Иля и Филя

"Двадцать второго июня
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили
Что началась война"
е.петербургский / и.сукачёв

В купе зашла ухоженная пожилая женщина с чемоданом и красивой коробкой в руке. Поезд тронулся и побежал по рельсам плавно и уверенно. Женщина поправила локон и протянула руку : " Иля, т.е. Элеонора". Глядя в окно на прозрачное безоблачное небо и, постукивая пальцами, Элеонора заговорила:

"Был жаркий летний вечер 21 июня 1941г. Мы, малышня, играли распаренными в "салочки" во дворе дома, расположенного недалеко от жд станции г.Киев. Было жарко, пыльно и весело. Филя постоянно догонял меня с криками " Иля, ты осаленная!". Он звонко смеялся и бежал дальше, а я дула губы, усаживаясь на скамейку.
 В этот день Филя бежал последний раз. Его сандали были стертыми и истоптанными, почему-то в тот день я их хорошо запомнила.
 А в 6 утра мы вскочили от гула и звона разбитых окон. Помню как бежала с мамой по ступенькам в дыму. Помню все тот же двор и уже полуразрушенный дом.
 Я стою в сорочке босая и растерянная среди разрушенной стены и слышу слабый стон :" Иляяяяяя!".
Из щели торчала нога Фили в истоптанном сандалике. Помню как кто-то из выживших поднимал тяжелый шкаф, кто-то достал Филю и помню мою маму, несущую его куда-то, и себя, бегущую следом с криком " Подождитеее!". В больнице мама обула на мои израненные ноги Филины сандалики со словами :" Филе они не нужны. А у тебя другой обуви видимо долго не будет. Война деточка, война". У Фили никого в живых не осталось, как не осталось и правой ноги по колено.
Нас приютили родственники в деревне и мама, чтобы никому не мешать спать, сидела с Филей на сеновале по ночам, крепко прижав к себе Филю , заглушая его рыдания от фантомной боли и потери родных. А я была рядом в его сандаликах и тихо плакала от жалости к Филе и от того, что меня к себе никто не прижимал. Оккупация была страшной, но мама , я и Филя были единым целым сплавом искареженного, но крепкого металла. Тогда, 21 июня, у нас была последняя игра, последние дни детства.
 За годы войны мы стали взрослыми. Мы и дня не могли прожить друг без друга.Познали лишения и горе, но и  любовь и преданность. А еще мы сохранили сандалики.
 У нас родился сын. И мой муж однажды сказал :" В тот момент, царапая стенку шкафа под завалом, я думал о тебе и звал на помощь тебя. И ты меня услышала".
 Мы каждый год с мужем ездили в санаторий т.к. ампутированная нога его все еще мучила. А недавно его не стало и сын уговорил меня не прерывать нашу традицию и купил мне путевку, а еще...., и Элеонора открыла коробку, извлекая аккуратную дамскую шляпу.
 " Да, а наши сандалики носил и наш сын. Носил бережно и только по дому. Когда он в них пробегал из комнаты в комнату мне слышалось " Иля, ты осаленная! ", а потом мой плачущий голос " Подождитееее!"

Поезд бежал плавно и уверенно. Женщина в задумчивости  смотрела в окно, держа на коленях одинокую новую шляпку.