Прошлое тянет назад

               
  Кобзарь мучается, глядя, как веселятся его соседи по отделению дома-итерната, куда его направили по ходатайству его подельника по зоне.
 Кобзарь, это зоновская кликуха. От нее от избавиться не  может в своих рассуждениях. Ибо проведенные двенадцать лет последних в местах не так отдаленных сказываются на его мышлении и на его поведении. Пытается вот уже три года забыть те напрасно  прожитые годы, а никак прошлое его не оставит его. Глядя, как умеют люди веселиться, не так как он и его подельники прошлого, он пытается уразуметь, да и Тася ему говорит об этом. Умом понимает, а сердце никак не хоче понять. По приходу в этот интернат он волком смотрел на окружающих его народ. Ибо людьми назвать не умеет и да не хочет. А в его прошлом понятии - люди это те кто мотает сроки, а эти и есть отбросы общества. К зоновским их не причислишь, и к тем, кто на свободе от них отказались. Ибо, как назвать тех детей, которые отказавшись о родителя, который выпестел их, не спал ночами, кормил, одевал, дал образование, а они отказались от папы, мамы и сдали, или сами вынуждены были уехать в этот интернат. Сведу жизнь хуже бомжей. У  тех пенсию обирают хулиганье. А у этих отбирает на основании того, что высчитывают за проживание 75% из пенсии оставляя крохи. И у  этих не хватает на элементарное. На лечение, на телефон не говоря уже на интернет. А в бога он верил, но не так, как его новая подружка -  Тася. Она ему открыла таинство истинной веры не в бога, как он понимал на зоне, а богу. А это оказалось разные вещи. Он раньше как понимал? Пришел в храм, - помолился. Исповедался. , исповедался, поставил кругом свечки. Отдал священнику много денег на молитвы на прощение у Бога за сделанные грехи и все. Успокоился, и дальше греши, а там снова в храм и по-новому. Так и ему втолковывала Люба, у которой на воле как он называл там в городе или в селе, где живу люди. А вот увидел в храме Тасю, и ее вдохновенное лицо, слушавшая отца Евгения  и песнопение диаконисы храма. И  был сражен наповал. познакомиться с ней поближе. Что-то такое было в ее лице, что как м его манило, притягивало. После службы заговорил с ней и удивился. Думал, как узнает чо я бывший зэк и все. Разговаривать не будет. Ан, нет. Заговорила и согласилась ему помочь,
узнать Бога и веру Богу. С тех пор и понеслось. Разговоры о боге, хождение совместное в храм. А вот его старший по отделению интерната. Блин, как на зоне – отделения, еще бы не комнаты называли, а камеры, и ввести зоновские законы. Хотя, что такое - ввести? Они и есть здесь в интернате. Только эти напыщенные. Не могшие понять, что они живу по-зоновским законам. А старший его не принимает. Не признает. Так и хочется его опустить, чтоб понял, что такое зэк и его законы бытия. Вот стал, и выражаться как в Библии. Все время подтыкает зэк, да зэк. Надо же? Сегодня поймал, и понял. Моя Тася, ведет двойную жизнь. На людях она верующая придерживающая законы Библейские. А втихаря не чужда грешного укусить. И  в постели женщина как женщина не чужда по тр… Може и пьет спиртное? Спросил ее: «А как так? Иисус Христос же сделал из воды – вино»? Она ответила: «Нигде в Библии не сказано – пить нельзя. Но говориться: Не уподобайтесь свинье. А наши меры не знают, или знают, что надо знать меру пития. Но не знают этой меры». И все же чувство двойной ведение жизни у меня от нее осталось. Так это один из 600 человек, а как всем доказать, что я уже не тот человек, что пришел три года назад? Чувство изгоя не дает мне  жить нормальной жизнью. Иногда так и хочется уйти из этой жизни. Но не могу. Знаю уже – это грех. Посты не соблюдают. Ссылаясь на вроде, где-то в Библии сказано вроде: «… Беременным женщинам, детям малым и старикам можно не полностью соблюдать посты». Вот и уподобаются тем же свиньям. Жрут, как свиньи. Да и готовят здесь в столовой как свиньям. Даже у нас на зоне лучше иногда готовят.
   Я сегодня ходил в библиотеку и увидел на полку листки с молитвой «Славя Богу за все» меня поразили слова «Слабым ребенком родился и в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель. С тех пор любовь Твоя сияет на всех путех моих, чудно руководя меня к свету вечности.
      Славны щедры дары Твоего Промысла явлены с первого дня и до ныне.
      Благодарю  и взываю со всеми, познавшими  Тя:
      Слава Тебе, призвавшему меня к жизни.( Когда я хотел покончить с собой и со своей прошлой жизнью).
     Слава Тебе, раскрывшему передо мною небо и землю как вечную книгу мудрости.
     Слава твоей вечности среди мира временного.
      Слава Тебе, за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости.  Слава Бебе, Боже, во веки». Как хорошо сказал этот святой, прямо для меня бывшего зэка.
За окном шел дождь. А тогда также дождевые капли громко стучали по крыше вагона в котором в пятом купе ехал он Кобзарь. Лежа на нижней полке и подложив под щеку руку. Алексей  по прозвищу зоновской Кобзарь глядел в просходившее за окном осеннее время. Погода была по-осеннему слякатная. Но здесь в вагонном тепле думалось о жизни, той, что ожидает его после отсидки двенадцати лет. Он смутно представлял жизнь новую- больше половина жизни произведена  там за колючкой называемая зона. Это было в последней его отсидки. А все началось с детской колоны, куда он попал по малолетке. Все виновата, как он  считал учителка отправившая его в детский приют за буханку хлеба. Он голодный стырил в магазине и поймавшая его, когда он ее схавал больше половина. Со второй половиной буханки его и осудили на три года малолетки. Потом его за убийство, которого он не совершал. Но был пойман за пистолет, который подобрал возле труппа. Сколько он доказывал, что пистолет подобрал машинально и хотел отдать милиционеру который первым бы подошел к убийству. Но следак не хотел искать настоящего убийцу. Как даже отпечатки на стволе его. Сам был задержан возле трупа вот и вкатили двенадцать строгого,  его привезли на «скрытку» строго режима. За его хорошее поведение из «скрытки» перевели на зону с послаблением режима. Но все равно, новая жизнь без колючки, вертухаев, вышек,, и кумовских подлянок остались там , за решеткой. Вот это ему и привиделось под шум дождя. Взяв со столика пачку « тройки» вышел в коридор отделения и потопал к месту отведенное  им курцам. Раньше хорошее было место  над центральном  входом  дома-интерната. А теперь хоть и близко ему идти, но это место в угловой комнате, ранее бывшее для сушки стиранного нательного белья. Превращенное в место для курения.
   Вынув из пачки сигарету он вспомнил как приехав в автобусе в районный свой городок он пошел по знакомому адресу где жил ранее откинувший Зуб, с ним вместе сидевший на зоне. Его встретила бронированная дверь.   Он, хмыкнув, нажал на кнопку звонка и услышал за дверью электрическую трель. Дверь отворилась и на пороге возникла фигура Зуба с отвисшим животом, которое он наел за эти полтора года что не виделись. Поздоровались и зуб произнес:
   - Чо стоим брателло на площадке, заходи, вспрыснем твое прибытие в этот мир. Они прошли и остановились на кухне. Кобзарь скинув с ног налипшие на туфли грязь надев какие то то тапочки и прошел к стулу на которое указал Зуб. Рассказав друг другу новости, Кобзарь зоновские Зуб местные. Зуб сказал то, что знал Кобзарь из писем сестры. Мать, не дождавшись сына, умерла. В квартире осталось жить сестра. Ему там не светила кровать. Зуб порекомендовал пойти на Пески к Владимиру Пандевину и устроиться в того лесорубом под ЛЭП, куда тот нанимает народишек без трудовых. А пока выпили, закусили и Зуб узнав что карманы у кобзаря пусты порекомендовал взять его в долю и сходить на квартеру к одного геолога уехавшего с семьей на отдых на юга. Ночью, кинув подельнику на пол тулуп, уложил его спать. На следующий вечер они сходили на хату геолога. Кобзарь был на шухере. Зуб набрал от мотоцикла запчастей, ему заказаны, и они смылись. Зуб отнес и на вырученные котлы набрал бухало. Кобзарь выпил с ним один флакон и смылся по дальше от греха. Рано утром заявился к Пандевину и был принят в одну из бригад. Ночь переночевал в его гараже, и после десяти часов, отправлен на вертушке в тайгу на ЛЭП.
Продолжение следует.ю