Модистка, глава 19, продолжение

  Когда он вернулся, Ольга Васильевна встретила его с улыбающимся и довольным лицом:
  — Неправда ли, Николя, Екатерина Егоровна очень мила?!
Он ничего не ответил.
  — Мне кажется, ты ей очень понравился, — не обращая внимания на то, что он не ответил, добавила она.

  — Я знаю, зачем вы затеяли этот разговор. Я вам уже говорил, что ваши старания напрасны. Женитьба в планы мои не входит. Как только нога поправится, я тут же отправлюсь в свой полк.
  — О, Николай, может довольно тебе воевать, достаточно ты повоевал, с пятнадцати лет в армии, пусть другие теперь повоюют, а тебе надо подумать о себе, и о своем наследнике, чтобы было кому продолжить нашу фамилию и наш род. И потом, я тебе скажу — жить без семьи очень трудно, это начинаешь понимать только тогда, когда приходит старость, вот тогда, ты с печалью осознаешь, как ты одинок и будешь ругать себя, что вовремя не обзавелся семьей.

  — Опять вы за свое! Ваши уговоры и приводимые доводы для меня не убедительны.  Я, солдат и долг мой, прежде всего в том, чтобы защищать свое отечество, а не жениться. Я еще успею родить себе сына, когда выйду в отставку. Я вас прошу прекратить этот бессмысленный разговор, — сказал он с заметным раздражением в голосе, и хотел уже удалиться в свои апартаменты, как она остановила его.

  — Твои тетушки, Николя, очень хотят тебя видеть. В это воскресенье они приглашают нас, на обед; собраться решили у моей старшей сестры, Елизаветы. К пяти часам ты должен быть готов.

  — Хорошо, — ответил он, — я буду готов.
 
  Тетушке Елизавете Васильевне пошел седьмой десяток. Лицо ее было испещрено многочисленными морщинами, когда-то прекрасные черные волосы, были редкие и абсолютно седые, глаза потеряли прежнею зоркость, и она разглядывала всех пришедших поднося к ним лорнет, но и через него, она не сразу узнала Николая и только, когда он наклонился и поцеловал ее костлявую руку с морщинистой тонкой кожей, она радостно воскликнула:

   — Николя! — и, обняв его, потом поцеловала в обе щеки, глаза ее, при этом, наполнились слезами. Осушив их, вынутым из рукава платком, усадила его возле себя, держа его руку своей и только, когда слуга поднес на подносе вино, отпустила ее и взяв рюмку, сказала:

  — За твое возвращение, дорогой племянник! — и выпила, к его удивлению, все до капли.

  Через несколько минут слуга объявил:

  — Наталья Васильевна Ламантина — это была вторая сестра Ольги Васильевны. Ей было шестьдесят два года. Она вошла бойкой походкой, седые волосы ее, покрашенные хной, при множестве свечей, которыми была в этот вечер освещена зала, в честь встречи с племянником,они казались огненно-рыжими. Наталья Васильевна была модницей, она искусно одевалась, и тщательно старалась скрыть свои морщины на лице, накладывая на него слой различных кремов и румян; брови и глаза ее были подведены черным карандашом.

  — Каким ты стал красавцем, Никола! — всплеснула она руками, с аккуратно отполированными ногтями — если бы я была моложе то, непременно бы влюбилась в такого бравого офицера. Поди, от барышень-то отбою нет? Но ты не женат? Почему? Все еще никак не можешь выбрать невесту? — задавала она с улыбкой вопрос за вопросом не ожидая ответа, — правильно делаешь, племянничек! Жениться для мужчины никогда не поздно, это — барышням надо торопиться скорее выйти замуж, ведь залежавшийся товар, мало кого интересует. А мужчине это не грозит. Ну давай я тебя наконец обниму, — она прижала его крепко к своей груди. От нее так сильно пахло какими-то пряными духами, что он чуть не задохнулся.

  Оставив его, она подошла к своей старшей сестре, Елизавете Васильевне,  поприветствовав и поцеловав, справилась о ее здоровье. Затем подошла к его матери и заговорила с ней.

  Все с нетерпением ожидали появление еще двух сестер, которые задерживались,  без них за стол не садились.

  Это был семейный обед, он был посвящен возвратившемуся с войны племяннику. Сестры Ольги Васильевны видели ее сына семилетним мальчиком. С тех пор прошло много лет. Теперь это был взрослый мужчина, воин, вернувшийся с полей битвы раненным и отмеченным за свою службу и геройство правительством золотым крестом.
 
  Первой из запаздывающих, пришла Екатерина Васильевна. Это была высокая сухопарая женщина с высокой прической седых волос, со строгими чертами лица и несколько выдвинутым вперед подбородком. Екатерина Васильева была непохожа ни на одну из сестер. На ней было скромное черное платье с закрытым воротом. Она носила все еще траур по своему умершему мужу, хотя прошло уже три года после того, как он умер. За ней следом пришла и самая младшая из них, Елена Васильевна, которой отроду было пятьдесят восемь лет. Она пришла ни одна, а со своим вторым супругом(ее первый муж скончался два года назад от болезни легких), который был почти на двадцать лет моложе ее. Она представила его: — мой муж, Моторов Алексей Григорьевич.

  Слуга сказал, что кушать подано. Все прошли в столовую и сели за стол.