистью. И мало кто догадывается, что слово "выбор" - это не существительное, а глагол. Или, если угодно, действие. Любовь и Выбор - ключевые понятия подсознания и всей жизни человека. Этими двумя ключами живём мы. Ежемоментно выбирая, какими быть нам, и согласовывая этот выбор с любовью в сердце своём.
- Федор, а ведь ты в деревне был, - задумчиво сказал Прохор. - Как ты её нашёл? На картах её нет...
- Так ведь это не я её нашёл, а она - меня. Только как нашлась, так и потерялась.
И Фёдор рассказал о своих непонятках: то ли был он там, то ли не был...
- Говоришь, что рация тебя поманила?! Странно это всё... Что скажешь, Шептун? Тебе же многое ведомо...
Зашелестела сущность навья:
- Был он в деревне. Только не понял: кто привёл его туда. А водил его один из дедов-ведунов по имени Влас. Сильный мужчина... Перемещать в пространстве автомобили не каждому дано. Да ещё так смешать явь с навью - большой силой обладать надобно. Оттого и дорога не запомнилась. Вам бы вместе держаться. Деревня обоих ждёт.
- Да какая мне деревня! - возмутился Фёдор. - У меня вон, в прицепе, груза двадцатка!
- Ты путаешь нужду своего явного мира с нуждой духовной. Невозможно на двух стульях усидеть. Выбирать придётся что-то одно. И я знаю, что выберешь ты, - прошелестел Шептун.
- Нормально! - воскликнул Фёдор. - Я ещё сам не знаю, что выберу. А он уже знает!!!
- Ваши дороги, хотите вы того или нет, сольются в одну. Деды-ведуны на покой хотят и в вас замену себе видят. Вы - Идущие и Ищущие. С вас спрос будет. Есть ещё третий человек, с кем вам надлежит познакомиться. Он тоже вас ждёт.
- Что это ещё за третий человек? Ты мне не говорил! - поинтересовался Прохор.
- Я и сейчас не скажу. Сами увидите, когда пора придёт. Могу сказать лишь о том, что деды сделают всё, чтобы вас в деревню вернуть. Ваши родители... были неправы... когда от рода оторвались. В результате оба вы чужой и чуждой вам жизнью живёте. Оба неприкаянные...
- Ну всё! Приговорил! - невесело рассмеялся Фёдор. - Обоих!
- Это ещё не всё. Прохор своё счастье нашёл, а тебя, Фёдор... Тебя любовь ждёт. И не ведаю, радоваться ли тебе тому или плакать... Ты хоть и научился Эго своё придавливать, но тебя с этим динозавром большая битва ждёт... И войне той длиться долго, - Шептун сказал это с такой безысходностью, что у Феди сердце защемило.
- Да иди ты! - ругнулся он. - Каркаешь тут!
- Ага. Пойду, - ответил Шептун. И в самом деле исчез. Словно и не было.
- Зря ты его так, - с сожалением сказал Прохор. - Он много дельного говорит.
- Да куда он денется!?? - с лёгким сомнением ответил Фёдор. - Он же к тебе за энергией приходит. Ты ему поддержку даёшь. Внимание своё ему уделяешь... Придёт он! А сам не придёт - мы его позовём...
И оба погрузились в молчание, но мысли продолжали струиться своим чередом. В результате чего им пришлось договориться "думать потише", иначе они друг другу просто мешали размышлять, структурировать и делать выводы, которые сразу становились общим достоянием. Это равносильно тому, как если бы каждый говорил своё, не слушая другого. Но иногда выплывали вопросы, на которые кто-нибудь из них знал ответ и озвучивал его. Получалось как в поговорке: "Одна голова хорошо, а две - лучше." Сложно не подружиться, слыша друг друга на генном уровне.
И всё же просьба Прохора "взять его с собой в Междумирье" для Фёдора была слегка неожиданна: одно дело самому туда шастать, и совсем другое - кого-то с собой вести. Однако Фёдор согласился, честно предупредив, что он - "сталкер и пират". А это означает, что он "ходит по всем мирам, невзирая на опасности, ибо сам собой представляет не меньшую опасность. Как для живых, так и для навьих." И что у Прохора будут свои впечатления от посещения тех реальностей, и не факт, что они будут схожи. Рассказал Прохору о том, какую он пользует защиту в случае опасностей и что делать, если что-то пошло не так.
- Если это не поможет, просто назови имя моё - я приду, где бы ты ни был.
Одно не совсем нравилось Фёдору: это Проша привык "под микроскопом" жить - жена его переняла бабушкину способность мужа читать, а Фёдору было внове, чтобы его мысли знал ещё кто-то, кроме него. Позднее он тоже привыкнет к этому: в деревне, куда им надлежало вернуться, все родом связаны и понимают друг друга так же - на генном уровне. А вслух слова произносят лишь для утверждения мыслей своих.
Так все поступают, когда одним племенем живут и "читают друг друга, как открытую книгу". Оттого, что мы можем друг друга "читать", знания одного становятся общим достоянием. И здесь только одно ограничение - соответствие энергий в "приёмнике". Соответствие же сие не купишь ни за какие деньги, не украдёшь и не выманишь обманом - схитрить не получится. А путь развития открыт для всех: трудитесь во благо себе, и будете обладать всеми знаниями рода. А обладая этими знаниями, отринете от себя пути ложные, ибо не в них суть. Всё в вас самих! Кто ищет, тот находит.
Потому и невозможны среди "своих" мысли чёрные. Все - как на ладони. А мысли чёрные разъединяют людей. Общность теряется. Общность теряется - вырождается общество. Когда вырождается общество, остаётся сборище выродков, где каждый сам за себя и готов клыками всем соседям глотки рвать. Звереют люди, теряют человеческое...
Магистральные тягачи имеют два спальных места из расчёта на двоих водителей. Сам Федя всегда спал на верхней полке, а для Прохора застелил "первый этаж".
- Не обезсудь - плацкарт. Жестковато, но спать можно. Голоса Междумирья услышишь - не пугайся. Это всё равно что с твоим Шептуном разговаривать, только лиц не видно. Слишком много народа там без дела и осознания болтается и мыслями сорит.
Чтобы Прохор не потерялся на входе, Фёдор его за руку взял. Прошли они вместе костёр очистительный, дабы земное не стесняло в полёте. После чего Федя завязал Проше на пальце узелок из серебряной нити, как напоминание, что он не один: когда душа в те слои входит, она и себя порой забывает. Не то, чтобы ещё о ком-то помнить.
На этот раз увидел Фёдор пред собой степенного деда. В чём-то похожего на того, в чей забор он упёрся, но этот был выше ростом и жилистее. Крупные морщины терялись в косматой седой бороде, придавая лицу особую жёсткость, однако глаза светили ясностью и добротой. Этот диссонанс так увлёк Федю, что он стоял и рассматривал деда самым безсовестным образом, таращась на него, как на диковину заморскую. Дед что-то говорил. И говорил он Фёдору, да слов было не разобрать. Подёргал Прохора за руку:
- Ты понимаешь, чего? Я не разбираю слов его.
- Так он на древнем языке говорит, - ответил Прохор. - Эти его шифровки позже откроются. Но не словами, а делами... Насколько я его понимаю, он тебя к недалёкому будущему готовит.
- Понятно, - кивнул Федя. - Хотя, по правде, мне ничего не понятно, ну да ладно. Давай адрес спросим, где искать!
Так ученики в классе переговариваются меж собой, пока учитель урок объясняет - речь ведуна записывалась напрямую в подсознание без их участия. На их запрос пришёл ответ в виде картинки, где была показана местность вкруг деревни с высоты птичьего полёта, и было сказано современным языком:
- Пространственным вИдением обладаете оба - найдёте. Хватит самим с собой в прятки играть! Ты, - кивнул он Федьке, - часто мимо ездишь!
У Феди даже картинно челюсть отвисла от такого заявления, которую он сам себе и захлопнул. Потом хлопнул себя по лбу и выдал:
- Семёон Семёоныч!!! - поюродствовал он. - В упор таких мест не помню!
- Ещё раз увидишь – вспомнишь, - пропустил дед "Семёныча" мимо ушей. - Вы таперича вдвоём будете. Пора мне. Пошёл я.
И ушёл дед, оставив племя младое в недоумении и замешательстве: сколько не силились что-либо похожее припомнить - не получалось у них. Вдвоём с Прохором просмотрели все Федины дороги и воспоминания - нет такой местности. Нет, и всё тут!
А дальше всё просто: когда ты с другим заодно,
Ты видишь с ним одно и то же кино!
- Я одного не пойму: почему нам все навязывают, что мы теперь вдвоём будем!?? Может ты мне объяснишь?! - спросил Фёдор у Прохора.
- Странно, что ты сам тому не догадался. Мы же друг друга помним генной памятью!
- И что?! Да я столько народа помню, что всех пересчитать не смогу!
- Это не важно: можешь ли ты пересчитать всех. Но все, кого ты помнишь, всегда с тобой. Даже если они не помнят тебя. Не ты - в них. Они - в тебе. До тех пор, пока ты их помнишь. Они - часть тебя, ибо память о них - твои энергии... Так понятно? - Прохор внимательно посмотрел на Фёдора. - Позови любого, кого помнишь ты, и получишь все эмоции, с этим человеком связанные.
- И?
- "Когда ты вспомнишь обо мне, я приду к тебе - где бы ты не был!" Это твои слова. И работают они не только в Междумирье, но и в мире явном, - закончил объяснение Прохор.
Проснувшись утром, Фёдор не торопился вставать. Прислушивался к дыханию пассажира, а видел гайки да винтики, да муху, разобранную подетально.
- Проша, ты зачем муху разобрал?
- Да через Междумирье информация пришла, что мухи вовсе не мухи и комары вовсе не комары. Да и вообще вся эта мелкая летающая кровососущая живность совсем не то, что мы привыкли воспринимать. Вот и решил посмотреть поближе, коли прилетела.
- То есть, ты хочешь сказать, что гайки-винтики - это от неё!??? - подивился Фёдор.
- Ага. И вот эти пустые подобия стаканов - тоже. От неё. Искусственная она. - Проша сложил в пепельницу детали от мухи. - Через этих, включенных в пищевую цепь земли тварей, "чужие" наши анализы берут. Думают: как уморить нас. По их мнению, лишние мы здесь. А мухи в этом году особенно злые...
- Занятная информация... Однако ехать пора.
- Поехали. И, если ты не против, я книжку умную почитаю.
Так они и ехали до самого гаража: Прохор книгу читал, а Фёдор с Прохора прочитанное им считывал.
По возвращении на автобазу Фёдор у начальства отпуск запросил. Директора обомлели сначала, но, посчитав сколько лет Фёдор в отпуске не был, подивились:
- А чего ты в отпуска не ходил?
- Так нужды не было, - ответил Федя.
- А теперь есть?
- Да. Теперь есть.
В отпуска он нарочно не ходил. Ибо, уходя в отпуск, надо сдавать машину механику. Посадят же на неё подменного водителя, потому как грузовик простаивать не может - зарабатывать должен. А для подменного водителя Федина машина - чужая. Соответственно и никакого уважения к его "ласточке" не будет. Сломать - не сломает: на то "ремзона" есть, а вот в кабине напакостит. Никто в колонне подменных водителей не любил, почему-то мало среди них было чистоплотных людей.
Коли хату родную сдать придётся, озаботился Фёдор наличием иного транспорта. "Некоторые буржуи всю жизнь живут в домах на колёсах и считают это нормальным, а я чем хуже!?" - решил Фёдор. И Прохор поддержал его в этом решении, всё ж таки и сам - водитель. А рыбак рыбака завсегда поймёт и поддержит.
На площадках продажи автомобилей подыскали они себе подходящий вагончик, чтобы и жить в нём можно было, и по стране передвигаться в любом направлении. Приобрели, в порядок привели да всем необходимым укомплектовали, чтобы беды ни в чём не знать. Заняло это буквально пару дней, после чего сдал Федя "ласточку" свою механику, "переселившись" в приобретённый вагон. Оставалось выбрать верное направление поиска. И тут Прохору пришла гениальная мысль:
- Ты, Федя, вспоминай свои дороги, где чаще всего тебя судьба носила, а я постараюсь эти местности с высоты птичьего полёта разглядеть.
Так и сделали: один вспоминает, второй разглядывает. Однако трудностей было хоть отбавляй! Фёдор привык дорогу воспринимать в плоскостном видении, а Прохор так и вовсе тех местностей не знал. Если бы не помощь дедов-ведунов, так и не нашли бы! Деды одно из воспоминаний Фёдора чуть ярче расцветили, и Прохор углядел зелёную дорожку деревьев чуть в стороне от одной из известных трасс. Ну и, поскольку иных зацепок не было, выбрано было это направление. И нашли-таки деревню свою родовую! Потому как деды подключили к миру тонкому энергию всех сородичей и с их помощью создали мощный канал. Вот по этому-то каналу и добрались два наших героя до деревни Неваляшка. Федя глазам не поверил, когда обнаружил на околице табличку с таким названием - вышел из машины и каждую буковку пальцем обвёл. Радостно ему было, и на душе как-то по особому просветлело.
Лёлик, по обыкновению своему, ковырялся на своём земляном наделе, когда увидел вагончик, неспешно катящийся задами. Подумалось ему почему-то: "О! Братва едет!" И был он не далёк от истины, хотя мысль была совсем о другой "братве". А путешественники местность оглядывали, воздух ощупывали да пространство сканировали - не ошиблись ли!?? Туда ли приехали?! Да как Лёлика увидали, сразу же и сомневаться перестали: Лёлик им чем-то неуловимым Шептуна напомнил.
- Призрак ожил?! - предположил Фёдор. И тут же позвал:
- Шептуун! Иди копию свою посмотри!
- Не брат он мне, - глухо отозвался Шептун.
- О! Пришёл! А ты говорил: "Не придёот!" - передразнил Федя Прохора. - Ты где был, Шептун?
- На крыше ехал! - съязвила навья сущность.
Пока Фёдор зубоскалил да с Прохором перемигивался, Лёлик им поперёк пути встал и так на машину посмотрел, что та заглохла вдруг. Откуда не возьмись налетел ветер, ударил машину в бок своим тугим кулаком - закачался вагон, как если бы его десятеро толкнули! Шептун ему перевернуться помешал.
- Вот это да! - удивился Федя. - Колдун!!! Прохор, купол!!!!!
Закрыли машину защитой, спрятались. Фёдор тронул стартер - вагончик опять затарахтел: живой! Мысли их скакали по кабинке, как горошинки: "Что делать? Пусть и колдун, нельзя честь посрамить! Битва так битва!" На небо чистое Прохор туч нагнал, закрутил их воронкою да обрушил на Лёлика влагу небесную - столб водяной в миг ему всю одёжу вымочил! Из той же воронки вытянул Федя меч серебряный да щит кованный. Ударил предупреждающе мечом по щиту - искры-молнии во все стороны полетели. Грохот раздался такой, что стёкла в домах зазвенели, и звон тот всех спящих поднял: собаки взвыли, коровы замычали, да коты замяукали на всю деревню! Неизвестно, чем бы дело кончилось, если б не поднялся дед Влас во весь рост свой исполинский - головой облаков достал - и гаркнул на наших молодцев:
- Вы что, сорванцы, удумали!?? Затем ли мы вас в деревню звали, чтоб вы тут бедокурили!??
И тут же укоризненно Лёлику:
- Алексей, ну кто ж так гостей встречает?!
Понурился Лёлик:
- Так времена-то нынче... Обознался я. Думал, что вороги к нам задами едут. Им что, мало центральной улицы что ли?! Как тати с задов подбираются...
- Так мы это... Оглядеться хотели: что да как, - стал оправдываться Фёдор. - Проверить хотел я: здесь ли бывал вечерял?!
- Погоду верните и лад восстановите! Потом разговаривать будем! - прогремел голос деда.
Вернул Фёдор на место меч небесный да щит кованный. Прохор развеял тучки, очистил солнышко - засияла трава зелёная пуще прежнего, дождём омытая. Лёлик внуков унял стрибожьх, поклонился им в пояс, за помощь поблагодарил. Потом к гостям обратился:
- Уж не обезсудьте, гости дорогие, за моё угощеньице, но татей полунощных мы завсегда так встречаем. Это их манера с задов к нам подползать да детей пугать.
- Так, а мы ж вроде и не тати, - обезкураженно развёл руками Прохор.
- Не ведаю я, - отвечает им Лёлик. - Тати вы или не тати, а сущность навья вам служит. А кто вы - жизнь покажет. Но коли дед вас приветил, пойдёмте до хаты.
- А машину-то?! Здесь бросить что ли? - спросил Фёдор.
- А и здесь бросишь - ничего с нею не станется. Разве что птички отметят... быть может, - улыбнулся Лёлик. - Да и то - к добру.
А в доме Лёлика уже делегация собралась из трёх дедов - ведунов, определять пришли, кто "сорванцов" к себе "на постой" возьмёт, пока всё жильё их состоит из вагончика с мотором. О столь красочном их знакомстве с деревней никто не вспоминал, но деды на героев наших с любопытством смотрели: не предусмотрели они, что молодёжь может задами поехать. На центральной улице с пирогами их ждали. Ждали - ждали, да не дождались. Хватились лишь когда гром над деревней грянул да дождь разом все пироги вымочил. Пришлось их курам отдать, пироги те.
Вечерочком же сошлись все мужчины в круг, распалили вихрь огненный до небес, да мощными стройными голосами запели песню родовую, славя богов - предков своих, путешественников в пути не оставивших. Прохор с Фёдором и слов-то таких не знали, на каком языке та песня пелась, но сидели вместе со всеми, звуки запоминая. Очень хотелось им ту песню знать. А ещё больше хотелось им знать до боли родную речь.
После песен обрядовых, душу родовую очистивших, ввели вкруг "дарования молодые", посадили к костру поближе, и на себе ощутил Фёдор, что огонь волшебством полон: светит, греет, но не жжётся. Поманило его к себе Пламя, зазвало внутрь. Зову тому повинуясь, шагнул он в центр костра - родовичи ахнули: "Сгорит!!!" Да не для того Пламя живое Федю в центр себя поманило, чтобы сжечь, как тростинку, а для того, чтобы заполнить плазмой своею каждую клеточку живого организма. Фёдор же испытал восторг неописуемый от общения с огненной сутью, и в восторге том родился смех детский, полетевший над поляною в небеса, словно не взрослый мужчина в костре стоял, а ребёнок маленький. Порадовались родичи: подобное с подобным слилось, а им выпало таинство сие наблюдать - никто до сих в Пламя не шагивал. Вместе с родовичами и Лёлик дивился происходящему: вовремя дед Влас битву их остановил, а то б наворотили они делов, не знаючи способностей своих.
Прохор испытывал смешанные чувства, видя происходящее с Фёдором и зная, что ему не повторить опыт сей. Испариной покрывался, ибо тело его подчинялось стихии Воды. И ещё случилось неведомое: в пламя влетел Шептун вороною серою и свалился к ногам Фёдора, крылья опалив. Развернулось над поляной кино жизни далёкой: шла сеча невиданная. Бились люди смертным боем с силою чёрной, на Русь наступающей. В том бою ратном князь Шептун, того не ведая, убил друга своего в запале, подвернувшегося под удар меча булатного... Уж как оплакивал князюшка потерю свою, а слезами горю не поможешь - веками забвения расплачиваться пришлось.
Сгорело в огне оперение серое да крылья чёрные. Вылетел из огня стриж золотистый. Вылетел, покружил над Пламенем, пролетел над родовичами, роняя искры волшебные, да взвился в высь - только его и видели: упокоилась душа неприкаянная, отслужив долг свой навий.
И опять поднялся дед - ведун. Велел Лёлику в центр встать. Вывел Федю из костра, поставил перед всеми и Прохора лицом к роду развернул:
- Вы ровно дети малые! Вам род силу дал, коей не всякий смертный обладает, а вы всё в игрушки играете. Вам надлежит землю русскую беречь! Но преж того знания должно обрести: как пользовать силу свою, дабы урона племени людскому не было.
Жизнь продолжается. Деревня своею жизнью живёт, отличной от городского бытия. Вновь прибывшим сообща, всем родом, дома отстроили новые. Фёдор, с пламенем подружившийся, понял, что теперь работа дальнобойная ему за ненадобностью, ибо обрёл большее. Прохор жену привёз.
Так собрали деды в деревню силы новые, молодые. Собирали же они их не просто так. Все четверо - яркие представители своих стихий: Воды, Земли, Воздуха и Огня. А объединила их пятая стихия - стихия тонкого мира, через которую всеми реальностями бытия управлять можно. Если же нужда в чём возникнет: напастям ли противостоять или дело какое порешить, для планеты важное, - соберутся люди в круг, огонь до небес разожгут и все проблемы порешают. На них, на людях, земля наша держится. Это и есть главное оружие светлых сил. А всё прочее: кристаллы, амулеты, заговоры, круги обережные - это только инструмент для людей знающих.
Неваляшка. Федор
© Copyright: Андрей Иной, 2021
Свидетельство о публикации №221033101814
Свидетельство о публикации №221033101814
Рецензии
Очень захватывающее повествование - легко читаются места о современной жизни с интересными подробностями быта дальнобойщиков и вдумчиво, как учебник, приходится читать места, связанные с непознанными мирами.
Спасибо, Андрей! Заинтриговал)
С добрыми пожеланиями,
Жанна
Жанна Кулешова 10.05.2022 12:36 • Заявить о нарушении
Спасибо, Андрей! Заинтриговал)
С добрыми пожеланиями,
Жанна
Жанна Кулешова 10.05.2022 12:36 • Заявить о нарушении
Я рад, что тебе по нраву творчество моё. Приходи ещё!)))
С тёплышком желаю гармонии Тебе!)))
Андрей Иной 10.05.2022 23:03 Заявить о нарушении
С тёплышком желаю гармонии Тебе!)))
Андрей Иной 10.05.2022 23:03 Заявить о нарушении