Зыбь

Маркова разбудил будильник жены. Он открыл глаза, закрыл и снова заснул. Ему снилось раннее утро в Париже. Он стоял у окна гостиницы и смотрел, как внизу спешат по делам люди, снуют продавцы, открывая свои булочные и кофейни, и воздух постепенно наполняется ароматами свежей выпечки и кофе. Проснувшись снова примерно через час, Марков осознал мотивы своих сновидений. Квартира пахла приснившейся парижской романтикой - значит, жена уже позавтракала. Он сел, нашёл ногами тапки, набросил халат и отправился на поиски. Зоя была в ванной,  стояла спиной к двери, уткнувшись лицом в зеркало над раковиной, и докрашивала глаз. Увидев отражение мужа в зеркале, она, не поворачиваясь, чмокнула в виде поцелуя воздух и мелодично произнесла:

- Доброе утро, Солнце!

Солнцем, в глазах жены, был он, Марков.

- Доброе утро, Солнышко!- в тон Зое ответил Марков и тоже чмокнул пустоту.

Жена собиралась на работу, а Маркову надо было в аэропорт. Он сегодня улетал, но не спешил, потому что времени до отлёта было ещё полно. Поэтому Денис (Маркова звали Денис) дождался, пока Зоя закончит сборы, проводил её до выхода и обнял на прощание. Полноценного поцелуя не получилось ввиду свеженанесённой косметики. Когда дверь за женой захлопнулась, Марков немного помялся у порога и двинулся на кухню. Прожив с Зоей много лет, он представлял, что увидит на кухне, но всегда было интересно сыграть с собой в игру «А что, если сегодня всё будет по-другому?» Сегодня по-другому не было. В раковине лежала горка чего-то немытого, свежим дополнением к ней стала турка, в которой жена варила себе утренний кофе. На дне турки Марков увидел неопрятную коричневую жижу, издававшую, впрочем, приятный запах. Он подошёл к столу и приподнял салфетку со стоящей в центре плетёнки. Под салфеткой оказались совершенно засохшие корки неизвестно чего. Завтрак никак не вырисовывался. «И как Зойке удаётся делать из всего этого так чудесно пахнущие завтраки?» - размышлял про себя Марков. Пока Денис думал, стоит ли открывать холодильник, в голове вертелась фраза «Извлекать порядок из хаоса». Про холодильник он тоже всё знал, но любопытство превозмогло здравый смысл. Холодильник тоже не удивил. Его внутренность пахла неприятно, вся была заставлена кастрюлями и банками и завалена свёртками. Конечно, Марков мог попытаться найти там что-нибудь съедобное и даже вкусное (А почему бы и нет?), но эта мысль ему не понравилась. Он решил совсем не завтракать дома, а перекусить в подходящей кофейне по дороге в аэропорт, или на вокзале, или в аэроэкспрессе, в общем, как оно пойдёт. Но потом всё-таки нагрел воды и выпил большую кружку сладкого растворимого кофе. После этого, быстро приведя себя в порядок, он надел на плечи небольшой рюкзак и вышел из дома.

Марков шёл быстрым, всё ещё упругим шагом. Пятидесятилетний мужчина, с лишним весом, одетый по-дорожному. Глядя на него, можно было бы сказать, что, выбирая одежду, он  думает не о том, как будет выглядеть в глазах других, а о том, чтобы отражение в зеркале нравилось ему лично. Это Денис искренне считал критерием модности и приличия. Рюкзак был лёгким, с минимумом нужных вещей. Марков отправлялся не на отдых, не в деловую командировку. Он летел домой. Из дома - домой. Просто у него было два дома. И две жены. И две семьи. Строго говоря, на данный момент женат он не был, но это официально, а на самом деле у него было две жены. Так вот сложилась жизнь, то есть так он сам её сложил.

С Зоей Марков познакомился в далёкой уже юности. Она не была его первой женой, была второй. Первая оказалась совсем уж ошибкой молодости. А с Зоей всё у них было здорово! С ней он начал свой бизнес. Абсолютно с нуля, с дырявых карманов. А теперь - богатый человек, может позволить себе всё, что хочет. Не вообще всё, но всё, что хочет, - может. С Зоей они поженились официально. Она - человек особенный, как говорится, штучный товар. Без неё Денису было бы трудно и тогда, и сейчас. В Зойкиной природе само собой генерируется то, что другим (например, ему) даётся знанием или воспитанием. Она совершенно нравственна. Это не избавляет её от плохих действий, слов и мыслей, потому что ещё Зоя сверхэмоциональна и очень беспорядочна. Зато её можно использовать как эталон или критерий. Рядом с ней ты всегда в курсе, когда - споткнулся, когда - совершил ошибку, а когда - продаёшь душу дьяволу. А для тех, кто занимается бизнесом, такие вещи лучше знать, чтобы иметь возможность вовремя остановиться.

Ещё Зойка удивительно умела переживать красоту. Она её чувствовала, стремилась к ней, а потом всем своим существом её переживала. Например, Зоя могла случайно подойти к окну, увидеть закатное небо и ТАК застыть, что Марков, с дивана глядя на непередаваемо особую позу её тела, на выражение лица с распахнутыми глазами, начинал посредством жены, как посредством медиума, видеть ту же картину и испытывать те же чувства. Она не могла жить без того, что люди называют искусством, поэтому очень любила посещать выставки, театры, концерты. Это не значит, что жена делала это часто, скорее даже редко, но совсем без этого жить, наверное, не смогла бы. А Марков бы смог, но ходил вместе с женой. Он не умел извлекать из объектов искусства упакованные в них смыслы, поэтому сначала  смотрел на Зою, в которой, как в зеркале, эти смыслы прояснялись, а потом, рассматривая предложенные экспонаты, и сам начинал что-то замечать. Этой своей жене Денис, единственной, умел выбирать подарки. Он, как и многие мужчины, обычно понятия не имел, о чём мечтают в качестве подарка окружающие его люди. А с Зоей было по-другому. Иногда он встречал такие вещи или украшения, про которые понимал, что жене они понравятся, и сразу их приобретал. Ни разу не ошибся. Одним словом, мечта, а не женщина!

Но всё это - только часть Зоиного характера. Обратная сторона медали, как говорится, - её крайняя эмоциональность. Чувства захватывали Зойку и накрывали целиком. Захлёбываясь в них, она становилась не способной к нормальным поступкам, становилась не управляемой никем, в том числе, собой, превращаясь в стихийное бедствие. Как следствие, разруха, всегда возникавшая вокруг неё. Со временем, конечно, многое изменилось. Зоя понимала свои проблемы и работала над собой. Теперь она предсказуема и последовательна. Ну, скажем так, почти. По крайней мере, сейчас хоть можно научиться к ней приспосабливаться. Но вот как раз сейчас в её помощи, поддержке и советах Марков почти не нуждается. А когда-то ему нужен был настоящий верный помощник, деловой партнёр. Начинал зарабатывать свои деньги Денис в, так называемые, лихие годы. В основании его бизнеса нет абсолютно ничего хоть сколько-нибудь криминального. Но всё-таки нужно же было как-то приманить деньги из тех мест, где они существовали, в его пустые карманы. Нет, ни мошенничества, ни обмана не было. Но хитрость была. Вот поэтому Зоя и считала тогда его дела небезупречными с её морально-этической точки зрения и участвовать в них отказалась напрочь. К тому же постоянный беспорядок вокруг. Конечно, большую часть беспорядка Денис создавал сам, но он был так всё время занят мыслями, делами, поездками, что нуждался в банальной материальной заботе. И ещё Зоя часто была на эмоциональном взводе. Да, он действительно с ней плохо обращался, в том смысле, что не так, как она ожидала. Это сейчас Марков понимает, что отношения с другим человеком - это не набор свободных жестов и действий, а взаимные договорённости. Но это всё сейчас, а тогда… В общем, Денис встретился с Мариной.

Не сразу, но постепенно Марков понял, что это и есть тот человек, о котором он мечтал. Преданная, любящая его женщина, прекрасный деловой партнёр, она обладала точностью мысли, предсказуемостью поступков и разумным стремлением к выгоде. Встретив Марину, Денис испытал невероятное облегчение, как будто бы до этого он тащил тяжёлый груз, и вдруг кто-то взял на себя половину ноши. Когда Зоя узнала про Марину, все они трое, а также окружающие их люди попали в ситуацию, которую обычно описывают, как происходящую перед концом света. Но все выжили, потому что Зойка хоть и бешеная, но добрая, и добрая она в сильно большей степени, чем бешеная. А потом Маркову были высказаны условия продолжения его существования. Во-первых, немедленный развод. Во-вторых, немедленный ребёнок. (Именно в этом порядке). И, в-третьих, разумное материальное возмещение за бесцельно потерянные с ним, Марковым, годы. Удивили все требования, но сомнение вызвало только последнее, сомнение в том, что без него Зоя прожила бы какую-то особо целеустремлённую жизнь. Все требования, разумеется, были выполнены. Супруги развелись. Марков купил бывшей жене небольшую раздолбанную квартирку. Он бы купил любую, но Зоя захотела эту. А потом у них родился Гришка, которому сейчас двадцать один год. Всё было исполнено, но никакого фактического развода не произошло. Зоя продолжала жить в его огромной квартире, потому что это формально квартира была его, а по смыслу и духу это был их общий дом. Потом у Маркова родился сын, который стал огромной частью его души, мыслей и тела. А потом он понял, что не только не хочет, но и не может избавиться от Зои, так как она тоже огромная часть его самого.

Марина, конечно, хотела официальных отношений, особенно поначалу, но хорошо понимала, насколько это ограничит возможности их совместных дел. Кроме того, встреча с Марковым превратила её из рядового экономиста в очень обеспеченную бизнес-леди. Это был значимый качественный скачок, вызывавший удовлетворение и сам по себе. Жила она тогда в Донецке, то есть с прежней семьёй Маркова никак не пересекалась. Иногда Марина была необходима по делам в Москве. Поскольку все работали в одном офисном здании, владельцем которого являлся Марков, то составлялся график посещения, максимально исключавший любые пересечения. Если совсем исключить этого не удавалось, Марков испытывал ощущения ужа на сковородке и, попеременно сопровождая каждую из жён, выводил их из здания разными ходами.

Потом было ещё много разных событий. У Марины неожиданно появилась дочь. Разбились на машине её сестра с мужем, оставив сиротой полугодовалую малышку. Она в это время была у бабушки и поэтому не погибла. Девочку усыновила Марина, так как была самой обеспеченной в семье, и единственная из братьев и сестёр не имела детей. Девочку звали Аней. Сейчас ей было тринадцать лет. Историю её происхождения в семье никогда не скрывали, посещали с ней место захоронения биологических родителей, но своими мамой и папой Аня считала Марину с Денисом. И они тоже как-то сразу и очень естественно стали ощущать её родной дочерью. Так вот у Маркова появился второй ребёнок. Потом случилась война на Донбассе, и Марина с помощью Дениса обосновалась в Крыму, куда они помогли перебраться и части Марининых родственников.

Вот так как-то всё у Маркова произошло, и вот поэтому он и летел сейчас в Крым. Если расставить все точки, то настоящий его дом всё-таки был в Москве. В Москве он родился, закончил мединститут, здесь родились его родственники и друзья. Здесь жили его мать и недавно умерший отец. А в Крыму был дом- праздник, дом-идеал, дом, выношенный в мечтах, а потом воплощённый.

В аэропорту Марков прошёл все полагающиеся процедуры и сидел, ожидая посадки на рейс, когда запел телефон. Звонил сын.

- Привет, па! Как дела?

- Давай без предисловий. Я в аэропорту, жду посадки.

- Ладно тогда, скинь двадцаточку.

- Нет.

- Жалко?
               
- Не бери на слабо. Сам знаешь, существуют договорённости. К тому же мама сказала, что в этом месяце ты хорошо заработал.

- А потратил ещё лучше. Вчера купили Маруське новое пальто. И не потому, что старый пуховик ей надоел, а потому что он протёрся до дыр, и из него пух полез, и с сапогами то же самое. Столько деньжищ израсходовали!

- Надо было покупать простые недорогие вещи. Твоя мать на двадцать тысяч оделась бы с ног до головы.

- Когда Маруське будет, как маме, она тоже станет так одеваться. Я тебе сейчас фотку пришлю, Маши в новой одёжке. Всё сам увидишь. Между прочим, нам бы хватило денег до новых поступлений, да у меня телефон сдох. Сейчас в Машкин симку засунул и вот звоню. Ну, ладно, па, давай размышляй над моим предложением, но не долго, а то мы с голоду помрём. Счастливо долететь!

- И тебе удачи, - буркнул Марков.

Тут же пришла фотография. Денис действительно сразу всё увидел. Машка выглядела удивительно! С одной стороны, как из модного журнала, а с другой, в сознании  всплывали слова «Алёнушка», «снегурочка» и им подобные. Становилось ясно, как день, что всё это сшито специально для неё, и что, конечно, можно было выбрать более дешёвые вещи, но это было бы как-то не по-человечески. Он перевёл сыну деньги и получил в ответ сообщение: «Dad! Ты лучший!». «Офигеть, какая благодарность», - иронично подумал Марков, но, на самом деле, ему было очень приятно. Маша была самой настоящей Гришиной женой. С фатой, белым платьем, лимузином и всем, что полагается ещё. Тогда они оба были студентами, Маша - престижного университета, а Гриша - «лишь бы какого». За год учёбу оба бросили. Как сын договорился с военкоматом, Денис не знал, но в армию его пока не забирали. В отличие от родителей умственную деятельность Гриша не любил, зато был, что называется, рукастым, так что заработки ему удавались. У отца с сыном существовала договорённость: если дети будут учиться, Марков будет их полностью содержать, если нет, то зарабатывать должны самостоятельно.  Договорённость эта нечасто, но нарушалась. Марков всегда говорил нет, но при разумном обосновании деньги давал. Главное, что дети сейчас жили отдельно, в той самой раздолбанной Зойкиной квартире. Первоначальное совместное проживание показалось родителям таким природным бедствием, что все теперешние незадачи между ними и детьми воспринимались просто как временные несущественные перемены погоды.

Полёт прошёл штатно. Автобус из крымского аэропорта выехал вовремя, так что Марков оказался на месте даже раньше ожидаемого. Было около восьми часов вечера. Конечно, в Крыму было теплее, чем в Москве, но февраль - везде неприятный месяц. Тёмные улицы, сырой пронизывающий ветер. Зато так пусто и тихо! Как предприниматель, то есть человек, привыкший самостоятельно изобретать ситуации для извлечения денег, Денис невольно подумал, что тишина и пустота этого места - самые дорогие продукты, которые можно предложить жителям больших городов. Он зашёл в подъезд, поднялся на свой этаж и стал открывать дверь ключами.

Его, конечно же, ждали. Анютка налетела, как ураган, и повисла на шее. Марина с дозированной улыбкой поцеловала его в щёку. К этим улыбкам и взглядам он уже привык. Обе жены смотрели на него так: мы тебя любим, но помним, что другая твоя половина принадлежит кому-то ещё. Дальше был ужин, обсуждение произошедшего, накопившихся мелких проблем (Марков отсутствовал немного меньше месяца). Потом обычный семейный вечер: телевизор, компьютер, дела. У каждого - своё. Аня, чем бы ни занималась, всегда боком тесно прижималась к отцу, как будто ей постоянно не хватало особого телесного контакта. Перед сном она зашла в кабинет отца, села так, чтобы видеть его глаза и спросила:

- Пап, ты меня любишь?

- Конечно, люблю, - не задумываясь, ответил Марков.

Анюта удовлетворённо улыбнулась, в сотый раз обняла его за шею и отправилась спать. А Денис ещё некоторое время думал о том, что, как бы ни сложилась Анина жизнь, около неё всегда будут люди, любящие её, накрепко к ней привязанные. Потому что, если внимательно посмотреть в её глаза, то в глубине их увидишь мерцание, похожее на блеск алмаза или льда вечной мерзлоты. Это мерцание её неистребимого одиночества. Марков встречался с такими людьми, уже видел этот блеск. Происхождение его было Маркову не понятно. Он бы назвал это даром судьбы, но, может быть, и проклятием. Он только знал, что окружающих притягивает этот блеск, и носители его всегда окружены людьми, сохраняя в глубине души нетающий лёд одиночества.

На следующий день проблемы свалились на Маркова прямо за завтраком. Аня ушла в школу, поэтому для Марины стало возможным начать свой разговор. Она сообщила Денису, что недавно прошла очередное плановое обследование, и врач настоятельно рекомендует ей сделать операцию. У Марины уже давно обнаружили хроническую болезнь, из тех, что лечатся только хирургически. То есть обнаружили неполадки, а вот как их исправить, даже при современных методах диагностики, было неясно. Врачам не хотелось лезть к человеку внутрь, до конца не понимая, что собственно нужно делать. Особых неудобств болезнь не вызывала. Человек мог прожить с ней всю жизнь, ни о чём не догадываясь, умереть от старости, и только патологоанатом обнаружил бы его секрет. Но мог быть и другой сценарий: неожиданное обострение, срочная госпитализация и потеря органа, а то, и жизни. Одним словом, при таком диагнозе врачи предпочитали постоянное систематическое наблюдение, чтобы не пропустить критический момент. И вдруг - на тебе, Марине рекомендуют операцию.

- Если операция, то только в Москве, - с печальной категоричностью заявил Марков.

- Это само собой, но я - не о том, - задумчиво ответила Марина.

А потом она изложила основную суть проблемы. Операция есть операция. Может случиться абсолютно непредвиденное, и тогда Аня останется одна, без отца и матери. Конечно, отец у неё есть, но это по факту, а юридически она станет сиротой, и никто не отдаст Маркову, постороннему одинокому мужику, тринадцатилетнюю девочку. Бабушка живёт на Украине, и такая старая, что содержать уже никого не может, так что, в лучшем случае, Аню заберёт Маринин брат Володя (у которого четверо собственных детей), а в худшем, поместят в детдом. От представленных перспектив волосы у Дениса встали дыбом. Выход, без сомнения, был один: им с Мариной нужно срочно официально оформить свои отношения, а затем Марков должен начинать процедуру удочерения. Это открывало такую бездну проблем, что нормальная жизнь надолго откладывалась.

Он пробыл в Крыму около месяца, и почти всё время был занят делами, связанными с новыми обстоятельствами. Они с Мариной обсуждали стратегии своего бизнеса, который теперь нуждался в перестройке, постоянно находясь на связи с московскими юристами. Аня знала про мамину операцию и очень за неё переживала, но в другие трудности родители её не посвящали. Перед отъездом Маркова выработались следующие перспективы. В Москве он  разрабатывает с юристами все необходимые шаги, осторожно подводит Зою к предстоящим переменам, чтобы она не стёрла их потом с лица земли, узнаёт, как и где легче расписаться (чтобы без всяких испытательных сроков), возможно, для этого потребуется справка от врача. Ну, и конечно, найдёт в Москве специалиста, покажет ему Маринины анализы и исследования и попросит компетентных рекомендаций. Марков и сам пытался заглянуть в медицинские документы жены (всё-таки врач по специальности), кое-что понял, но никаких выводов сделать не смог. С такими неожиданными заботами он отправился в Москву.

Москва встретила Дениса настоящей зимой, с морозом и снегом. Была середина марта, но город не собирался притворяться, что этот месяц для него - весенний, хотя солнце сияло вовсю. Маркову нравились эти резкие перемещения из Крыма в Москву, а потом обратно. Словно попадания из одной реальности в другую, да так оно, в сущности, и было. Проблемы, оставшиеся вдалеке, будто подёргивались дымкой, становились слегка призрачными, теряли остроту. Вот и сейчас на душе посветлело, и заботы отступили. Но всё-таки не исчезли. Так что первым делом, Марков начал искать хорошего врача и  нашёл неожиданно быстро через своего бывшего однокурсника, который сам связался со специалистом и сообщил Денису, как записаться на приём. После этого надо было договариваться с Зоей. В общем-то, он предполагал, что жена воспримет новость довольно спокойно. Страсти давно уже остыли, и, откровенно говоря, он знал, что у Зои существует, используя эвфемизм, своя личная жизнь. Но Марков всегда имел в виду её огненную непредсказуемость. Поэтому он решил обсудить свои вопросы в людном месте, у всех на виду, то есть за ужином в ресторане. Скоро жена должна была вернуться с работы. Работа жены была связана с его бизнесом. Каждый день она уходила заниматься делами, и когда требовалось, совершала подвиги трудового героизма, но если у неё имелись другие дела, не связанные с работой, то Зоя её (работу) забрасывала и могла неделями о ней не вспоминать, пока сотрудники не начинали разыскивать своего администратора (Зоя была администратором). Сейчас у жены был период погружения в работу. Каковы были Зойкины заработки, Марков понятия не имел, так как давал жене столько, сколько она просила, а просила она всегда немного и беспорядочно.

Придя с работы, Зоя ласково обняла и поцеловала мужа, но выражение её лица полностью повторило Маринино: я тебя люблю ровно наполовину, как и ты меня. Марков сразу объявил, что ужин готовить не надо, потому что они поедут в ресторан. Все семейные новости были Маркову хорошо известны, так как он всё время находился на связи с Москвой, регулярно звонил Зое и сыну. Но всё-таки кое-что обсудили, например, что Гриша и Маша стали жить отдельно друг от друга, может, временно, но может сложиться и по-другому. Денис с Зоей с высоты своего возраста видели: молодые люди просто созданы друг для друга; но это надо всю жизнь прожить, чтобы понять, что эта Машка была той самой, единственной, Машкой. А сейчас обоим детям кажется, что всего у них ещё будет полно, и всяких Машек и всяких Гришек, да и гораздо лучших. Ну, что тут скажешь, такая она жизнь. Потом супруги некоторое время провели в Сети, каждый со своими делами, а затем отправились ужинать. Ресторан заранее не выбирали и столик не заказывали. Катили, куда глаза глядят, и смотрели по сторонам.

 Народу в ресторане было немного, но  для целей Маркова достаточно. Заказали предсказуемо: Марков что-то с экзотическим названием и большим количеством ингредиентов, Зоя, наоборот, известное и понятное. Начав стандартной фразой «У меня к тебе серьёзный разговор», Денис изложил суть предстоящих перемен. Зоя слушала внимательно, реагируя по ходу дела разумными возгласами или замечаниями, после услышанного спокойно и иронично подвела итог:

- Вижу для себя два возможных сценария: либо с завистью греюсь у костра вашего семейного счастья, либо принимаюсь на старости лет за воспитание чужого ребёнка. Оба сценария так себе, но всё зависит от угла зрения, так что ваш план я одобряю,  давай десерт: двойной Курвуазье и кофе.

Даже двойной, коньяк едва покрывал дно бокала. Зоя прикончила его с удовольствием и знанием дела. Проблема была закрыта. Марков чувствовал небольшое разочарование от такого безразличия жены к его судьбе.  Лёгкое решение первой задачи неожиданно поселило в его душе ощущение, что и всё остальное разрешится без особых усилий.

Вскоре пришло время встретиться с врачом. Перекинувшись несколькими фразами и вспомнив общих знакомых, мужчины решили перейти на «ты». Врач предложил Маркову посидеть в кафетерии, расположенном на этом же этаже, пока он будет изучать многочисленные бумаги, а потом он по телефону позовёт Дениса в кабинет и сделает своё заключение. Звонок раздался минут через двадцать, а ещё минут через пятнадцать Марков выходил из больницы, полный надежд и добрых ожиданий. Специалист сказал, что, по его мнению, болезнь у Марины прошла. Диагноз поставили очень давно, больше двадцати лет назад, с тех пор в организме многое поменялось, и проблема рассосалась сама собой. А то, что насторожило крымского врача, скорее всего, другая история, не такая серьёзная, но тоже требующая внимания. По поводу того, что жену могли бы резать без всякой причины, врач его успокоил. Перед операций обязательно необходимы дополнительные исследования, которые бы всё и прояснили. Но хирург объяснил, что все эти выводы очень предварительные, и без обследования пациентки он никаких точных заключений делать не может. В общем, Марине нужно попросить у своего врача направление в московскую клинику или, если хочет быстрее, устраиваться сюда платно.

Придя домой, Марков связался с Мариной по видеосвязи и передал содержание беседы с врачом. Жена приободрилась и повеселела, сказала, что ей и самой с некоторых пор стало казаться, что давнего заболевания больше нет, и хорошо бы, так всё и оказалось на самом деле. Но ситуация с Аней по-прежнему беспокоила Дениса, она никак не изменится, даже если диагноз Марины не подтвердится. Официально он не отец своей дочери. Жена сказала, что много думала об этом, и существующий факт перестал её пугать. В случае чего, надо просто договориться с Володей, чтобы он оформил опекунство, а Марков бы фактически занимался Аниным воспитанием. Так что формально становиться мужем и женой им, пожалуй, не надо. И Марков, и Марина вздохнули с облегчением, потому что пока им можно расслабиться и ничего не делать. И опять Денис испытал лёгкий укол неприятного чувства. Обе жены вели себя более самостоятельно и независимо, чем он ожидал. Обе по-своему использовали его, и он не был против, только в обмен ожидал более горячей привязанности. Ну, что есть, то и есть.

Всё покатилось по накатанной до приезда Марины. Марков обсудил положение вещей с Зоей, и она сказала, что на месте Марины в клинику бы не ложилась, а  платно прошла бы необходимые обследования амбулаторно. В конечном итоге, так и решили. Через две недели Марина должна была приехать, Денис снял ей квартиру и записал на приём, предварительно обговорив с врачом дальнейшие планы. Аню решено было оставить дома на попечение Володи. Девочка при этом никуда не переезжала, а наоборот, часть многочисленной Володиной семьи перебиралась к ней. Аня очень хотела в Москву, встретиться с братом Гришей и двоюродной мамой Зоей (так она любила называть вторую жену отца), но родители её уговорили. Нужно было хорошо закончить учебный год, не прерывая занятий, а в Москве все будут очень заняты, и она останется без присмотра.

В точном соответствии с планом Марина прилетела через две недели. Марков встретил жену в аэропорту и отвёз её на квартиру, которая ей очень понравилась. А потом были двухнедельные обследования и ожидание приговора. Поначалу Денис сопровождал жену, но поскольку квартиру он снял недалеко от клиники, вскоре они сочли это излишним, и она стала ходить самостоятельно, тем более что Маркову требовалось много работать. Жил он в это время с Мариной, но часто наведывался домой, где Зоя любила глядеть на него с оттенком обвинения и гордой обиды, что Денис считал чистейшей театральщиной.

Это случилось накануне отлёта Марины из Москвы. Все анализы были сделаны, исследования закончены, и предварительные выводы московского врача полностью подтвердились. Диагноз был снят, даны рекомендации по поддержанию здоровья, тяжёлые переживания остались позади. Марков с женой поужинали в ресторане, на обратном пути заехали в магазин и купили бутылку шампанского. В съёмной квартире, которая за две недели стала привычной и почти родной, они открыли бутылку, наполнили бокалы и выпили за успех, добро, красоту и всё лучшее, что бывает на свете. Марина подошла к окну и стала рассматривать вечерний город. Марков взглянул на неё и вдруг отчётливо увидел чернеющее небо, узкий золотой провал между двумя тёмными величественными облаками, окаймлённый малинового цвета полосками. Жена повернулась, и стали видны распахнутые глаза, скорее чёрные, чем привычно голубые.

- Какое удивительное небо! - произнесла она.

Марков внутренне вздрогнул. Всё, что сейчас произошло, не могло произойти с Мариной. Он жил с ней много лет, знал её привычки, характер, поведение. И это было ещё не самое поразительное. Конечно, жена могла вести себя по-новому и необычно, но она сделала всё в точности, как Зоя, словно вселившаяся в неё. Это пугало. Как и все люди, Марина реагировала на красоту природы, но никогда не переживала её так, как это умела Зоя, так, чтобы это пережили и почувствовали другие. Да ещё голубые Маринины глаза, показавшиеся вдруг совершенно чёрными! Маркову стало не по себе. «Пожалуй, я слишком перепсиховал за последнее время. Кажется неизвестно что, - подумал он. - Надо чаще бывать на воздухе». Шок постепенно прошёл, но к окну Денис решил не подходить, боясь увидеть там, вызванную женой картину. Это позволяло думать, что Марина видела что-то своё, и его облака к этому никакого отношения не имеют, а связь он просто придумал. С такой примирительной позицией он продолжил жить дальше.

Проводив Марину, Марков вернулся домой, в привычную бестолковщину их с Зоей квартиры. Пошли совещания, встречи, бумаги, осмотр объектов. Через несколько недель, после всех майских праздников по окончании дел он опять собирался в Крым. Договорился с Мариной, чтобы она подыскала и купила ему там какую-нибудь оздоровительную программу в местном профилактории. Решил всерьёз отдохнуть, потому что недавнее вечернее переживание хоть и забывалось постепенно, но оставило неприятный осадок.

Был день очередного отлёта. Как полагается, Маркова разбудил Зоин будильник. Примерно через час он вылез из постели. Зоя, как всегда, была в ванной. Они поприветствовали друг друга, и Денис взглянул в зеркало, где Зоя докрашивала глаз. Это был удар такой силы, что закружилась голова, и земля поползла из-под ног. Он вцепился руками в косяк двери, испугавшись, что его сейчас вырвет. Зоин глаз в зеркале оказался голубым. Эта его жена, ярко выраженная брюнетка с очень тёмными глазами, вдруг стала голубоглазой. Пытаясь ничем себя не выдать, придерживаясь за стены, он дополз до кровати, лёг и закрыл глаза. О произошедшем не хотелось даже думать, потому что вывода могло быть только два: либо с окружающим его миром что-то происходит, либо он сошёл с ума. И то, и другое представляли собой катастрофы, плохо совместимые с жизнью. Между тем, Зоя, удивлённая необычностью поведения мужа, зашла в комнату.

- Денечка! С тобой всё в порядке? - в голосе женщины звучала явная тревога.

Денису надо было выпроводить жену (Или кто это вообще?!) как можно скорей, чтобы собраться силами, вырваться отсюда, вскочить в самолёт и улететь. Куда улететь, Марков тоже теперь не очень понимал (к темноглазой Марине?), но ему почему-то казалось, что в самолёте он точно будет в безопасности и там сможет всё обдумать. Он связал себя узлом и, стараясь говорить обычным голосом, ответил:

- Зоенька, всё в порядке. Вспомнил неожиданно об одном деле, нужно срочно кое-что обдумать. Мне необходимо одиночество.

Он чувствовал, что настороженность жены не прошла, но докучать она не стала, подошла к нему, погладила по голове и прижалась ко лбу щекой. Марков весь сжался от ужаса. По ощущениям, это была самая настоящая Зоя, но смотреть ей в глаза, чтобы это проверить, он не решился. Жена ушла, а Денис продолжал лежать в постели. «Вот это я попал, - думал он. - Неизвестно куда. В какую-то хрень!» Постепенно тошнота отпустила. Он встал ногами на пол, почувствовал его твёрдость и собственную устойчивость, и волна детской радости, почти счастья, прилила к сердцу. Заходить на кухню не хотелось. Игры «А что, если сегодня всё будет по-другому?» с него было уже достаточно, сюрпризов от кухни он боялся не вынести, да и есть совсем не хотелось. Марков быстро собрался, схватил рюкзак и вылетел из дома.

На улице было солнечно и тепло, хотелось подставлять себя горячим лучам. Зелень деревьев и травы была такой нежной и светлой, какой бывает только весной. Все дома, улицы, скамейки, метро были на месте. Асфальт под ногами - твёрже некуда. Это необыкновенно радовало. «Если совсем не смогу жить дома, пойду на улицу. Бомжи же живут как-то. А может, они поэтому и живут на улице?» - думал Марков полусерьёзно-полушутя. До посадки в самолёт ему позвонили Зоя и Гриша. Жена тревожилась, почувствовав в утреннем эпизоде что-то неладное, но услышав его бодрый голос, кажется, полностью успокоилась. Сын звонил узнать, как дела, и сообщить о себе. Оба звонка были совершенно адекватными, то есть, как всегда. В телефонном пространстве ничего не изменилось. «Если не смогу общаться с миром напрямую, буду разговаривать по телефону», - смеясь про себя, подумал Марков. Во время полёта он, во-первых, с удовольствием поел, боясь, что на земле с ним опять может случиться приступ нестерпимой тошноты, а потом Денис весь полёт думал о том, как ему приспособиться к новым реалиям. Он почему-то был уверен, что подобные происшествия, может, редко, а может, часто, но будут повторяться. Разбираться в их природе Марков даже не пытался, понимая, что это совсем не в его компетенции. Он уже решил спросить совета у старинной подруги их семьи, а по совместительству, их семейного психотерапевта, Тани Тепловой. Но для этого надо было пережить крымские события и вернуться в Москву. Тактика поведения в новых условиях представлялась такой: вести себя, как разведчик на незнакомой территории. С осторожностью заглядывать в помещения, независимо от того, знакомые они или нет, не всматриваться в окружающих, особенно в близких, стараться выбирать позиции, где под руками может быть опора на случай, если почва начнёт уходить из-под ног. А в целом, нужно быть ко всему готовым и стараться ничему не удивляться.

Майский южный город отличался от зимнего. На улицах было больше людей и звуков. Аня сидела на скамейке у подъезда и бросилась ему на шею прямо на улице. Дома всё было обычно: ужин, разговоры, личные дела. Но Марков был внутренне собран и всё время чего-то ждал. И оно пришло, поздно вечером, перед сном. Марина вдруг спросила самым обычным тоном, каким просят передать нужную вещь:

- Пойдёшь завтра с нами в театр?

- Куда? - переспросил стоявший у стола Марков, присаживаясь на диван, потому что пол под его ногами слегка просел.

- Какой-то самодеятельный молодёжный театр показывает завтра «Ромео и Джульетту».

- А разве мы когда-нибудь ходили с тобой в театр?

- Нет, никогда.

-А сама ты, когда ходила в последний раз?

- Ой, вообще не помню. Сто лет назад. Я театр не очень люблю. Наши провинциальные не особо нравились, а известные столичные постановки мне и видеть-то не доводилось.

- Тогда с чего вдруг ты решилась?

- Не хочется отпускать Аню одну.

- Нет, девочки, давайте без меня. Потом расскажете, - закончил беседу Марков.

Формально в Маринином объяснении не было ничего ненормального, но по сути это был полный бред. Марина, как и Денис, не любила и не понимала театрального искусства, считала это потерей времени, потому что в театре ей всегда было скучно. Денис ходил на спектакли с Зоей, которая обожала любые постановки, даже дворовые. Её увлекали разные аспекты этого действа: сам процесс вживания людей в другие роли, возможность непосредственного невербального общения с актёрами, ну, и пьеса, конечно, хотя порой содержание пьесы казалось ей чем-то вторичным. Так что ходить с Зоей в театр было, по-своему, интересно и приятно. Аня тоже с удовольствием смотрела спектакли и посещала театр с раннего детства, но Марина никогда её не сопровождала. Она отправляла дочь с надёжными людьми, с родителями друзей, учителями, сама могла проводить и встретить её после спектакля. Поэтому нынешний случай был из ряда вон, поэтому почва у Маркова под ногами и пошла зыбью. Сидя на диване, он думал о том, как неплохо в этот раз справился с нападением, даже почти не тошнило. «Так, значит, слово найдено. Это нападение, - думал он про себя. - Тогда кого или чего? Пожалуй, ЭТО можно определить как непосредственно окружающий меня мир или самую близкую ко мне реальность». Он ни разу не усомнился в верности своих жён, не заподозрил заговора. И Зоя, и Марина были настолько цельными и, по-своему, незаурядными, что заподозрить их в непрямоте действий ему и в голову не пришло. Более того, он подумал, что сами женщины, вероятно, нисколько не изменились, а исказилось что-то другое, плохо определяемое, и с этим искажением ему теперь придётся уживаться.

В общем, Марков продолжал жить. Он решил, что называется, оздоровиться. Курить он недавно небезуспешно бросил, алкоголь употреблял нечасто, а вот ел всё то, что обычно не рекомендуют в медицинских шоу. Поэтому с помощью Марины он стал придерживаться диеты, при этом выполняя все купленные ею в одном из санаториев процедуры. Время в Крыму он провёл хорошо, действительно похудел и как-то телесно окреп. Нападения случались, но редкие и несерьёзные, не то, что самые первые; а может, помогала выработанная стратегия. Дважды ему пришлось самому мыть посуду (объяснения этому были самые логичные, но абсурдные по существу), один раз Марков не узнал Марину сзади (она выглядела в точности, как Зоя), и один раз жена (ЭТА жена), листая телеканалы, зависла на балете «Лебединое озеро». Во всех таких случаях почва оказывалась мнимо-устойчивой, приходилось за что-то цепляться или присаживаться, и к горлу подступала тошнота. Но Марков справлялся.

Отжив положенный крымский срок, Денис вернулся в Москву. Он знал, что Зои дома не будет. Она была вся завалена какими-то, понятными только ей, делами, поэтому обещала прийти поздно. Марков зашёл на кухню, испытал уже становящуюся привычной панику (колебания пола и подкатывающая тошнота), потому что никогда прежде не видел кухню такой. Никакой грязной посуды, никаких огрызков и крошек, и цветочный запах моющего средства. Уже привычно придерживаясь за окружающие предметы, он добрался до стола и сел на табуретку, увидел знакомую плетёнку и приподнял уголок накрывающей её салфетки. Волна радости и благодарности неизвестно к кому накрыла Маркова: он увидел кусок заплесневелого чёрного хлеба, словно фрагмент его бывшей беспечной жизни. Радостное ощущение дало ему сил открыть холодильник. Денис моментально понял, что сегодня счастья ему решили больше не выделять: пахло в холодильнике нормально и даже как-то фруктово, пакеты лежали отдельно от кастрюль и контейнеров, и при желании здесь можно было сразу всё найти. Зато аппетит у хозяина пропал. Марков решил, что экспериментов достаточно, и стал звонить Тепловой. Договорились встретиться завтра вечером.

 Денис сидел за компьютером, когда пришла Зоя. Они тепло поприветствовали друг друга, и жена стала жаловаться на рабочие проблемы. Денис старался делать сочувствующие замечания, понимая, что генерирование проблем - одна из составляющих характера его жены, как и умение блестяще их решать. Когда тема начала исчерпываться, Марков осторожно спросил:

- Ты убрала кухню?

- В смысле? - удивилась Зоя, похоже, не очень понимая, о чём он говорит.

В идеале нужно было отвести жену на кухню с завязанными глазами и там снять повязку, чтобы эффект получился абсолютным, но и без этого вышло неплохо.

- Ух, ты! - произнесла Зоя, стоя на пороге. - Кто это сделал? Сегодня что, какая-нибудь памятная дата - наша свадьба, развод, покупка квартиры?

- Представь себе, я тут ни при чём. Сам поразился, когда увидел. Ты ещё холодильник не открывала!

Зоя открыла холодильник и обернулась к мужу, глядя удивлёнными (какое счастье!- тёмными) распахнутыми глазами. Как мало теперь нужно было Маркову для счастья, и как остро он его испытывал. Глаза у жены обычного цвета, заплесневелая корочка - больше и не надо ничего. «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно».

- Ну, и что ты думаешь по этому поводу? - спросил Денис.

- Не знаю. Кто-то навёл чистоту. Спасибо ему за это.

- Что значит кто-то? Кроме нас с тобой здесь никто не живёт.

- Да прям! Дети могли заходить, твоя мама.

- Заходить могли, а убирать бы никто не стал.

- Хорошо. Тогда рассудим логически, - согласилась Зоя.

И она выстроила ловкую цепочку. Убирали квартиру только она и Света. Света была женщиной, которую приглашали специально для уборки. Скорее всего, в дом зашли дети (кстати, они помирились), кухня показалась Маше очень неприбранной, и она вызвала Свету. С Машей такое уже случалось. «Счастливая Зойка! Как у неё всё легко!» - думал про себя Марков.

Когда на другой день пришла Теплова, Зоя была дома. У них в семье не удивлялись, если кто-то приглашал к себе психотерапевта. Всем членам в какой-то момент стало ясно, что выяснением отношений никого ни в чём не убедишь, можно только обидеть и устроить конфликт. А Таня Теплова была Зоиной давней знакомой. К её помощи и стали прибегать. Никто не интересовался, по какому поводу её приглашают, втайне радуясь, что не надо участвовать в разрешении чужих затруднений. Таня часто оставалась после сеансов, потому что своей семьи у неё не было, и все вместе дружески проводили вечер.

Зоя встретила Теплову, проводила её в кабинет мужа, а сама занялась делами в соседней комнате. Марков рассказал свою историю толково и подробно. Теплова попросила его выполнить какие-то задания на листочках, внимательно их проанализировала, а потом ненадолго задумалась.

- Ты знаешь, похоже, это тот случай, когда я бессильна, - наконец произнесла она.

- Считаешь, нужен психиатр? - уныло спросил Марков.

- Нет, не психиатр, - задумчиво ответила Таня.

- Онколог? Думаешь, опухоль? - совсем безнадёжно сказал Денис.

- Про опухоль ничего не знаю. Я не это имела в виду. Помнишь, мы в детстве читали рассказ «Волшебное слово»?

- Про мальчика-идиота, который песочницу сторожил?

Теплова непонимающе посмотрела на него, но потом догадалась:

- Нет, это другой рассказ. В моём рассказе случилось вот что. У мальчика произошёл разлад с окружающим миром. Он что-то не то всё время делал, и на него все как-то плохо реагировали. И в этот момент он встретил дедушку, волшебника, который всё наладил.

- Вспомнил я твой рассказ. Хочешь сказать, я забываю говорить «спасибо-пожалуйста»?

- Хочу сказать, тебе нужен дедушка-волшебник.

- А ты? Разве ты не то же делаешь?

- Нет. Я суррогатный волшебник и решаю суррогатные проблемы. А у тебя проблема настоящая, и волшебник тебе нужен соответствующий.

Марков почувствовал большую благодарность к Тане. Оказывается, он не был уверен, что она поверит ему и всерьёз ко всему отнесётся.

- И где мне искать этого дедушку? Вот ты бы, Теплова, как поступила?

- Здесь не может быть никакого опыта. То, что случилось с тобой, с людьми вообще не случается. Это твой, особый, абсолютно уникальный случай. Но когда у меня возникают странные проблемы, я гадаю. На картах таро, на рунах, на «Книге Перемен», иногда просто на книге. Беру первую попавшуюся, открываю и читаю.

- И ты веришь результатам? А если выпадет что-то, вообще не относящееся к делу?

- Видишь ли, всякий вопрос содержит в себе ответ. Ну, известно, что учёные могут не видеть явлений, о которых не знают. А как только узнают о чём-то (теоретики вычислят, например, или гипотеза возникнет), начинают это искать и находят, а если не находят, то теперь уже точно знают, что этого не существует. Так вот и мы. Если спрашиваем, то знаем о чём. Надо просто найти способ или версию ответа.

- Гадание мне не подходит, - вздохнув, заметил Марков. - А вот дед на лавке мне нравится. Пойду завтра деда искать.

И он пошёл. Позавтракал утром с Зоей на чистенькой кухне и отправился пешком по городу. Своими ногами он ходил редко, но после крымских оздоровительных занятий ходьба давалась легко. Погода была не очень. Время от времени начинал моросить дождь. Марков решил, что это хорошо: не будет на улице посторонних дедушек, а если будет, то, скорее всего, тот самый. Дедушек, и правда, было не много. Встречая стариков, Денис пытался ненавязчиво обращать их внимание на себя. Но никто на его намёки не отозвался, и даже совсем на него не смотрел. Один раз ему как будто повезло. На автобусной остановке сидел колоритный старик бомжеватого вида. Марков присел было рядом, но ветер дул со стороны соседа и доносил такие неприятные запахи, что Денис долго не продержался. «Даже если это и волшебник, - подумал он, - то по причине сильной вони я всё равно не смогу с ним беседовать». Марков бродил по городу несколько часов, но так и вернулся домой ни с чем.

Зоя была дома и проводила дистанционное совещание. Примерно час он ждал, пока она освободится, читая какую-то фантастику. Когда совещание закончилось, Зоя пришла к нему в кабинет и стала советоваться по поводу текущих дел. Разговор оказался живой и увлёк их обоих. В конце жена поблагодарила Дениса от всей души в том смысле, что что бы она без него делала. Атмосфера была подходящая, и Марков спросил, как поступает Зоя в случае возникновения «странных проблем», это выражение он позаимствовал у Тепловой. Жена не попросила никаких пояснений, то есть выражение, которое она, наверное, и не употребляла никогда, было ей интуитивно совершенно понятно.

- Ты же знаешь, я человек, верующий в Бога, поэтому молюсь и ожидаю чуда. Или иду в храм и беседую со священником, - с лёгкостью ответила Зоя.

- И часто при этом проблемы решаются? - поинтересовался Марков.

- Всегда, - сказала жена. - Если ты веришь в Бога, то веришь и в то, что Он решил твою проблему, а если ты этого не заметил, то, значит, она решена как-то иначе, а не так, как ожидалось. Если ты веришь в Бога, то воспринимаешь постмолитвенную ситуацию как правильную и разрешённую.

- Остроумно, - заметил Денис.

А про себя подумал, что религиозный путь ему явно не подойдёт. «Как они все наловчились, - думал он, - и гадание подвёрстывают к своим делам, и церковь, а тут - непонятный дед, и того не знаешь, где найти». Он хотел было позвонить Грише,  уточнить насчёт кухни, но потом понял, что это бессмысленно. Извращённая реальность легко подсовывала самые правдоподобные решения, только результаты были совершенно неправдоподобные. Что толку, если он узнает, что кухню действительно отчистила Света, когда за последние несколько лет ничего подобного не происходило, а тут вот разом всё стало происходить. Но через некоторое время Маркову в голову пришла одна мысль, и сыну он всё-таки позвонил.

После недолгого обсуждения темы «как дела», Марков задал свой, уже становящийся привычным, вопрос, каким образом Гриша решает «странные проблемы». Само словосочетание сына слегка озадачило. «Хорошо, хоть находятся люди, для которых «странные проблемы» - не само собой разумеющееся понятие», - отметил про себя Денис. Однако затем Гриша ответил достаточно уверенно. Решения трудных вопросов он ищет в Интернете: сначала в поисковике, потом в соцсетях. А если ничего не получается, усмехнувшись добавил сын, то он идёт к папе и маме, и те уж точно всё решают:

- Вы с мамой, па, - мои главные решатели проблем.

Эта мысль заинтересовала Маркова, и он спросил:

- А как бы ты отнесся к тому, чтобы я со своими проблемами отправился к твоей бабушке?

- Даже не вздумай! Это плохое решение. Моя мама - совсем не то, что твоя. Бабушка сразу испугается, раздует всё до невиданных размеров, и придётся вызывать скорую. Пожилые люди вообще малоадекватны, а наша бабуля и прежде, по-моему, не отличалась здравомыслием. Прости, если я тебя обидел.

Маркова Гриша не обидел. Денис и сам думал примерно так же. Под конец сын ещё предложил собственную помощь, справедливо, впрочем, полагая, что вряд ли на что сгодится. Ну, что ж, бабушка не подходила. Нужен был всё-таки дедушка.

В этот же день Марков получил ещё один ответ на свой вопрос. Поздно вечером позвонила Аня. Она звонила часто, но нерегулярно. Могла делать это каждый день, или даже по несколько раз в день, а могла и затихнуть на неделю, увлёкшись текущими делами. Сегодня дочь позвонила перед сном, чтобы поделиться впечатлениями и переживаниями. Они разговаривали довольно долго, обсуждая что-то с юмором, а что-то с сожалением. В конце Марков задал волнующий вопрос. Аня долго не могла понять, какие проблемы отец считает странными, возможно, так и не поняла, но на всякий случай сообщила, что, когда её волнует какой-то вопрос, она перед сном произносит следующие слова: «Самсон, Самсон покажи мне сон». На вопрос Маркова, получает ли Аня при этом ответ, дочь толково ответить не смогла. Иногда она не запоминала сон, иногда забывала, что задавала вопрос, иногда не могла вспомнить, о чём был вопрос, но порой вроде бы что-то получалось. На этом папа с дочкой пожелали друг другу спокойной ночи и закончили разговор.

Московский период жизни Маркова шёл своим чередом. Кухня продолжала независимое существование, то есть несмотря ни на что блистала пустой раковиной и ухоженным холодильником. Но так как к ним с Зоей переехали жить Маша с Гришей вследствие того, что в их собственном доме началось обычное летнее отключение горячей воды, то Денис предпочитал думать, что дети и следят за чистотой. Впрочем, ему в голову приходили мысли о том, что кухня всё такая же неопрятная, просто ввиду искажения реальности всё видится по-другому. О том, кто или что наводит такие искажения, он думать не мог. Зоя оставалась сама собой, правда, стала более деловитой; часто устраивала совещания по оптимизации какой-то деятельности. Но поскольку результаты её работы никак не менялись, Марков считал такое поведение жены в пределах нормы. Вот если бы оптимизировались и результаты, то Денис пережил бы тяжёлый приступ зыбкости существования. Отправляясь куда-нибудь пешком, он внимательно смотрел по сторонам, повсюду высматривая своего волшебника, а ложась спать, произносил Анину формулу про Самсона, но ответа всё не получал.

И всё-таки Марков его встретил. Он увидел волшебника во сне. Сон был ясный, понятный, из тех, в которых всё, как наяву, и запомнился целиком, без купюр и туманностей. Во сне Денис был мальчиком лет семи-восьми. Летним солнечным днём он вышел из подъезда во двор в шортах и футболке и увидел на скамейке в глубине двора дедушку. Марков со всех ног бросился к скамейке, но по пути, постепенно замедляясь, перешёл на спокойный шаг. Подойдя к скамейке, он не совсем уверенно поздоровался.

- Здравствуй, Денис! - ответил дедушка.

- Разве Вы меня знаете? - удивился Марков.

- Конечно, ведь ты уже несколько дней ищешь меня.

- Почему же мы раньше не встретились?

- Старый я уже мотаться по тем местам, где ты меня искал. Вот сижу тут на скамейке и жду, когда ты сюда забредёшь, и, видишь, дождался. Ну, рассказывай, что с тобой стряслось. Только сначала подумай, говори по существу, о главном. Глупости про кухню и про то, как твои жёны поменялись глазами, я слушать не стану.

 Марков задумался, глядя на свои голые исцарапанные коленки. Он думал сосредоточенно и как-то углублённо, не замечая, сколько времени прошло. Наконец он понял, что и как будет говорить деду.

- Дедушка, а как мне Вас называть? - вдруг додумался спросить Денис.

- Мальчик, ты знаешь, кто я. Дедушка волшебник. Так и называй. Или, как хочешь, по-другому. Мне всё равно, как меня назовут. Я тот, кто я есть.

- Хорошо, дедушка, тогда слушайте. Главное, чего я хотел от окружающего мира, от реальности всю мою жизнь, - это, чтобы она была удобной. Я не люблю конфликтов, обострения отношений, вообще острых углов. Чтобы этого избежать, я менял места пребывания. Если дом становился не совсем удобным, я приобретал новый, если неудобными становились отношения, менял их на другие, менял занятия, если прежние меня раздражали. И долгие годы всё было очень хорошо. А теперь вдруг я понял, что мне нужно от реальности совсем другое. Мне нужно, чтобы она была твёрдой и надёжной, чтобы, когда я встаю на землю, она не становилась зыбью, не начинала проваливаться или уходить у меня из-под ног, и чтобы тошнота не подкатывала к горлу. И эта надёжность сейчас важнее для меня любого удобства. Но ЭТО почему-то исчезло, зато удобств - хоть отбавляй, даже прибавились. Почему всё так получилось? И что теперь делать, дедушка?!

Волшебник улыбнулся, одобрительно посмотрел на Маркова и произнёс:

- Молодец, Дениска! Очень разумно всё изложил. Мне и добавить нечего, до всех волшебных слов ты сам додумался: или удобная зыбь, или надёжная устойчивость с острыми углами. А теперь отвечу на твои вопросы. Почему так получилось, кто его знает. Видно, ты всё подстраивал под себя, подстраивал, ну, и переусердствовал, нарушил что-то в универсальном механизме. А может быть, Большому Миру понравилась твоя игра, и он стал тебе отвечать, как в настолке: ты - ход, тебе - ход. А может, как бывает в кино, ты Избранный. Это я шучу. Не подумай всерьёз. Если слышишь где про избранность, то знай, это всегда глупость, - дедушка озабоченно посмотрел на Маркова и продолжил. - Что касается того, как тебе дальше жить. Исправить то, что случилось, у меня возможности нет. Пожил удобно - теперь поживи неудобно. Раньше ты ходил широкими понятными дорогами, придётся ходить узкими, порой скрытыми. Как в лесу ходят? Осторожно, по приметам, думая, на рискованные места не ступают. Да ты ведь и до этого сам додумался. Только жёнам своим, Дениска, доверяй. Они у тебя хорошие и правильные. Что бы они ни делали, как бы ни менялись, всё-таки они лучший и самый надёжный твой ориентир. Заботься о них и помогай им во всём. Хотя иметь для удобства двух жён, очень нехорошо, но что теперь сделаешь. Поздно уже что-то менять. И так ты своим поведением много им принёс горя.

- Да какого горя? - удивился Марков. - Всю жизнь их обустроил. Живут со мной, как сыр в масле. Кто бы для них больше сделал! И потом удобства я своими усилиями заработал. Всё, что имею, я сам придумал и создал, не отнял ни у кого и не украл.

- Это ты, мальчик, верно говоришь. Но вдруг вот именно то, что ты создал, Большому Миру и не понравилось, и начал он на тебя огрызаться. И так может быть, и об этом подумай. А что ты сделал для жён хорошего или плохого, у них спроси. Это только они могут знать.

В этот момент Марков услышал мамин крик из окна:

- Денис, иди домой! Обедать пора!

- Ну, что, Денис, мама зовёт, давай прощаться, - ласково сказал волшебник.

- Дедушка, как мне тут с вами хорошо, - отозвался Денис. - Так бы и сидел всё время. Рядом с вами мысли в голову приходят, непонятное становится понятным. А в другой раз я Вас смогу найти?

Дедушка погладил Маркова по голове и ответил:

- Может, и не понадобится нам с тобой больше встречаться. Ты, Денис, мне тоже очень понравился. Ты добрый и умный мальчик. Я обязательно сделаю для тебя, что смогу. Может, пройдёт твоя зыбь, только ты о ней всегда помни.

- Да разве забудешь такое, - тихо проговорил Денис.

Он попрощался с дедушкой и направился к дому. У самого подъезда Марков остановился и оглянулся. Сквозь кусты была видна заветная скамейка. Волшебник приподнял руку и прощально помахал ею, Денис тоже помахал в ответ. Ему вдруг захотелось со всех ног броситься обратно, в этот круг света и тепла, но он послушно открыл дверь, шагнул в темноту подъезда и проснулся.

Весь следующий день Маркова не покидало ощущение согревающей грусти. Он чувствовал, что ему очень повезло, потому что довелось побывать в таком месте, о котором мечтает каждый человек, в месте, предназначенном специально для него, и где его, единственного, кто-то ждёт. Денис выполнял все намеченные дела, кого нужно хвалил, с кем надо разговаривал строго, но время от времени погружался в приятный нежный туман произошедшего во сне свидания. Вечером он сел напротив Зои, что-то делающей в компьютере (скорее всего, играющей в какую-нибудь незамысловатую игру), и стал пристально и ласково смотреть на неё, пока она не подняла глаза и тоже ласково не спросила:

- Что, Деня, хочешь о чем-то поговорить?

- Зоя, ты бы хотела, чтобы я никуда больше не уезжал, жил только здесь и с тобой? - ответил Марков вопросом на вопрос.

Зоя отвела глаза и задумалась, глядя в пространство. Лицо её стало приобретать романтическое выражение, потом она взглянула на мужа и сказала:

- Не знаю. Да ведь это теперь и невозможно. Как ты оставишь Марину? А Анюту? Хочешь разбить им сердца? И сам ты не сможешь долго находиться на одном месте, захочется движения и перемен.

- Захочется перемен, начну мыть посуду, убирать в квартире. Буду готовить тебе еду, ты ведь знаешь, как я это люблю.

Зоя улыбнулась:

- Вот видишь, ты даже и не знаешь, что любовь к приготовлению пищи и любовь к чистоте на кухне - плохо сочетаемые качества и редко встречаются в одном человеке. Нет, Денис, то, о чём ты говоришь, утеряно. И знаешь, что ещё. Когда один человек начинает любить другого, он любит очень конкретную личность. Не просто такого вот человека, а ИМЕННО такого. А если бы ты вдруг стал заботливым и добрым создателем домашнего уюта, то что бы в этом образе осталось от тебя. И кого бы мне тогда было любить? У меня вот тоже много неправильного и странного в характере, от чего хочется избавиться, особенно окружающим. Но если всё это исключить, то чем я стану - набором банальных правил. Мы живые души, Денис, поэтому и интересны друг другу. Я не про нас с тобой говорю, вообще про людей. Чтобы не раздражать и не задевать друг друга, нужно идеально сочетаться, а это уже не про людей, а про детали конструктора из пластмассы.

- Как хорошо, Зоя, у тебя получается всё объяснять. Мне один человек сказал, что я причинил тебе много горя.

- И кто это, интересно?

- Он мне во сне приснился.

- Значит, это твоя совесть.

- Ты тоже так считаешь?

- Пожалуй.

- Ну, почему, Зоя? Ведь я много хорошего для тебя сделал. Беспокоился о твоём здоровье, всегда был рядом, если что-то случалось, подарил тебе машину, квартиру какую-никакую купил, украшения всякие. А сколько мы путешествовали! - произнёс Марков почти с отчаянием в голосе.

Зоя тепло посмотрела на него, погладила по плечу и сказала с интонацией волшебника из сна:

- Ты добрый, хороший мальчик, Денис.

А потом продолжила:

- Понимаешь, тогда, давно, предполагалось, что мы любим друг друга. Во всяком случае, так мы говорили. А любовь не сводится к списку добрых дел. Это вообще совсем другое. Да и добрые дела - очень относительное понятие. Если ты отдаёшь другому то, что тебе самому не нужно, или, имея что-то с избытком, этот избыток даришь, то в чём тут добро. Это вполне экономически выгодное действие: и от лишнего избавился, и славу хорошую обеспечил. Это я не про тебя, про всех нас. Это обычный человеческий путь совершения добрых дел. А любовь - совсем, совсем другое. Когда любишь, чувствуешь чужие страдания, как собственные. Если я могу тебя в чём-то упрекать, то это в том, что ты в какой-то момент покинул территорию нашей любви. Тебе стало не очень там удобно, и ты ушёл из этого места. Если бы ты любил меня, то сам бы всё понимал про мои страдания. А теперь  узнаёшь об этом от других, хоть и в собственном сне.

Марков печально смотрел на жену. Он не хотел ничего менять в своей жизни или исправлять, просто хотелось, чтобы Зойке было весело, чтобы жизнь её была лёгкой и радостной, и он спросил:

- Зойка, что мне сделать, чтобы ты стала счастливой? Вот прямо сейчас!

Жена ответила сразу:

- К морю надо ехать! Лето ведь.

И они с весёлым детским блеском в глазах стали планировать поездку. Ехать решили в Крым. Позвонили детям, позвали их с собой, и те сразу согласились. Оба сошлись на том, что лететь надо самолётом. Хотя машину водили все, кроме Маши, мучиться за рулём никому не хотелось. А всякие там лодки, ласты и прочие причиндалы решили искать на месте. Сразу купили билеты и забронировали просторный дом на берегу моря. По приезде, как обычно, надо будет арендовать машину, а может, даже две, и тогда Марков съездит за Анютой, чтобы она тоже отдыхала с ними. Когда поездка была распланирована, Денис позвонил Марине. Тема путешествия к морю была ей абсолютно безразлична. Пляжный отдых находился от неё в пешей доступности. Марина с Аней уже загорали и купались вовсю. Дочь как раз сейчас ушла с подружками на море. Но мысль, что Денис заберёт девочку с собой, Марине понравилась, так как она уже давно обдумывала возможность поездки к матери на Украину. Так они и договорились: Марков возьмёт Аню, а Марина съездит в это время к матери.

Дальше всё пошло, как всегда, суетливо, с перебранками, но весело и приятно. Дом у моря превзошёл все ожидания, и на другой день после приезда Марков отправился на машине за дочерью.

Двор утопал в зелени, и газоны были переполнены ярким разноцветьем. Лето, хотя уже и жаркое, пока не набрало полной силы, и красота всего живого была явлена в своей полноте, ещё не утомлённая последующим жаром и духотой. Своих женщин Марков застал за дорожными хлопотами. Аня была почти готова: небольшой рюкзачок с вещами и большой пакет с подарками для всех, с кем ждала встречи. В комнате Марины царила атмосфера сборов: раскрытый чемодан на диване, распахнутые тумбочки и шкаф, различные предметы, лежащие в непривычных для них местах. Лицо жены было очень серьёзным, казалось, она думает о чём-то трудном и тяжёлом. Это так контрастировало с окружавшей Маркова атмосферой отдыха и радости, что он даже растерялся. Денис сел на стул, наблюдая за действиями жены и размышляя о том, что происходит с Мариной и что её мучает. Он подумал, что в её печали есть его вина, пусть не прямая, но косвенная давняя точно есть. И он обязан разрешить трудности жены здесь и сейчас, даже если придётся пожертвовать чем-то, а может, и всем. Денис понял, как это сделать. Нужно узнать главное желание Марины и обязательно его исполнить, ну, или изо всех сил постараться. И он спросил:

- Марина, у тебя есть заветное желание?

Марина присела на диван и ответила, напряжённо глядя в пустоту:

- Да. Я очень хочу, чтобы Россия и Украина опять стали дружить, как раньше. Чтобы не было границ, языков, различий, ненависти. Чтобы я могла ездить к маме просто, быстро и беззаботно. Как давно всё это было, как вдруг разрушилось. Знаешь, я думаю о том, как легко всё разрушается, и мы ничего не можем с этим сделать.

Марков сел рядом с ней на диван, обнял её за плечи и представил, что даже самая беззаботная жизнь, похожая на огромную бочку мёда, будет содержать в себе ложку дёгтя в виде памяти о неизбежном разрушении. Но он ответил другое:

- Всё-таки можем что-то сделать, во всяком случае, можем хотя бы постараться.

- Па-ап! Я уже совсем готова, - раздался звонкий Анин голос, и следом она сама вошла в комнату.

- Ну, ладно, давайте прощаться, - сказала Марина, и началась быстрая, но трогательная церемония прощания.

Через несколько минут Марков на хорошей скорости ехал к месту своего будущего отдыха. В этом месте каждый из присутствующих постарается исполнить все свои ожидания, постарается сделать его местом веселья и праздника, чтобы потом было, что вспоминать в трудную зимнюю минуту. Аня болтала с подружками по телефону, а Марков думал о том, что решиться на жертву - это не главное. Главное, чтобы её приняли. В последние дни он был готов на всё, чтобы сделать счастливыми близких, а оказалось, что теперь их счастье не в его власти. «Ну, и ладно, - думал он. - Вот и хорошо. Тем более, что жизнь идёт дальше. Всякое ещё может быть».